Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Schastyia]

Тётя Валя против АУЕ
Можно уйти с работы пораньше, и никто не обратит внимания. Один раз. Можно два раза. Но если ты каждый день отпрашиваешься с работы «пораньше», то у начальства начинают возникать вопросы.
Старший менеджер Людмила уходила с работы на час раньше уже третий раз за неделю. Она знала, что сегодня её точно не отпустят. Зашла в кабинет шефа и встала, глядя себе под ноги.
Все оправдания кончились. Больные тёти уже были увезены в больницу, муж уже нашел потерянные ключи, и даже дантист уже провел обследование. Но Людмиле всё равно надо было срочно бежать, а признаваться в истинных причинах она не собиралась.
Шеф старался смотреть на Людмилу сурово, но у него не получалось. Рядом с его столом увлеченно стучала шваброй уборщица Тётя Валя. Людмила так и стояла молча, покорно ожидая, что ответит высокое начальство. Но вместо начальства вдруг ответила Тётя Валя:
- Люда, иди уже давай. Надо, значит надо.
Людмила удивленно посмотрела на Тётю Валю. Она никак не ожидала получить разрешение от уборщицы. Подумала, что шеф сейчас одернет зарвавшуюся поломойку. Но шеф почему-то только вздохнул:
- Ну, надо, значит надо. Идите, Людмила.
Женщина радостно выбежала из кабинета и не видела, как шеф вопросительно посмотрел на Тётю Валю. А уборщица отложила швабру и пожала плечами:
- Так я быстрее всё выясню.
Из кабинета шефа Тётя Валя направилась в кладовую. Ключ от этого помещения был только у неё. Если бы кто-нибудь заглянул внутрь, то очень удивился бы, увидев там вешалки с одеждой и большой стол с зеркалом, как в театральной гримерной.
Из кладовой Тётя Валя так и не вышла. Зато вышла молодая красивая девушка в строгом бордовом костюме. Черные волосы, короткая стрижка, уверенные движения.
Тётя Валя называла свою кладовую по-военному «базой». Сама она была, конечно, не уборщицей. Под личиной «Тёти Вали» скрывалась тайная служба безопасности шефа.
В обязанности этой службы в том числе входило выяснение причин странного поведения сотрудников. Поэтому девушка в бордовом костюме спустилась в подземный гараж, завела свою маленькую желтую Аудти ТТ и незаметно пристроилась в хвост серому Солярису менеджера Людмилы.
****
На следующий день Людмилу не отпустили пораньше. Шеф просто сказал, что если Людмила уйдет с работы раньше шести часов, то её уволят. При этом шеф прикрыл лицо ладонью, чтобы никто не видел, как он страдальчески прикусил губу. Но рядом стояла суровая Тётя Валя, и шеф не посмел ослушаться её указаний.
Людмила со слезами на глазах вернулась на рабочее место. А шеф грустно посмотрел на Тётю Валю:
- Валентина, я ведь не буду за это гореть в аду?
- За это точно не будете, - ответила уборщица. - Да, кстати, я сегодня уйду пораньше.
****
«Прочь унынье и тоска. Вы – десантные войска» - вспомнила Валентина одну из любимых поговорок своего сержанта по боевой подготовке, незабвенной сержанта Драгуновой.
Валентина остановила машину на парковке возле средней школы №100. Уныние и тоска иногда накатывали на Валентину, когда она по какой-то причине вспоминала своё детство. Но сейчас надо было собраться, и напутствие сержанта очень помогло.
Подростки толпой вырывались из школьных ворот и группками разбредались в разных направлениях. Закончилась вторая смена. Валентина поискала глазами в толпе и нашла – зеленая куртка, черная шапка с котенком.
- Юля, привет!
Девочка лет четырнадцати удивленно подняла свои большие голубые глаза на красивую девушку в бордовом костюме:
- Здравствуйте…
- Меня мама твоя, Людмила, попросила встретить тебя после школы.
- Но… - девочка испуганно посмотрела по сторонам, - А мама не придет?
- Не бойся. Можешь ей позвонить, она тебе подтвердит.
- А у меня телефона нет… - тихо ответила девочка.
- А я знаю. И если не позволишь мне тебя проводить, то телефона у тебя никогда больше и не будет, - странная девушка развернулась и пошла вперёд. Юля, подчиняясь какой-то невидимой силе, пошла следом.
- Называй меня Валентиной. И можно на «ты», - не оборачиваясь сказала девушка, — И не смотри в сторону гаражей. Пойдем к тебе домой прямой дорогой, через двор.
****
Они сидели на детской площадке, их было девять человек. Семь парней в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет, две раскрашенные девчонки. Перед одним из парней уже стояла очередная жертва – мальчишка лет десяти. Испуганно выворачивал карманы и, кажется, пытался оправдываться.
Вычислить главного не составило никакого труда. Это только кажется, что стая располагается хаотично. На самом деле самые слабые всегда держатся поближе к главному. Самки всегда держатся поближе к главному. И, конечно, именно главный будет показывать свою крутизну перед стаей, если уверен, что ему за это точно ничего не будет.
Поэтому Валентина сразу направилась к парню, который сидел на брусьях, и перед которым стоял испуганный школьник с вывернутыми карманами.
- Слышь, чепуха, я тебе сказал сегодня деньги принести. А ты не принес. Значит сейчас будем товарищеский суд устраивать, - крупный парень в красной футболке явно увлекся происходящим, поэтому даже не заметил приближения Валентины.
- Бугор, шухер! – вдруг предупреждающе воскликнул один из подростков. Валентина остановилась в центре детской площадки. Она прямо и не моргая смотрела в глаза главному.
«Битва взглядов позволяет сломать соперника ещё до драки. Побеждает тот, кто готов пойти дальше. Поэтому в твоем взгляде должна читаться готовность пойти на смерть. И ты действительно должна быть к этому готова, иначе блеф не сработает» - так их, испуганных молодых девчонок, наставляла сержант Драгунова перед первой боевой рукопашной.
- Оп-па… Соска! – Вдруг сказал Бугор и спрыгнул с брусьев на землю. Да, «буграми» просто так не становятся. Тут одной «битвы взглядов» явно будет недостаточно. Подросток был на голову выше Валентины, и почти в два раза шире. Даже некоторые бывшие сослуживцы девушки, и те были мельче. Школьник с вывернутыми карманами воспользовался тем, что на него никто не смотрит, и дал дёру.
- Мадмуазель, позвольте вас прогулять до ближайших кустиков? – парень мерзко оскалился. При этом он медленно приближался и незаметно поворачивался боком. Да, «буграми» просто так не становятся. И этому акселерату явно было не впервой бить женщин.
- Зачем же до кустиков? – вдруг ответила Валентина, - Давай прямо здесь.
Она сделал шаг к парню и взялась за пряжку его широкого армейского ремня.
- О-о-о-о! – раздался радостный ободряющий вой стаи. Сейчас будет что-то интересное.
Валентина нежно расстегнула ремень на брюках «бугра». На лице парня застыла гадкая ухмылка.
В голове у Валентины всплыла ещё одна «нетленка» от сержанта Драгуновой:
«Растить детей амбициозно – значит бить, пока не поздно» - с этой мыслью Валентина одним движением выдернула ремень из штанов Бугра. Следующим движением она спустила с него штаны до колена вместе с трусами.
Парень рефлекторно схватился руками за штаны и потерял равновесие, зашатался. Валентина помогла ему подсечкой. Бугор грохнулся на землю голой задницей вверх. И в этот же момент заорал, как резанный. Валентина со всей силы прижгла его ремнем по голой пятой точке. Следующим ударом обожгла ему кисть руки, чтобы не тянул штаны вверх. Потом опять по заднице.
Парень в панике перевернулся на спину, но Валентина так хищно замахнулась на то, что оказалось у неё в зоне поражения, что бугор благоразумно вернулся в прежнее положение. И продолжил принимать хлесткие удары на свой арьергард.
- Аууууёё! Аууууё! – завывал парень после каждого удара.
Один из подручных бугра, отойдя от шока, сунулся было на помощь старшому. Но Валентина слегка щелкнула его ремнем по лицу, и подросток со слезами укатился прочь. Остальная стая сразу разбежалась. Если уж вожака хлещут по голой заднице, то им тут точно делать нечего.
Валентина потешилась ещё пару минут, специально для Юли, которая стояла на краю детской площадки и с восторгом смотрела на происходящее.
- Вставай, Лёша, поедем, - Валентина помахивала тяжелым ремнем перед носом бугра. Парень даже на секунда перестал завывать и тереть свой красный полосатый зад. Удивленно посмотрел на девушку.
- Да-да, знаю. Алексей Шаров, семнадцать лет, Студеная 43. Либо мы сейчас идем к тебе домой, либо ты со мной идешь в полицию, и Юля пишет заявление по вымогательству телефона.
- А, да, поехали домой, - Алексей почему-то очень спокойно воспринял это предложение, - с батей моим пообщаешься.
****
«Батя» малолетнего преступника оказался мужчиной внушительным. Толстый живот, голая волосатая грудь, все руки в тюремных наколках. От него сильно несло спиртным и смотрел он на гостей недобро.
-Чего надо? – дыхнул он на Валентину перегаром.
Девушка посмотрела на спортивные «треники», в которые был одет батя. Со вздохом достала из сумочки ремень.
«Да, правду говорят. Детей надо воспитывать, начиная с момента рождения их родителей» - подумала Валентина и знаком показала Юле ждать в подъезде. Зашла в квартиру и закрыла за собой дверь. Через несколько секунд из-за двери раздался громкий мужской рёв, перешедший в вой.
****
- Алло! Да, Юля, котлеты я в холодильнике оставила, - старший менеджер Людмила увлеченно болтала с дочкой по телефону. В углу офиса Тётя Валя уже пять минут терла шваброй один и тот же пятачок.
- Когда домой придешь из школы, то погрей сразу все. Я вернусь, тоже поужинаю. Что говоришь? У тебя ещё тренировка сегодня? Опять с твоей таинственной Валентиной? Ты нас познакомь хоть как-нибудь. Ну ладно, пока, люблю тебя.
Тётя Валя поставила швабру в угол и вспомнила ещё одну любимую поговорку сержанта Драгуновой:
«Самый правильный детокс – это каратэ и бокс»
#ДмитрийДюпон

