Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Olexara]

__________________________________________________ ________________

[Olexara]

“Ведьмы направляются на Шабаш”, 1878 г.
by Luis Ricardo Falero, (Луис Рикардо Фалеро).
Ночь с 30 апреля на 1 мая принято считать Вальпургиевой.
История этого праздника уходит в дохристианские времена.
В эту ночь нечистая сила отчитывается дьяволу о проделанной за год работе.
Традиционно каждая ведьма направляется на празднество вместе с своим любовником.
В разных странах Вальпургиева ночь отмечается по-разному.
В Италии молодые люди в ночь на 1 мая приносят к дому своей возлюбленной украшенную лентами ветку дерева.
Если девушка забирает зелень, то этим она даёт понять что принимает предложение.
В Словакии и Чехии в ночь с 30 апреля на 1 мая ставят на главной площади ель или пихту - "майское дерево".
Его украшают цветами, сладостями, лентами и водят вокруг хороводы.
В Хорватии и Словении молодежь ходит по дворам и хозяевам желает всего хорошего.
За добрые слова юношей и девушек вознаграждают подарками.

[Olexara]

__________________________________________________ ________________

[Olexara]

Соломенная жена
✨
Входная дверь характерно щелкнула и захлопнулась. В прихожей раздалось недовольное кряхтенье Максима; он стягивал с ног тяжелые зимние ботинки. А поскольку он жил по принципу энергосбережения, то есть старался расходовать минимум энергии, то любые действия, сопряженные даже с минимальными усилиями, вызывали его недовольство.
Ульяна выбежала из кухни и бросилась ему на шею. Поцеловала в щеку. Максим отстранился и стал подозрительно принюхиваться.
- Дорогая, чем это пахнет?!
- Это я варю сыр! - радостно сообщила Ульяна.
- Варишь сыр?! Но зачем?
- Это дешевле, чем в магазине покупать, - сказала Ульяна и пошла на кухню, помешивать ложкой неудобоваримое вонючее варево.
Запах от кастрюли с готовящимся сыром действительно шел не самый приятный, но Ульяна к нему уже привыкла. Параллельно на соседней конфорке доходил под крышкой наваристый борщ, в него нужно было еще добавить укроп, чуть-чуть подождать, и можно будет подавать на стол.
В духовке стояла ароматная грибная запеканка.
Максим помыл руки, умылся, прошел в комнату и расположился на диване. Тихонько забормотал что-то телевизор, Максим впол-уха слушал его, параллельно просматривая новостную ленту в телефоне и иногда усмехаясь, если ему попадался какой-то интересный ролик.
- Через пят минут можно ужинать! - крикнула через стенку Ульяна, снимая с борща крышку, - сейчас остынет и приходи!
- Нет уж, я в таком аромате есть не буду. Сначала сыр свой оттуда убери и проветри хорошенько. Или сюда неси.
Ульяна выбрала второе. Времени у нее было не так много; нельзя было упустить момент, когда будущую сырную массу надо выловить из кастрюли, отжать в марле и положить под пресс, роль которого играла большая пятилитровая кастрюля с водой. Поэтому Ульяна быстро забежала в комнату, придвинула поближе к дивану маленький стеклянный столик и поставила на него тарелку с борщем.
- Хлеба, - сказал Максим, не отвлекаясь от телефона.
Он даже на нее не смотрел, но каким-то шестым чувством точно угадал, что ложку и хлеб ему не донесли.
- Сейчас, - пообещала Ульяна и вскоре вернулась из кухни с двумя кусочками хлеба на тарелке, маленьким пучком зелени и столовыми приборами.
Пока Максим ел первое блюдо, она быстро натянула марлю на кастрюлю, склонила ее над раковиной и стала сливать сыворотку. От раковины поднимался пар, горячий кусок сырной массы опрокинулся в марлю и обжег ей пальцы. Ойкнув, Ульяна быстро поставила кастрюлю на плиту, собрала сыр в марлю, отжала и положила марлевый узел на тарелку. Отнесла в холодильник и поставила сверху кастрюлю с водой.
Затем облегченно выдохнула и принялась искать в холодильнике "Пантенол".
- Второе давай! - донеслось из комнаты.
Помазав пальцы, Ульяна достала из духовки запеканку, положила к ней еще хлеба и понесла в зал.
- Чай горячий? - спросил Максим.
Он пил только едва вскипевший чай, если вода в чайнике успевала хоть немного остыть, то, по его мнению, это и не чай был вовсе.
Но в этот раз с чаем все было в порядке, тем более что Ульяна только что заварила свежий чай, аромат которого перебил запах только что сваренного сыра.
По окончании ужина Ульяна протерла на кухне все поверхности и тоже перебралась в комнату. Устроилась перед телевизором и положила голову на плечо Максиму.
- Что будем смотреть? - спросила она.
Максим слегка повел плечом. Она подняла голову.
- Что хочешь, - буркнул он.
Каким-то шестым чувством Ульяна поняла: он не хотел, чтобы она заглядывала в его телефон.
Ей не хотелось признаваться в этом самой себе, но да, она действительно хотела бы заглянуть в его телефон.
Но она опасалась заводить разговор на эту тему. Ведь тогда легко можно услышать: а зачем тебе? Ты мне еще не жена, а уже требуешь! А что будет, когда поженимся? Совсем мне мозг вынесешь?
Именно так он реагировал всегда, стоило ей обратиться к нему с какой-то просьбой или, не дай бог, высказать претензии.
Сразу же звучали эти слова: ты мне еще не жена...
Впрочем, такие слова он произносил нечасто; стоило ему сказать это несколько раз, как Ульяна быстро их восприняла. Теперь они звучали уже в ее голове.
В который уж раз она задумалась, как же так получилось. Она думала об этом и не находила ответа.
Они познакомились в компании друзей, понравились друг другу и стали встречаться. Потом Максим предложил ей жить вместе.
И она согласилась.
В конце концов, все так живут. Сейчас так принято. Пожить вместе перед свадьбой.
В общем, она восприняла это предложение как необходимый этап перед свадьбой. Как ступеньку, через которую нужно перешагнуть. Но вот уже четыре года ей не удавалось перешагнуть через эту ступеньку и перейти на следующий этап.
Сначала она медлила, не заводила разговор о подготовке к свадьбе, потому что не хотела чувствовать, что сама затащила его в ЗАГС. А теперь уж, наверное, и не получится.
Теперь она и разговор об этом не могла завести. Потому что получится, что она выдвигает требования, которые ей по статусу "не положены"...
Сначала Максим иногда говорил, что нужно закрепиться на работе, пожить для себя, встать на ноги... Но его "встанем на ноги" затянулось очень и очень надолго. А потом эти разговоры просто прекратились.
Сначала она не придавала этому значения, тем более, что его отговорки звучали очень убедительно. А потом, когда картина начала проясняться, стало понятно, что она увязла в гражданском браке, как муха увязает в липком варенье. Точнее, даже не в гражданском браке, а в сожительстве, если уж быть точной.
И вроде бы мозг понимает, что она совершила ошибку, согласившись на это сожительство. Но сделать решительный шаг и разорвать эту паутину она не могла. И вместо этого запутывалась все больше.
С самого начала она вкладывалась в быт так, словно у нее была полноценная семья. Да и не сказать, что ей это было слишком сложно. По своей природе она не была карьеристкой. Она всем сердцем стремилась к семье и браку, именно в этом она видела и чувствовала свое предназначение.
А теперь она уже и не могла соскользнуть с занятой ею планки. Станет быт чуть менее идеальным - и рухнет выстроенная ею сложная конструкция: перестанешь подавать на стол - вызовешь недовольство, будешь вести себя, как свободная девушка и после работы встречаться с подругами - тут она вообще не знала, с недовольством какого уровня ей придется столкнуться.
Она и сама презирала себя, что выстроила какой-то убогий уродливый мир, в котором ей самой словно и нет места. Ведь раз нет места ее желаниям, ее стремлениям, ее настоящей сути, то нет места и ей самой.
Она презирала себя. Она понимала все. Но не могла рзорвать связующие их узы.
Это уже случилось. Она уже попала в этот капкан. И что делать, если так сложилось, так стало?
Она почти перестала ездить к родителям в гости, хотя раньше бывала у них несколько раз в неделю. Но она чувствовала их подспудно тлеющее неудовольствие и ничего не могла сказать.
Видела мамины грустные усталые глаза. Видела, как внутренне негодует отец, хотя уже ничего ей и не выговаривает. Видела, понимала, отмалчивалась.
Но что она могла теперь сделать?
Она понимала, что решительный разговор скорее всего приведет к окончательному разрыву, к котрому она была не готова и которого стремилась избежать любой ценой.
А цена была высока.
Ценой было ее материнство. Больше всего на свете она хотела стать матерью. И она понимала, что за свою гордость ей скорее всего придется заплатить своим материнством.
Ей было тридцать лет. Не так много, но и не так уж и мало. Она никогда не была красавицей, максимум ее можно было назвать симпатичной.
И теперь оказаться снова на "рынке невест", встречаться с кем-то, когда нет в глазах прежнего блеска, нет настоящей заинтересованности в человеке, а есть только шум часиков в ушах, нестерпимый давящий гул обязательств, когда и внешность уже как будто устала - это было слишком рискованно.
Да и сколько по времени займет этот новый поиск? Ульяна уже не верила в волшебные встречи на следующий день после разрыва. Предположим, поиски займут год. При самом удачном раскладе. Еще как минимум год надо просто встречаться. Потом возникнет это обязательное: давай поживем вместе...
Предположим, она откажется. И что тогда? Снова разрыв?
А кто его знает, может на этот раз ей достанется нормальный человек, который не будет тянуть время и который действительно просто хочет пожить вместе несколько месяцев?
