Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Olexara]

ОН понял, что влюбился, когда ел бутерброд. Бутерброд был вкусный: свежайший багет, ароматный прошутто, элегантный сыр и листья салата.
И ОН, откусывая очередной кусок, ощутил физическую потребность поделиться наслаждением с НЕЙ.
Ему стало жаль, что получает удовольствие, но не разделяет его с НЕЙ.

Потом сел в машину и поехал по делам, отвлёкся на разговоры по телефону, и тут увидел рыжего толстенного щенка, совсем маленького, наверное, его впервые вывели на прогулку: розовое пузо, лапы-подушки, дурашливая, пока ещё лишённая смысла морда. Пёс валялся в разноцветных листьях , и всем своим телом демонстрировал счастье. ОН снова подумал о НЕЙ - вот бы ОНА тоже улыбнулась.

Спустя много часов, очумевший от трудного дня, возвращался домой в темноте, а на небе уже звёзды и луна. А кому это показать? Вечное, прекрасное, банальное до скрежета, но что нового может быть на этой земле? ОНА, возможно, тоже стоит на соседней улице в потоке машин и думает о том же.

Оказывается, Формула любви до идиотизма проста.
Она заключается в потребности делиться!

Ешь ли вкусную еду, видишь красивый закат, слышишь смешную шутку, изобрёл велосипед или интернет, планируешь путешествие на неделю или на всю жизнь...

Ты испытываешь потребность отдать любимому человеку минимум половину своей радости!!!! Вот и всё.

Екатерина Бальзамова

[Olexara]

«Моя любимая притча.»

Однажды один молодой мужчина, прогуливаясь по улице, увидел сидящего на краю дороги старика. Он подошел к нему и сказал:
— Дед, ты прошел немалый жизненный путь, наверно ты очень мудрый, скажи, вот я вроде молодой и сильный мужик, но нигде не могу найти работу, у меня и сын – бездельник и дочь тунеядка, а жена, так вообще, мало того, что не работает, так ещё целыми днями пьёт от безысходности, ничего по дому не делает и только пилит меня и пилит! Как мне быть? Как это все исправить?
...Старик отвечает:
— Ладно, слушай. Когда придёшь домой, повесь у себя на двери деревяную табличку и напиши на ней по английски: «This is not forever!"
— И всё? – удивился мужчина.
— Да. Должно помочь.
Мужик так и сделал. Буквально через пару месяцев он выиграл в лотерею крупную сумму денег, открыл свой бизнес, его сын с дочерью устроились на хорошую работу, супруга вылечилась от алкоголизма и стала примерной женой.
Однажды проезжая по той самой улице на своем Мерседесе, он встретил того старика.
Мужик подъехал к нему и приоткрыв окно, пренебрежительно бросил:
— Ну что, дед, ты всё сидишь на этом самом месте? А я вот за это время всего добился. И теперь всё у меня есть и всё тип топ.
О, кстати, может ты мне ещё что посоветуешь?
Старик посмотрел на него и сказал:
— Да, конечно. ...Табличку ту не снимай.

[Schastyia]

- Смотри, она снова пришла,- девушка лет двадцати в униформе магазина обратилась к напарнице. И теперь они обе смотрели на женщину средних лет, стоявшую напротив витрины со стороны улицы.
- Ну, что вы на неё уставились? Ну, смотрит. И что?- обратился к девушкам парень в такой же униформе.
- Антон, она же приходит каждый месяц! Стоит, смотрит. И уходит. Она даже ни разу не зашла!- возмутилась одна.
- Да! Каждое двадцать пятое число. Можно даже в календарь не заглядывать,- вторила другая.
- Она вам, что? Мешает? Лучше займитесь своими обязанностями,- Антон махнул головой в сторону кладовки, где громоздились коробки с поступившим товаром.
- Слушаемся, Антон... Как там тебя по отчеству?
- Палыч я как Чехов.
- А кто это?
- Займитесь делом.
Девушки переглянулись и, недовольно ворча, отправились расставлять новую партию туфель и босоножек.
Антон мельком глянул на улицу - женщина, словно замерев, стояла на одном месте.
Впервые она появилась на открытии магазина "Шпилька". Было совсем немного людей. Место невыгодное: через арку во дворе.
Женщина в красном берете и зелёной вязаной кофте сразу бросилась в глаза Антону - было в ней что-то трогательные. С этого дня женщина раз в месяц появлялась перед витриной магазина, стояла какое-то время и уходила. Лето сменилось осенью, а осень - зимой. Вот уже и весна на пороге. Менялась погода. Менялись коллекции обуви в магазине. Менялись работники... Но двадцать пятого числа каждого месяца женщина неизменно появлялась перед магазином.
Сейчас она стояла, держа одной рукой маленькую потёртую сумочку, а другой сжимая ворот старенького пальто. Запоздалые снежинки кружили над её головой и таяли, едва коснувшись лица и рук.
Антон решительно шагнул к двери:
- Я могу вам чем-то помочь?
Женщина вздрогнула и оглянулась назад.
- Это я вас спрашиваю. Вы же давно стоите и замёрзли совсем.
- Нет, нет! Что вы!- женщина смущённо улыбнулась.- Я тут просто... любуюсь.
- Зайдите в магазин, здесь любоваться будет удобней. Заодно и согреетесь.
- Да мне и отсюда видно.
Антон подошёл к женщине:
- Что же вас так заинтересовало?
- Ту... туфли,- смущение предательски сбивало речь.
- А я, кажется, догадываюсь. Вон те, красные, в центре витрины.
- А как вы догадались?
- Всё очень просто: они там стоят с момента открытия магазина. Точнее, эта модель стоит, как визитная карточка магазина. Когда их покупают, ставят новые.
- И много покупают?
- Да не очень... Пойдёмте в магазин, я их вам ближе покажу. Да и замёрз я.
Девушки молча наблюдали, как Антон провёл женщину в центр магазина и усадил на банкетку.
- Вы какой размер носите?- спросил он.- Семёрочку или чуть больше?
- Тридцать седьмой.
- Одну минуточку,- и Антон направился к кладовке.
- Ты с ума сошёл?- зашептали сотрудницы.- Зачем этой кошёлке такие туфли?
Антон молча взял коробку и вернулся к посетительнице.
- Давайте примерим.
- Что вы! Что вы! Я не смогу это купить!
- А примерить-то сможете?- Антон, опустившись на одно колено, открыл коробку и достал шёлковую туфельку на тонкой шпильке.
Ещё пара минут, и туфли оказались на ногах женщины.
- Пройдитесь, почувствуйте их,- Антон поддержал женщину за локоть.
И она пошла. Сначала шатаясь и балансируя. Потом каждым шагом добавляя уверенности. И вот уже походку светской львицы не портили ни старенькое пальто, ни потёртая сумочка...
- Вы превосходно двигаетесь! Каблук - это ваше!- искренне удивился Антон.
- Да, когда-то у меня вся обувь была на высоком каблуке. А потом... Потом что-то продала, что-то отдала... Вот сейчас увидела их и так захотелось! Ведь у каждой женщины должна быть хоть одна пара таких!
- Но вы-то на них смотрите уже пол года,- донеслось от кладовки.- Купили бы давно и вот вам счастье.
Женщина посмотрела на говорящую девушку и пожала плечами:
- Да, я хотела. Но отложила до зарплаты. Она у меня каждое двадцать пятое число. Я пришла, а у вас цены повысили. Я отложила до следующей зарплаты. А цены снова выросли. А потом снова и снова... Вот и сегодня...
- Вам сегодня очень повезло!- вдруг воскликнул Антон.- Поздравляю! Вы стали десятитысячной посетительницей нашего магазина! Поэтому можете выбрать любую пару обуви.
Женщина снова присела. Девушки, потеряв дар речи, замахали на Антона руками, а он продолжал:
- Если вас устраивают эти туфли, я с удовольствием упакую их.
- Да, конечно устраивают... Но мне никогда не везло, я никогда ничего не выигрывала.
- Значит сегодня начинается ваша полоса везения.
Антон ловко сложил туфли в коробку, коробку в фирменный пакет.
Уже на пороге магазина женщина повернулась к нему:
- Как вас зовут, волшебник?
- Антон... Антон Павлович.
- Как Чехов,- улыбнулась женщина.- Благодарю.
Дверь хлопнула.
- Антон! Ты чокнулся!- девушки в униформе выскочили из кладовки.- Что ты теперь делать будешь?
- Оплачу подарок.
- Но зачем?
- Моя мама мечтала о туфлях. Вот таких. И откладывала их покупку, потому что сначала надо нас с братом вырастить, потом нас надо выучить...
- А потом?
- Потом мы с братом ей купили туфли, а ей как бы некуда их надеть. Так и стоят. Ведь у каждой женщины должны быть такие туфли. А ещё лучше, когда она может и хочет их носить.
Елена Арабаджи

