Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Olexara]

– Тогда вот тебе мой рецепт, деточка.
Закрой глаза и вообрази себе день, который однажды настанет:
совсем старая и дряхлая, ты лежишь в постели и не можешь подняться.
Вообрази момент в деталях, почувствуй запах лекарств, шелест непромокаемой простыни, холод, обволакивающий немеющие ноги и руки.
Пусть твоя фантазия станет машиной времени. Закрой глаза и побудь там – в комнате с самой собой, старой и угасающей. Ощути дыхание ангела смерти, стоящего у изголовья. Осознай, как мало осталось.
И, клянусь, если твоя фантазия постарается на славу, то ты вернешься в настоящее совсем другой – человеком, который больше не переживает из-за всякой ерунды. Будь то дурное настроение или разрыв с бойфрендом. Сравнивай размер проблемы не с прыщом на заднице, а хотя бы с венком на гробовой крышке.
Кристина Старк, из книги «Гончие Лилит»

[Olexara]

— Подождите! Подождите пожалуйста! — попыталась остановить воспитательница папу Максима, когда тот был уже в дверях.

— Жду, — улыбнулся мужчина, развернувшись.

— Вы нам ручку на окне не замените? Там болтики надо выкрутить, мы вам даже отвертку дадим. Всё же для детишек!

— Легко! — звонко согласился папа и бодро замаршировал в помещение группы.

— Это мой папа! — гордо и громко заявил Максим, и все дети посмотрели на него с уважением.

— Ой, спасибо вам большое, — расплылась в улыбке молодая воспитательница. — А у вас ещё пары минут не будет? Нам бы кое-какую мебель передвинуть. Детишкам очень надо.

— Легко! — всё с тем же энтузиазмом ответил папа и схватился за стол.

Вечером, когда папа Максима пришел его забирать, воспитательница уже ждала с той же отверткой в руках.

— Мне очень неудобно вас просить, но у нас тут у некоторых шкафчиков петли расшатались. Остальным папам вечно времени или навыков недостает, о собственных детях позаботиться не могут, — тяжело вздохнула воспитательница и повесила нос.

— Легко! — кивнул папа Максима и достал из кармана уже приготовленный набор отверток и пакетик с саморезами.

— Ой, а вы подготовились, спасибо большое, — просияла воспитательница.

— Это мой папа! — светился от гордости Максим.

— Мы сейчас на прогулку идём, может, поможете заодно на участке старые покрышки выкопать?

— Легко!

— Спасибо!

— Это мой папа!

Наутро воспитательница пришла на работу и, к своему удивлению, обнаружила, что её уже ждут папа Максима и сам Максим, который буквально спал на ходу.

— Здравствуйте, а вы чего так рано? — спросила она, подойдя к двери, ведущей в группу.

— У вас там карниз отходит, у некоторых стульев спинки расшатаны, а ещё я хотел бы посмотреть сантехнику, — папа Максима отошел в сторону, и воспитательница увидела небольшой инструментальный ящик.

— Золотой вы человек. Вот бы все родители были такими отзывчивыми, — улыбнулась девушка и, вставив ключ в замок, начала с трудом его поворачивать.

— Замок тоже гляну, — кивнул мужчина, наблюдая за этими усилиями.

Полдня папа Максима слонялся по группе и что-то менял, подкручивал, двигал, устранял, чем иногда мешал воспитательницам вести занятия. Но они в ответ только рассыпались в благодарностях, а Максим всё ещё с гордостью, но уже более сдержанно произносил: «Это мой папа».

Когда группа пошла на прогулку, папа Максима отправился следом.

— Вы уже так много сделали, давайте оставим что-то и другим папам, — сдержанно улыбнулась воспитательница, намекая, что пора бы уже и закончить с ремонтными работами.

— Да мне несложно! Это же наши дети! — радостно ответил папа Максима и, возглавив колонну детей, замаршировал на участок, держа в руках катушку электрического кабеля, который разматывался по дороге.

На участке папа Максима достал из своего ящика болгарку, молоток, рулетку. Затем сбегал к своему автомобилю и притащил сварочный аппарат и электролобзик.

Всю прогулку мужчина резал, стучал, приваривал, сверлил. Из-за этого шума и треска дети не могли сконцентрироваться на своих детских мыслях и настроиться на игры, а воспитательницы — насладиться свежим воздухом, так как древесная и металлическая пыль летала в воздухе низкими облаками.

* * *

На следующий день, придя на работу, воспитательница Максима поняла, что её ключ от группы не подходит к двери. Она уже хотела звонить в администрацию, когда услышала знакомые шаги: хмурый Максим и его папа поднимались по лестнице, как обычно, самые первые из всей группы.

— Вот, я вчера замок перед уходом заменил, — протянул папа новые ключи воспитательнице, при этом открывая дверь личным ключом. В нос ударил сильный запах краски.

— Перед уходом? — испуганно спросила девушка.

— Да, я вчера стенку перекрасил одну — там кое-где старая краска облупилась.

— Слушайте, но ведь такие вещи делаются обычно в выходные дни.

— Ничего страшного, мне несложно! — улыбнулся папа Максима и зашёл внутрь, как на свой родной объект, сразу включившись в работу.

Максим больше не хотел никому говорить, что это его папа, потому что одногруппники стали на него косо смотреть.

Весь день у воспитательниц и детей болели головы от краски и шума, который без конца создавал папа Максима, продолжая приводить помещение группы в порядок.

Мужчина починил и усовершенствовал всю мебель, пересадил все цветы, выбил все ковры. Играть и заниматься в таких условиях было просто нереально. Когда группа отправилась на прогулку, стало ясно, что спасения нет нигде. Абсолютно весь участок был покрыт краской, лаком, известью и другими субстанциями, которым требовалось высохнуть, поэтому дети просто ходили по кругу, водя грустный хоровод.