[Olexara]

Как по разному стареют люди... Вот - моя соседка тётя Люба. Ей под 50. Очень старая, ругательная женщина... То ей собаки мешают у подъезда, то голуби у окон... Кошки рядом - выгнать пинками! Воробьёв кто-то кормит - наругать! Собака мимо пробежала - пнуть, в отлов сообщить! Поток слов, словно выстрелы... Сколько же патронов в душе этого человека! Сколько запасных обойм! Непобедимая, казалось бы, женщина... Однако, скорая приезжает чаще к ней. И смерть зачастила в её квартиру - и мужа не стало и даже сына. Жива только ненависть ко всему живому...
Вот- зооволонтер Зубаржат апа. Ей 70 лет. Стройная, глаза блестят, руки в трудах. Говорит много, но в основном о своих дорогих бездомышах. Смерть? Ах, негодная! Знаем, видели, побеждали, не допустим! Завтра - 5 точек забрать еду бездомышам, развести её по голодающим. Привить - две точки по 6 кутят. Стерилить - одна точка. Интернет не изучен - изучить или обойтись! Машины нет - найти или пешком дойти! Ветеринар вредничает, на стерилку не берет - убедить! Ноги побаливают - позабыть! Смерть на цыпочках обходит стороною такую молодую женщину! Смерть помнит, как ей утерли нос и не раз, когда она приходила за худенькими подопечными хвостиками Зубаржат апа. С тех пор обходит стороною и ведра с мясными обрезями, и саму пожилую женщину... Люди седеют с души...
Сражаясь со смертью тощего хвостика - мы учимся не бояться своей... В борьбе за здоровье больного кутенка - мы тренируемся не хворать сами... Защищая от дикого социума слабых - мы становимся сильнее, как личность... Действуя во имя добра - мы возрождается снова и снова, сердцем... И возраст тут совершенно ни при чем! Ведь люди седеют с души...
Алексей Прокурор.

[Olexara]

Когда Ольга купила себе однокомнатную квартиру, её счастью не было предела. Это была маленькая мечта. Ремонт, хлопоты, красивые вазоны с цветами на лестничной клетке, миниатюрные картинки возле лифта. Она обожала свою квартиру, всё возле квартиры, всех людей вокруг. Она мыла полы на этаже, вытирала стены и радовалась своему маленькому уюту. Ольга очень тихая и интеллигентная, а вообще, с моей точки зрения, даже мямля, но как есть, так и есть.
Неприятности начались через месяц после новоселья. В вазонах с цветами регулярно появлялся пепел и бычки от сигарет. Ольга поставила пепельницу. Пепельница исчезла, как исчезли и две гравюры возле лифта. Вазоны кто-то разбил и комки земли с цветами валялись на полу.
Ольга вычислила своего соседа, испекла яблочный пирог и позвонила к нему в дверь. Сосед дверь открыл, забрал яблочный пирог и сказал, что воспитывать его не надо, потому что за свои деньги, он будет курить там, где ему хочется, а цветы его раздражают. Ольга попыталась поговорить с консьержкой. Та, по совместительству, оказалась мамой хамовитого соседа и грудью встала на защиту сына. Разговоры с другими соседями ни к чему не привели. Одним было наплевать, вторые дружили с консьержкой, третьих постоянно не было дома.
Через два месяца вообще начались чудеса. Ольге звонили в двери, выключали свет в квартире, вскрывали её щитки и перекусывали провода.
Ольга тихонько плакала и молча терпела, пока к ней не подошла консьержка и очень любезно предложила купить у Ольги квартиру, ведь ей здесь всё равно не комфортно, а сынок-сосед собрался жениться…
Естественно, за квартиру была предложена очень низкая цена…
Всё это Ольга рассказывала у меня на кухне с отрешённым взглядом, периодически всхлипывая. Работающий телевизор, как специально, в противовес происходящему, взрывался смехом — была передача памяти Аркадия Райкина. Ольга плакала — телевизор аплодировал …. Ольга смотрела в одну точку — телевизор хохотал… Райкин показывал миниатюру «… Воооот с таким ножичком…»….- Ольга очнулась и мы обе поняли, что будем делать.
Ольга выставила квартиру на продажу. Консьержке объяснила, что может найдётся покупатель, который купит за нормальную цену, а не за те копейки, которые предлагали консьержка и её сын. Две недели приходили потенциальные покупатели. Но некоторые из них даже не поднимались на этаж! Консьержка, встречая их внизу, рассказывала, что дом плохой, звукоизоляции никакой, трубы, хоть и новые, но постоянно текут, с электричеством перебои, а соседи, так вообще одни алкоголики и наркоманы… Оставался последний потенциальный покупатель…
В воскресенье, в девять утра, когда все жильцы были дома, дверь консьержки резко распахнулась и в маленькую комнатку ввалилась очень крупная колоритная цыганка с золотыми зубами, курящая что-то очень вонючее, без фильтра и сбрасывающая пепел на пол, на стол и на всё, что было на траектории её постоянно движущейся руки. Рядом стояла беременная цыганка помоложе и двое детей. Очень громко переговариваясь, они стали требовать, чтобы консьержка… «Пакажи, дарагая, где наша квартира, быстро, быстро, гей! Кай ёнэ, кай ёнэ, Мирэ лава нэ? Джидэ яваса. Ямэ на мэраяса И куч, ромалэ… Я Мария, она Любаша, хочешь пагадаю, гей, гей, гей, правду скажу!»
Их было четверо, но шум стоял такой, как будто пришёл весь табор. Грязная одежда, грязные руки, чумазые дети. Разворачиваясь, один шустрый мальчонка опрокинул чашку с чаем на пол, туда же посыпались бумаги и журналы, второй — наступил на осколки, упал и потянул за собой матрац и простынь с кушетки. Высморкавшись в простынь, малыш начал плакать… Не обращая никакого внимания на детей, схватив очумевшую консьержку под руки, женщины поволокли её к лифту.
На этаже их ждала Ольга. Забрав одного ребёнка в квартиру, второго поручили консьержке — «Эй, сматри мамаша, следи, мы пять минут Кай ёнэ, кай ёнэ, Мирэ лава нэ!»
За пять минут цыганское дитё успело позвонить во все квартиры, попроситься пописать, покакать, покушать, вытащило туалетную бумагу из квартиры консьержкиного сына, порвало её на мелкие кусочки и разбросало по этажу, укусило консьержку за руку и стало выть, как сирена… Не обращая на это никакого внимания, из квартиры Ольги вышли цыганки и продолжили разговор — « Ай спасибо дарагая, сто лет жить будешь! Жених хароший будет, хочешь в таборе подберём? Цена харошая! Квартира харошая! Мы тут жить будем, Любка, как родит, жить будет. Отца из табора заберём. Детям тут нравится. Давай Любка, подпевай — Ай… Да най, да най, да най, ай… да най, да най. Живы будем. Мы не умрем, И хорошо, ромалэ, да заживем!!!….».
И закружилось по этажу цыганское многолосие, цветные юбки, платки, браслеты, дети, кони, люди…
Вечером Ольге опять долго звонили в дверь. Она решила не открывать, но после пяти минут непрерывного звона…
На пороге стояло очень много людей — консьержка, её сын, соседи и сверху и снизу. Консьержка держала в руках торт и бутылку шампанского, за спиной сына виднелась пальма в красивом вазоне…
Театр «Ромен» встретил нас пустым уютным холлом. Сегодня спектаклей не было. Директор театра Мария, очень красивая и харизматичная, но уже без золотых зубов, светилась от радости. Её внук Данко что-то рисовал в альбоме.
Предложив нам кофе, она сразу заявила: «Я с Вас денег не возьму. Вашего задатка достаточно. Для нас, актёров, что важно? Сценарий и осёл выучит. А вот импровизация… Её сейчас нет… А как хочется! И внучок у меня — талантище какое! Шесть лет всего, а как сыграл, как сыграл! Ай маладец! Решено — беру его в труппу… Ах какое я получила удовольствие! Мммм. Импровизация! Это прекрасно! А вам, девочки, две контрамарки на наш спектакль, хотя… самый лучший Вы уже видели. Кай ёнэ, кай ёнэ, Мирэ лава нэ…»
© Н. Яремчук