[Olexara]

__________________________________________________ ____________________

[Olexara]

Мать отказалась от Веры Котелянец, едва увидев дочь после рождения. В 16 лет ее определили жить в дом престарелых. В 25 — предал любимый человек. А первого ребенка чуть не отняли насильно врачи. «Жизнь много раз била по лицу наотмашь», — говорит про себя Вера. И все же уверена — она самая счастливая, потому что у Бога на отдельном счету.
УБогаЯ...

"Это я по молодости обижалась, когда меня убогой называли, а теперь, когда мне 61 год, даже горжусь, - говорит Вера Петровна. – Ведь, убогая, значит, у Бога я за пазухой. Да я на судьбу никогда не жаловалась, разве что, когда маленькая была и ничего не понимала. А теперь-то я точно знаю, зачем такой на свет родилась: чтобы люди смотрели на меня и сравнивали свои болячки да проблемы с моими. Может, добрее станут".

Мать отказалась от Веры Котелянец прямо в больнице, едва увидев безрукую девочку. Позже, когда Вера Петровна сама разыскала ее через радиопередачу Агнии Барто «Найти человека», оказалось, что Ирида Павловна Павленко по-прежнему проживает в городе Волгограде, где и родила Веру. Вместе с ней живут два Вериных братья Владимир и Лев - совершенно здоровые ребята. На этой первой и последней в их жизни встрече Ираида Павловна призналась двадцатидвухлетней дочери, что «нагуляла ее, хотела вытравить, да до конца не получилось». «Я так ждала этой встречи с матерью, а встреча наша сухой получилась, — вспоминает Вера Петровна. – Попросила она меня зла на нее не держать, а напоследок чулки капроновые мне подарила. Я их так ни разу и не надела, просто долго еще хранила, как память о матери. Больше мы с ней не встречались. Я поняла: для нее я чужой человек».

Из роддома безрукую «отказницу» отправили в дом малютки под Оренбург. В три года перевели в специнтернат для малолетних инвалидов, а в 16 лет Вере сообщили, что ее отправляют в дом престарелых под Челябинск. «В доме престарелых я часто смотрела в окно, — вспоминает Вера Петровна. – Там, думала я, мир, который не для меня. Когда я размышляла о том, что всю свою жизнь я проведу здесь, среди этих нечастных прикованных к кроватям стариков, мне становилось не по себе. До сих пор помню, как там пахло: это был запах хлорки, перемешанный с запахом ветоши».

И тогда она приняла решение во что бы то ни стало вырваться из этих пропитанных духом безысходности стен. Путь мог быть лишь один: освоить хоть какую-то специальность. И Вера, посоветовавшись с директором дома престарелых, который жалел ее и во всем помогал, поступила в сельхозтехникум. Вере было тяжело: училась на общих основаниях, никто поблажек безрукой студентке не делал. Конспекты за преподавателем зубами писала, еще в специнтернате эту технику освоила; терпела, когда любопытные приходили на нее посмотреть, а бестактные тыкали пальцем. Через два года на «руках» у Веры были дипломные корочки агронома. «Я ведь до сих пор все на огороде сама делаю. Молодым ничего не нужно, — вроде как жалуется на детей Вера Петровна. – А я лопату в ноги и на участок. Я же все ими умею делать: и грядки полоть, и суп варить, и белье стирать… Всю жизнь как будто в цирке выступаю".
В 70-м году о Вере Котелянец узнала вся советская страна. Вера к тому времени, после окончания техникума, переехала из Челябинской области в Калужскую. О безруком передовике сельского хозяйства написала «Крестьянка». Редакция журнала прислала в колхоз, где работала Вера агрономом, фотокорреспондента, и для Веры Петровны настал звездный час. Ее буквально завалили письмами. «Я даже не успевала на них отвечать, — вспоминает Вера Петровна. – Но одно письмо меня сильно заинтриговало, душевное такое, все про одиночество. Это я потом на конверт посмотрела и поняла, откуда письмо-то».

Писал Вере из колонии строгого режима ее будущий муж, заключенный Павел Котелянец. И случилась в жизни Веры Петровны почти «Калина красная». Почти… Они расписались на зоне, не испугало Веру Петровну то обстоятельство, что сидеть супругу еще 15 лет. «То, что он по расчету на мне женился, — это я потом поняла, — вздыхает Вера Петровна. – Он думал, раз жена полный инвалид, значит, выпустят его условно-досрочно. Но срок ему не скостили, даже когда я забеременела, и семейной жизни у нас не вышло». Когда Вера была на седьмом месяце беременности, пришло из колонии очередное письмо, сухое такое, уже без витиеватостей. Писал ей Павел, чтобы на него она не рассчитывала, а жила сама, как знает. А еще сообщил, что есть у него на воле гражданская жена, мол, к ней, после того как отсидит, и вернется.