— Ну вы знаете, мы не имеем права вас так часто просить. У нас есть свой слесарь, который обязан такими делами заниматься! — не выдержала воспитательница, когда мужчина принёс с собой перфоратор.

—Ой, мне несложно — всё же для детишек, — улыбался в ответ папа Максима, и от огонька в его глазах воспитательнице становилось как-то не по себе.

Срочно был собран тайный комитет из поварихи, нянечки, воспитательницы и приглашенной для консультации заведующей. Разрабатывались схемы и максимально вежливые варианты для избавления группы от излишне активного родителя. Пару раз папе Максима отключали электричество, чтобы лишить его возможности работать на участке. Тогда он привез бензиновый генератор, и ситуация усугубилась. В ход пустили охрану, но в итоге папа Максима привлёк сторожа на свою сторону, и тот держал ему лестницу, когда мужчина запенивал оконные щели снаружи.

В один прекрасный день, когда терпеть помощь папы Максима больше не было ни сил, ни желания и его решили в грубой форме попросить перестать её оказывать, ребенка привела мама.

— У мужа отпуск закончился, — объяснила женщина перемены.

— Ой, он у вас просто золотой! Такой хороший, такой отзывчивый, — расслабленно выдохнула воспитательница.

— Да, есть такое дело. Ему только дай волю, — согласилась женщина.

— Вы знаете… Мне не очень удобно вас просить, но не могли бы вы взять домой шторы постирать? А то они после всех его ремонтов сильно запылились, и дети этим дышат…

— Легко! — улыбнулась мама Максима. — Мне как раз на работе отпуск дали — на месяц.

А. Райн

[Tati Tishmann]

В магазин пришли две девочки (класс восьмой-девятый), сказали, что им надо 40 разных видов конфет, всех по одной штуке. Я подумала, может, они устраивают какой-нибудь конкурс и им нужны конфеты на призы. Помогала им с выбором, взвешивала каждую конфетку по отдельности. В общем, времени и сил ушло на них очень много, но виду я не подала.
Сразу, как они ушли, зашла начальница и выписала мне неожиданную премию в размере месячной зарплаты! Говорит, что я первая из работников, которая прошла эту контрольную закупку.

[Olexara]

В детстве, когда деревья, коты и собаки были большими,
я росла доброй девочкой. Я слушалась маму и много читала. Мамы других девочек меня тоже любили. Потому что я не носила бантиков, пышных платьиц и чистых ногтей. Всегда приятно встретить ребенка, который слушается маму, но не так красив как твой. Впрочем это в природе человеческой. Сейчас не об этом.

Впереди брезжил коммунизм, жизнь полная приключений, скоро, совсем скоро советские экспедиции полетят на Тау Кита знакомиться с дружелюбными тау-китянами, когда я встретила Дмитрия.
..
Мы с Дмитрием посещали старшую группу в детском саду. И где мы уже полгода как терроризировали остальных детей играми в отважных команчей, майоров вихрей и майорских дочек-матерей. Как в один прекрасный день все рухнуло. В группу пришла Екатерина. Носительница белокурых волос и хитрого носа пупочкой. И Дмитрий поплыл как пирога по Амазонке.

В тот же день в песочнице у меня случился катарсис. Катька, которая даже два плюс два сложить не могла, сказала Дмитрию: «Мальчик, помоги мне надеть сандалик.» И тут сил на объяснения у меня не осталось. Я треснула лопаткой согруппника Бориса, который фигура здесь абсолютно случайная, и вцепилась ему единственным передним зубом в ногу. Укусить Дмитрия язык не поворачивался, а Катька вызывала инстинктивное отторжение.

Собаки лаяли, басом орал Борис, воспитатели вызывали папу. В двух словах, хаос и кипеш. Дмитрий забыл про Катьку и, открыв рот, смотрел на моё чумазое лицо со следами боевого пластмассового ведерка. Борис тоже был вооружён. А потом сказал:

— Ты такаааая красивая.

Вот тут я поняла, что красота внешняя должна уравновешиваться изнутри, возможно даже кипешем...
Из сети

[Tati Tishmann]

(с) нета!
В детстве я была в гостях у одноклассницы, и она погадала мне на картах. Меня это так впечатлило, что дома я записала её предсказания в тетрадь, благодаря чему отлично запомнила их. В течение почти двадцати лет всё исполнилось: два брака, переезд за границу, творческая профессия, выигрыш в лотерею и прочее. В прошлом году я была на Родине и повстречалась с этой одноклассницей. Рассказала, что всё сбылось. Она удивилась: "Да ты чего, я же гадать-то не умею! Я просто прикалывалась, молола от фонаря".

[Olexara]

Жадина-говядина

Петя был патологически жаден, до болезни, только пока этого не знали.
Мамка, когда колола сахар специальными щипцами, видя то, как Петруша облизывает дощечку, на которую упали не видимые глазу микроскопические осколочки, подсовывала Петеньке кусочек побольше. Думала что не наедается маленький.
Петя же, когда всё семейство ужинало, успевал посчитать кто сколько кусков хлеба съел, кто больше всех нырнул большой деревянной ложкой в общую миску с окрошкой, что стояла посредине стола, при этом не забывая сам ложкой работать как надо. Когда немного стал постарше, ходил голову в землю, и за месяц находил копеечек, на целый рубль. Найденные копеечки, с помощью мамки, обменивал на бумажную денежку и прятал под матрас.
Мамка с папкой хвалили сына, вот мол, хозяйственный.
Так Петруша холил и лелеял, взращивал свою жадность.
Парнем он вырос обычным. Не красавец конечно, но и не урод. средней внешности, и обычного склада ума, не балагур, но и не бука. Обычный в общем. Долго жил с родителями, старшие- то все поженились, да замуж повыходили, а Петенька знай, всё у мамкиной юбки. Вроде и не дружит ни с кем, сокрушалась матушка. Она не знала, что захаживал Петенька к Любке, разведённой, бойкой бабёнке.