[Schastyia]

Мой муж – красавчик и… козёл!
- Тётя Валя, ну почему все мужики такие козлы? – Сквозь всхлипывания спросила Танюша.
- Я ведь стараюсь, чтобы в доме всё было в порядке. Чтобы он был доволен. За что он со мной так поступает?
Тётя Валя только сочувственно покивала головой. Что тут скажешь в такой ситуации?
- А он уже и не скрывается. Даже телефон без пароля. А там все переписки с этими его.. с его… - И Танюша опять расплакалась.
«Наша Таня громко плачет – обижает Таню мальчик» - подумала Тётя Валя.
Таня устроилась в Компанию всего два месяца назад. Но с Тётей Валей уже успела подружиться (не без инициативы самой Тёти Вали).
Девушка была способная, даже талантливая. Но работала явно как-то рассеяно. Вот шеф и привлек свою личную тайную службу безопасности. Поручил Тёте Вале разобраться.
Разбирательство вышло коротким. Задержалась как-то Таня вечером после работы и сразу всё выложила доброй уборщице Тёте Вале, которая так кстати подвернулась.
- А знаете, Тёть Валь, почему он телефон не блокирует? О своей совести беспокоится. Считает, что если я всё знаю, то и у него совесть чиста. Мол, он меня не обманывает.
«Да уж, козёл не то слово…» - Печально подумала Тётя Валя, но вслух ничего не сказала.
- Мы с Вадиком уже почти три года женаты. Он очень красивый, высокий. Одевается стильно. Машину купил новую. Иначе, говорит, «не статусно». А что бы кредит за эту машину платить, деньги у меня берёт. Статусник…
«Бедняжка ты, Таня. Он этой машиной девиц и снимает» - Тётя Валя опять сочувственно покивала, а вслух спросила:
- У вас ведь кажется черный Лэнд Крузер, V8, дизель, с хромированными обвесами?
- Эээ… Да… - Таня немного опешила от такой осведомленности Тёти Вали. Но решила, что уборщица, наверное, однажды подсмотрела в окно, когда Вадик подвозил её до работы.
- Ладно, Танюш, мне надо мусор выносить.
- Да, конечно. Извините, что отвлекла вас своими глупостями.
- Да ничего, не грусти. Нарвётся однажды твой Вадик так, что мало не покажется, - с этими словами Тётя Валя вышла из офиса.
Но пошла она не за мусором. Вместо этого Тётя Валя зашла в женскую комнату и заперла за собой дверь. Через десять минут дверь открылась. Тётя Валя куда-то непонятным образом исчезла. Из комнаты вышла девушка в деловом костюме тёмно-бордового цвета. Короткая стрижка темных волос, немного косметики. Никто в своем уме не дал бы этой красавице больше тридцати лет, и то с натяжкой.
Таинственная красотка спустилась в подземный гараж и села за руль своей маленькой жёлтой Ауди ТТ.
****
Маленькая жёлтая Ауди ТТ весело неслась вперёд по вечернему городу. Валентина управляла рулем одной рукой, а другой настраивала навигатор на телефоне. В ухе у неё торчал белый беспроводной наушник.
- Перекресток Мясницкой и Сретенского бульвара. Направление Юго-Запад, - ответил на запрос наушник.
- Принято, - Валентина быстро перестроилась для разворота.
В её голове всплыла одна из любимых поговорок её инструктора по боевой подготовке, незабвенной сержанта Драгуновой:
«Настоящая женщина за рулём машины и за штурвалом истребителя чувствует себя одинаково».
Вот Мясницкая. А вот и он – черный Лэнд Крузер, V8, дизель, хромированные обвесы. Валентина ловко объехала двух тихоходов и пристроилась в хвост джипу. Впереди загорелся красный. Крузер начал сбавлять ход. Валентина этим воспользовалась, обогнула джип и встала рядом.
Поставила рычаг в «нейтралку» и до упора нажала педаль газа. Божественный рык 245-сильного двигателя ТТ услышали даже на соседних улицах. Водитель Крузера тоже его услышал и выглянул в окно. Но ему сверху было не видно, кто за рулём маленькой желтой машинки.
Валентина открыла дверь, вышла. Облокотилась на крышу машины и с улыбкой посмотрела на водителя Крузера. Мужчина, на вид 30-35 лет. Аккуратная щетина, бежевая сорочка, темные очки (это вечером-то). Одним словом, «альфа-самец».
Вадик с ответной улыбкой рассматривал нескромную красивую девушку.
Валентина уважительно покивала, как бы оценивая габариты маленького Вадика-водителя, и большого Вадика – его замечательного блестящего черного коня. Красный светофор отщелкивал последние секунды.
- Догоняй, красавчик, - крикнула Валентина, нырнула за руль и тут же рванула с места, не дожидаясь, пока светофор выждет положенный «всем красный». Через открытое окно Валентина услышала, как сзади нахраписто взревел молодой Крузер, и началась погоня.
*****
Погоней это было сложно назвать. Валентина просто старалась сильно не топить, чтобы этот нахрапистый, но неуклюжий жеребец не потерял её из вида.
Она то подпускала его поближе, то вырывалась вперёд. Сильно заранее включала поворотники, чтобы «охотник» точно понял, куда они дальше поедут. Иногда они ехали бок о бок, перекрывая дорогу и срывая аплодисменты в виде разъяренных гудков со всех сторон. В такие моменты Валентина высовывала руку в окно и поднимала её высоко вверх. Нежно водила рукой по горячему ночному воздуху, а водитель Крузера жадно следил за этой тонкой изящной ручкой.
Так они и катили, пока Валентина не привела его туда, куда ей было надо. Заброшенный пустырь в одной из промзон на окраине города.
Жёлтая ТТ набрала чуть больше скорости, и Крузер тоже прибавил, чтобы не отстать. Он уже практически «дышал» в её великолепную жёлтую попу.
В памяти девушки всплыла ещё одна «нетленка» сержанта Драгуновой:
«Сначала строишь глазки. А подойдет – по каске!» Валентина плотно прижалась спиной и затылком к спортивному креслу Ауди и резко вдавила педаль тормоза в пол. Её сотряс мощный удар сзади.
****
- Ты чего наделала, тварь! – Вадик пошатываясь вывалился из-за руля Крузера. Все лицо у него было в крови. Темные очки висели на ухе, на одной дужке. Ошалелый взгляд блуждал по разбитому капоту его машины.
Валентина тоже вылезла из-за руля. Специальное сиденье Ауди амортизировало удар, так что девушка совершенно не пострадала. А вот задняя часть машины была разбита в хлам. Валентина горестно вздохнула, глядя на свою подругу.
Ладно, страховая все починит. Тем более, что чинить будет не её страховая.
- Ты, сука, чего наделала, а?! – Кажется Вадик всерьёз ждал ответа на свой вопрос. С грацией боевого орангутанга он пёр на девушку. Он уже приготовился нанести первый классический удар, который применяют все боевые орангутанги против хрупких девушек – толкнуть её двумя руками в грудь со всей силы.
Это хорошо, когда на тебя бежит туша весом под сто килограмм. Достаточно выставить руку в нужном направлении, а остальное сделает сила инерции. Валентина выставила руку в сторону солнечного сплетения Вадика. Грудная клетка начиналась чуть выше, жирок на пузе чуть ниже. Кулачок Валентины идеально вошел куда надо. Девушка еле успела отскочить в сторону, чтобы не быть придавленной.
Боевой орангутанг стоял на корточках, с сосредоточенным лицом смотрел в ночь и пытался вдохнуть. Теперь можно было поговорить спокойно:
- Ты мне машину разбил, подонок. Надо было дистанцию держать. Но у тебя же «Каска», правильно? Новая тачка в кредит, всё такое. Так что я сейчас все снимаю, записываю схему, а ты расписываешься. Только сначала ещё кое-что…
Валентина подошла к своей бедной изуродованной Ауди и достала с заднего сиденья монтировку.
- Гулять так по полной, правильно? На всю страховку.
Вадик только пискнул, когда девушка монтировкой вышибла боковое стекло Крузера. За ним пошло второе. Потом она прошлась по дверям, капоту и лобовому стеклу. Молодой жеребец на глазах превращался в старую рухлядь.
Вадик попытался было встать на ноги, но Валентина со свистом рассекла воздух монтировкой прямо у него перед носом, и он снова плюхнулся на землю.
- Коля-Коля-Николая, сиди дома, не гуляй. А то девочки придут, отпинают и уйдут, - пропела Валентина, с довольным видом разглядывая творение рук своих. Крузер восстановлению, конечно, подлежал. Но проще было вернуть его со всеми потрохами дилеру и забыть про уплаченный первый взнос.
- Вот так, родной. Жду от твоей страховой расчет покрытия моего ущерба. И не дай бог не дождусь. Регистратор у меня всё записал. А если что, я к тебе со своим вторым регистратором приеду, - Валентина покачала монтировкой перед лицом Вадика.
Вдалеке появились фары, а через минуту рядом с Валентиной стояло такси. Когда она его успела вызвать – неизвестно. Водитель потаращил глаза на удивительную картину, но вопросов барышне с монтировкой задавать не стал. Нажал на газ, и Вадик остался один.
****
- Тётя Валя, как хорошо, что я с вами поговорила! Вот бывает такое – поговоришь с хорошим человеком, и всё сразу налаживается, - Танюша весело щебетала, пока тётя Валя наливала в ведро воду.
- Вадик совсем другим человеком стал, представляете? Машину в Центр вернул, теперь всегда вечерами дома. В телефоне – ни одной левой переписки, всех поудалял! И ведь всё сам! Я так и не смогла найти аргументов…
- Рада за тебя, Танюша. Давай теперь берись за работу. У шефа на тебя большие планы.
- Конечно, Тётя Валь! Спасибо вам ещё раз.
В очередной раз Тётя Валя убедилась в мудрости высказывания сержанта Драгуновой – «Самый лучший аргумент – монтировка и кастет». Она потавила тяжелое ведро с водой на пол. Предстояло вынести ещё целую кучу мусора.