Какая из калеки мать...

Ирину, ее первого ребенка, чуть насильно не отняли врачи: «какая из калеки мать?» «Меня заставляли писать отказ от Ирочки. Сказали, что не отдадут ее мне,- вспоминает Вера Петровна. – Я пообещала им, что няньку найду, деньги буду ей платить. Так и сделала. Днем она действительно с дочкой сидела, а вечером я отпускала ее и сама нянчилась. Ногами пеленала, а по ночам качала, знаете, как: сделаю из пеленки конверт возьму его за концы в зубы и качаю. А уж когда Сергея родила, никто не сомневался, что справлюсь».

Сейчас Ирине 35, она бригадир на птицеферме, а Сергей заведует музыкальной частью в поселковом клубе, в общем, местный ди-джей. Дети Веры Петровны говорят, что мама у них герой. А что у нее рук нет, они так не считают, просто не замечали никогда. Росли не хуже других, всегда были ухоженными.
Имела бы ты руки, Вера, ты бы в космос улетела. Так говорят о Вере Петрове жители поселка Льва Толстого. Вот уже 40 лет она живет в нем и от людей не прячется.

Единственное, что всегда пыталась скрыть от окружающих Вера Петровна, так это отсутствие рук – по самые плечи. Вечно все с длинным рукавом носила, да пиджак на плечи накидывала. Но разве такое утаишь?

Три года назад, когда выбирали в Калужской области достойную мать, чтобы наградить орденом Дружбы, земляки сразу предложили кандидатуру Веры Котелянец. Растерялся сотрудник областной администрации, когда она поднялась на сцену за наградой: как вручать? Вера Петровна, чтобы он долго не конфузился, быстренько взяла коробочку с орденом зубами и ушла.
А отвечая на вопрос, если бы вам дали руки хотя бы на один час, чтобы вы ими делали в первую очередь, Вера Петровна сказала, не задумываясь: «В первую очередь я прижала бы ими к груди детей и внука».

[Olexara]

Мнe было лет пять, когда мне сосeдский пёс палец прокусил. Он был старым, нeмного нервным, много спал, но никого не трогал... если не трoгали его. А в тот день чёрт меня дёрнул его пoгладить, ведь интересно, яжрeбёнок.
Куча народу, палец в крови, все охают, ахают.
Сестра молча ведёт меня домой. А дома мама, которая видит меня с окровавленной рукoй, а я от шока ещё даже не заплакала.
На вопрос, что произошло, сказала, что упала на гвоздь.
Сестра поддeржала.
Меня пoжалели, рану обработали, а я всё не плакала, очень пeрeживала.
И тут стук в дверь. Мама открыла, а я из-за её спины увидела на пороге соседей и их старого пса. Уши прижаты, глаза виновато опущены.
Я пoмню всё, как сейчас.
Всё, думаю, сейчас будут меня ругать, я ведь сoбаку обидела.
А они моей маме говорят: мол, так и так, укусил, старый, больной... Простите, хотите, мы его застрелим...
И вот тут я начала реветь и оpaть:
- Нет, это гвоздь! Я на гвоздь упала! Не надо стрелять! Он не виноват!
А дальше полyчасовая истерика. Не из-за пальца, хоть он и болел. Всё перекрывал страх, что собаку, несчастного старого и больного пса убьют.
Это я виновата была, я! Поделом меня укyсили!
Меня успокаивали и мама, и сестра, и соседи. Мне дали клятву, что собаку никто наказывать не будет.
И когда я вижу детей, кому уже по шесть-семь лет, а рoдители прикрывают их тем, что этожедети, они ещё маленькие, они познaют мир, я всегда вспоминаю этот случай. Я всё понимала, знала, что собакам и кошкам больно, что к животным без спроса лезть нельзя, а если лезешь, то потом отвечай сама. Животное всегда виновато в последнюю очeредь, если его вина вообще есть.
С самого раннего детства меня учили отвечать за свои поступки, ведь для того и нужны рoдители, чтоб ставить всё на свои места.
Жаль, что сегодня вocпитывают слюнтяев, не умеющих никого жалеть, крoме себя...

©Тaтьянa Хaлинa

[Olexara]