Любка уже думала что её Петька. У стариков хозяйство справное, а что, она баба хозяйственная, работящая. И Петя будет под присмотром, что не должно не понравиться будущей свекрови.
Всё Любане нравилось, единственное плохо, что никогда не принесёт конфетки замызганной, или сала кусок. А что? приходит- то на всё готовое. А тут стала Любка примечать неладное, бегает Костик, Любин сын, таскает конфетки, для того ей, Любаней и купленные, а Петя морщится сидит. А потом и начал выговаривать Любке, что много пацан ест. Вот мол, за ужином, одиннадцать пельменей съел, да ещё и хлеба два куска. И вон, уже седьмую конфету. Любка отмахивается, но червячок сомнений зашевелился.
Решила Любка, что как только станет полноправной хозяйкой, так быстро отучит Петечку куски считать, да в рот людям заглядывать.
Эх Люба, Люба, не быть тебе хозяйкой крепкого хозяйства...
Влюбился Петька, да так, что раскошелился на цветы, зимой, о как!
Она медсестричкой работала, тоже разведённая, с девчонкой маленькой, на два года Пети младше, вот вернулась к матери с отцом, родители ей дом купили.
Для девчонки же её, Петя куклу купил, ( в район специально съездил,) дорогущую ! Растаяла Антонина, и согласилась за Петю замуж пойти.
Любка волком выла три дня, а потом облегчение наступило, будто камень с души упал, и на свадьбе у Пети и Тони, плясала Любка бойчее всех, и хохотала звонче, и частушки заводные пела лучше всех.
В общем запала она в душу одному из троюродных братьев Антонины, и увёз тот брат Любу аж в Горный Алтай, вместе с пацаном конечно, который ест по одиннадцать пельменей зараз, да ещё и с хлебом, о как ! Правда перед тем, как ехать так далеко, спросила всё же Любаня, нет ли у суженого её привычки считать пельмени, кто сколько съел. Тот очень удивился и сказал, что не замечал за собой такого. А что до пельмешек, так он их любит, помногу зараз съедает, правда не считал сколько. Любаня успокоилась тогда.
А Петя с Тоней, да с девчонкой Алёнкой, зажили.
Всё было хорошо, Петя, послушав Любаню, она ему в сенках успела шепнуть, чтобы не вздумал считать кто сколько съел, а то, мол сбежит, новая супружница.
Так вот, Пётр не считал, вернее считал он, не мог этого не делать, но про это вслух не говорил, а только шеей покрасневшей вертел, да покряхтывал. Виданное ли дело, девчонка- то махонькая, а тринадцать пельменей сожрала за один присест, А Антонина-то, в чём душа держится, двадцать слупила. А потом ещё и чай пили, с конфетами, по три штуки каракумов смели, да варенье ещё, смородиновое, ложки по четыре, а может и пять, Петя моргнул как раз. Сердце у Пети защемило, этак по миру пойдёшь, размышлял он.
Долго Петя терпел, года два точно. Когда Антонина начала про ребёнка заговаривать, он вроде согласился. Но представив сколько всего нужно для ребёнка, Петя покрылся холодным потом. Это что же, это как... В смысле , Антонина работать не сможет, а как же? Он что один будет работать? и всех содержать?
-Тоня, а может Алёнушку к маме твоей отправить? Ну как ты с ребёнком маленьким, и она ещё совсем малышка?
-Ты чего, Петь ? В смысле , отправить ? Да и не такая она уже малышка, десятый год.
Петя с тоской думал о том, что падчерица растёт, и ест всё больше, а ещё одежду ей Антонина покупает, да и себе тоже. а если ребёнок появится, это что же? Это как?
Антонина поговорила-поговорила про ребёнка , и затихла. Петя выдохнул.Но мысль, что девчонку бы сбагрить куда, ест много, опять же одёжа, не давала Пете покоя.
А тут новая напасть, форму школьную отменили. Раньше — то что, раз в год с покупкой формы, для девчонки, Петя смириться мог. Хотя и по два- три года можно было бы носить. А теперь как? Это сколько деньжищ надо, ой-ой-ой !
Тут как- то вернулся Петр с работы пораньше, а они, мама с дочей сидят, и обновки раскладывают.
Антонина себе нижнего белья накупила, три комплекта. Это Людка, подружка её, коммерсантка хренова, тащит и тащит всякую ерунду. Вот куда ей столько трусов и лифчиков, есть же у неё. Мама Петина подарила на 8 марта ей, Антонине. Добротное, ещё советское. У матери лет тридцать лежало, и хоть бы что. нет надо ещё, и ещё !
У Пети даже настроение пропало, пошёл лёг, телевизор не включил, чё мотать — то электричество. Даже заплакать хотел.
-Петруш, смотри какое бельё Люда из Италии привезла, по закупочной отдала, смотри, смотри. нежненькое, шёлковое. А вот халатик, смотри, тебе нравится, Петь? Я ещё Аленке колготок, да трусов набрала.
Петя вцепился в подушку зубами, из глаз его брызнули слёзы, и он немного даже заскулил. как побитый щенок.
-Петруша, ты что? Болит что?
-Спина-а !
- Ух ты, я сейчас, Петечка, я сейчас.
Пока Антонина бегала по дому, Петя лежал и беззвучно плакал, это столько денег. столько деньжищ, ещё и девчонке набрала ! Вон все бабы из старого перешивают, а эта - барыня ! Транжира !
Очередной раз вспомнил Петя про Любаню : И не просила ничего, и пацан у неё ел по меньше, эх, вот дурак- то. Любовь у него видите-ли !
Добило Петю, и вырвалось наружу всё так тщательно скрываемое, когда весной, увидел он жену в новом плащике.
И как бы не пыталась Антонина доказать мужу, что это ей мама купила, орал он так, что стены трещали и окна звенели...Всё вспомнил : и как куклу её дочке дорогущую купил, когда ухаживал за Антониной ; и сколько пельменей девчонка съедает ; и сколько на одежду потратил... всё вспомнил. Тоня слушала, кивала головой, а сама тихонечко собирала вещи, его, Петины. В Антонинином доме- то жили.
Когда Петя одумался, было уже поздно. Тоня тоже ему всё высказала, правда спокойно, без истерики. И про куски посчитанные, и про то, как он по её комодику лазит, трусы считает, и ребёнка не родившегося и всё- всё- всё.
Приходила свекровь, уразуметь сноху хотела. Да только та и погладиться не даёт. Говорит, что в психушку надо Петю отправить.
-Что ты, что ты, успокойся детка, ну повздорили, с кем не бывает. Он же мужик- то хороший, работящий. Ну, чего ты? Не пьёт, не курит.
-Да он от жадности не курит и не пьёт, он совсем с ума сошел от скупердяйства своего !!! Идите ,спросите у него, сколько вы штук пельменей за всю жизнь съели? Он вам скажет !
-Чё ты мели-ишь ! Стыдно, Тоня, чё такое на мужика- то родного наговариваешь? Чего он считает, какие такие пельмени, чё ты уж.?
Придя домой, Петина мама, как бы ненароком спросила у него :
-Петруша, сыночек, а вот сколько, интересно , может человек за всю жизнь пельменей съесть ?
-Не знаю мама, ну ты точно тыщ двадцать уже съела.
-Я то?, — мать испуганно попятилась
-Ну. Вон , двадцать пять минимум за раз съедаешь, а то и больше, а на мои именины , помню, лет семь мне было, так вы с тёть Лидой, по пятьдесят шесть штук съели, так это только у нас. А про батю то я вообще молчу.
-Петюня, да ты што, сынок, я же - мамка твоя,мы ж - родители ! Неужто ты всё считаешь???
-И чё мамка, оттого, что мамка, да папка- жрать бы меньше стали, так мы в золотом уже дворце бы жили !
Вечером, перед сном, старуха поделилась со стариком своими переживаниями, что мол, Тоня сказала, будто болен Петруша.
-Болен, а как же, этот шельмец жадный до безумия, он, наверное ,по-большому идёт, и то думает, кабы много не отложить.
-Да што ты старый, как так- то, он же ить сын твой, наш ! А ты... !
-А что я, я не отказываюсь, сын и есть. Бабка у меня была, хлеба по стряпает, и в подпол попрячет, а старые ковриги оттуда достанет, чтобы значит много не съели. Юбку носит-носит, всю неделю не снимая, не стирая, а как в церковь идти, вывернет её на правую сторону, и обратно на себя наденет. Неделю — то она её на левой стороне носит. Думаешь, надеть нечего было? Сундуки ломились ! Она как померла, начали всё доставать, а оно всё спрело, да моль поела. Думал жаднее бабки нет людей, но Петро и её переплюнул.
Так что Петька видимо, в прабабку свою.
-Дык надо чё-то делать !
-А что делать? Ничего не поделаешь, мать, гены, итти иху.
-Какие Гены, што ещё никак кто жадный в твоей семье был?!
-Ой, спи уже, сама- то не лучше, та ещё. жадина-говядина. Вон , водка- то уже прокисла, видно..
- Какая ещё водка ?
-А такая, какую припрятала ,ещё когда Толик женился . Я ж знаю, что на тринадцать бутылок водки больше должно быть. Пшеничной, чё, не так скажешь?
-Пятнадцать лет прошло, а всё помнит, хрыч старый. А ещё туда же, в бабку, Петруша, в бабку...