Все эти путaныe тревожные мысли страшили ее. Она запрещали себе думать об этом. Но с каждым днем эти мысли множились, она все сильнее ощущала это давление, тревогу, страх.
Иногда ей хотелось изо всех сил сжать себе голову и вытрясти из нее эти мысли.
И ведь она понимала, что у него не было цели ее обмануть. Возможно, когда-то он действительно хотел на ней жениться или, по крайней мере, рассматривал такой вариант.
Но время текло и уносило первоначальные желания, чистые, искренние, настоящие. А им на смену пришло что-то тусклое, тяжелое, давящее. Как будто их любовь со временем превратилась в обязанность.
Как будто и женитьба стала обязанностью, долгом, которого хотелось бы избежать.
И чем дольше идешь по выбранному пути, тем сложнее заставить себя повернуть назад. Ведь жаль прожитых лет и жаль своих усилий.
Если ты хочешь родить ребенка, говорила она себе, то следует ждать...
И она ждала. Послушно ждала. Но ничего не менялось.
В тот день у них на работе появилась новая сотрудница. Марина Александровна,или просто Марина почти мгновенно заставила Ульяну ощутить укол зависти. Марина была словно стихия, словно вихрь, словно бурное море. Эмоциональная, коммуникабельная, легкая в общении, она в первый же день словно подхватила коллектив и увела за собой. После работы сотрудницы отдела и опомниться не успели, как оказались в кафе на соседней улице, невзирая на планы как можно скорее мчаться домой и готовить ужины мужу и уроки нерадивым детям-школьникам.
Даже вечно занятая Аня, у котрой помимо ребенка садиковского возраста была еще собака, требующая выгула, и та не смогла оторваться от коллектива и полчасика посидела с ними в кафе.
Нет, Марина точно была как стихия. И даже не ветер, а пылающий огонь. А может, и сочетание огня с ветром. Искры ее веселья и заразительного смеха, едва вспыхнув, мгновенно вызывали пожар. Так искрометно их отдел еще не веселился.
И Ульяна почувствовала давно не испытываемое облегчение. Под вечер все все-таки разошлись по домам, но Марина еще не хотела домой, тем более что была пятница.
- Тут бар за углом. Пивнушка. Пойдем, выпьем по кружечке? - предложила она Ульяне.
- Пивнушка?
- Типа того, - подтвердила Марина. - Рюмочная. Пивной барчик.
Ульяна взяла сумку.
- Да нет, я, пожалуй, домой...
Марина пристально взглянула на ее, и уголки ее губ насмешливо дрогнули.
- У тебя ребенок? - спросила она.
- Нет...
- Так, может, собака?
- Нет...
Марина не спросила Ульяну, есть ли у нее муж. Ей было достаточно этих двух ответов.
А Ульяна вдруг словно осмелела и призналась себе, что и мужа у нее нет.
- Пойдем! - решительно сказала она. - Я хоть узнаю, что такое рюмочная.
И две девушки, смеясь и переговариваясь, направились через дорогу в соседнее заведение, привлекающее посетителей ярко-золотистой вывеской и ароматом свежего непастеризованного пива.
Вернулась домой Ульяна только к полуночи. И ей показалось, что после пожара она оказалась на пепелище.
Максим был мрачен. Он лежал на диване и даже не вышел ее встречать. Ульяна пошла в душ, потом на кухню. Пустых тарелок не было. Видимо, Маким еще не ужинал. Ждал ее.
Но она чувствовала, что сейчас хочет только спать и ничего больше.
- Ты что на звонки не отвечаешь? - спросил Максим.
- А я их не слышала..., - честно ответила Ульяна и начала рыться в сумке в поисках телефона. Он обнаружился в самом дальнем отделе, запутался в подкладке. А поскольку Ульяна поставила звук вызова не на полную громкость, чтобы не отвлекать никого на работе своими звонками, то немудрено, что в таких условиях она не услышала вызов.
- Ты что, пила? - Максим придвинулся к ней ближе, и она отступила.
- Ну да, у нас новая коллега. Позвала всех в кафе сегодня после работы. Познакомиться, узнать друг друга получше...
- И все только сейчас разошлись?
- Не совсем. У нас же в основном все замужние, с детьми. А у Ани еще собака есть. Они, конечно, раньше ушли...
Ульяна попыталась сдеражться, чтобы не забормотать оправдания. Не получилось.
- А ты, значит, осталась. Ну ладно, я понял.
И Максим пошел в спальню.
Не поужинал даже, подумала Ульяна, ну и бог с ним.
С того дня что-то неуловимо изменилось в ней. Она по-прежнему также старательно хозяйничала на кухне, также не перечила Максиму, спокойно выслушала на утро после памятной вечерики с Мариной, что "порядочные девушки так себя не ведут", и что "это твоя Марина та еще...".
Она только пожала плечами. Непонятно было даже, согласилась или нет.
Вроде бы ничего в ее поведении значимо не изменилось. Но в глубине ее глаз как будто появилась какая-то твердость, какое-то напряжение. Как будто она сосредоточенно о чем-то размышляла.
И от Максима это не укрылось.
Однажды Ульяна пришла домой и была поражена. По квартире распространялся запах чего-то очень вкусного. Максим встретил ее в прихожей и рассмеялся, увидев ее недоумевающий взгляд.
- Решил порадовать тебя ужином, - сказал он.
На столе стояла бутылка шампанского. Максим помог Ульяне снять пуховик, усадил за стол, открыл шампанское и разлил его по бокалам. Ульяна недоуменно взирала на это представление. В глубине ее серо-голубых глаз застыло недоверие. Хотя какой-то частью своего существа она понимала, зачем все это сделано, и когда увидела кольцо на дне бокала с шампанским, почувствовала, как затопила ее волна облегчения.
Как будто распрямилась долго сжатая пружина.
Все хорошо. Теперь она выйдет замуж и родит ребенка. Ей не придется никого искать. В ее жизни все определилось.
Она бросилась Максиму на шею и разрыдалась.
Больше всего на свете она хотела стать матерью, и он дарил ей этот шанс.
И не нужны ей стали казавшиеся важными салоны красоты, подруги и ночные клубы. Ей казалось, что в какой-то момент она была готова свернуть со своего истинного пути, слава Богу, не сделала этого. Ничего ей больше не надо. Ничего не надо, кроме семьи.
Сомнения, которые терзали ее последние дни, исчезли, словно их и не было.
Надо лишь всегда подождать, теперь она поняла это со всей очевидностью.
В конце следующей недели, вечером в пятницу, Марина опять выдвинула идею посетить рюмочную. Однако Ульяна решительно покачала головой.
Ей нужно было домой.
Теперь у нее был дом. Дом - это место, где тебя ждут.
И она снова ощутила, как по сердцу разлилось мягкое тепло.
Марина только головой покачала.
Вернувшись домой, Ульяна поставила сумку на тумбочку и расстегнула куртку.
Звякнули кружки.
- Ну что ж, поздравляю.
Ульяна узнала голос Артема. Это был лучший друг Максима.
- Да тут впору соболезнования выражать, - раздался голос Максима.
Ульяна замерла, прижавшись к стене, а затем неслышно прикрыла за собой дверь.
-Да ладно, она у тебя нормальная, - не согласился Артем.
- Нормальная. Это да. Главное, она не такая требовательная, как другие женщины.
- Это важно. Я от своей уже не знаю, куда деваться. На работу отдыхать ухожу. И главное, ей всегда нужны деньги. То на ногти, то на ресницы, то на массаж, то на шмотки. Только карточку дашь - сразу смски лететь начинают.
- А я тебя предупреждал, что с твоей так будет. Моя, слава богу, денег не тратит.
- Видишь, как тебе с ней повезло.
- В этом смысле да. В плане внешности западаю я на других, конечно. Ну что ж, бывают женщины, на которых нужно жениться, если хочешь жить в комфорте. А она тут вроде задумала сорваться.
- Ульяна? - не поверил Артем, - да ты что?
- Что-то такое было, - подтвердил Максим. - Ну я и решил: сколько можно ждать лучше? В принципе, ничего особо не изменится. А так я ни от чего и ни от кого отказываться не собираюсь, - и Максим рассмеялся.
Значит, он ждал кого-то получше...
Он не выбрал ее до конца. А согласился на нее только за неимением лучше. И не факт, что он остановился в своем выборе...
Ульяну затрясло. Так вот, как получается, когда красивые представительные мужчины женятся на серых мышках.
Жена - это жена. А красивой там будет любовница. Красивая, ухоженная, ценящая себя жена потребует к себе должного отношения. С ней будет как минимум гораздо сложнее.
А с такой, как она, простой и удобной - жить проще.
Выгоднее.
А она еще, дурочка, боялась быть "манипуляторшей", боялась показаться меркантильной. Боялась рот раскрыть, чтобы озвучить свою позицию.
Что ж, она наказала сама себя.
Считала себя женой и несла все деньги в семью. Экономила на себе. Выполняла обязанности, но не имела прав.
Соломенная жена. Вроде как жена, а вроде как и нет.
Она взяла сумку и тихонько вышла на улицу.
Уже все таяло. Дул легкий весенний ветер. Ей захотелось снять шапку и тряхнуть волосами.
Она шла по размытой весенней улице и улыбалась.
С ошеломляющей ясностью она поняла вдруг, что не все в жизни можно изменить. И что не все в жизни зависит от нас. Нельзя заставить себя полюбить. И есть мечты, которые никогда не могут реализоваться.
И хотя иногда можно почти согнуть реальность а бараний рог, почти заставить, почти дожать, почти добиться - но что-то истинное все равно прорвется сквозь все усилия.
И будет только так, как суждено.
Но в этом-то и есть свобода. Свобода жить и свобода быть собой. В реальности, а не в придуманных мечтах, где тебя вроде как любят...
Зря я тогда согласилась, подумала она. И хорошо, что узнала сейчас.
Чем дольше идешь по дороге, тем сложнее повернуть назад.
Но она прошла еще не так и много. Потому что бывает время, когда еще имеет смысл повернуть назад. А бывает уже поздно.
Тонкие весенние веточки отчетливо проступали на фоне светлого весеннего неба. Живительный весенний воздух как будто придал ей сил.
Впереди у нее было еще много лет, она не знала, какими они будут. И принимая решение расстаться, она не могла обещать себе счастья.
Она могла пообещать себе одно: теперь она будет жить в правде.