#ДмитрийДюпон

[Olexara]

Как-то большой компанией мы сидели в гостях у наших друзей, попивали вискарик. Ну и как обычно, не хватило, время уже к девяти. Хозяин дома Саша срочно был послан в супермаркет за добавкой, а жена ему ещё и мусор дала, чтобы по пути выбросил. Саня у нас парень немаленький.
Плечи широкие, морда здоровая...
Подходит он к помойке, выкидывать мусор, а там тщедушный мужичок в рванье
ковыряется. И так Сане стало неудобно, что в кризис он висками всякими балуется и балыком закусывает, в то время, когда люди на помойке еду ищут...
Решил он дядьку накормить.
О чем ему и сообщил. Дядя смущённо отнекивался, благодарил и пятился от
нашего Саши. Но от Саши так просто не отделаться. Со словами "Хорош сиськи
мять, бьют - беги, дают - бери" он потащил бомжа в магазин.
Там, купив алкоголь, закупил и подарок бедному дядьке. Вареной колбасы, пива, хлеба, каких-то консервов - короче, продуктовый набор.
С чувством исполненного долга наш товарищ расстался с мужичком, на прощание потрепав его по загривку, выдав что-то типа "Не дрейфь, прорвемся" пошёл к нам.
Далее было утро. Саша прогревал свой Рено, прыгая возле него от холода и завидуя Лексусу с автоматическим дистанционным прогревом, который тихонечко прогревался на соседнем месте сам. Через минут 15 к Лексусу спустился и хозяин. Тот самый мужичок, которого вчера наш Саня нашёл на
помойке!!!! В хорошем пальто и с часами дороже Сашиной машины!

На логичный Санин вопрос, мужик рассказал свою версию: "Я случайно флешку выбросил с финансовыми документами. Дождался темноты, переоделся и полез в контейнер, искать... А тут ты!"
"А что ж не объяснил-то?"
"Ага, я пытался, так ты меня не слушал! Я испугался, что сейчас по морде получу, решил смириться."

© Грубас

[Olexara]

Слабонервный

Мария вошла в избу с окровавленным ножом в руке, растерянно посмотрела на свою маму, которая сидела за столом и спокойно пила чай, и сокрушённо воскликнула:
- Мама! И что мне теперь с ним делать?
Мать, уставившись на кровавый нож, сначала замерла, затем справившись с ужасом, прошептала:
- С кем?..
- С мужем, мама! – В глазах у дочери сверкали странные молнии. – Он там валяется.
- Маша, ты что наделала?.. – В горле у мамы всё сдавило. – Ты вся в крови…
- Где это - вся? – дочь испуганно начала осматривать своё платье.
- Да вон, на рукаве…
Вот ведь… - Мария недовольно сжав зубы, уставилась на кровавое пятно. - Я ещё и выпачкалась... И кто мне только посоветовал за него замуж выходить? А теперь - вон чего? – И она затрясла всё тем же окровавленным ножом в воздухе.
- Манька, мне сейчас станет плохо… - Мать положила руку себе на грудь. – За что ты его?..
- Кого?
- Кого-кого. Его!
- Как за что, мама? Он же стал слишком бойкий. Житья никому не давал.
- Не давал житья?.. - У матери странно затуманились глаза. – И ты его?.. И спокойно про это говоришь родной матери?..
- Эй, мама... – Мария насторожилась. – Ты чего это такое бормочешь? Ты, что ли, заболела?
- Это ты, похоже, заболела! – яростно засипела мать. - Взяла, и своего мужа зарезала. И матери ещё хвалишься.
- Ты чего, мам? С ума сошла?
- Почему это я сошла? На тебе его кровь! А ведь вы с ним всего несколько месяцев прожили.
- Это не его кровь, мама.
- А чья?
- Петуха.
- Петуха? – Мама очень долго смотрела на дочь. - Господи… Слава Богу… А я уж думала, что ты мужа - того...
- Думала она... – Дочь устало опустилась на стул. – И всё-таки, что с ним делать, ума не приложу.
- А что с ними обычно делают? В горячую воду опусти на минуту, потом щипай. Как будто в первый раз.
- Ну, мама! Ну, что ты, в самом деле? Я же тебя не про петуха, а про мужа спрашиваю. Он же там во дворе валяется.
- Манька! - жалобно закричала мама. - Хватит надо мной измываться! Ты кого сейчас порешила – петуха или мужа?
- Конечно, петуха!
- Тогда почему у тебя муж валяется?
- Потому что он, оказывается, слабонервный. Я же тебе говорю-говорю, а ты не понимаешь.
- А что случилось-то, Маня?
- Как - что? Я решила от одного лишнего петуха избавиться. Они же, когда их много, постоянно дерутся. Вот я Кольке с утра и говорю: «Бери нож, надо одного петуха пустить на мясо». А он глаза на меня вытаращил, и ни в какую. Я, говорит, на живое руку никогда не подниму.
- Да ты что?
- Ну! Целый час я его уговаривала стать мужчиной. Потом плюнула, решила сама это дело сделать. Опять ему говорю – пошли во двор, я тебе покажу, как это всё делается. Чтобы в следующий раз ты не позорился, и сам этим занимался. Ведь у нас в семье ты мужчина, а не я. Он опять стал упираться. Но я его за рукав, и из дома вытащила. Только с петухом разобралась, вдруг слышу за спиной – бряк! Оборачиваюсь, а мой муженёк на земле валяется. И лапки - в разные стороны.
- Как это – в разные стороны? – опять испугалась мама. – Он что, всё-таки помер? От разрыва сердца?
- Да нет, мама, живой он. Очухался уже. Только вот лежит, и как баба причитает - как я могла такое с живым петухом сотворить? И вот ты скажи мне, чего теперь с ним дальше делать, мама? Он ведь так каждый раз падать будет. А у нас живности в хозяйстве очень много. Неужели мне из-за этого с ним разводиться придётся?
- Ты что сдурела?
- А чего тогда делать?
- Ничего! Жить и всё!
- Ох, – вздохнула сокрушенно Мария. - Вроде всё в нём хорошо… И мужик он работящий, и люблю я его даже, но теперь он мне кажется каким-то беспомощным. Говорили мне девки, что за городского парня лучше замуж не выходить.
- Глупости они тебе говорили, твои девки! Сами сидят незамужние, и тебя с пути сбивают. Настоящих-то деревенских парней теперь днём с огнём не сыщешь. Так что, ты, Маня, давай-ка раньше времени не паникуй.
- Ты думаешь?
- Не думаю, а точно знаю! Скажу тебе по секрету, Мария, и твой отец тоже не сразу этому делу научился. Тоже рыдал, когда я просила его кур на мясо пустить. А потом – как-то само собой получилось. Наверное, мужская гордость своё взяла. Они же - эти мужики - все очень гордые, хотя и слабее нас во сто раз.
- Ты думаешь, Колька тоже сможет?
- А куда он денется? Раз переехал жить из города в деревню – придётся смочь. К тому же, вкусно покушать, я заметила, он очень любит. А любишь кушать – люби и мясо добывать! Так что, время пройдёт, и всё встанет на свои места.
В это время дверь скрипнула, и в избу вошёл бледный Николай.
Женщины сразу замолчали, тёща жалостливо посмотрела на зятя, и ласково спросила:
- Что, Коленька, дурно тебе?
- Дурно, мама... Ох, дурно… - простонал Николай, садясь на диван и стараясь не смотреть на жену.
- Ну, ничего… Скоро обедать будем, тебе сразу и похорошеет. Ты жареную курицу будешь, или лучше её потушить?
- Курицу? – поморщился зять. - А кроме курицы ничего больше нет?
- Ну, петуха пока ещё даже не ощипали. А курочка уже замаринованная, осталось только в духовку засунуть.
- Курица из магазина?
- Ну, зачем же из магазина? У нас куры на столе всегда свои. Из нашего личного хозяйства.
- Свои... – Николай тяжело вздохнул.
- Ага. И они тебе, кажется, очень даже нравятся. Так, всё-таки, жареную или тушёную тебе приготовить?
- Лучше жареную...
Николай опять вздохнул, и наконец-то, посмотрел на жену. И взгляд его был теперь виноватый-виноватый…

