– Новенький?
– Угу.
– Дневной, увлажняющий?
– Нет, ночной, питательный, от морщин.
– Дорогой?
– Да, недешевый.
– Вижу, – вздохнула темно-коричневая баночка. - Приятно познакомиться, я – сыворотка. Два раза в год, курс тридцать дней, только на ночь. Есть пипетка-дозатор.
– Ух, ты! – выдохнул крем и сверкнул перламутровым боком.
В ванной комнате бывает светло только когда заходит хозяйка, но сегодня она забыла закрыть дверь.
– Подружимся. Такие как мы задерживаются подольше.
– Да заткнетесь вы наконец?! – кто-то грозно проворчал рядом. – Мне завтра вставать рано.
– Это тональник, – тихо заметила сыворотка, – его раза на три осталось, вот и нервничает.
– Да, действительно, друзья, давайте спать, завтра тяжелый день, - вмешалась в разговор пудреница.
– Она здесь главная, – шепотом пояснила сыворотка крему, – всё знает, потому что хозяйка берет ее с собой и кладет в сумку. Есть сменный блок - всех нас переживет.
– Завтра же пятница, друзья, столица веселится! Что день грядущий нам готовит?! – бодрым голосом пропел тонизирующий лосьон.
У него был такой состав, что он никогда не унывал.
– Как пятница? – взвизгнул тональный крем. – Уже?
– Да, друг мой, – участливо заметила пудра, – скажу вам больше: я слышала разговор хозяйки по телефону - завтра идем в ночной клуб.
– Всё, мне конец! – обморочно пошатнулся своими остатками тональник. – Она меня всего изведет. Класть будет слоями, не втирая. Морщины будет мной замазывать.
– Может, еще обойдется? – утешал его легкий утренний флюид против сухости кожи.
– В конце концов, не вам одному плохо. Если пойдет в ночной клуб, значит нам хана, – донесся через закрытую дверцу ящика могучий бас восковых полосок.
– И мне... – вздохнул скраб для тела.
– Хватит галдеть! Если завтра в ночной клуб, то надо собраться с силами, - сказал блеск для губ "Бриллиантовое соблазнение". – Там музыка орет, накурено. У меня потом всю неделю колпачок раскалывается.
Все притихли, каждый думал о своем. А потом раздался всхлип. Потом еще и еще - плакала большая синяя зубная щетка. Розовая соседка, поменьше ростом, утешала ее:
– Тихо-тихо, ну что ты? Может, он еще вернется, если не к хозяйке, то за тобой.
– Нет-нет, уже два месяца прошло, он бросил, бросил меня!
– Но она же тебя не выкидывает, значит, есть надежда.
– Не пудрите щетке мозги! Будто вы не помните, как на наших глазах полгода дезодорант твердый высыхал, - ввернул кто-то между прочим.
– Ой, не вспоминайте! Какое было время, как все начиналось: каждую ночь розы в ванной лежали, хозяйка светилась от счастья, косметикой пользовалась умеренно, спать ложилась вовремя, а когда смотрелась в мое зеркальце всегда улыбалась, - грустно добавила пудреница.
– А что они вытворяли, когда душ вместе принимали! Мне мочалка рассказывала... - начала было расческа.
– Это уже слишком, - перебила ее заколка, - нельзя верить этим сплетницам с подмоченной репутацией.
Тут опять все замолчали, но новенький изнывал от любопытства.
– А что дальше-то было? - как можно тише спросил он.
– Я точно не знаю, - ответила сыворотка, - меня здесь тогда еще не было, но говорят - случилось что-то очень нехорошее. Сначала они долго ругались, хозяйка сильно плакала, потом он забрал все свои вещи, только дезодорант забыл, и ушел. А она все плакала и плакала, день за днем. Баночки, тюбики, флакончики совсем запылились, а у одной масочки даже срок годности вышел. Как-то вечером хозяйка залезла в ванную, закрыла шторку и... В общем, мочалки болтали - она себе что-то с руками сделать хотела, но вовремя опомнилась.
– Какой ужас!
– И не говорите! Теперь вот - и этот пропал. С виду такой приличный был, брился каждый день. Все волнуются, переживают за хозяйку. Вдруг она опять сегодня напьется, полночи простоит над унитазом, ляжет не умывшись, про меня забудет, про вас и не вспомнит. Утром будет плакать, долго стоять под душем, а потом начнет мазаться всем подряд.
В ванной, как всегда неожиданно, зажегся свет. Хозяйка подошла к зеркалу, долго всматривалась в свое отражение, потом что-то прошептала, улыбнувшись отражению и новенькому (во всяком случае, он утверждал, что и ему тоже). Потом женщина использовала тест на беременность, под тихий всеобщий вздох выбросила синюю зубную щетку и, выключив свет, вышла.
Через семь месяцев в ванной комнате – на полках и в ящиках – не было свободного места, но ее обитатели чувствовали себя прекрасно. «В тесноте, да не в обиде», – поговаривали они, ночами напролет перешептываясь с присыпками, детскими пенками, шампунями и мылом, вкусно пахнущим ромашкой.
Elena Sergeevna