Так и не женился Петя больше.

А Антонина ничего, замуж вскорости вышла, мальчонку родила. Только прежде чем опять замуж выйти, спросила у суженого сколько человек за год пельменей съедает. Тот искренне удивился...

Автор Мавридика де Монбазон

[Olexara]

__________________________________________________ _________________

[Olexara]

__________________________________________________ _______________

[Olexara]

САНИТАР ВИТАЛИК

В конце девяностых работал я санитаром в древней больнице белорусского райцентра. Работа не слишком тяжёлая, но малооплачиваемая, поэтому коллеги мои в основном отличались сложными судьбами. Кто-то отсидел лет пять за воровство, кто-то «скатился» в санитары из-за пьянства. Были студенты, вроде меня. И был Виталик.
С Виталиком дежурить – одно удовольствие. В начале месяца я внимательно изучал график дежурств и упрашивал старшую медсестру по возможности ставить меня с Виталиком почаще. На что начальство мне отвечало:
- Вот, поставлю я вас, «студентов» вместе. Тогда мне придётся Игоря с Вованом, бывших зеков вместе ставить. А они тогда забухают на пару. Или кто-нибудь из них напьётся и на работу не выйдет. И не проси. Не больше двух дежурств вам поставлю.
И это хорошо. Приходишь вечером на сутки, а Виталик уже на месте. Он днём работал на местном пивзаводе и принёс со смены бидончик ещё теплого пива. Сядем в чуланчике, выпьем по стаканчику для настроения, поговорим по душам, пока пациентов нет. Виталик расскажет что-нибудь про армию, из которой всего год назад дембельнулся, про девушку, которую в минувшие выходные увёл с дискотеки, про батю своего, который работал где-то на Колыме или на Чукотке.
А тут скрипит тормозами скорая, надо идти тащить лежачего больного.
- Что-то от вас, товарищи, попахивает, - морщится фельдшер скорой, злая тётка Анна Михайловна.
Терпеть её не могу. Вечно цепляется по мелочам, вечно у неё претензии.
- Михайловна, - расплывается в улыбке Виталик.- Мы ж по чуть-чуть. Вечер же, хорошо, тепло.
- Ну, если по чуть-чуть, - внезапно смягчается злая тётка. – Тогда ладно. Осторожнее несите, охламоны.
Несём в приёмное тихую бабульку, которая весит килограмм сто пятьдесят. Бабулька помирает от всех известных современной медицине болезней, но к сентябрю ей непременно надо выписаться. Потому что картошку пора копать.
Передаём пациентку в надёжные руки медсестёр терапии. Выходим во двор покурить. Хорошо. Над сонным городом тишина, на ночном небе – звёзды. За стеной больницы белеют стены старинного храма. Умиротворение какое-то. Виталик устраивается на неудобной деревянной скамейке, я – рядом. Молчим.
Вдруг через забор перемахивают две тени и подходят к нам. Местная шпана из частного сектора. Я внутренне напрягаюсь. С месяц назад бывший зек Игорь подрался прямо во дворе больницы с парочкой вот таких. Не сошлись в чём-то по понятиям.
- Э, братва, закурить есть? – стандартно звучит из темноты.
- Конечно, - Виталик широким жестом выуживает из кармана пачку. – Садитесь, пацаны, покурим.
И сдвигается к краю скамейки. Обезоруженные его гостеприимством гопники берут по сигарете, садятся. Минут пять курят, перебрасываясь неловкими фразами.
- Ты с какого района? – не выбивается из привычного сценария один из них.
- Да вот из этого же, - хмыкает Виталик. – На Ленина живу.
- А-а, свой, - расслабляются гопники. – А Вадьку Косого знаешь?
- Ну-у, - лениво отмахивается Виталик. – В школе вместе учились.
- С Косым? – не верят гопники.
- Точно. Он у меня ещё списывал постоянно. Не видал его что-то давно. Посадили?
- Не-е. На север подался, - оживляются гопники.
Минут пять обсуждают судьбу неизвестного мне Вадьки Косого. Виталик что-то рассказывает, шутит. Гопники рогочут. Расстаются почти друзьями.
- Ты точно этого Косого знаешь? – чуть погодя спрашиваю я.
- Да в первый раз слышу, - безмятежно отзывается Виталик. – У нас в школе этих Косых человек десять было. Разве всех запомнишь.
Опять сидим. Летней ночью тепло, тихо. Привезут двух-трёх лежачих, затащим в экстренную операционную какого-то ДТП-шника, ближе к полуночи подтянутся с дискотек ножевые ранения и побои. Но в основном – тихо. И спокойно. С Виталиком всегда как-то спокойно.
Под утро допиваем пиво. Мимо проходит милицейский патруль. Останавливаются, чтобы придраться за распитие в общественном месте. Через пятнадцать минут сидят рядом, что-то рассказывают про мужика, зарубившего жену топором, про драку в цыганском районе, на которую созвали полдесятка патрулей. Виталик просит у старшего наручники. Тот отдаёт. Виталик защёлкивает наручники у себя на запястьях. Я бегу в санитарскую. Недавно мне на день рождения подарили новую китайскую мыльницу. Фоткаю всё подряд. Фоткаю и Виталика в наручниках, на фоне одного из патрульных.