©️Рассказы Анисимова

[Olexara]

После родов я слышала эти слова каждый день. Возвращаясь домой с работы, он первым делом шёл мыть руки и к ребёнку. Игнорируя накрытый стол и свежую газету. Тогда я во второй раз влюбилась в своего мужа.
"Маме надо отдохнуть", - улыбался он, брал на руки Филиппа и не отпускал, мурлыча колыбельную, пока сын не уснёт.
"Маме надо отдохнуть" - сонно бормотал он, вставая ночью, меняя пелёнку и подкладывая мне наше сокровище. Он терпеливо ждал, пока сын насытится, и бережно перекладывал Филиппа в кроватку.
"Маме надо отдохнуть",- закатывал он рукава и кормил маленького привереду с ложечки.
"Маме надо отдохнуть",- собирал он годовалого Филиппа на вечернюю прогулку, давая мне возможность провести время в тишине.
"Маме надо отдохнуть",- шептал он лукаво улыбающемуся сыну, требующему книжку, и шёл рассказывать придуманные им сказки.
"Маме надо отдохнуть",- он проверял уроки, на пальцах объясняя непонятные Филиппу вещи.
"Маме надо отдохнуть",- шикнул он на Филиппа, вернувшегося с выпускного.
Стоило прозвучать этим словам, как душу наполняла необъяснимая нежность, волнами согревая и укутывая от бытовых неурядиц и усталости. На глаза наворачивались слёзы счастья, которым хотелось поделиться со всем миром.
Был и третий раз, когда любовь к мужу накрыла меня с новой силой. Когда слово мама было заменено на бабушку.
"Бабушке надо отдохнуть!"- он погрозил пальцем нашему внуку, раскапризничавшемуся во время первой разлуки с мамой и папой, и стал тихонько напевать ему колыбельную.
"Бабушке надо отдохнуть!"- он подмигнул внуку и стал собирать удочки, собираясь на пруд с первенцем Филиппа.
"Бабушке надо отдохнуть!"-с лёгкой укоризной в голосе, он протянул внуку наушники, чтобы его планшет не кричал на весь дом.
До рождения внучки он не дожил совсем чуть-чуть. Дети забрали меня к себе, отказались оставлять одну в опустевшем доме. Впервые взяв на руки внучку, я расплакалась. Мне показалось, что вот-вот и я услышу такой родной голос: "Бабушке надо отдохнуть!" Даже оглянулась, с какой-то глупой надеждой на разыгравшееся воображение.
Вечером, уже на грани сна, я уловила шёпот Филиппа из гостиной: "Спи, хорошая, спи. Маме надо отдохнуть!"
Я встала и тихонько отворила дверь: Филипп качал дочку на руках, тихонько напевая колыбельную. Ту самую. Папину.
Его с нами уже нет, но его слова: "Маме надо отдохнуть" живы.

[Olexara]

__________________________________________________ _______________________

[Olexara]

Терпение - очень опасная вещь.
«Ну, потерпите. Промолчите. Сделайте, как им надо - к чему ссориться?", - все верно и правильно. Ссориться действительно ни к чему. Только умереть можно, а ссориться не надо. Это плохо - ссора. Но любое приспособление, как писал мудрый Фрейд, - это маленькая смерть.
Каждый раз, когда приходится терпеть что-то, что противоречит вашим внутренним ориентирам и ценностям, погибает маленькая часть личности. Происходит маленькая психологическая смерть.
А формула проста: сначала психологическая смерть, потом - социальная, потом - биологическая. Эмоции никуда не исчезают, они остаются внутри и убивают нас. Хотя мы улыбаемся и любезно разговариваем с человеком, чьи идеи, поступки и речи полностью противоречат нам.
Но приходится стоять рядом с подносом и салфеткой, угодливо улыбаться и кивать в расчете на чаевые. Хотя чаевые сомнительны - это всего лишь отсутствие ссоры. И возможность оставаться приятным человеком в глазах неприятного человека. Никакой другой выгоды, как правило, нет. А расплата ужасна.
Каждое приспособление - маленькая смерть. Может, нейроны мозга умирают, может быть, кусочек души засыхает и гибнет, но опасное это дело и вредное - приспосабливаться постоянно и улыбаться. И стоять в лакейской позе у стола, ожидая заказа...
Дипломатия - это другое. Это наука о том, как на равных выстраивать отношения, получая взаимную пользу и сохраняя мир. А приспособление и терпение - опасные вещи. Не надо делать, как им надо, если нам этого не надо. И молчать не надо, если следует ответить.
Жизнь дороже, знаете ли. И здоровье не купишь на чаевые. И приспосабливаться надо не к самодурам с завышенной самооценкой, а к жизни. Чтобы выжить, жить и радовать других плодами своих трудов.
А.В.Кирьянова

[Olexara]

Эту историю рассказала знакомая, которая много лет работает в ЗАГСе. Казалось бы, ну что любопытного может произойти в таком обыкновенном учреждении? Ну, подают люди заявление, ну женятся, бумаги оформляют. И что?

А вот поди ж ты! Бывают и весьма интересные случаи.

Однажды утром в кабинете Веры Семеновны зазвонил телефон:
– Здравствуйте, это ЗАГС?
– ЗАГС.
– Я хочу жениться, но меня смущает важное обстоятельство, о котором я не могу не сказать. Понимаете, у меня это впервые, поэтому я не в курсе какие документы вам нужны.
– Приходите, мы дадим вам перечень необходимых документов, расскажем как оплатить госпошлину, – машинально ответила Вера Семеновна и уже собиралась положить трубку, но ее остановил следующий вопрос:
– Приду обязательно… Только…Есть еще одно обстоятельство, о котором я должен сообщить заранее. Мне 74 года.

Вера Семеновна улыбнулась. «Молодожены» преклонных лет – уже давно не редкость.
– При подаче заявления ограничений по возрасту нет, – ответила она максимально доброжелательно, мысленно представляя себе этакого импозантного старичка, который решил жениться на старости лет.
– Прекрасно! – прозвучал радостный ответ, после которого абонент положил трубку.

Через час худощавый седой старичок с бородой бодро зашел в кабинет.
Войдя, он смущенно улыбнулся, присел и стал рассказывать:
– Это я вам звонил. И просто обязан изложить все обстоятельства моего дела. А дело в том, что мы с моей будущей невестой Любой прожили вместе пятьдесят лет.

В свое время я не хотел на ней жениться. Думал: поживу, перекантуюсь после армии, а потом в город подамся. Да как-то закрутилось все, завертелось. Жили в деревне, забот полон рот. Потом дети пошли один за другим. Сам не понял как многодетным папашей стал. Куда было дергаться? Так и прожили всю жизнь вместе. Детей поднимали. Помогали в жизни устраиваться.