Автор:
Мария Златова

[Olexara]

Сегодня у меня случился очень странный диалог с жительницей соседнего дома. Я кормил бездомную собаку, а она подошла и заявила, что хорошо бы эту собаку усыпить(!)

-За что вы хотите убить это животное?
-Мучаются они только...Никому не нужные. Живут впроголодь. В лучшем случае, в конуре где то...
-Значит вы хотите убить эту собаку, потому что вам ее жалко?
-Ну да.
-Хм. А вот, скажите, у вас какая зарплата?
-Нууу...Маленькая.
-Значит, вам ее не хватает на особо дорогие вещи или деликатесы?
-Шутите? Необходимое бы купить...
-То есть, с точки зрения, скажем
миллионера, вы живете впроголодь?
-Можно сказать и так.
-А сколькикомнатная у вас квартира?
Однушка?!
То есть, тот же миллионер, сказал бы, что у вас конура? Ему бы тоже стало вас жалко, примерно, как и вам эту собаку...
Не уходите же - у меня последний вопрос!
Вы уверены, что, в отличии от этой собаки, кому то очень, искренне нужны?

...женщина прекрасно поняв суть и причины вопросов, ушла, изобразив обиду и возмущение.

А я смотрела на довольную, улыбающуюся собачью морду, доевшую мои гостинцы и думал, что никто не вправе убивать живое существо, приложив к его жизни, свои, какие либо, мерила счастья...

Давайте будем добрее и с пониманием относиться к тем кому нужна наша помощь и участие!

© Алексей Прокурор

[Olexara]

Мальчик лет десяти, дрожа от холода, босиком стоял у витрины обувного магазина и, не отрываясь, смотрел на тёплую обувь. К нему подошла одна дама и спросила:
- Мой маленький друг, что ты с таким интересом рассматриваешь за этим стеклом, о чём думаешь?
- Я прошу Бога, чтобы Он мне дал одну пару ботинок, - ответил мальчик.
Дама взяла ребёнка за руку и вошла с ним в магазин. Она попросила продавца принести шесть пар детских носков и спросила, может ли тот принести таз с тёплой водой и полотенце. Служащий принёс всё, о чём его попросила дама. Она повела мальчика в заднюю часть магазина, сняла перчатки, вымыла ребёнку ноги, высушила их полотенцем. Продавец принёс носки. Дама надела одну пару на ноги ребёнку, затем примерила и купила ему ботинки, попросила завернуть остальные носки и отдала их мальчику. Потом она погладила его по голове и сказала:
- Теперь, без сомнений, ты чувствуешь себя намного лучше.
Она развернулась, чтобы уйти. В этот момент мальчик дотянулся до её руки и, глядя на неё со слезами на глазах, спросил:
- Вы жена Бога?
В. Тимченко

[Olexara]

Она ждала два года.