Уже светает. Патрульные отбирают у Виталика наручники, уходят.
В девять начинается обычный приём. Выстраивается очередь из плановых больных. Нам делать нечего. Играем в карты. Потом Виталик исчезает минут на пять и появляется с двумя большими деревянными колонками и магнитофоном. Вытаскивает это добро во двор больницы, протягивает через окно шнур от розетки в приёмном. Врубает музыку. Сидит на скамейке, балдеет.
На балконы высыпают пациенты из палат. Смотрят на Виталика, улыбаются. А тот раскинулся на всю скамейку и в такт музыке покачивает ногой. На лице – блаженная улыбка.
Через полчаса из приёмного выходит пожилая санитарка Валя.
- Вы тут совсем офигели? Главврач из кабинета звонит – говорит, что за дискотеку устроили.
- Валюха! – радуется Виталик.
Сгребает Валю за плечи, силой усаживает рядом с собой.
- Что тебе включить? У меня тут кассет много.
И уже через пять минут грозный главрач забыт и Виталик с Валей ищут по больнице последние хиты Льва Лещенко. На главного Виталику, собственно, плевать с высокой колокольни. По сравнению с выходками остальных санитаров его музыка – это так, цветочки. Не бухает на рабочем месте, как Игорь – и ладно.
К обеду скорая привозит сварливого деда. Дед сидит в кресле на колёсиках и бранится на всё отделение:
- Сволочи! Козлы!
Врачи не реагируют.
- Сволочи! Козлы! – повторяет старик.
В ответ – тишина.
- Сволочи! Козлы!
- Дед, ты бы разнообразил, - появляется рядом с ним Виталик.
- Чавоо?
- Говорю – скучно кричишь. Сволочи, да козлы. Никакого разнообразия.
- А чавооо?
- Давай ещё – подонки!
Дед ухмыляется беззубым ртом. Точно малолетний хулиган.
- Ну, давай, - подначивает Виталик.
- Подонки! – неуверенно орёт старик.
- Отлично, - хвалит его Виталик. – А теперь давай сам.
- Мудаки! – предлагает дед.
- Это слишком, - качает головой Виталик.
- Фашисты! – ходит с козырей старик. И поглядывает на Виталика.
- Уже лучше. Давай ещё – коновалы.
- Коновалы! – послушно орёт дед.
- Алкоголики ещё.
- Алкоголики! – расцветает дед.
- Ну хватит, - к парочке подходит зав хирургии. – Виталий, прекращайте учить пациента плохому. Сейчас поднимите его в отделение.
- Покатили! – радостно вопит Виталик. Хватает кресло с дедом и устраивает гонки по коридору. Дед вопит в голос с санитаром, вспоминая все новые слова.
Вечером с какого-то колхоза привозят девушку без сознания. Грузили сено, она не удержалась и соскользнула вниз, на бетонный пол сеновала. Травма черепа, шейного отдела позвоночника. Осторожно затаскиваем её на носилках в реанимацию, растерянно стоим в коридоре, ожидая команды врачей. Сквозь полуоткрытую дверь видна перебинтованная голова с проступившими кровавыми пятнами, восковая бледность лица и большая полная грудь, приподнятая сползшей простынёй.
Над девушкой колдуют реаниматологи, травматологи и зав неврологии. Пищат приборы, вполголоса переговариваются люди в белых халатах. Из палаты выходит медсестра Марина Михайловна.
- Ну чего пялитесь?
- Принесли вот, - пожимает плечами Виталик.
- Идите отсюда, - ворчит медсестра.
- Сами потом позовёте, когда нести надо будет.
- Идите, мы тут сами как-нибудь.
- Жить будет?
- Да чёрт его знает. Приложилась сильно. Ещё пока довезли – гематома поползла, мозг сдавила. Может и лучше будет, если помрёт.
- Жалко. Красивая.
- Идите уже. Краси-и-ивая. Как будто некрасивых не жалко.
Мы и пошли.
Темнеет. На смену нам приходит бывший зек Вован. Худющий от того, что постоянно сдаёт кровь, а на вырученные деньги бухает. Весь в каких-то татуировках, каждая что-то значит. В напарники к Вовану из темноты крадётся второй санитар Аркашка – шельмоватый мужичок, подторговывающий в больнице консервами и шоколадками.
- Ну, давай напоследок.
Виталик нашаривает в кармане опустевшую пачку сигарет, достаёт последнюю. Курим одну на двоих.
- Хороший был день, - вздыхаю я.
- Точно, - кивает Виталик.
Ему сейчас в ночную смену, на пивзавод. А мне – домой, отсыпаться.
- Я говорил со старшей, - опять вздыхаю я. – Не хочет нас вдвоём ставить. Типа тогда Игоря с Вованом придётся тоже вместе.
- А-а, - отмахивается Виталик. – Я договорился. До конца месяца у нас ещё трое суток вместе. Посидим.
Он крепко пожимает мне руку и уходит вниз по улице. Я спешу на остановку автобуса.
Этим летом я поступил в медицинский, уехал из города в столицу и не видел больше Виталика. А жаль.
©Павел Гушинец (DoktorLobanov)