Когда остались одни, ослабели, дети уговорили в город переехать. Дом наш мы продали, купили однокомнатную квартиру. Пусть на окраине, а все к детям поближе. Они нас к себе звали, мол, можем у каждого по очереди жить. Да только зачем нам это? Привыкли вдвоем.

А тут Люба моя услышала по телевизору, что после моей смерти она может остаться без квартиры. Мы же не расписаны. Взяла в голову. Стала меня донимать: давай жениться! Я ей говорю: зачем смешить людей на старости лет? А она свое: хочу замуж и все. Испереживалась вся. Плачет. Я ей: «А что, если не я, а ты первая помрешь?» А она мне: «Так ты ничем не рискуешь! Квартира на тебя оформлена».

Вот и вынужден я жениться. Чтобы успокоилась моя Любушка. Как думаете, правильно поступаю?

Вера Семеновна слушала старика с неподдельным интересом, поэтому, когда он задал вопрос, немного растерялась:
– Думаю, надо уважить желание супруги. Если, конечно, вы сами хотите жениться.
– Ох, милая, где ты видела мужика, который хочет жениться? – дед очень смешно хлопнул себя по колену, – однако, приходится. И почему женщины так стремятся нас охомутать?

Вера Семеновна не стала вступать в полемику.
Она лишь рассказала старику как и что он должен сделать. И в конце добавила:
– Берите свою невесту и приходите заявление подавать.
– А вы и нам дадите три месяца на обдумывание?
– Так положено, – улыбнулась Вера Семеновна, понимая нелепость этого требования в данном конкретном случае.
– Можем не дожить… – задумчиво произнес старик, поглаживая седую бороду.
– Не волнуйтесь. Все будет хорошо, – сказала Вера Семеновна, провожая посетителя до двери.
– Надеюсь, – как-то неуверенно отозвался старик и скрылся за дверью.

Работницы ЗАГСа, которые находились в кабинете и слышали весь разговор, дружно рассмеялись:
– Ай да жених!
– Ладно вам, – остановила их Вера Семеновна, – пятьдесят лет вместе – это почти подвиг. И Любу его вполне можно понять…

Каково же было удивление работниц ЗАГСа, когда на следующее утро позвонил тот самый старичок:
– Представляете, она передумала! Говорит, что не уверена в моей любви! Ну что вы за народ такой, женщины?
– И что будете делать?
– Что-то? Уговаривать буду…

Автор: Светлана Сушко

[Olexara]

- Алло, да, Люсь. Вот сейчас слышу тебя хорошо.....
Да, Славик вчера приводил. Ну как тебе сказать? Ничего такая, волосы в хвост наверху закручены, симпатичная женщинка. Снизу крупноватая, ну ты знаешь, о чем я. Сейчас Слава не замечает, но видно, что со временем поползет.
А так очень хорошая, приятная. Цветы мне подарила герберы, ты же знаешь, у меня аллергия.
Конечно, подешевле выбрала, но тоже понять можно, кому охота тратиться… тем более если надолго у нас в семье не задержится.
Правда вина бутылку принесла. И ты знаешь, поглядывала я за ней, видимо, есть у нее предрасположенность, есть.
Славочка же за рулем, ей подливал, а она не отказывалась. Я глоточек всего сделала, остальное она. Ну что же, сама принесла, сама выпила.
А так очень хорошая. Аккуратная. После ужина посуду помогла сложить в посудомойку. Хотя между нами, абы как накидала, побыстрее чтобы.
Ну они ушли, я переставила все как нужно. Конечно, ей ничего говорить не стала. Ты же меня знаешь, разве я могу?
Правда в ванной, знаешь, там у меня аккуратно полотенце накрахмаленное висит для красоты, так она руки вымыла и им вытирать стала. Ну тут уже Славонька ей, конечно, замечание сделал и показал, где у нас внизу поплоше висит. Он же знает, как маме тяжело гладить-крахмалить.
Как одета, да никак, штанишки в облипочку, молодчинка, не стесняется с такими ножками, блузочка, шарфик пегий. А потом она, когда вина напилась, в жар ее, видно, бросило, она шарфик сняла, а блуза до пупа расстегнута. Вот не вру, Люсь, исподнее торчит.
Ну, а что по-твоему, Славичек на интеллект что ли ее запал? Да откуда там… Она бухгалтерша. Хорошая профессия, ты права — денежная, я ничего и не говорю, просто по ней и видно сразу — бухгалтерша. Я пыталась о литературе говорить, но там не тот уровень.
А так очень милая, приветливая. Знаешь, свининку я делаю по-французски. Так она мясо поковыряла, а шубу оставила. Я же вкусно делаю, маойнез, лучок, помидорки сверху, ну ты знаешь, сыр тертый.
А она, говорит, «жирновато с майонезом». А Славка уплетал! Еще и добавку два раза просил. Наверное, дома его травой кормит, вот он у мамы отъедается, душу отводит. Жирновато ей! А у самой зад рыхлый.
А в общем, зря говорить не буду, девочка не плохая. «Девочка!» Сама понимаешь, ей уже под тридцать, конечно, торопится, время поджимает.
А Славика жалко…
Но нет-нет, Боже упаси, я не лезу…

[Olexara]

Они всегда держались за руки. А бывало, она брала его двумя руками под левый локоть, и они вместе шли куда-то.
А по одиночке я их и не видела.
Оба средних лет, поджарые и сухие.

Он – военный в отставке, она – бывшая гимнастка.

Он - высокий, прямой, с такой безупречной осанкой, будто вместо позвоночника там был металлический шест, всегда поднимал подбородок высоко, так, что на шее виднелись две параллельные жилы, и смотрел вдаль, как капитан, который выглядывает айсберги и мели.

Она же – маленькая, тонкая, с блеклыми кучеряшками и очками в толстой роговой оправе – приходилась ему едва выше локтя и смотрела всегда перед собой или под ноги, словно выполняла роль штурмана.

Он всегда что-то оживленно рассказывал, а она слушала, слегка наклоняясь вправо, к нему, боясь пропустить хотя бы слово.
Ходили они не спеша, будто у них никогда не было срочных дел.
В руках ни пакета, ни авоськи. Иногда только газетка, свернутая в трубочку.

Они жили в соседнем доме и гуляя во дворе мы с друзьями всегда на секунду замирали, когда видели эту странную пару.

Наши родители были другими. Они поодиночке возвращались с работы, сами ходили за хлебом и по делам. Все время в делах и хлопотах. Общаясь, они в лучшем случае обсуждали нашу успеваемость, в худшем – предъявляли претензии друг другу. В мирное время раз в пятилетку выбирались вместе в кино или в театр. Но, чтобы вот так, каждый день гулять и вести задушевные беседы, тесно прижимаясь друг ко другу…

- Как попугаи-неразлучники, - судачили бабульки на лавке.
- Что ей, нечего делать? Таскается за ним все время. Дома, небось, все мхом заросло и паутиной.
- Ага, и все слушает его, слушает. А он вроде великий. Вещает… - все покатывались со смеху.
Но этим двум было все равно. Они существовали в другом, параллельном мире, в котором от нашего, была только сила притяжения.
За десять лет мы так привыкли к ним, что считали уже частью окружающей среды.
Чем-то незыблемым, как солнце над головой и земля под ногами.

Казалось над этими двумя не властно время. Шли годы, но все такой же безупречной была выправка у бывшего военного, такой же изящной фигура у гимнастки, все такими же размеренными их шаги.
Лишь в волосах появлялось все больше седины…
Потом я выросла и переехала. Много лет я не видела эту пару.

А однажды пришла в свой старый двор и столкнулась с… ним. Одним.
От неожиданности я замерла на месте.

Сгорбленный, совершенно седой, с палочкой, на которую он опирался дрожащей рукой. Он был совсем не похож на того бравого офицера из моей памяти. Куда делась выправка, стать, высокий подбородок? А главное, где его жена?

- Тем летом ушла. – пояснила мне мама. – Говорят, долго болела.

Я долго думала о нем после. Старом, больном человеке. Каково это потерять того, с кем был «неразлучником», и всю жизнь прошагал «за ручку». Как это, когда некому больше рассказать то, что тебе интересно? Когда больше некому прижаться к тебе, чтобы послушать и взять под левый локоть? Наверное, это ужасно грустно самому ходить по тем же дорожкам, по которым вы столько лет бродили вместе…

А еще через время мама сказала, что и его не стало.
Я подумала, что это вполне логично.

Он понял, что здесь ему больше нечего делать и отправился туда, где она заждалась его.