Вот какая история произошла когда-то в московском аэропорту «Внуково». Шла посадка на самолет «Ил-18», отлетающий куда-то на Север. Люди суетливо семенили за дежурной, спеша первыми сесть на тихие места в хвосте. Лишь один пассажир не торопился. Он пропускал всех, потому что летел с собакой.
Аэродромные техники, свидетели этой истории, утверждали, что у человека на собаку билет был, но овчарку в самолет не пустили — не оказалось справки от врача. Человек доказывал что-то, уговаривал... Не уговорил.
Тогда во «Внуково» он обнял пса, снял ошейник, пустил на бетон, а сам поднялся по трапу. Овчарка, решив, что ее выпустили погулять, обежала самолет, а когда вернулась на место, трап был убран. Она стояла и смотрела на закрытую дверь. Это была какая-то ошибка. Потом побежала по рулежной дорожке за гудящим «Илом». Она бежала за ним сколько могла. Самолет обдал ее горячим керосиновым перегаром и ушел в небо. Собака осталась на пустой взлетной полосе. И стала ждать.
Первое время она бегала за каждым взлетающим «Ильюшиным» по взлетной полосе. Здесь ее и увидел командир корабля «Ил-18» Вячеслав Александрович Валентэй. Он заметил бегущую рядом с бортом собаку, и хотя у него во время взлета было много других дел, передал аэродромным службам: «У вас на полосе овчарка, пусть хозяин заберет, а то задавят». Потом он видел ее много раз, но думал, что это пес кого-то из портовых служащих и что собака живет рядом со аэродромом.
Он ошибся, собака жила под открытым небом, на аэродроме. Рядом со взлетной полосой, откуда было видно взлетающие «Илы». Позже, спустя некоторое время, она, видимо, сообразила, что уходящие в небо машины не принесут ей встречу, и перебралась ближе к стоянке. Теперь, поселившись под вагончиком строителей, прямо напротив здания аэровокзала, она видела приходящие и уходящие «Ил-18». Едва подавали трап, собака приближалась к нему и, остановившись на безопасном от людей расстоянии, ждала.Прилетев из Норильска, Валентэй снова увидел овчарку.
Человек, переживший Дахау, повидавший на своем веку много горя, он узнал его в глазах исхудавшей собаки. На следующий день мы шагали по летному полю к стоянкам «Ил-18». «Послушай, друг, — обратился командир к заправщику, — ты не видел здесь собаку?» — «Нашу? Сейчас, наверное, на посадку придет». — «У кого она живет?» — «Ни у кого. Она в руки никому не дается. А иначе ей бы и не выжить. Ее и ловили здесь. И другие собаки рвали, ухо у нее, знаете, помято. Но она с аэродрома никуда. Ни в снег, ни в дождь. Все ждет». — «А кто кормит?» — «Теперь все мы ее подкармливаем. Но она из рук не берет и близко никого не подпускает. Кроме Володина, техника. С ним вроде дружба, но и к нему идти не хочет. Боится, наверное, самолет пропустить».
Техника Николая Васильевича Володина мы увидели возле самолета. Сначала он, подозревая в нашем визите неладное, сказал, что собаку видел, но где она, не знает, а потом, узнав, что ничего дурного ей не грозит, сказал: «Вон рулит 18-й, значит, сейчас придет». «Как вы ее зовете?» — «Зовем Пальма. А так, кто на аэродроме знает ее кличку?» «Ил-18», остановившись, доверчивал винты... От вокзала к самолету катился трап. С другой стороны, от взлетной полосы, бежала собака — восточноевропейская овчарка с черной спиной, светлыми подпалинами и умной живой мордой. Одно ухо было порвано. Она бежала не спеша и поспела к трапу, когда открыли дверь. «Если б нашелся хозяин, за свои деньги бы отправил ее к нему, — сказал Валентэй. — И каждый командир в порту взял бы ее на борт...» Собака стояла у трапа и смотрела на людей. Потом, не найдя, кого искала, отошла в сторону и легла на бетон, а когда привезли новых пассажиров, подошла вновь и стояла, пока не захлопнулась дверь.
Что было дальше?
Этот вопрос в той или иной форме содержался в каждом из многих тысяч писем, полученных редакцией той, старой «Комсомолки» после публикации «Два года ждет». Нет, хозяин не прилетел за Пальмой. Но все-таки нашелся. В Норильске пилоту Валентэю передали листок бумаги, исписанный печатными буквами без подписи. В записке говорилось, что год и восемь месяцев назад написавший ее человек летел из Москвы на Енисей через Норильск. Приметы собаки: левое ухо порвано и левый глаз больной. Эта деталь давала основание предположить, что писал и вправду бывший хозяин собаки: о том, что глаз у овчарки ранен, я никому не рассказывал. Из-за этого глаза, по утверждению хозяина, ему и не дали справки. Теперь, спустя два года, он, видимо, побоялся осуждения друзей и близких за то давнее расставание с собакой и не решился объявить о себе. За собакой он не собирался возвращаться, а хотелось идиллического финала. Он и наступил, правда, совсем другой.
Сотни людей из разных городов собирались забрать собаку к себе домой, а улетела она в Киев. К моменту, когда доцент киевского пединститута Вера Котляревская с помощью аэродромных служащих добралась до Пальмы, собака была напугана чрезмерным вниманием и сочувствующих, и ретивых специалистов по отлову беспризорных животных, которых на активность спровоцировала публикация в старой газете, перепечатанная во всем мире. Нужно было преодолеть настороженность собаки и завоевать ее доверие. Дело было сложное. Котляревская проводила с Пальмой дни от зари до зари, проявляя терпение и такт. Настал день эвакуации. Овчарке дали снотворное и внесли в самолет. Веру Арсеньевну и Пальму сопровождал в пути добровольный помощник, врач-ветеринар Андрей Андриевский.
Первое время Пальма чувствовала себя неуютно в новом киевском жилище. Но большая семья Котляревских хорошо подготовилась к приезду внуковской овчарки. Дома говорили тихо, чтобы не напугать собаку, не закрывали дверей комнат, чтобы она не чувствовала себя пойманной... Постепенно Пальма стала приживаться. Вера Арсеньевна записала в дневнике: «Очень уравновешенная собака, с устойчивой нервной системой и стойкой привычкой к человеку и дому». И еще одна запись, из дневника: «Дома подошла к спящей дочке, полизала щеку и осторожно взяла зубами за ушко». А потом у Пальмы появились щенки. Три.
В 1988 году был на основе этих событий был снят фильм «На привязи у взлётной полосы».

[Olexara]

Мифы о котах

После того, как два года назад у меня появился кот по имени Макар (он же Эта-Рыжая-Сволочь), я поняла, что мои знания об этих прекрасных животных в корне неверны. Сходу приходят на ум три мифа, которые необходимо развенчивать любому уважающему себя котоводу.

Миф первый: коты лечат.

Я верю, что где-нибудь наверняка живет один-единственный Лечебный Кот. У всех он побывал, каждого полечил. Лежал на голове хозяина, выгоняя его мигрень, или мозолистыми лапами поднимал, кряхтя, упавшее давление. Допускаю. Иногда он прикидывается кошкой, про которую потом рассказывают легенды.

Но Эта-Рыжая-Сволочь, стоит мне заболеть, приходит упругой походкой районного гопника, только что отжавшего две мобилы в подворотне. Его девиз - безнаказанность. Он непременно должен лечь животом на лицо хозяйке, поерзать, перекрывая доступ воздуха, и растечься. Особый кайф перед этим - встать одной лапой мне на нос, другой - на глаз, а оставшиеся две поднять. Не знаю, как он это делает. И на его гнусной мохнатой роже с курчавыми усами в этот миг отчетливо читается злорадное: «Что, заболела? Хе-хе-хе...»