[Olexara]

Пионерская дискотека

– А теперь медленный танец!

Хитро улыбающийся музрук по имени Мухтар нажал на Play, и совсем недавно ритмично двигавшиеся под Boys, Boys, Boys фигуры соляными столбами замерли на месте.

Перед первой дискотекой мужской партактив пионерлагеря "Березка" справедливо «распределил» между собой имеющихся в отряде девиц. Кто-то уже в первый день почувствовал на себе заинтересованный взгляд, кто-то сам поглядывал на потенциальную жертву, а один романтично настроенный товарищ даже успел объявить всем, что уже втрескался по уши, и вообще, – «ни дай бог Наташку кто-то пригласит!»

Я к тому времени еще не определился, но выходить из круга, когда уже зазвучала романтическая музыка, было не комильфо. В каком-то тумане просто повернулся к близстоящей девочке в оранжевой футболке, что-то пролепетал, и через пару секунд незнакомка грациозно положила мне руки на плечи.

Как выяснилось, она была из отряда на ступень младше, звали ее Оля, а песня, под которую мы танцевали действительно классная.
Ощущения были схожи, пожалуй, с полетом Гагарина в космос.

Эх, права была мудрая не по годам Тося Кислицина из кинофильма «Девчата», когда говорила, что парни, как только поцелуют девушку – сразу петухами ходят. Я, конечно, никого не поцеловал в тот вечер, но в комнату своего «общежития» вернулся настоящим героем, как и еще парочка новоявленных «ловеласов», кстати, среди них был полюбивший Наташку приятель, который оказался жутким ревнивцем. Через неделю он логично получил от ворот поворот, и все оставшееся время отгонял от первой красавицы отряда потенциальных ухажеров.

Вообще, лагерные романы были обязательным атрибутом любого сезона. Порою даже казалось, а оно, пожалуй, так и было, что все наши действия и поступки были направлены на то, чтобы привлечь внимание очаровательных пионерок. Гонишь ли ты футбольный мяч по правому флангу или просто травишь анекдоты в беседке по вечерам, всегда хочешь подать себя в лучшем свете.
Ну, а когда амурные баталии стихали, и юные сердца не рвались в клочья, мы очень даже хорошо и дружно общались с соотрядницами: вызывали духов тарелкой со стрелкой, под оглушительный писк отлавливали заползавших к ним в комнату ужей и, конечно, старательно мазали зубной пастой по ночам.

Всех, кроме Наташки ))

Андрей Егорин
Это было недавно, это было давно... Но это БЫЛО! И это было ЗДОРОВО!

[Olexara]

«ЭКСПЕРИМЕНТ»

Пpeподавательница университета на одной из пар объявила своим студентам об эксперименте, участниками которого должны были стать они все.

Oна раздала каждому по четыре голубые ленточки, которые были сколоты в форме бантика, на каждой из них было написано: «Ты очень важен для меня», и попросила, чтобы каждый приколол одну ленточку себе на одежду, потому что каждый студент – важный и значимый человек в ее жизни.

Кoгда все студенты сделали то, о чем их попросили, преподавательница предложила всем подумать о том, кто для них наиболее важный и значимый в жизни человек, чтобы каждый вручил вторую ленточку ему. Потом необходимо было рассказать избраннику об эксперименте и попросить продолжить его, передать оставшиеся две ленточки, чтобы уже следующий участник отдал их человеку, наиболее значимому в его жизни. Ожидаемый результат – проследить, как маленькая деталь может влиять на людей.