Чтобы снова бродить вместе с ней под ручку и обсуждать все самое интересное, для чего у них теперь
в распоряжении целая вечность...

Автор: Дарья Исаченко

[Schastyia]

- Федя, Феденька, иди ко мне! - на весь пляж кричала симпатичная фигуристая блондинка, обращаясь к ближайшим кустам. - Я жду тебя, моя радость! Федюша!
Федя не появлялся.
- Феденька, любовь моя! Иди скорее, домой пора! Ну что ты смотришь, милый? Тебе уже кушать надо!
Пляж, по причине нежаркой погоды, был полупустым. Немногочисленные отдыхающие с интересом следили за блондинкой, ожидая появления загадочного Федора. Но тот идти на страстный зов не спешил.
- Федя, пожалуйста, дорогой мой мальчик, счастье мое, красавец неповторимый, - голос блондинки тек медом и патокой. - Иди ко мне, котик мой пушистый, зайка любимый.
Наконец кусты зашевелились, из них высунулась ушастая голова с печальными глазами.
- Феденька! - заискрилась радостью блондинка. - Ну сколько можно в кустиках лежать? Иди сюда скорее, сладкий мой.
Печальная голова вздохнула, подалась вперед, таща за собой длинное тело. Бассет-хаунд неторопливо и скорбно поволокся по песку к хозяйке.
Блондинка обняла его, звонко расцеловала:
- Вот какой умница, вот какой молодец.Сейчас кушать пойдем.
Она подхватила пляжную сумку, пристегнула пса на поводок, и собралась уходить.
- Извините, девушка, - робко сказал длинный, с печальными глазами, чем-то похожий на бассет-хаунда мужчина, вставая с соседнего лежака. - А Вы не могли бы это повторить?
- Что? - удивилась блондинка.
- Ну вот то, как Вы собачку звали. Мне никогда никто не говорил таких ласковых слов.
Блондинка молча смотрела на мужчину.
- Федор, - представился тот, слегка поклонившись.
С пляжа они ушли все вместе ))
Диана Удовиченко

[Olexara]

Болгария, я еду!

Жена сразу почувствовала, что что-то не так, когда Петр в воскресенье утром спросил, есть ли в доме утюг.
— А тебе зачем? — посмотрела она на него с подозрительным прищуром и прикрыла утюг собой — на всякий случай.
— Яичницу пожарить хочу! — съязвил Петр. — Что за дурацкие вопросы? Хочу погладить рубашку!
А вот и второй звоночек.
— Какую такую рубашку? У тебя сроду рубашек не было. Всю жизнь в своих майках стремных ходил. Ты куда намылился? — сверлила она его взглядом.
— Отдыхать. Со мной поедешь? Два раза не предлагаю, — заявил он во весь голос, словно бросая вызов и не прекращая при этом поиски утюга.
— Отдыхать?! А не рано ли тебе на отдых? Ты мне карниз новый повесил? А ручку в туалете затянул?
— К черту! — махнул он рукой. — И карниз, и ручку, и… Жучку… — рифма легла сама собой.
— Та-а-ак, бунтуем, значит. Хорошо-о-о. Ну и куда ты отдыхать собрался? Опять к своему дружку Толику? Будете весь день пить его вонючий самогон и жаловаться друг другу на жизнь?
— К черту! — повторил Петр и заглянул под кровать в поисках утюга, но нашел лишь давно потерянную тапку. — Я на море поеду! Ты со мной?! — взглянул он на жену так серьезно, что она икнула.
— Ха! Смешно! Какое тебе море!
— Черное! — гаркнул он. — Болгарское! Золотые Пески! Меня мой друг армейский пригласил, он там живет уже пятнадцать лет!
— Друг? Армейский? Ты в армии служил, наверное, еще при Екатерине Второй, какие друзья? Над тобой кто-то пошутил, а ты и не понял, бедненький!
— Нет! Я, может, и одной ногой на пенсии, но с головой у меня все в порядке. Я Димку сразу узнал. Он мне в «Одноклассниках» написал.
— Ты сдурел? — супруга уже начинала реально нервничать, видя его настрой. — Нам водонагреватель нужно менять!
— В тазике воду погреешь. Я устал! Слышишь? Устал я!
Петр не врал. После возвращения из армии он только и делал, что работал. Сначала двоих детей выкормил до возраста подростков, а потом их забрала бывшая жена, когда ушла от него. Затем встретил жену нынешнюю, тоже с двумя потенциальными людьми, у которых, правда, еще козявки в носу блестели. Сорок лет жил в строительном вагончике, возводил заводы по всей стране, накопил на земельный участок и деревянный сруб. В свободное от стройки чужих домов время Петр строил дом собственный. На оставшиеся деньги жена покупала себе и детям все необходимое и «обходимое», а он и не жаловался: «Надо так надо».
Жена детей любила больше, чем его, за них готова была порвать. В основном, правда, рвался Петин кошелек. Сама она не работала. Занималась воспитанием детей и наведением порядка в доме.
Потом дети выросли, отучились платно в институте, захотели свое жилье. Петя накопил им на первые взносы по ипотеке, сделал ремонты в квартирах, выкупал на свадьбах торты, которые сам же заказывал и оплачивал вместе с рестораном, кортежем и тамадой.
За все это время они лишь однажды выехали с женой в Геленджик — и то только потому, что у него там был небольшой объект, а она увязалась за ним. Петр наслаждался морем ночью, после работы, а жена отдохнула тогда на всю жизнь. Ей почему-то больше нравилось дома сидеть или в лес ходить за грибами. Да и дети дома ближе, а моря — это так, несерьезная трата денег.
— Ты никуда не поедешь! — проскрежетала она сквозь стиснутые зубы.
— Поеду!
— У тебя загранпаспорта нет!
— Как же нет? Вот! — достал он паспорт из штанов. — Забыла, что я десять лет назад в Литву ездил на месяц, в командировку? Три недели до истечения срока осталось.
— Да ты хоть представляешь, во сколько нам обойдется твое загорелое пузо?!
— А мне плевать! Я заслужил!
— Я тебя не пущу!
— Разрешения мне не нужно!
Он плюнул на поиски утюга и пошел упаковывать в чемодан неглаженые вещи, а сам облачился в новенькую мятую рубашку.
— Я тебе денег не дам! — продолжала угрожать жена, вбежав за ним в комнату.
— В каком смысле? Это мои деньги! Я их заработал! — он смотрел на нее бешеными глазами, но она была непреклонна.
— Эти деньги нужны на водонагреватель и Андрюшеньке на ремонт машины.
— Андрюшеньке твоему тридцать лет! Он не может сам оплатить ремонт?
— У него сложности! Ты же знаешь, что они еще кредит за Турцию не отдали!
— Бедненькие! — Петр театрально схватился за остатки волос на голове.
— Денег не получишь, — прошипела жена и ушла на кухню.
— И не нужно! Я все равно поеду, пусть даже придется милостыню просить.
Петр позвонил на работу, попросил дать дополнительный аванс, но ему отказали: он уже получил отпускные, которые в этот момент наверняка перечислялись Андрюшеньке на карту. Толик денег тоже одолжить не смог — азартный товарищ все проиграл соседу в нарды.
Петр нервно нажимал на резиновые кнопки старенького телефона, разыскивая то самое заветное предложение о кредите, которое ему обещали при предъявлении паспорта.
«Приходите! Дадим вам кредит за пятнадцать минут!» — сказала в динамике голосом терминатора менеджер Марина.
В офисе банка два других «терминатора», Ольга и Екатерина, развели Петра на страховку жизни и оформили ему переход в негосударственный пенсионный фонд, но кредит не дали.
Дома он не появлялся целые сутки. Искал деньги, но находил лишь сплошные отказы. Петр не собирался сдаваться. Всю свою жизнь отдал на то, чтобы другие были сыты и довольны — разве не заслужил он одной вшивой поездки?
Жена нашла его на следующий день сидящим в подземном переходе — угрюмого, обиженного на весь мир, со скрещенными на груди руками и с перевернутой у ног шапкой, в которой блестело две десятки. Рядом стояла картонка. Карандашом на ней было нацарапано: «Подайте на отпуск в Болгарии». А снизу постскриптум: «Страхование жизни не предлагать».
— Ну как? На билет в одну сторону, вижу, уже насобирал, — смотрела на него сверху вниз жена, ехидно улыбаясь.
— Отстань. Надо будет, я пешком пойду, — отвел он взгляд.
— Не успеешь. Загранпаспорт закончится.
— Значит, без него буду границу пересекать.
— Вставай давай, пошли домой. Я написала твоему Диме. Его взломали, оказывается, уже давно. Там какой-то мошенник сидит. Я когда сказала, что ты скоро прилетишь, сразу денег попросил на карту, якобы отдаст при встрече.
Петр молчал. Он незаметно вытер скупую слезу и начал подниматься с холодной плитки перехода.
— Ладно уж. Не кисни. Я нам билеты в Абхазию купила. У меня все равно загранпаспорта нет. Хотя бы так отдохнем, — улыбнулась она ему наконец по-доброму, как раньше, когда они еще говорили вечерами о любви и спали под одним одеялом.
— А как же Андрюхин ремонт?
— Пусть хотя бы раз самостоятельно справится со своей ошибкой. Он ведь сам в аварии виноват. По телефону болтал за рулем, проглядел светофор.
— А водонагреватель как же?
— Я сэкономила, еще один тазик купила. Да и зачем он нам на море?