Миф второй: коты - бесшумные животные.

Покопавшись в воспоминаниях, со всей ответственностью заявляю: у меня было только одно знакомое животное, производившее больше шума, чем кот: бассет-хаунд соседей, у которого были когти размером с рогалики. При ходьбе он скрежетал об асфальт, как раненый Терминатор, а одна его попытка поцарапаться в дверь была способна довести человека до нервного срыва.

Настоящий Кот - постоянный источник шума. Если он не спит, то шуршит фантиком, копается в лотке, шлепает лапой по воде в миске, скачет на деревянных лапах по паркету (нижние соседи наверняка думают, что у нас живет пони), с треском дерет когти об когтеточку и находит еще сто двадцать способов издавать разнообразные звуки.
Если же кот спит, то он храпит во сне.

Миф третий: коты - грациозные животные.

Поставим несколько экспериментов по измерению уровня грациозности.
1. Посадите одного грациозного кота на широкий подоконник с цветочными горшками и отойдите в сторону. Сядьте. Засеките время. Через десять минут возьмите веник, совок и сметите с пола землю и осколки горшков. Выбросьте остатки азалии, фикуса и денежного дерева.
2. Наберите в ванну теплой воды. Поставьте одного грациозного кота на широкий край ванны. Отойдите на два шага. Засеките пять минут. Выловите мокрого кота, обсушите полотенцем.
Не сливайте воду, она нам еще пригодится.
3. Откройте крышку унитаза. Случайно уроните в унитаз фантик и громко скажите «ой, случайно фантик упал». Отойдите в сторону. Дождитесь, когда грациозный кот залезет на ободок унитаза и попытается лапой достать фантик. Засеките сорок секунд. Выловите грациозного кота из унитаза, ополосните в теплой ванной (вот и пригодилась вода!), обсушите полотенцем.

Убедились? Коты - на втором месте по неуклюжести после лосей. Выражение «ломится как лось» давно пора заменить на «ломится как кот».

© Эйлин О'Коннор

[Olexara]

Ванька в деревне считался пришлёпнутым. Не дурачком, а мальчиком с лёгкой придурью. Ну, вроде, с одной стороны – нормальный, а с другой – не совсем. Живность вокруг него кругами ходила: коты, собаки, куры всякие. А однажды Ванька упросил отца выкупить с фермы выбракованного телёнка. Телёнок был кровей, элитных, но родился слабеньким и чуть не ушёл под нож. Не ушёл, потому что парень его увидел. Увидел и выпросил себе. Баловство, конечно, но и отец сына любил. Приобретённый телёнок был назван Пупсиком.

Первый год телёнок провёл в стойле, не выходя на пастбище. Уже на второй год парень стал выгонять бычка на выпас. Поведением своим телёнок напоминал собаку. Возвращаясь с поля, он терпеливо ждал, пока хозяин наиграется в футбол, а потом, вёз хозяина на своей спине домой.

За три года полудохлый телёнок превратился в огромного быка. Люди искренне хохотали, глядя, как Пупсик таскал за собой Ваньку на лыжах. Тот хватался за бычий хвост и кричал:
- Гони!

То зимнее утро парень не забудет никогда. Выскочив на задний двор, он решил надёргать сена из копёшки, стоявшей в огороде. Нагнулся и почувствовал на себе взгляд. Обернувшись, Ванька увидел, что на крыше заметённой снегом овчарни стоял волк. И вид его был весьма недружелюбным. Что было дальше, парень помнит плохо. Он помнит, что успел закрыть горло, и серый комок свалил его с ног. А потом раздался жуткий вой. Пупсик, выскочив во двор, с первого же удара пропорол брюхо хищника рогом. Добил серого ударом копыт.

Это был единственный в селе бык, умерший от старости...

© Сергей Сергеевич Серёгин

[Olexara]

Шкатулка с бриллиантами

— Клара Матвеевна, что вы все ищeте? – отрываясь от газеты, раздраженно спросил Фокин зашедшую на кухню тещу. Та уже целый час ходила по квартире и что-то искала.

— Да шкатулку с бриллиантами, — ответила теща, взглянув на него поверх очков. – У меня там рецепт лежал. Собиралась сегодня в аптеку сходить.

Фокин поперхнулся кофе и отложил в сторону газету.
— А вы уверены, Клара Матвеевна, что она у вас вообще была? – откашлявшись, спросил он.
Внешне теща выглядела абсолютно здоровой. Да и за эту неделю, что теща гостила у них, Фокин за ней ничего странного не замечал.
— Ну, как же не уверена – я ее с собой из дому захватила. Она у меня в комнате на тумбочке лежала. А сегодня взяла и куда-то положила — куда, не помню.
— А откуда она у вас? – с подозрением спросил Фокин.
— Муж мой покойный, Аристарх, царствие ему небесное, коллекционером был. Бывало, постоянно что-нибудь приносил. В основном на черном рынке покупал или через знакомых. В магазинах-то в то время ничего стоящего не было.

— Так давайте, Клара Матвеевна, я вам помогу. Вместе поищем, – услужливо сказал Фокин, выходя из кухни следом за тещей. – Большая она?
— Да вот с эту книгу, — теща показала на медицинский справочник, который лежал на журнальном столике в зале. – Куда же я могла ее деть?

Фокин вместе с тещей стал ходить по квартире в поисках шкатулки.

— Интересная история с этими бриллиантами вышла, — стала рассказывать теща. — Принадлежали они графине Полоцкой и были похищены из спальни, как потом выяснилось, ее же любовником, поручиком Клубницким. Клубницкий, по пьянке, проиграл их в карты князю Каридзе, а тот вскоре, женившись на овдовевшей графине, подарил ей. Графиня, узнав свои бриллианты…

— Клара Матвеевна, а если я первым найду шкатулку с бриллиантами, то она будет моей? – шутливо, спросил Фокин тещу.
— Да забирай, не обратно же мне ее везти, — спокойно ответила теща. — Мне главное – листочек с рецептом. Так вот, графиня, узнав свои бриллианты…

Фокин, слушая вполуха продолжение истории о бриллиантах, с азартом принялся за поиски шкатулки, прикидывая на ходу, на какую примерно сумму может она потянуть. Ай да теща! Не ожидал!

— Ой, нашла! – послышался вскоре из спальни тещин голос. — На подоконнике за шторкой была.
Теща вышла из спальни, держа в одной руке книгу, а в другой листочек.
— Возьми почитай, — сказала она. – Я, пока в поезде ехала, уже всю прочитала.

Фокин с недоумением взял в руки книгу, на обложке которой было написано: «Шкатулка с бриллиантами», детектив.
— Спасибо, Клара Матвеевна, — разочарованно сказал он. – Как-нибудь почитаю.


© Сергей Савченков

[Olexara]

30 апреля 1945 года в 22 часа по Берлинскому времени и в час ночи 1-го мая по московскому времени, над Рейхстагом взвилось Красное Знамя Победы. Мало кто знает, что оно стало... четвертым. Первые три были уничтожены в ходе ночного дальнобойного немецкого артобстрела. А это устояло. И вошло в историю. Как и имена людей, которые установили флаг: Берест, Егоров и Кантария.

Приказ отдал полковник Зинченко. Лейтенант А. Берест должен был выполнить саму задачу, а путь на крышу расчищали автоматчики роты Сьянова. Сначала знамя развевалось над главным входом Рейхстага, и держалось с помощью ремней на конной скульптуре императора Вильгельма.