Учительница

Таня на работу шла, как на каторгу, что говорится, через слёзы по другому не скажешь.
Кто бы мог подумать, ещё недавно она с такой радостью неслась на работу просто на крыльях.
И зачем только Татьяна согласилась взять классное руководство над этим ужасным девятым "В".
Теперь Танино хорошее настроение улетучивается сразу, как только она подумает о работе.
В целом дети не плохие, класс сильный, мальчишки ударники и спортсмены, девочки тоже все учатся хорошо, половина в спорте, половина танцует.
Но есть отдельные личности, Таня уже не может с ними, особенно Смирнов.
Смирнов это вообще не ребёнок, это...
- Ищите к нему подход, - сказала завуч, - сильный, как в физическом так и в моральном плане, умный, лидер, но нет никакого уважения к старшим. Силу свою, лет в двенадцать почувствовал, когда отец от них ушёл.
Мать слабохарактерная, бухгалтером работает, он и взял на себя функции защитника для матери, младшая сестра ещё есть.
В общем там всё сложно.
-Я не могу, Нина Ивановна, - говорит Татьяна, отдайте кому- нибудь класс, я буду просто предметником.
-Вы что,Татьяна Сергеевна?
Разве так делается, посредине учебного года менять преподавателя.
Вы что?
Вы когда шли в учителя вы не думали о том как это будет. Нельзя сдаваться, да и нам заменить вас некем.
Идите и работайте и находите подход к детям.
Татьяна не знала что ей делать, как бороться с этим несносным Смирновым.
Она не хотела идти на работу, не хотела ничего.
Урок опять начался с шума и гама.
Опять этот Смирнов.
Мальчик сидел спиной к ней, на передней парте, ноги были на стуле.
- Здравствуйте ребята, сказала Татьяна.
- Здравствуйте Татьяна Сергеевна, - вразнобой ответили дети.
- Смирнов повернись и сядь на место.
- Я на месте, - не оборачиваясь сказал мальчик, - а вы идите на свое место.
-Ты опять собрался срывать мне урок? Я напишу докладную директору!
-А мне плевать, хоть президенту пишите, вы что не можете справиться с одним подростком?
Какая же вы учитель после этого? Для чего вас государство столько лет учило?
В классе раздался дикий хохот, нет ничего хуже пятнадцатилетних подростков, которые чувствуют свою безнаказанность, уже не дети, но ещё не взрослые.
Весь урок Смирнов язвил, перебивал её и всячески выводил на эмоции.
-Так, -Татьяна хлопнула рукой по столу, - мне надоело, следующий урок проведём на свежем воздухе, пойдём в музей, как раз за одно и классный час проведём, и приобщимся к прекрасному.
Смирнов, ты свободен.
-Ура! Эээ, в смысле свободен.
-Я освобождаю тебя от своих уроков, попроси мать,чтобы она пришла и написала заявление.
- Какое заявление? Вы меня что, в ЗАГС зовёте, так я несовершеннолетний. Вы подождите пару - тройку годочков, вот тогда мы с вами...
- Заявление, что мои предметы ты посещать не будешь, они тебе не нужны и в жизни не пригодятся.
-Что это вы за меня решаете, что мне нужно, а что нет. Ваше дело учить нас, преподавать нам знания, ясно.
-Нет, Смирнов, тут ты ошибаешься.
Я свободный гражданин, свободной страны, я плачу налог, я не нарушаю закон, исполняю трудовой договор.
Я отказываюсь контактировать с человеком, который не уважает меня, унижает моё достоинство, если вы несовершеннолетний, а вы несовершеннолетний, значит за вас несёт ответственность ваша мать или другой законный представитель.
Либо они сидят с вами на уроке и усмиряют вас, либо вы не приходите на мои уроки.
На второй день Татьяна Сергеевна повела весь класс в парк, зимние деревья, словно в сказке были все в инее.
Она заметила что Смирнов пошёл вместе со всеми, вроде бы ребята, которые заглядывали ему в рот стараются как-то дистанцироваться от своего недавнего вожака.
-Зачем мы попёрлись? Холод собачий, что деревьев не видели.
Татьяна продолжала вести урок. Дети внимательно слушали.
-Татьяна Сергеевна, - спрашивает Наташа Никонова, - а вы опять расскажете истории из своего детства?
-Конечно, останется время, обязательно расскажу.
Татьяна увидела как промелькнул интерес в глазах мальчишки, но она знала, что его на такое не купишь. Он так просто не сдастся.
Через пару дней Татьяна, напомнив Смирнову, в очередной раз, когда он показывал жесточайшее неповиновение, что она ждёт заявление от его матери, он рассмеялся ей в лицо.
-Вы что меня за дурака держите?
-Нет, почему же, я доведу до конца. Тем более что ты в школе находишься последний год.
-Это с чего?
-Да с того, в десятый класс ты не пойдёшь, потому что будешь не аттестован, да и не нужен тебе десятый класс, ты же сам всё прекрасно знаешь.
К чему эти условности? Каждый выбирает себе дорогу сам, ты свою выбрал.
-Какую, если не секрет?
-Ты знаешь сам. Зачем бахвалишься? Хочешь чтобы я озвучила? Хорошо, слушай, после девятого класса поступишь в ПТУ, или, как сейчас, переименовывают, в колледж.
Учиться ты там тоже не будешь, ты считаешь себя умным, а то место, куда ты поступишь, не достойным тебя.
Будешь прогуливать пары, накопишь долгов, начнёшь курить, это же по твоему признак крутости, возможно пить, хотя ты не так глуп, чтобы сразу начать пить.
Нет, ты сначала сколотишь около себя банду шестёрок, таких же неудачников, только похуже, потупее, возможно тебе попадётся какой- нибудь преподаватель, мужчина, скорее военрук, который захочет тебя перевоспитать.
Конечно у него не получится ничего, он будет стараться, гоношиться перед коллегами, что он будет не он, но сделает из тебя человека, но тебя не переделать, у тебя, Смирнов, такая программа.
-Какая программа? - зло сжав губы, играя желваками, спрашивает мальчик.
-А такая, ты уже запрограммирован, сам знаешь на что. Там как раз таких ждут, и будут рады, свежему мясу, так сказать.
Ну всё я высказалась. Можешь бежать кстати пожаловаться на меня, как я твоё эго пошатнула, хрупкую детскую психику порушила. Только знаешь что? Хотя...
Татьяна махнула рукой.
Смирнов вдруг замолчал, смотрел зло на неё сквозь опущенные ресницы, ребята примолкли.
Он ждал её за школой, пошёл рядом по узкой тропинке.
-Вы ничего не знаете.
-Не знаю.
- Вы маменькина доченька, видимо папина принцесса, пришли такая вся расчудесная, плачете и жалуетесь родителям как вас обижают злые подростки.
Уходите, или я напишу на вас жалобу, я подобью всех и мы напишем на вас жалобу.
-Стукач
-Чего, - мальчишка отступил на шаг.
-Иди жалуйся мамочке, щенок. Ах, мне плохо, ах папочка меня бросил, уууу, я маленький мальчик, мне плохо и буду всем гадости делать, я не могу уснуть если папочка мне сказочку не расскажет.
-Да вы... да как вы можете, - на глазах мальчика выступили слёзы, - да как вы смеете, - голос его сорвался на визг, - да что вы понимаете...дура, ненавижу.
-Хлюпик, маменькин сынок.
-Аааа - закричал мальчик и ринулся на Таню с поднятой рукой, но был сбит с ног меткой подсечкой.
-Ты, сопляк, да когда ты у мамки с папкой на ручках сидел и сопли жевал, я от таких сопляков как ты,вырванной штафетиной отбивалась, понял?
Я не знаю кто мой отец,так что не могу быть принцессой, как ты сказал, а мать моя привела меня в детский дом и оставила, я мешала ей.
Никто тебе не поверит, понял, если ты что-то вякнешь, типа учительница тебя обидела.
Я зубами эту жизнь выгрызала, я училась, как проклятая, чтобы вылезти из дерьма, чтобы на меня смотрели как на человека и считали меня ровней, и мне плевать на слёзы размазни как ты, понял? Я не дам никому в обиду себя, слишком долго я ждала этого.
Таня сплюнула на снег и пошла по тропинке не оглядываясь, её била крупная дрожь хотелось плакать, но она шла...
Дома, в небольшой, но уютной квартирке, она нагрела чайник и устало села в кресло.
У Тани никогда не было своего дома, никогда. Это её первое, личное жильё.
Она знает что повела себя непрофессионально, что так нельзя, мальчик пожалуется маме, мама учинит разборки, её попросят уволиться по собственному желанию.
Утром Таня шла на работу с тяжёлым сердцем.
- Доброе утро, класс.
- Доброе утро, Татьяна Сергеевна.
Она привычно глянула на первую парту, где всегда сидел наглый и развязный Смирнов, место его было пустым.
Таня тяжело вздохнула и принялась за урок. В дверь постучали, Таня вздрогнула, просунулась голова Смирнова.
-Я войду, - спросил с вызовом.
- Входи.
Прошёл сел за парту.
Неделю он молчал, потом тихонько включился в работу.
Через месяц получил пятёрку.
Он ждал её за школой.
- Те смешные истории, из вашего детства, поездка к морю, к бабушке в деревню...
-Я их выдумала, - пожала плечами, - чтобы не сойти с ума, придумывала себе жизнь, будто есть у меня мама и папа, братик, я всегда себе братика хотела, бабушка.
Добрая такая, как на картинке, в стихах про пуделя, который замотался в клубке.
-Он ушёл подло, мама как раз лежала в больнице, он не смотря мне в глаза, собирал вещи в чемодан, и говорил что срочная командировка, чтобы я не боялся, что за мной присмотрит соседка, баба Клава...
У него там родился новый ребёнок. Он не встречается со мной, не звонит, просто вычеркнул из жизни.
Мать...праведница, твердит про правую и левую щёки...
-У тебя она хотя бы есть...
-Знаете что...А пойдёмте к нам!
-Зачем?
-Ну вам же нужно узнать как живёт ваш ученик.
-А пойдём!
-Мать...мам, я пришёл.
-Сынок...
-Это учительница, Татьяна Сергеевна. Она с проверкой, как живу, классная наша...
-Проходите.
Таня смотрела на ещё не старую женщину, глаза потухшие, вся какая-то...серая.
Они пьют чай, Таня рассказывает ей про сына. Мать думает что эта молоденькая, красивая учительница говорит про чужого мальчика.
- Простите, а вы точно про Егора?
-Да, я рассказываю про вашего сына, Егора. Предлагаю подтянуть его по своему предмету, чтобы смог пойти в десятый класс...
Егор перешёл спокойно в десятый, отучился, достойно окончил школу.
-Татьяна Сергеевна, вы фея!- восклицает завуч, вы просто не знаю, вы...
-Да ладно вам.
-Нет не ладно! Возьмёте шестой "Г", ребята сильные. умные, уже четвёртый классный руководитель от них отказывается. Если вы из Смирнова сделали человека, то уж с Веретёнкиным справитесь.
-С каким Веретёнкиным?
-А? Веретёнкиным? Славиком, чудный мальчик, вам понравится , живой ребёнок, общительный, умный...Но это всё осенью! А пока отдыхайте отдыхайте!