Александр Райн

[Olexara]

- Женщина, не знаете, автобус уже ушёл? - к остановке подбежал запыхавшийся мужик. Именно мужик, а не мужчина, хорошо за пятьдесят, в куртке и трениках, на плече потрёпанная сумка. Лицо простецкое, с усами, Лариса Андреевна усы всегда терпеть не могла, отвернулась, не ответив.
- Женщина, Вам что, трудно сказать? Автобус последний ушёл, или нет? Вы же автобус ждёте? - мужик отдышался и кинул тяжёлую сумку на лавочку рядом с Ларисой Андреевной.
- Ничего и никого я не жду, - раздражённо ответила она, потом подумала, что время позднее, мало ли, кто знает, что это за мужик, и ответила помягче. - Какой-то автобус ушёл минут пять назад, я не обратила внимания.
- Ну всё! - мужик плюхнулся на лавку так, что Лариса Андреевна испугалась, что лавка сейчас развалится и вскочила. - А Вы тоже опоздали? - не унимался мужик, вот же ведь пристал!
Лариса Андреевна одёрнула плащ и решила идти домой, поздно уже.
Час назад она вдруг ощутила странную потребность выйти из дома. Стало как-то душно и одиноко, никогда с ней такого раньше не было.
Всю жизнь Лариса Андреевна прожила одна и была очень счастлива. Подруги замуж повыходили, детей нарожали, а ей совсем этого не хотелось. Как вспомнит - мать в деревне рожала, как подорванная, одного за другим. Потом троих в интернат отдала, а Лариса - старшая, в город сбежала. Окончила училище, выучилась на бухгалтера и всю жизнь в центральном ресторане города отработала. Ресторан
"Золотой век", весёлая музыка, вкусная еда!
Лариса сначала была просто бухгалтером, а потом главбухом до самой пенсии. Свадьбы, юбилеи, скучно ей никогда не было. Оклад хороший, еда вкусная, квартиру купила, на отдых ездила и другой жизни Лариса Андреевна не хотела.
А год назад новый хозяин ресторана заявил, что Лариса Андреевна не знает новые методы работы и его многое не устраивает.
И её отправили на пенсию, хотя сама Лариса Андреевна пока даже и не собиралась.
Поначалу она кинулась искать новое место. Потом поняла, что то, что ей предлагают, - ей не нравится, а то, что нравится, - там молодые нужны.
Плюнула, ну и ладно, подушка безопасности у неё есть, небольшая, но хватит. И ушла на пенсию без оглядки, в самое свободное плавание в своей жизни.
Сначала всё было просто замечательно, она жила без всяких планов, не ставила будильник, ездила на экскурсии и даже ходила в парк на занятия скандинавской ходьбой.
Но вдруг ей всё это опостылело, и сегодня вечером она просто вышла на улицу и села на лавочку у автобусной остановки.
Машины ехали, гудели, мигали, шли люди, разговаривали, а она сидела и чувствовала, словно её вообще нет, а есть только этот шумный город. И он живёт своей жизнью, а её жизнь не имеет абсолютно никакого значения!
И никому она не нужна, абсолютно никому, ни одному человеку на всём белом свете!
И вдруг этот мужик!
- А что, Вам тоже ночевать негде, а, женщина? Я то как-то тут до утра на лавке ночевал, утром уехал. Я за городом живу, вот смену отработал - опоздал, тогда-то ночи тёплые были, а сегодня прохладно! Ну да ничего, у меня бутерброды есть с колбасой, ты это... дамочка, садись, не боись, не укушу. Вот, держи, хлеб свежий, колбаса любительская, а я сейчас термос достану и мы чайку горячего попьём, с сахаром, согреемся.
Мужик ни с того ни с сего перешёл на "ты" и сунул бутерброд в руку Ларисе Андреевне. Она хотела отказаться, но вдруг поняла, что страшно хочет есть. Она не ужинала, да и в обед почти не ела. И она откусила кусочек, а вкусно-то как! Она давно не покупала колбасу - на диете сидеть пыталась, а тут хлеб ароматный, а колбаска, мммм!
Мужик весело засмеялся.
- Ну что, вкусно, а? Держи, вот я чай налил, смотри горячий, не обожгись. Тебя как зовут-то?
- Лариса Андреевна, - с набитым ртом ответила она, и мужик радостно кивнул.
- Лариса, значит! А я - дядя Митя, ой, то есть Дмитрий я, Дмитрий Иванович. Раньше на заводе работал, уволили, вот теперь в охране сутки - трое. И ничего, нормально, мать, правда, у меня болеет, старая стала, вот на лекарства ей и работаю, может поживет ещё. А семья была, да сплыла, сын вырос, жена ушла к другому, в общем - живу и живу! - он вздохнул, улыбнулся, но глаза вдруг стали грустными.
- А тебе, Лариса, далеко до дома? Хочешь я тебе на такси дам? Мне-то уж очень далеко, они за город ночью не везут, назад клиентов нету, а двойной тариф слишком дорого. А тебе хватит, - дядя Митя смотрел на неё и улыбался, и Лариса вдруг вспомнила, что в школе у неё был друг, Колька, она была вечно голодная, а он приносил в школу бутерброды и кормил её. И так же смотрел, как этот мужик, по-доброму, немного насмешливо, она сейчас себя вдруг молодой девчонкой ощутила, словно и не было этой жизни, не было ресторана "Золотой век", и это не её отправили на пенсию.
Лариса доела бутерброд, запила горячим, сладким чаем и вдруг сказала, сама от себя даже не ожидала!
- Пошли ко мне, дядя Митя, не на лавке же ночевать? Вот он, мой дом, и ехать никуда не надо. Бери свою сумку и пошли, только веди себя скромно, а не то рука у меня тяжёлая, не смотри, что не молодая!
Мужик опешил, недоуменно на неё посмотрел, потом на дом за спиной, потом опять на Ларису Андреевну.
- А чего ты тогда тут сидела? Чего ждала то?
- Ничего я не ждала, нечего мне ждать больше, ты идёшь, или нет? - Лариса Андреевна повернулась и направилась к дому. Дмитрий Иванович заметался, потом взял сумку.
- А как же? Да неудобно! Да я... да ты не подумай, я на полу, в уголочке, а утром сразу уеду. Спасибо, а то ведь холодно, - Дмитрий Иванович шёл за Ларисой, удивлённо мотая головой.
Утром Лариса проснулась от странного стука. Вышла из комнаты - Дмитрий уже встал, он спал на кухонном диване, и что-то чинил в туалете.
- У тебя, Лариса, бачок течёт, вот починил, может даже на завтрак заработал? - он выпрямился и улыбнулся, а она удивилась. Стоит перед ней чужой мужик в майке, волосы седые наполовину, влажные - видно только умылся. А ей радостно и тепло на душе, непонятно от чего.
- Ну что, идём завтракать, дядя Митя, и правда заслужил. Яичницу с помидорами будешь? - Лариса улыбнулась. - У меня между прочим стиралка тоже плохо работает, подтекает. И ещё ...
Так и остался Дмитрий Иванович у Ларисы Андреевны до следующей своей рабочей смены. Позвонил матери, у той всё в порядке оказалось, и остался.
Живут они теперь вдвоём. Дмитрий Иванович на работу ходит, сутки через трое. А Лариса ждёт мужа и готовит ему жюльены и блюда ресторанные. Митя целует ей руки.
- Ларисочка, ведь я понял, это ты меня ждала, я ведь не случайно опоздал, вот ведь судьба! Прости, ты была такая одинокая, я не смог тебя одну оставить. Всю жизнь прожил, а не знал, что так любить смогу, ну надо же, как же мне повезло!
К матушке его они часто ездят, ей хоть уж под восемьдесят, а она ещё шустрая, боевая. Лариса перед ней себя совсем девчонкой чувствует.
А за сына-то как рада Мария Поликарповна. Наконец-то и у её Митеньки есть счастье, есть ради кого жить.