Посетитель
В больничной палате, один, в полу мраке,
Лежал умирающий добрый старик,
Прикован он был целый месяц к кровати,
Издавая от боли лишь горестный крик.
Но он не роптал: ни на хворь, ни на Бога,
Лишь тихо молитву вночи́ повторял
И после того уменьшалась тревога,
И он на часо́к опять засыпал.
Ему снились поля, душистые травы,
И пыль на дорогах, что вьётся клубком,
И то, как верхо́м скачет он величаво,
И как к речке идёт со старым конём.
Много долгих ночей эти сны повторялись,
Просыпался старик в горячих слезах,
Всё больней и больней та жизнь вспоминалась,
Когда вскакивал утром он вновь на коня.
Засыпая однажды, когда боль приутихла,
Обратился он к Богу с прошеньем, в слезах:
"Как хотел бы в последний разочек услышать
И увидеть своего родного коня..."
Вновь ему конь приснился: блестящая грива,
Пуговки-глазки под ресничным крылом,
И взгляд лошадиный добрый, игривый,
Согревающий искренней лаской, добром.
Он услышал как конь заржал словно под ухом,
И сквозь сон улыбнулся, не открыв своих глаз,
Но обма́нут он не́ был старческим слухом,
Не во сне, наяву, ржал любимый Топаз.
За открытым окном больничной палаты
Стоял старый, уставший, верный скакун
И радо заржал, как и прежде, когда-то,
И носом старика в голову ткнул.
Открыл старичок уставшие глазки
И слёзы рекою текли и текли:
"Пришёл, ты пришёл! Мой милый Топазик!
Господь услыха́л прошенья мои!"
Рукою он гладил, слегка доставая,
Уже редкую гриву и дряблый бочо́к,
И старик, и Топаз друг с другом прощались,
Издавая последний прижизненный вздох.
Почи́л тот старик с улыбкою лёгкой
На измученном хворью сером лице,
До последнего вздоха говорил старик Богу:
"За всё благодарен я, Боже, Тебе."
А Топаз умер рядом, под больничным окошком,
О той верной любви пошла миром молва,
Повидаться успели, всё Богу возможно,
Только вере одной всё возможно всегда.
Посмотри в небеса, может где-то средь ватных
Зефирно-ванильных седых облаков,
Гарцует Топаз и прыгает радо,
На себе доставляя дедулю домой.
© Тина Герцова