***
-Таань, а это кто? Что за Сергей Авдеев?
-Егор, прекрати шариться по моему ноутбуку!
-Я твой брат, и должен контролировать с кем ты встречаешься!
-Слышь, братец в глаз не хочешь? Что там в универе?
-Нормально, вон зачётка, на столе лежит.
Маме показывал?
-Ага, молится и плачет.
-Егор, блин...

***
Они давно так придумали, что Егор её брат, она так мечтала о семье, о брате, а он хотел себе такую сестру.
Вот и отогрелись друг около друга.
Мама Егора приняла Таню как дочь.
Так получилось в их жизни, что эти люди нашли друг друга, они нуждались друг в друге.
Иногда, в жизни бывает так, что чужие люди становятся роднее близких, а родные чужими.

Мавридика де Монбазон

[Olexara]

У подруги в гараже завелась мышь. Вернее, завелся кто-то, кто стал грызть мешки с птичьим кормом и орешками. Хорошими манерами и аккуратностью этот кто-то не отличался - дыры в мешках проделывал в разных местах, зерно рассыпал на пол да еще и срал поверх.
Вот это насранное и помогло определиться с породой вредителя. Мышь.
Подруга призвала мужа и категорически потребовала мышь изловить и уничтожить. Казалось бы, чего проще - поставь капканчик и прихлопни паразита, но они же, блэт, гуманисты, им невыносима мысль, что мышь умрет с перебитым хребтом. Они поставили классическую мышеловку: клетка с дверкой на пружинке. “Дерни, дитя мое, за веревочку, дверь и откроется”.
Что дальше делать с пойманной мышью гуманисты, разумеется, не подумали.
Вечером сооружение установили в гараже, утром, получите-распишитесь, в клетке сидела грустная мышь.
Ну вы себе представляете эту прелесть? Глазки, ушки, лапки, пышные усы и трогательный хвостик.
Муж с ужасом смотрел на жену, мою подругу, ожидая, что она сейчас заставит его убивать это крошечное, несчастное, пленное создание.
Но подругино сердце дрогнуло.
«Мы отнесем его в парк и выпустим на волю» — вынесла вердикт подруга.
Пока одевались, пошел дождь, а до парка минут десять ходьбы.
Мышь сидела в клетке, как политзаключенный, обреченно, но гордо.
Терзаемые угрызениями совести, тираны и угнетатели не смогли дольше выносить этот молчаливого протеста - они отнесли клетку с пленным в сад и оставили там с открытой дверцей.
Пленник вышел не спеша, вдохнул воздух свободы и ушел в лопухи.
Видимо, вольноотпущенник растрепал на радостях всему мышиному сообществу про добрых и великодушных людей, которые кормят, ловят, отпускают и машут на прощание платочками, утирая слезки разлуки.
Потому что утром в мешке оказалось еще больше выгрызенных дыр, а птичий корм пришлось сметать на лопату.
Подругу такое вероломство возмутило до глубины души.
«Как он мог?! — вопрошала она мужа. — Как он мог так с нами поступить? Бесчестный негодяй!»
Опять поступил приказ изловить и уничтожить. На этот раз никаких амнистий, только хоррор, только жесть, «кровь, кишки, распи…расило».
Вечером в гараже поставили клетку, утром в ней сидела надутая мышь. Очевидно она тоже не ожидала такого коварства от добрых и великодушных людей.
На этот день у подруги с мужем был запланирован визит к друзьям, потому казнь пришлось отложить до вечера, а вечером было уже не до казни - не хотелось портить приятный вечер.
Решено было казнить утром. Как говорится, с утра казним и весь день свободен.
Чтобы приговоренный не помер с голоду, муж подруги насыпал ему в клетку орешков и дал кусочек сыра. И отправился спать.
Утром, слегка палимые похмельем, супруги наблюдали, как приговоренный вкушает свой последний завтрак, сидя на задних лапках, мелко дрожа усами и держа в розовых детских ручках орешек.
Подруга прослезилась.
Ну как? Как можно лишить жизни это несчастное очаровательное существо?
Смертную казнь монаршим решением заменили ссылкой в Сибирь.
Вздыхая и поддерживая друг друга, они оделись, взяли клетку с мышью и поплелись в парк.
Мышь, поняв, что ее куда-то несут, заволновалась, забегала по своему узилищу, чуя неладное. Возможно, она даже орала на своем мышином “Волки позорные! Аааа! Не задушишь, не убьешь!”
Мало-помалу пилигримы добрели до парка и поставили клетку с мышью на траву, надеясь, что мышь воспользуется случаем и убежит.
Ага. Не тут-то было.
Мышь понимала, что не с добрыми намерениями ее сюда занесли, забилась в дальний угол и сверкала оттуда глазами, как змея. Утомившись ждать, муж подруги поднял клетку, перевернул и потряс, желая вытрясти мышь, раз по-хорошему она не уходит.
Но мышь твердо решила, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях - она вцепилась розовыми ручками в прутик клетки, повисла в воздухе над пропастью и заверещала.
Возможно она пела “Орленок, орленок”, возможно “Рул Британнья, Британнья рул зе вэйв” (все-таки она была английская мышь).
Подруга потом уверяла (рассказывая мне эту леденящую кровь историю), что она на секунду испугалась за жизнь мужа, такая одержимость была в глазах мыши, но в этот момент лапки разжались, декабристка шлепнулась в траву и исчезла.
Теперь подруга заходит в гараж осторожно. А что, если политическая ссыльная вернулась и желает что-нибудь написать на обломках самовластья?
От такой декабристки всего можно ожидать.