А 2 мая Егоров и Кантария перенесли знамя на купол Рехйстага. Как писал в своих мемуарах Зинченко:

«Вызвал Егорова и Кантарию, и мы отправились наверх… Обошли медленно купол и на восточной стороне.
— Ну что же, товарищи дорогие, — обратился я к своим спутникам. — Тридцатого апреля вы не полностью выполнили мой приказ. Знамя-то установили не на куполе. Довыполнить!…
— Есть, товарищ полковник, довыполнить приказ, — бодро ответили Егоров и Кантария.
И через несколько минут Знамя уже развевалось над куполом…»



К слову, фотография эта - постановочная. Как именно водружали знамя над Рейхстагом,
никаких фотографических сведений не осталось.

[Olexara]

Петрович был старым холостяком. Жил себе и жил, одиночество его не тяготило. Работал как лошадь ломовая`. Работу свою любил. Привык он все делать идеально, что бы порядок был во всем. А сколько с женщинами не встречался, идеальной так и не встретил. В тот год в конце июля, отправился Петрович в отпуск, на юг. Устал очень, и захотелось ему слегка убежать от цивилизации. Залез в интернет, дал объявление`.

Откликнулась женщина с двумя детьми, жительница южного села. До моря минут 20 пешочком, зато место вдали от курортов и городов, отдельная комната, и по договоренности, за его продукты, сготовят бесплатно домашнего. В общем, соблазнился`. Доехал без приключений, навигатор не подвел. Дом был старым, но чистеньким, комната уютной, а хозяйка доброжелательной. По двору бегала маленькая собачка, тойчик. В саду созревали фрукты, а пара детей, мальчик и девочка, лет 9-10 возились по хозяйству. Хозяйка Петровичу не досаждала, спрашивала, что сготовить, щедро угощала клубникой, и мило улыбалась. Петрович целые дни проводил на море, плавал, лазал по скалам, фотографировал, и писал старому приятелю на ВК. Порой он задумывался, откуда у 50- летней женщины такие маленькие дети. Задумывался, задумывался, да и спросил.
- Анна Александровна, это Ваши внуки?
- Нет, ответила Анна, - мои сын и дочь, просто поздние. Семьи не сложилось, замуж не вышла, и решила хоть детишек родить. Да и не такая уж я старая, мне ведь 48.
Пока разговаривали, пригляделся Петрович к хозяйке, приятная, мягкая, улыбчивая. Да и имя ему нравилось. Анна, Нюшенька. Маму его так звали. И пахло от Анны клубникой и сливочным маслом. Молодое виноградное вино было вкусным, вечера чуть прохладными, а небо - звездным. Оба они не кривлялись, что уж там, взрослые. Днем вели себя как обычно, а ночью Петрович тихо проходил на хозяйскую половину, к Нюшеньке. А потом крался в свою комнату`. Детишек то нельзя будить. Мелкий песик даже не тявкал на Петровича, посматривал хитренько, словно понимал. Хорошая псина, экономная. Съедала пару столовых ложек, но охраняла двор добросовестно, Матильдой звали. И стала Матильда ходить с Петровичем на море, плавала даже, потом вылезет, встряхнется, подсохнет на солнышке, и домой бежит раньше Петровича. А он - следом. Но однажды Мотя не пришла. И Петрович отправился ее искать, звал, кричал, написал с десяток объявлений, пошел клеить`. Куда исчезла собака`? Не понятно. Пожилая соседка сказала, что может приезжие утащили, те что снимают на другом краю села. Петрович пошел туда. Дошел, а ему сказали, что они уехали, с маленькой собачкой, час назад, в сторону трассы. Петрович вернулся, сел в машину, и погнал. Нагнал километров через 80, и перегородил дорогу. Из джипа вышли две девицы, молодые, нахальные.
- Эй уберите машину . Ездить не умеете. Сейчас милицию вызовем.
- Вызывайте, - ответил Петрович, - только сначала верните собаку.
- Да прямо, раскатал губу, - засмеялась та, что повыше,- она бездомная, мы ее спасаем.
- Она не бездомная, - ответил Петрович, - у нее семья есть. Не Ваша это собака.
- Да пошел ты вон,- завизжала вторая,- не уберешь машину, стекла побьем.
Петрович их обошел , и позвал: «Мотя, Матильда»`. Мотька затявкала и забегала по сиденьям, пыталась пролезть в приоткрытое окно. Девицы хватали Петровича за руки, ругались матом, и пытались драться. Петрович не знал, что делать, растерялся, не бить же женщин.
Выручил подъехавший гаишник, толстый, потный, кряхтящий`. Периодически затыкая уши от криков девиц, лейтенант взял Матильду на руки.
- Тихо все. К кому собака пойдет, тому и достанется. Документов то на нее ни у кого нет.
- Кнопочка, Пусенька, - засуетились девицы, достав колбасу, - иди к нам, в машинку иди.
- Поехали Мотя домой,- сказал Петрович.
Гаишник поставил собаку на землю. Матильда рванула к Петровичку, виляя хвостом и громко тявкая.
- Ну вот, кажись разобрались, - засопел гаишник.
- Нет, собака наша, - закричали девицы: Права не имеете ее у нас забирать.. Мы Вашему начальству пожалуемся`. Мы ее от самовыгула спасли!
Гаишник налился кровью.
- Вот что, спасительницы. Или по доброму уезжайте, или сейчас проверю страховку, огнетушитель, знак стоп, аптечку. И все таблетки в ней пересчитаю. Автомобиль у Вас грязный. Да и на предмет угона надо машину пробить. А комп только на базе...
Джип исчез быстро.
Петрович пожал гаишнику руку.
- Спасибо, офицер.
- Не за что. У меня самого такой кобелек. Гавкун, зассанец и хитрован. Зимой в жилетке ходит, мерзлявый. Хорошая порода, верная. Да и размер удобный`. Ну удачи Вам. Не нарушайте.
Петрович сел в машину, Мотя улеглась на коленях, маленькая, тепленькая, шкурка словно велюр. Хорошо стало Петровичу, давно так хорошо не было`.Дорога ровная, машинка урчит тихонечко, и Мотька славная. И среди этого хорошо, взгрустнулось вдруг, уезжать скоро. В пустой квартире не ждет никто. Прокралась мысль, развернуться и уехать вместе с Мотей домой. Что там тех вещей, пара футболок, белье, и тренировочный костюм. Мысль мелькнула. Петрович ее отметил, вздохнул, и поехал к Анне.