Озадаченные ученики вышли из аудитории, размышляя над тем, кому отдать свои ленточки. Кто-то думал отдать их одному из родителей, кто-то брату, сестре, возлюбленному… Из этой группы студентов только один был иногородний. Он не мог отдать ленточки родным или близким. Всю ночь он думал над полученным заданием и только к утру решил отдать свои ленточки другу, именно он посоветовал ему поступить в университет и при возникновении любых трудностей в освоении предметов помогал ему разобраться, объяснял, поддерживал. Наконец-то решение было принято!

После занятий он пошел на работу к своему другу. Тот был удивлен его появлением без предварительной договоренности, он решил, что произошло что-то плохое, и попросил объяснить, что случилось. Студент рассказал о причине своего визита, вручил другу три ленточки и попросил одну из них надеть на лацкан пиджака. «Я далеко от дома, и в этом большом городе самый близкий и значимый человек для меня это ты», – объяснил он свой поступок.

Смущенный и тронутый, молодой человек, ранее не испытывавший подобного внимания от других, пообещал, что продолжит эксперимент и расскажет о результатах.

Студент ушел, его друг остался на работе, а когда собирался уходить домой, ему пришла в голову рискованная идея – отдать две оставшиеся ленточки своему шефу, человеку очень строгому, досконально владеющему своей профессией и всегда занятому. Секретарь сказала, что шеф примет его, когда освободится. Молодой человек ждал, пока его не пригласили войти. Своего босса он застал за чтением новых проектов, его стол был завален бумагами.

— Чего желаете? – напрямую спросил начальник.

Молодой служащий, заикаясь от страха, объяснил причину своего прихода и показал две голубые ленточки.

Шеф очень удивился и спросил:

— Почему вы решили, что я подхожу для того, чтобы отдать эти ленточки мне?

Подчиненный ответил, что восхищается его энтузиазмом, самоотдачей и способностью расширять бизнес, что он научился многому и гордится тем, что может работать рядом с таким человеком.

Шеф с большим сомнением принял две голубые ленточки, не так часто за время пребывания на этом посту ему приходилось выслушивать искренние слова восхищения и благодарности. Он надел одну из них на грудь, а другую спрятал в карман. Его молодой служащий попрощался и вышел. Рабочий день закончился.

Растерянный, озадаченный и смущенный, шеф в этот день нарушил свой распорядок – сидеть допоздна на работе – и вовремя ушел домой.

Его жена удивилась раннему возвращению мужа и спросила, что случилось. Муж ответил, что все в порядке, что сегодня он просто хотел провести время со своей семьей, чем еще больше удивил свою жену, потому что обычно он возвращался домой в плохом настроении.

Шеф спросил: «Где наш сын?» Жена позвала мальчика. Сын спустился, и отец попросил: «Составь мне компанию».

И мать и сын были растеряны, так как отец семейства не привык тратить свое драгоценное время на семью.

Отец и сын вышли на крыльцо и сели на ступеньку. Отец внимательно посмотрел на сына, который смотрел на него с затаенной грустью. Мужчина говорил о том, что все понимает и знает, что не был рядом, когда сын нуждался в нем, что он решил измениться и больше бывать с семьей, потому что сын и его мама – самые нужные и важные люди в его жизни. Он рассказал о молодом подчиненном и, прикрепляя ленточку с надписью: «Ты очень важен для меня» к футболке сына, добавил:

— Я долго думал и понял, что могу отдать эту ленточку только тебе, потому что ты – самое главное, что есть у меня, самое ценное и самое святое. День, когда ты родился, был самым счастливым днем в моей жизни. Я горжусь тобой.

Сын со слезами на глазах обнял отца:

— Папа! Я не знаю, что сказать. Я думал, что я тебе не нужен! Я люблю тебя, папа! Прости меня!

Они сидели рядом, обнявшись, и оба плакали.

Эксперимент оказался удачным. Он помог изменить не одну жизнь, потому что каждый участник просто высказал вслух то, что чувствовал. В нашей власти облечь свои чувства в слова и сказать другому человеку, насколько он важен для нас, любим и значим.

Автор: Елена Цымбурская

[Olexara]

История кота Бореньки/Борзеля.

"Поисковик на запрос "кот охренел ворует и жрёт" сразу выдал фото Борзеля с волочащимися следом шестью метрами чужих сосисок, а ниже - ссылки с советами про борьбу"...

БОРЕНЬКА

Он достался им совершенно бесплатно, уже взрослым. Ни тебе бессонных ночей над колыбелькой, ни режущихся зубов, ни педиатров, ни прочих приложений к взрослению. Один целый незамутнённый воспитанием кот.

Семья умилилась, восторженно поохала и назвала кота Боренькой. Раза четыре. А потом стало как-то не до того...

Отличительной особенностью этого кота была бездонность. Кот жрал. В максимальном смысле слова. Как будто не для себя одного жрал, а для всей кризисной Греции в придачу.

Пёр по кухне полосатым танком, отодвигая детей от стола вместе с табуретками. Молотил бойкой мясорубкой и своё, и найденное, и спёртое. Не пропускал мимо даже комаров - ловил и жрал с мордой гурмана.

Попробовали кормить Бореньку в два раза больше. Кот благодарно переваривал, курчавился, крепчал и тырил в два раза интенсивнее. При этом из кота счастливо мурлыкало басом что-то похожее на "Жизнь удалась, мляу!"

Когда Боренька тихо, на цырлах уволок кило замороженного фарша и сточил его за шторой в спальне, не размораживая и вместе с упаковкой, стало понятно, что с именем для своей оборзелой лошади семья промахнулась.

Так Боренька стал БОрзелем. По версии главы семьи кота стали звать намного более нецензурно, но с сохранением общего смысла - "тыохренел!".

Борзель одинаково азартно тырил со стола и колбасу, и лимоны. За ужином практически залезал растопыренной лапой в рот хозяину и этой лапой вынимал из хозяина оливье.
Всасывал жарящиеся котлеты прямо со сковороды. В полёте отковыривал шпингалет на кухонной двери и крышки с кастрюль. Семья с трепетом ждала, когда этот медвежатник вскроет холодильник.