Анна Чадвик

[Schastyia]

Тетя Сoня лениво обмaхивалась веерoм, полулежа в кресле у открытого окна и прислушиваясь к звукам бьющейся посyды,, доносившемся с нижнего этажа.
-Госпoди, и как людям не лень скандалить в такую густую жару?
-Может быть, у них-таки есть повoд? — философски предположил Роман Семенович.
-Может быть, мoжет быть…
Тётя Соня поднялась из кресла, вышла на балкон, перегнулась через него и зычно крикнула:
-Роза? Что ты так орёшь, как будто твой муж вложил всю зарплату в акции сибирских кофейных плaнтаций?
-Да лучше бы он зарплату влoжил, чем…!
-Чем что? — к голосу тёти Сони присоединились заинтересованные голоса соседок справа и слeва.
-Чем вкладывать своё мужское достоинство в турникет этой рыжей пpoшмандовки!
-Роза! — имя три возмущенных голоса произнесли одновременно, а вот дальнейший текст разнился:
-А я думала, что ты кopенная одесситка!
-Почему турникет?
-Это та рыжaя, за которую я думаю? Которую ты гоняла селедкой по всeму базару?
Разгоряченная Роза успевала отвечать сразу всем:
-Турникет — потому что к нeй суется любой мимо проходящий, как жетончик в метро! Та самая, они же типа вместе работают! На этом заводе работает еще парy тысяч человек, но почему-то именно эта дура всегда оказывается рядом! Кстати, а шо ты там скaзала за Одессу?
-Да всё уже понятно про Одессу, я давно подозревала, что ты из Мариупoля! Никогда коренная одесситка не скажет, что то, что у мужа в штанах, важнее, чем его зарплата!
-Вот поэтому ты и живёшь без мужа!
-А чего бы мне и не жить без мужа в свои 72, тем более, что мой покойный Изя вкладывал свою зарплату правильно, а куда он при этом вкладывал свой жетон — мне до сих пор ни разу не интepесно!
-Софочка, не отвлекайся от разгoвора, просто скажи мне, что ты обычно добавляешь в молочный коктейль? — появился на балконе Роман Семенович и мгновенно перeключил на себя внимание тети Сони.
-Рoма, я тебе умоляю, поставь на место кофемолку, это вообще вещь не для твоих рук. Угомони свои таланты, я сделаю всё сама, Это моя кухня и не чeши себя надеждой, что ты на ней прoпишешься!
И снова пеpегибаясь через балкон:
— Девочки, холодненького среди здесь? — Две гoловы немедленно скрылись из виду. — Роза, ты с нами или прoдолжишь делать аккомпанет?
Черeз три минуты блендер гудел, разновoзрастные девочки рассаживались, а Роман Семенович дальновидно и благоразумно ретировался из квартиры.
-Роза, так и что рыжaя? Почему ты так уверена за турникет? — после первого стакана холодного коктейля все расслабились, тётя Соня налила по второму и брoсила в каждый по соломинке, чтоб в этот раз помедленней тянули.
-А как мне не быть уверенной, Софа? Прогуливаюсь я себе совершенно случайно мимо его конторы и вижу, что они вместе минералку покупают! Прямо в одном киоске! Прямо она в очереди стоит, а сразу за нею — он! Впритык! Она берёт бутылку минералки и он, вы не поверите, берёт такую же! Сразу же! Что я ещё мoгла подумать?
-Даже не Мариуполь, — резюмировала 72-летняя Циля Марковна. — Гелeнджик!
Остальные дамы согласно кивнули.
-Что вы киваете как слоны на моpoзе? Вы же знаете, какой мой Лёва представительный мужчина! За ним глаз да глаз нужeн, чуть отвернись — сведyт со двора!
Соседки, прекрасно знавшие щуплого невысокого Льва Соломоновича, в котором представительным было только имя, переглянулись ещё раз.
-А не говорила ли я тебе, Роза, — издалека начала тётя Соня, — что уважающая себя женщина дoлжна следить за собoй, а не за мужем?
-Бывало…
-А не говорила ли я тебе, Роза, что прогуливаться до парикмахерской гораздо полезнее, чем до кoнторы мужа?
-Случалось…
-А не говорила ли я тебе иногда, раз двести примерно, что муж твой тоже человек и нервы у него не жeлезные?
-Дак разве я спорю, Софочка? Но я же не могла молчать, когда мне пришла в голову эта мыcль!
-Мысль, Роза, только тогда мысль, когда её головой думают! И я слышала за то, что женщину скандалы не портят, а освежают, но ты уже настолько свежа, что мята плачет pocою от зависти!
-И что мне теперь делать, Софочка?
-Сиди теперь мoлча и придумывай двадцать один способ порадовать мужа!
-Почему двaдцать один, Софочка?
-Счастливое число! Будем надеяться, что тебе пoвезёт!
Этажом ниже Роман Семенович и Лев Соломонович закусывали коньяк укропом и мятой. Коньяк Роман Семенович предусмотрительно захватил с собой, травa росла на балконе, идти в магазин за более солидной закуской не решились из сooбражений конспирации.
-И ведь всё для неё, все для неё, Рома! Шубка с каракуля, кафель в ванне голубой, пoездка в Гагры!
-В Гагры-то зачем?
-Её спроси! То eй хотелось!
Налили ещё по одной, потерли листики мяты в пальцах.
-И ведь никогда, Рома, никoгда! Ни на одну не глянул! А она! Эх!
-Женщины, что с них взять… Когда их нет — вся голова пухнет от горя, когда они есть — можно сдохнyть от этого счастья….
Налили ещё по одной.
-А может, мне ей всё-таки изменить? На минуточку, чтобы она не зря так кричала?
-Лева, ты думаешь, что ты еще не опоздал? Так я тебе скажу, что уже да.
-Так что же мне дeлать, Рома?
-Ну, посмотри на проблему с другой стороны. У тебя самая темпераментная женщина в нашем доме — раз, она до сих пор в тебя влюблена — два, а если посчитать сколько ты за всю жизнь сэкономил на театрах — так ты пoймёшь, что во второй раз тебе так выгодно уже не жениться!
-Зато она разбила сервиз!
-Согласен, это расход. Но ты ведь не надеялся, что сможешь изменить ей бecплатно?
-Я об этом серьёзно не думал…
-Таки уже и не начинай. В твой годы, Лёва, уже никто не даст за сервиз,
-Но ведь Роза мeня ревнует!
-Роза ревнует не потому, что на тебя другие бабы зарятся, а потому, что ты ей редко комплименты говоришь. Сказал бы с утра “какая ты у меня сегодня красивая!” — не пришлось бы укропом закусывать, как обманутым вкладчикам МММ.
-Думaeшь?
-Уверен. Женщина — существо нежное, ей стабильность нужна. Вчера сказал, что любишь, сегодня сказал и завтра не забудь сказать. Тогда она спoкойная, сервизы в доме цeлые и все соседи платят за кабельное телевидение, чтoбы не сдoхнуть от скyки.
Мapина Мapинoчкина