Оставшаяся неделя была дождливой. Но Петрович все равно ходил купаться. И Матильда с ним. Ночью он крался в Нюшину спальню, а по утрам все чаще грустил. В день отъезда было солнечно`. Петрович вещи сложил с вечера. Подарил Анне подарок, попрощался, оставил свой номер телефона, и сел за руль. Он потихоньку набирал скорость, думая о том, что отпуск окончен, и окончен отпускной роман, пора возвращаться к привычной жизни. Уже выехал с грунтовки на асфальт, и вдруг заметил, что за машиной бежит Мотя. Петрович прибавил газу, а Мотя побежала быстрей. Петрович набирал скорость. Маленькая собачка отставала, отставала и исчезла. И Петрович остановился. Вышел из машины, закурил, и заметил, что руки дрожат`. Он выкурил всю сигарету, сунул окурок в машинную пепельницу, и посмотрел на дорогу. По асфальту двигалась крошечная точка. Петрович побежал, и молился, чтобы не было ни одной машины, раздавить могут . Он лет 10 так не бегал`. Матильда неслась ему навстречу, кажется из последних сил. Ее шерстка вся запылилась, пыль была на языке и в глазах, даже в маленьких ушках. Короткий хвостик завилял, и собачка попыталась залаять, но только чихала. Петрович схватил Матильду на руки, и стал обтирать от пыли. Налил в пригоршню воды из бутылки, чтоб попила. Потом позвонил Анне.
- Ваша собака у меня`. Она побежала за машиной. Вы не волнуйтесь, я сейчас ее привезу.
- Можете не привозить, если она Вам нужна. Я ее подобрала дней за 10 до Вашего приезда. Ее из фургона выкинули, у магазина.
- Правда можно забрать?
- Правда.
И Петрович забрал.
Через полгода, на кафедре, он случайно услышал разговор.
- А ты знаешь, на ком ректор женился?
- Да говорят на приезжей какой -то. Ты ее видела? Как она тебе?
- Видела. Обычная, не девица юная, ровесница ему, да еще с парой детей, и с собакой.
- Хорошо хоть курей с собой не притащила. Интересно, чем она профессора обворожила, или приворожила? Какое такое средство нашла, что привела под венец старого холостяка`? Вот бы мне такое.
Петрович сделал пару шагов, и сотрудницы его увидели. Заулыбались, заюлили.
- А мы тут обсуждаем, чем же Вас жена приворожила.
- Очень хотите узнать`?
- Ой , Сергей Петрович, не томите, откройте секрет, было ли приворотное зелье?
- Было, дамы, было, сильнейшее. Наивернейшее.
- А с нами Ваша жена не поделится им`?
- Нет дамы, не поделится. Это невозможно.
Петрович засмеялся, и пошел домой. К Анне и детям. И к Матильде.

✍Елена' Андрияш

[Olexara]

БАРАБАБУШКА

После развода жена Ромы, исповедовавшая принцип «- Хоть конура, но в центре!» прикупила себе однушку на проспекте Мира, а непритязательный Рома на оставшиеся грошики приобрёл первое что попало. Попала Роме квартирка на самой окраине, считай в пригороде. Даже не то чтобы квартирка, а половина дома. Есть такие, знаете, типовые двухквартирные дома советской постройки.
Этот неказистый на первый взгляд объект недвижимости имел с точки зрения Ромы ряд неоспоримых преимуществ. Во-первых, как ни крути, полноценная двушка. Отдельный вход. Клочок земли, огороженный палисадником. Никаких соседей, не считая одинокой полупарализованной старухи за стенкой. Два шага до работы. И самое главное -максимальная удалённость от центра. Что практически исключало для Ромы возможность даже случайной встречи с бывшей супругой или её мамой.
Безусловно, был у этого жилища и недостаток. Причем существенный. Причем настолько существенный, что прежние хозяева, которые мыкались с продажей этой квартиры не первый год, смотрели на Рому со смесью надежды и недоверия, словно ждали, что Рома, как и остальные покупатели, в последний момент растает как ёжик в тумане. Дело в том, что квартирка эта имела крайне дурную репутацию.
Можно называть это как угодно, чертовщиной, нечистой силой, полтергейстом, но факт остаётся фактом — в доме время от времени происходили странные вещи. Периодически сами собой перемещались предметы, пропадали и так же неожиданно появлялись какие-то вещи, иногда ниоткуда доносились странные и пугающие звуки.
Короче, присутствовал полный набор чертовщины, многократно описанный каналом рен-тв и газетой Оракул. И не то чтобы эти странности происходили часто и постоянно, нет. Но оттого что они происходили нечасто, они производили ещё более неожиданное и угнетающее впечатление. В том числе и своей кажущейся бессмысленностью. К примеру приходите вы с работы, а на кухонном столе лежит гаечный ключ на семнадцать. Которого в вашем доме отродясь не водилось.
Что только бывшие владельцы, люди рациональные и не суеверные, не предпринимали для борьбы с этим явлением. Меняли замки, навешивали ставни на окна. Приглашали батюшку с кадилом, с целью освятить жилище. Батюшка жилище конечно освятил, но потом упился в такую зюзю, что за один вечер нанёс хозяевам ущерба больше, чем нечистая сила за все предыдущие годы.
Звонили, уподобясь незабвенной Фрекен Бок, на телевидение, в какую-то передачу о потустороннем, где их откровенно и честно послали, предложив не морочить занятым людям головы всякими глупостями. В конце концов дошли в своём отчаянии до того, что однажды даже установили настоящий волчий капкан, в который сами же чудом и не угодили. Потому что капкан, который они ставили на кухне, к моменту их возвращения вдруг оказался в прихожей, прямо под дверью.
Так что продавцы не без основания опасались, что в последний момент Рома, которому доброжелательные соседи о странностях квартиры безусловно донесли, даст заднюю и соскочит. Но Рома, продукт советской системы воспитания, на все эти слухи только усмехался, и в конце концов стороны ударили по рукам. Тем более что прежние жильцы оставляли новому владельцу в качестве бонуса практически всю обстановку и утварь. Вероятно опасаясь увезти с собой в каком нибудь мебельном ящике пресловутую барабашку. Так Рома над ними незло подшучивал, вселяясь в новое жилище.
Вскоре однако новый жилец вынужден был признать, что слухи о странностях, происходящих в квартире, имеют под собой вполне реальную почву. Первым звоночком была бутылка шампанского. Бутылка шампанского, открытая на новоселье и стоявшая в холодильнике практически нетронутой, которую Рома всё собирался выбросить, да рука не поднималась. А когда поднялась, то Рома с удивлением обнаружил, что содержимое бутылки убыло наполовину. Из-под плотно закрытой пробки, из холодильника, в квартире где кроме него никто не бывал.
А потом началось. Может началось и раньше, просто Рома, первый раз столкнувшись с необъяснимым, стал более внимательно относиться к окружающей обстановке. Все происшествия были того же порядка, что и с шампанским. То есть с одной стороны характеризовалось своей очевидной бессмысленностью и необъяснимостью, а с другой — такой же очевидной безобидностью.
Хлебные крошки на столе, паспорт, переместившийся из серванта на телевизор, исчезнувшие непонятно куда купленные накануне лампочки, лужа воды под подоконником от свежеполитых непонятно кем цветов, и всё в таком духе. Будь Рома заранее не осведомлён, возможно он бы и запаниковал, и отправился по скользкому пути предшественников, меняя замки и расставляя капканы. Но убедившись, то происходящие события не представляют угрозы для жизни и здоровья, Рома решил просто махнуть рукой и не портить себе нервы.
Единственное, что вызвало у него лёгкую досаду, это пропажа новых бокорезов, которые он накануне спёр на работе, чтобы подшаманить старую электропроводку. Но Рома эту досаду в себе быстро погасил и на следующий день спёр на работе другие. Короче, так или иначе Рома с имеющейся в наличии нечистой силой научился сосуществовать.
А в остальном новое жилище его вполне устраивало. Он познакомился с соседкой, милой старушкой Ольгой Витальевной, которая совсем плохо слышала, была подслеповата, и едва передвигалась по дому, так что Рома взял себе в привычку, идя в магазин покупать ей какие-то продукты первой необходимости. Чему та была безмерно рада. А уж когда он починил ей кран и поменял розетку на кухне, счастья её не было предела. Короче, жизнь как говорится потихоньку налаживалась.
Как-то раз, в понедельник утром, Роме стало резко плохо. Причин тому было две. Первая — юбилей коллеги в пятницу, и вторая — свадьба племянника на выходных. К выпивке Рома относился весьма положительно, и никогда не избегал хорошей компании, но имел в этом деле одну особенность. Его организм идеально переносил однократные возлияния, но был категорически против многодневных. Так что проснувшись с утра в понедельник Рома почувствовал себя плохо, позвонил на работу, взял отгул, и остался лежать на кушетке, стараясь не производить лишних движений. Потому что и без них в голове ударно работала механическая кузница, долбя череп и всё его содержимое изнутри. Ситуацию могла бы спасти пара таблеток аспирина, но как назло аптечкой разжиться Рома ещё не успел. Поэтому он тупо лежал на кушетке, уперев взгляд в старенький ковёр на полу, оставшийся ему от прежних жильцов.
Он так долго смотрел на этот ковёр, что в какой-то момент тот просто поплыл у него перед глазами. Рома тряхнул головой, вызвав порыв энтузиазма молотобойцев, однако ковёр и не думал приходить в порядок. Он, наоборот, пучился всё сильнее и сильнее, потом по нему прошла волна, и внезапно из-под края ковра появилась желтая костлявая рука.
Будь Рома не в таком плачевном состоянии, возможно его хватил бы кондратий. А так он только оцепенел и молча наблюдал, как костлявая рука поскребла по полу, потом ковёр ещё сильнее вздулся, и вслед за рукой из-под него показалась седая взлохмаченная голова.
— Здравствуйте, Ольга Витальевна! — неожиданно даже для самого себя внезапно севшим голосом произнёс Рома.
Голова вздрогнула, на мгновенье замерла, а потом так же внезапно как появилась исчезла под ковром. За ней исчезла рука, а потом и ковёр, поколебавшись, принял своё обычное положение. И наступила тишина.
С минуту Рома лежал, приходя в себя, потом резко вскочил, и забегал по дому, на ходу натягивая брюки. «Вот же старая карга! — матерился он себе под нос. — Вот тебе и барабашка! Вот тебе и домовой! Ай да Ольга Витальевна! Ну погоди у меня!» Наконец он застегнул брюки, и сунув ноги в тапки выскочил за дверь.
Чтобы попасть к соседке ему нужно было миновать две калитки и обежать палисадник. У соседки оказалась не заперто. Рома толкнул дверь и без стука шагнул в дом. Ольга Витальевна как ни в чем ни бывало уютно сидела за столом у окна, и пила чай из блюдца с сахаром вприкуску. Блюдце в руке старушки ароматно парило, а сахар она ловко колола до боли знакомыми Роме бокорезами.
— Ой, Ромочка! — радостно воскликнула Ольга Витальевна застывшему в дверях соседу. — Как хорошо что ты зашел! А то я сегодня так плохо себя чувствую, еле от постели до стола добралась. А у меня хлеб кончился, прям не знаю что и делать. Ты в магазин не собираешься? Если соберёшься, купи и на меня, будь другом. А ты что не на работе, не приболел часом?
Рома стоял и тупо смотрел на бокорезы в руке старушки. Все слова, которые он заготовил, пока бежал, куда-то делись.
— Не пошел на работу. — буркнул он. — Что-то голова раскалывается.
— Это всё погода! — авторитетно заявила Ольга Витальевна. — По телевизору передавали.
Вместо ответа Рома развернулся и пошел на выход.
Он зашел в магазин, купил хлеба старухе, минералки и кой каких продуктов для себя, и всю дорогу думал про то, как очевидна была разгадка. Ведь и про люк, и про общий подвал под домом ему говорили, но он за ненадобностью пропустил это мимо ушей. Ещё он думал про то, что сразу по возвращении возьмёт гвозди, молоток, и намертво забьёт к чертовой матери вход в подвал.
Потом он занёс хлеб соседке, которая всё так же сидела на кухне у окна, и пошел домой. Кузница в голове снова начала свой ударный труд, и надо было бы сходить в аптеку за таблетками, но сил уже не было, хотелось поскорей добраться до кушетки и лечь. Разувшись в прихожей Рома заглянул на кухню, чтобы оставить продукты, и внезапно застыл как вкопанный.
— Твою же мать! — выругался он в сердцах.
На кухне, прямо посредине пустого стола, лежала упаковка аспирина...