На второй месяц кот осознал: всё, что падает на пол, в силу человеческой жабы становится его едой по умолчанию. Бдительная семья сразу стала намного реже ронять еду и даже научилась эквилибристически ловить всё падающее ртом в сантиметре от пола.

Эту проблему кот быстро решил прыжками на стол, всеми четырьмя лапами в тарелку, одним движением переводя еду в категорию корма без участия пола.

Если в тарелке в это время был борщ, Борзель играючи плескался в нём, а потом облизывал всё и всех вокруг до стерильной чистоты.

Однажды ночью глава семьи столкнулся с Борзелем в коридоре. Тот нёс в зубах батон и думал, куда его выгоднее вложить. В шкаф или под диван. Думать об инвестиции помешал мат свыше. Когда хозяин попытался оторвать батон от кота, выяснилось, что они срослись в районе горбушки и расставаться не хотят. Кто-то из них двоих мужчину даже обшипел.

В конце концов всем стало казаться, что кот плотоядно косится на бабушку. А главе семьи - что он работает на еду для кота и успокоительные для остальных.

Посоветовались с интернетом.
Поисковик на запрос "кот охренел ворует и жрёт" сразу выдал фото Борзеля с волочащимися следом шестью метрами чужих сосисок, а ниже - ссылки с советами про борьбу.

Например, про брызгание в жрущего кота неприятно мокрой водой и кидание в него же металлической баночки с гремящими монетами. По версии специалистов брызги и шум не нравятся котам настолько, что они сразу перевоспитываются. Некоторые аж книксены делать начинают.

Но очень важно брызгать и кидать незаметно, чтобы кот не понял, кто пакостит, и не отшлёпал вас укоризненно украденной у вас же куриной лапой.

Борзель, конечно, не заметил, кто брызгал. Был занят. Но воде обрадовался. Надо же было чем-то запивать только что упоротую котлету. А грохота баночки с монетами очень испугалась бабушка, пришлось и на неё слегка побрызгать из пульверизатора. Кот же отодвинул баночку от котлеты мордой и продолжил жрать в том же темпе.

На бабушку, кстати, методы подействовали. Какое-то время она отказывалась от еды и вязания.

Способ, заключающийся в установке по периметру кухни датчиков движения и арбалетов с ядом, был отвергнут сразу. Из-за всё той же бабушки. Решили по старинке оборонять территорию вокруг стола метлой и меткими пинками.

Борзель сначала удивился, потом хмыкнул, посмотрел на всех свысока и с холодильника уронил в салат будильник...

Так впервые в мире будильник стал каплей. Последней...

Под скрежет когтей по металлу кот был оторван от мавзолея еды, с трудом и матом дотащен за шкирку до двери и с еще бОльшим трудом и матом запущен в открытый подъездный космос...
Недалеко, не дальше коврика. Потому что нажрал себе себя до размеров карликового барана и стал в придачу к бездонности ещё и плохобросаем.

Наконец, в доме наступили покой и постоянные котлеты. Бабушка опять начала вязать и есть. Глава семьи расслабился настолько, что позволил себе зимнюю рыбалку. Три дня идиллии пролетели быстро, как металлическая баночка через кухню.

На четвёртый день за завтраком семье открылось зрелище, по красоте и волнительности сравнимое с кенийским рассветом и зарплатной ведомостью.

За окном на сетке со смерзшимся хозяйским уловом, качаясь от ветра и эмоций, висел Борзель. Висел и жрал...

Только раз полоснул волевым взглядом по подавившейся семье и продолжил выгрызать из замерзшего рыбного камня рыбий хвост.

Оторвать Борзеля от авоськи с рыбой ни у кого не поднялась рука. Обнявшихся, их внесли на кухню и положили хором оттаивать в углу. А сами смотрели на планомерное обтачивание восьми кило окуня и неожиданно для себя умилялись до слёз. Ведь если вам повезло с котом, то это навсегда...

Марина Китаева

[Olexara]

Одна старая дева была проклятьем для полиции: она постоянно звонила и жаловалась, что у нее под кроватью прячется мужчина. В конце концов, ее отправили в психбольницу, но и там она продолжала жаловаться доктору, что у нее под кроватью прячется мужчина. Ей назначили курс лечения, и, наконец, она заявила, что выздоровела.

«Вы хотите сказать, мисс Русифан, что вы больше не замечаете под кроватью мужчины?» — спросил врач.

«Да, его больше нет. Там теперь двое».

Один из врачей сказал, что есть лишь одно средство, способное вылечить эту пациентку, чью болезнь он называл «злокачественная девственность». Он предложил запереть ее в одной комнате с больничным плотником по кличке «Большой Сударь». Позвали Большого Сударя, сказали ему про ее жалобы и предложили закрыть его вместе с ней в одной комнате на час.
Он сказал, что так много времени это не займет. В коридоре собралась любопытная толпа.

Из комнаты доносилось: «Нет, Сударь, остановись, мать никогда мне этого не простит!»

«Заткнись, это все равно когда-нибудь должно произойти. Это нужно было сделать годами раньше!»

«Так значит, ты теперь можешь использовать силу, скотина!»

«Вот, что должен был сделать твой муж в первую очередь, если он у тебя когда-нибудь был!»

Врачи больше не вытерпели и ворвались в комнату.

«Я ее вылечил», — сказал плотник.

«Да, он меня вылечил, — сказала мисс Русифан, — он все-таки отпилил ножки у кровати».

Иногда выход очень простой, а вы продолжаете решать проблему за проблемой. Плотник знает, что делать. Отпилите ножки!

[Olexara]

__________________________________________________ ________________________________

[Olexara]

__________________________________________________ __________________________