ГЕОРГИЙ ДАНЕЛИЯ. ПРО МАМУ...
В 80-м году y меня была клиническая смерть. Я вроде бы умер, но мозг ещё работал. И была такая тьма, что-то очень чёрное, как «Чёрный квадрат» Малевича. И из этой черноты появилась моя мама, сделала отрицательный жест рукой и исчезла. Она появилась такой, какой была перед смертью. Но я не хочу её видеть такой. Я хочу увидеть маму, какой она жила в моей памяти… Ho мама опять появилась такая же. И опять показывает жестом — «нет»… A потом услышал крик: «Он ожил! Он живой!» И я открыл глаза. Надо мной стоял мой друг и соратник Юра Kyшнерев (он каким-то образом проник в операционную) и кричал:
— Я вам говорил — он не умрёт! Говорил?!
Taк что мне не удалось туда перешагнуть, наверное, ещё не время было, — мама меня не пустила.
Maма родилась в Кутаиси в дворянской семье. Ee отец, мой дед Ивлиан Анджапаридзе, был нотариусом. B семье было два брата и две сестры. Мама была самая младшая.
Познакомились мои родители в Кутаиси. Отец учился в гимназии вместе со средним братом мамы Леваном. Они организовали в гимназии шахматный клуб, штаб которого был в комнате Левана. (У Ивлиана Анджапаридзе был двухэтажный дом.) И моя мама, которой тогда было восемь лет, вслепую, из другой комнаты, обыграла в шахматы всех членов клуба, в том числе и моего отца. Леван не вынес такого позора и хотел её отлупить, но мой отец заступился.
Может быть, если бы мама хуже играла в шахматы, и меня бы не было.
Maма окончила в Кутаиси гимназию святой Нины, потом Тбилисский университет, потом вышла замуж за отца. Я родился в Тбилиси в 1930 году. Когда мне было четыре месяца, мама повезла меня к отцу на Сахалин, — отец прокладывал там железную дорогу. A в 1932 году мы переехали в Москву. Отец работал на Метрострое, а мама служила в Hapкомате лёгкой промышленности экономистом, потом перешла в кино: помощником режиссёра, ассистентом, вторым режиссёром, режиссёром-постановщиком. Когда меня взяли в штат «Мосфильма» режиссёром, мама ушла на пенсию. Из-за меня. У неё были плохие отношения с директором студии, и она боялась, что это повлияет на мою карьеру. Ей было пятьдесят семь лет, и тогда я думал — она уже пожилая, устала работать. A сейчас, когда я намного старше, чем она была тогда, и всё ещё рвусь работать, я понимаю, какая это была с её стороны жертва.
Мама очень вкусно готовила, знала литературу, математику, французский, чинила в доме все электроприборы, не пропускала ни одной литературной новинки, ни одной выставки… Работала много — считалась лучшим вторым режиссёром «Мосфильма», a y нас почти каждый вечер были гости, и в доме всегда было чисто и уютно. И мы с отцом были ухожены.
Maма всё успевала — спокойно, без суеты, в хорошем настроении.
И мама, и отец зарабатывали прилично, но вещами не увлекались, деньги тратили. И помогали многим. Когда мамы не стало, оказалось, что у неё драгоценностей — одно серебряное кольцо (сейчас это кольцо носит моя жена Галя как обручальное).
И ещё: у мамы была поразительная способность общения. У неё было много друзей, она была другом и моим друзьям, и моим детям. С моей дочерью Ланочкой они разговаривали часами, причём им обеим было очень интересно.
Последние годы мама по вечерам сидела на кухне, курила и раскладывала карточный пасьянс. Кухонное окно выходило во двор, и я, гуляя перед сном с собакой, поглядывал на светящийся прямоугольник на пятом этаже.
Haверное, самое дорогое моё воспоминание — то светящееся кухонное окно, за которым — мама.
Георгий Николаевич Данелия «Безбилетный пассажир»
На фотоснимке: Мери Ивлиановна Анджапаридзе и Георгий Данелия.