[Olexara]

__________________________________________________ ________________________

[Olexara]

БИГУДИ
Собачка ни в чем не виноватая была.
Впрочем, как обычно.
Собачка не была виновата, когда сидела жопонькой на большой винтажной сахарнице и любовалась в окно на падающие осенние листочки.
Собачка не была виновата и когда с аппетитом сьела кусок клубничного мыла и красиво пукала весь день мыльными пузырями. Ох, уж эти люди! Не следят за своим коварным мылом, вот оно в рот животному и заползло.

В этот раз собачка по имени Жорик вообще честно спала. Спала себе спала, а потом откуда-то в ухо приполз шепот:

- Жоориик, ты что спишь что ли? Жоорииккк, иди сюда скорее. Тут такое!
- Какое? - приоткрыл глаз Жорик.
- А ты иди сам посмотри. Сюдааа, сюдаааааа!

Шепот доносился из кухни. Точнее из шкафчика под раковиной, где стояло оно. Вожделенное и прекрасное мусорное ведро. Давняя Жориковая любовь. Что за привычка такая была у хозяев выкидывать самые лучшие штуки на свете? Нет бы просто сразу отдать собачке.
Жорик сунул морду в ведро и обомлел от счастья. На дне ведра лежало что-то блестящее и манящее. Как змеиная шкурка и Новый год одновременно.

- Ну, дратуй, Жорик. Вот мы и встретились. - кокетливо сказало блестящее.
- Ну, дратуйти, сосисощные кожурки. Дорогие вы мои. - ответила собачка.

Хозева спали. Сначала Жорик мусолил кожурки на кухне, вздрагивая от каждого шороха. Как только храп хозяев прекращался, он падал на пол и притворялся очень спящим и невинным. Буквально собачкин ангел. Если бы существовал собачкин "Оскар", в ту ночь Жорик по праву его заслужил.
Сосисочная кожура наполняла собачку отвагой и постепенно даже переполнила совсем. Жорик вышел из берегов и каким-то образом материализовался в хозяйской кровати. Причем, на подушке Насти. Просто у Насти была самая мягонькая и большая подушка, грех занимать такую роскошь в одиночку.

- Отлично отрываемся! - похвалили собаку сосисочные кожурки.
- Да, неплохо. - поддакнул Жорик.
- А слабо замусолить нас прямо Насте в волосы? Вот она утром обрадуется. - хихикнули сосисочные кожурки.
- Еще как обрадуется! Такая красота на башке. - вдохновился Жорик и энергично взялся за дело.

Через пять минут все было готово, кожурки крепко вцепились в волосы хозяйки, как полупрозрачные розовые ленточки.

- Утром с ума сойдет от радости. Самая красивая во дворе будет. Да что там во дворе! На всей планете. - пробормотала собачка и наконец отрубилась.

К шести утра Жорик напрочь забыл о ночной вечеринке и весело носился по улице. Нужно было облаять каждого воробья, понюхать каждый листик, пописить на каждый кустик. Сколько дел у собачки, сколько дел!
В отличие от Жорика, Настя в шесть утра энтузиазмом не отличалась. Просто стояла с закрытыми глазами у березы. Нету утреннего кофе, нету Насти, загрузка сознания из космоса еще не была осуществлена. Так что у березы стояла больше Настина оболочка в пижамных штанах и плаще. Такая человеческая кожурка, навроде сосисощной.
Сама Настя все еще досматривала сон, в котором пила на брудершафт с каким-то полуобнаженным юным испанцем.

- Доброе утро, соседка! - тут вышел из подъезда знакомый старичок с гантельками.
- Былл дддстееее. - машинально поздоровалась Настина оболочка.
- Отличный осенний денек! - сказал старичок и стал энергично махать гантельками. - Вы на пробежку или с собачкой гуляете?
- После первой не целуюсь. - сказала Настина оболочка и тут же вытянула губы трубочкой. Судя по всему, сюжет во сне стремительно разворачивался.
- Что? - переспросил сосед и пригляделся к Настиной прическе. - А что у вас в волосах застряло?
- Где? - резко проснулась Настя, но глаз так и не открыла.

По опыту она знала, что нельзя так внезапно переходить из мира сладких снов в мир жесткой реальности. Нужен был тормозной путь и две-три чашки кофе. А то глаза могут навыпучку остаться.

- Да вот. - старичок вытащил одну сосисочную кожурку из кудрей девушки.
- ЭТО МОЕ!!! - тут же возник рядом Жорик, но не успел.

Сонная хозяйка на удивление ловко перехватила кожурку и сунула ее в карман.

- Это новая мода такая, Сергей Степаныч. В ютюбе вчера увидела, съедобные бигуди называется. Варишь сосиски, накручиваешься на них, потом ешь. Очень экономно. - наврала Настя, глядя на старичка одним утренним глазом. И тем полуприщуренным.
- Что только не придумают. - покачал головой старичок, глядя как Настя с закрытыми глазами пытается войти в подьезд.
- Ночью приходи. - прошептала из Настиного кармана сосисочная кожура.
- Обязательно. - подмигнул Жорик.

Осень такое дело, очень хочется красоты и немножко сосисочных кожурок. Особенно ночью.

Все в этой истории чистая правда, кроме пузырей из клубничного мыла и сна про юного испанца. Сон собственность автора, а про мыло аптор наврал.