Ракетчик

[Olexara]

ПРОПАЛО ПЛАТЬЕ!

Весна — это просто катастрофа какая-то. Что я носила осенью? При аналогичной погоде? В шкафу только тёплое и совсем летнее, но в чём-то же я ходила в октябре и ноябре! Пока не похолодало радикально… Не в свитерах же, в конце концов. Где блузки? Где трикотажные кофточки? Где, в конце концов, платья? Не говоря уже о юбках. Из всего барахла, мало-мальски пригодного к носке, только круглогодичные джинсы, кожаная юбка и один пуловер. Прописью: один!
Так где, я вас спрашиваю, платья?! Не эти, напоминающие жилище коренных народов Севера, а — платьица! Ну, вы понимаете.
Нету!
Но я же помню, что были. Одно как минимум. Моё любимое, винтажное, из тёмного джерси с крупными цветами. Где?! В одном шкафу, актуальном — нет. В другом, запасном — тоже. Нет его ни в стирке, ни в стопке белья на комоде, ожидающего глажки. На балконе, на бельевых верёвках, на батареях — тоже! Всё. Места, где оно могло бы быть, закончились! Ящик под креслом занимает пуховое одеяло, в диване ничего хорошего не лежит: там одно из кошачьих убежищ, куда мой мизантроп уединяется в случае гостей.
И в этой связи возникает только один вопрос. Откуда я могла вернуться без платья?! Незамеченной?! И, самое главное, как?! Вот только не надо мне этого, всех этих ваших… Да я столько просто не выпью! Стакан крепкого алкоголя, в моём частном случае, — доза, не совместимая с жизнью! К тому же городок у нас тесный, и даже если бы этот примечательный случай начисто вышибло из моей памяти, то не позднее чем через час я узнала бы о нём из социальных сетей. Во всех живописных подробностях и даже с дополнительными орнаментами.
Стоя неглиже посреди квартиры, обвожу зорким взглядом своё жилище и обнаруживаю ещё одно неприятное обстоятельство: я безнадёжно опаздываю на работу! Уже без двадцати, успеваю только на такси. Нет, всё равно не успеваю, но хотя бы опаздываю в пределах приличия.
Пока жду машину, хватаю с плечиков первые попавшиеся вещи. И, разумеется, невпопад: на улице изрядно похолодало. Не говоря уже о том, что в спешке забываю косметичку, расчёску и зонт.
Сама не верю, что это пишу, но я замёрзла. Это я-то!! При том, что в обычных условиях генерирую тепловую энергию в промышленных объёмах и способна обогреть небольшой микрорайон. Но если вместо ботинок, пальто и шерстяных брюк на тебе туфли-лодочки, кожаная юбка и нечто эдакое сверху, а за бортом около нуля, то извините. Причём эпитет «кожаная» применительно к юбке — это эвфемизм, которым принято называть что-то вроде клеёнки на тканой основе, женщины меня поймут. В общем, сплошные понты. Как говорится, сдохни, но держи фасон.
Не сдохла, не дождётесь, но, когда вернулась домой, в горле уже свербело и пробивал озноб. Счастье, что не слили отопление, а ведь должны были! Ещё позавчера я призывала громы и молнии на головы коммунальщиков, для которых существуют только две кнопки: «вкл.» 15 октября и «выкл.» 15 апреля. Между этими датами, в феврале и марте, а то и в январе у нас по целым неделям дневная температура поднимается до двадцати, но батареи выдают равномерно плюс семьдесят. Открытые настежь окна — паллиатив, забудьте! Спасает только кондиционер. Ха! А вы думали, что глобальное потепление коровы напукали? Да щас!
…Так вот, всё это не вчера. Вчера я задраила окна и извлекла из недр гардероба уже убранный с глаз долой флисовый зимний костюм. При этом под ноги мне вывалилась какая-то мятая тряпка. Я подняла её и встряхнула…
…………………………………………� �………………!!!!!!!!
© Тори Грасс

Художник — В. Губарев

[Olexara]

__________________________________________________ ______________