Музы етава рассказа Анастасия Голубева и Жорик дарагой ,на фото Жорик). Сперла рассказ со страницы Зои Арефьевой

[Olexara]

Мое детство прошло в однокомнатной квартире на пятом этаже обычной хрущевки. Нашей соседкой по лестничной клетке была Екатерина Васильевна Семенкова. Муж ее был подкаблучник. Сын рохля. А сама она была хамка ненормальная. Моя мама с ней дружила.
Я хочу чтобы вы представили высокую статную женщину. Двигалась она плавно, как парус и вокруг ее крупного тела всегда струилось что-то невообразимое. Леопардовое шелковое. Ярко-синее льняное. Или фиолетовое из тафты. Голову со светлым каре венчала шляпа с пером. Или розой из органзы. Голос ее был академичен. Взгляд внимателен.
И смеялась она так, что голуби тревожно взлетали в небо.
Вечером она включала магнитофон: Челентано, Альбано и Ромину Пауэр, Пугачеву. Магнитофон выставлялся в окно, Екатерина Васильевна наряжалась в вечернее платье из черного бархата с серебряной отделкой по роскошному смелому декольте, накрывала на балконе крошечный столик и они с мужем пили чай или вино под музыку.
В выходные, они всей семьей загружались в желтый “Москвич”. Екатерина Васильевна в шляпе. Тихий муж, чье имя я не знала, в очках и со смешным, почти детским сачком для ловли бабочек. И худенький, высокий мальчик который не поднимал голову от книги.
Мой папа часто уезжал в командировки, муж Екатерины Семеновны задерживался допоздна в своем “почтовом ящике” и тогда она приходила к “нам на огонек”, на нашу кухню с оранжевым абажуром над столом, и пила чай из оранжевых чашек в горох.
И если молодые мамины подружки приходили жаловаться на своих мужей, детей, свекровей и родителей, то Екатерина Васильевна на вопрос: “Как дела?” отвечала: “Лучше всех”. Хохотала. И заставляла мою двадцатитрехлетнюю маму красить глаза и укладывать волосы.
- Все равно ложиться спать, - говорила мама.
- Вот и ляжешь спать красивая.
Она подарила маме кокетливый шелковый халатик и что-то там еще “не для детских глаз” из полупрозрачных кружавчиков и невесомых веревочек.
Я до сих пор удивляюсь, как у такой крупной и громкой женщины были настолько изящные манеры и как она сидела на наших табуретках, словно не касаясь поверхности и с идеально ровной спиной.
Мой папа однажды спросонья открыл дверь на настойчивый стук, а там Екатерина Васильевна в длинной шубе в пол и боярской шапке почти до потолка. Папа выглянул в окно, все правильно - июнь, он не сошел с ума, просто новая шуба и новая шапка.
Вечером все жители нашего двора стояли задрав головы, и смотрели, как Екатерина Васильевна в своей новой шубе на закате поливает из маленькой лейки герань на балконе. И крутили пальцем у виска.
Папа часто рассказывает эту историю и всегда добавляет в конце: “Хорошая она была женщина, умела радоваться, я никогда не видел, чтобы люди так радовались, как она”.
Однажды мою маму срочно увезли в больницу. Папа был в командировке, ему дали телеграмму, вторую телеграмму папиным родителям в другой город и маминым в другую страну. Я сидела в комнате на своей тахте и ужасно боялась, что мама не вернется. И я останусь одна в этой пустой квартире. И у всех нормальных маминых подружек вдруг оказались неотложные дела, и только ненормальная Екатерина Васильевна сказала взять куклу, свежее белье и ночную рубашку и идти к ним.
Сына переселили на раскладушку, меня устроили на его кровати и весь вечер, мальчик, который никогда не был замечен в шумных дворовых играх и которого считали полоумным рохлей, рассказывал мне про чайные клиперы, про батискафы и как поезд едет по арочному мосту и не падает.
Потом меня обнаружили в прихожей, где я методично переворачивала обувь Екатерины Васильевны. Брала туфлю, рассматривала каблук и аккуратно ставила на место. Я искала ее мужа-подкаблучника.
Сначала я посмотрела в почтовом ящике, но там его не было. Екатерина Семеновна хохотала. Хохотала до слез и не могла остановиться.
Я часто ее вспоминаю. Как вспоминают сцену из фильма или цитату из книги, которую не понял в детстве, но запомнил, и со временем все услышанное и увиденное обретает совсем другой смысл.
Она действительно была ненормальной. Она хотела радоваться и радовалась. У нее было вечернее платье и она находила поводы его надеть. Даже если поводом было посидеть красивой рядом с мужем на балконе под песни Пугачевой. И муж ее действительно в глазах тетенек из нашего двора был подкаблучником.
Потому что шел после работы домой. Не с мужиками на рыбалку. Не с друзьями в гараж. А домой. И дома с женой в красивом платье ему было лучше, чем в гараже и на рыбалке.
И сын ее был рохлей. Не гонял по крышам голубей и не лазил по стройкам, а помогал маме по дому и читал книжки. И получил свой первый патент в двадцать лет. В сорок стал долларовым миллионером от науки.
И все она знала, что про нее говорят. Только не молчала в ответ, как нормальная. Поэтому и хамка. Не опускала глаз. А гордилась. И мужем и сыном. И платьем своим красивым. И шубой. Ей говорили, что она как дура в этой шубе летом на балконе. Только не для них она наряжалась, а для мужа своего.
Радовалась и гордилась, что муж у нее такой, что ему такую премию дали, что хватило и на шубу, и на шапку и на сапоги.
Легко быть ненормальной среди нормальных. Но только норма - это не про счастье.
Норма - это, как у в всех. Но как у всех не обязательно так, как надо тебе.
У меня есть вечернее платье. Шелковое с открытой спиной. Цвет "синий пепел". Сейчас надену его, накручу волосы, накрашу глаза и буду мечтать о лете и пить с мужем чай. А потом лягу спать красивая...
Это все, что я хочу сказать вам сегодня... Обнимаю...
©Елена Пастернак

[Olexara]

__________________________________________________ ________________________

[Schastyia]

Мы тогда жили рядом с лесом. В одно прекрасное и вполне обычное утро, наша соседка Галина, как водится, пошла на работу. Необычным было то, что по дороге она нашла на земле замёрзшую белку (мы потом так и не выяснили, с какой целью она её подобрала. Может на чучело, может на воротник или же по принципу "в хозяйстве всё сгодится"). В общем, отнесла она белку домой, а сама уехала на работу. Сын к тому времени уже был в школе, а муж в этот день из командировки возвращался.

Через пару часов заглядывает в отдел начальник и говорит нам, что звонит Галкин муж с какими-то странными вопросами, мол всё ли с его женой в порядке, не заметили ли мы чего-нибудь странного и просит срочно отправить её домой.

В общем, оказалась та белка отнюдь не мёртвой, а очень даже живой. Отогрелась в квартире и решила, что она тут хозяйка. А Галя наша, себе на беду, с утра блинов напекла и записку мужу оставила. Белка те блины по всей квартире на просушку и развесила. Особенно расстаралась в коридоре на лосиных рогах. Ну а когда дверь в квартиру стала открываться - спряталась.

А теперь представьте состояние мужа: дома неделю не был, заходит, а там... БЛИНЫ ВЕЗДЕ и записка "Дорогой, это для тебя!"

[Olexara]

__________________________________________________ ________________________