Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Tati Tishmann]

.Уставший молодой ангел, сидел на подоконнике квартиры, грустно взирая на молодую женщину, лежащую на диване.

— Отстаёшь от плана! — произнёс над ухом голос. Старый, опытный ангел приземлился рядом и чуть толкнул крылом молодого.
— Да я уже не знаю, что с ней делать, — чуть не плача, сказал молодой.

— Так, Иванова Валерия Владимировна, 36 лет. Большой литературный и художественный потенциал. Не раскрыт. Потенциал на счастливый брак и сыновей-погодок. Не раскрыт, — прочитал старый карточку, появившуюся из ниоткуда.

— Не хочет, ничего не хочет. Ей сказки писать для детей и картинки к ним рисовать, а она.... Передовой юрист в крупной фирме. Работу ненавидит, но ходит на неё с упорством горного барана. Денег лишиться боится, которые всё равно тратит только на деловые костюмы (надо соответствовать), которые она, кстати, тоже терпеть не может. Купила квартиру в центре города, в которую приходит только отсыпаться.

А ведь если бы она всё бросила и начала делать то, что хочет, то те же деньги начала бы получать через год. Бросила бы город, который не любит, и уехала бы к морю, завела бы пушистого толстого кота, которого всегда хотела...
Сейчас даже кота не может завести, потому что дома почти не бывает.

— А с отношениями как? — поинтересовался опытный.
— Точно так же. Тот, кто ей предназначен, ждёт её там, у моря. Уже 5 лет ждёт. Даже котёнка бездомного пять лет назад подобрал и выходил.

— М-даа, засада... Сны мотивирующие посылал? Встречи нужные подстраивал? — задумчиво почесал лысину старый.
— А как же! После снов встаёт злая, огрызается на всех. Рекламу на курсы рисования и развитие писательского таланта подсовывал, конкурсы творческие... Всё удаляет, не читая. Даже встречу с наречённым почти устроил — он в этот город приезжал. У него тут друг армейский оказался. Она мимо прошла. Разговор был важный с клиентом по телефону, — молодой совсем повесил голову.

— Попробуем применить более серьёзные методы, — задумчиво сказал старый.

...Утро было хмурым, как и настроение Леры, которую разбудил телефонный звонок шефа:
— Через полчаса у тебя самолёт. Проблемы в южном филиале. Разрулишь - получишь премию, нет — выговор.

А ещё через несколько часов женщина стояла в южном городе на набережной и смотрела на море. Вдоволь надышавшись морским воздухом, она развернулась на каблуках и собралась идти в филиал фирмы, как вдруг проезжающий мимо велосипедист слишком поздно её заметил. Лера ощутила толчок и полетела с лестницы прямо в воду, и если бы не мужчина, пришедший ей на помощь, то всё могло бы закончиться печально.

Мужчина показался ей смутно знакомым, он поймал такси и отвёз её в больницу. У неё оказалось лёгкое сотрясение мозга и перелом ноги.
Вечером позвонил босс и потребовал объяснений, почему Лера так и не появилась в филиале.
Страдающая сильной головной болью женщина, неожиданно выдала шефу всё, что накопилось у неё за прошедшие годы... и тут же стала безработной.

...На ветке дерева за больничным окном сидели два ангела.
— И всё же перелом и сотрясение - это как то слишком круто... — сомневался молодой.
— Не-а, с переломом никуда не сбежит, а сотрясение не даст много думать. А суженый её уже всё понял. Думаешь он просто так каждый день к ней с мандаринами приходит? — улыбаясь, сказал старый ангел.

— А творчество? — спросил молодой.
— Завтра её соседка выписывается и забудет в тумбочке альбом и карандаши, а там всё и сложится — довольно потёр руки опытный.
(c)Инет

[Olexara]

Последний хозяин
*
Ну вот и всё. Остался Василий один. Лукинична-то, хозяйка его, ушла туда, откуда не возвращаются. Там, значит, поджидать его станет. Ну а ему пока надобно здесь побыть, за домишком присмотреть, Лукинична во всём порядок любила. Да и что там за домишком! Вся деревня тепереча на нём.

Когда ещё был Василий маленьким котёнком, на тонких, шатающихся лапках, была эта деревня знатная. Народу в ней много жило. И Емекеевы, и Гостинцевы, и Мешалкины, да всех не перечислить. Ребятишек полно было, на улице всегда шум и гам, весёлая возня. Да и к Лукиничне внуки городские понаедут на каникулы, вот радость баушке! И Василию удовольствие, мяска кинут, молочка нальют, за ушком почешут, потискают.

Зимой сугробы, бывало, наметало по самую крышу, а ребятишкам всё нипочём. Катаются с горки на санках, хохочут, снежных баб лепят, крепости строят, все в снегу, одни щёки красные торчат из-под шапки ушанки.

Весной опять же забава - ручьи потекли, зажурчали, заводь строить пора, кораблики пускать. Штаны мокрые, матери бранятся...

Летом да осенью и вовсе благодать, много развлечений у детворы. Да...

А Лукинична его добрая хозяйка была, привольно Василию жилось у неё. Пока маленьким был, так Лукинична далёко его не отпускала, выйдут вместе во двор, она сядет на крылечко, а его на травку пустит. Мурава на дворе росла густая да пышная, изумрудная прям. Топает Василий туда-сюда, набегается, устанет, да к Лукиничне на колени заберётся, уснёт.

Как подрос Василий, так уж и сам начал хозяйничать, выйдет из избы, прыгнет на забор и поглядывает свысока на прохожих. Вон Егорыч за хлебом потопал в сельпо, вон тётка Луша с тёткой Зиной языками сцепились у палисада, обсуждают что-то, вон Наташка-егоза по ягоды побежала, размахивая плетёной корзинкой, вон Саныч лошадку запряг, поехал куда-то на телеге.

Как окреп да возмужал Василий, так стал уже и соседских котов пошугивать. Чтоб знали, значит, что тут его, Василия, территория. Рыжего Барсика гонял, чёрного Тимошку рвал так, что клочья летели. Ну и самому доставалось, конечно, а как без этого. Вон уши-то драные так и остались с той поры, на память о друзьях-товарищах, о боях-пожарищах...

Эх, а как вечером выйдет дед Михей на завалинку, да как растянет свою гармонь, и запоёт она и заплачет. Народ потихоньку подтянется, кружком сядут. Мужики закурят, бабы задумаются, теребя уголки цветастых головных платков. Дед Михей в войну воевал. И много с их деревни на ту войну ушло, да не все вернулись. Играет гармонь, за сердце берёт, без слов говорит, бабы всплакнут порой, вспоминая былое.

А по воскресеньям Лукинична пироги затевала. С ночи тесто ставила, подмешает да на печь. На ранней зорьке, когда и петухи ещё спят, заводила стряпню. Пастух стадо погонит, а у них с Лукиничной уж пироги готовы. Дух хлебный плывёт по избе, аромат такой густой, что слышно и за воротами. Выйдет Лукинична, соседских ребятишек угощать пирожками, а те и рады, уплетают за обе щёки. И Василий тут же трётся об ноги, мурлычет. А как же, он ведь тоже помогал - муку на лапах по всей избе таскал, яйца по столу катал, творожку успел слизнуть с ватрушки.

Зимним вечером, когда завьюжит за окнами, сядет Лукинична прясть да носки внучатам вязать. Опять Василий помогает - клубок покатать, нитки запутать, спицы лапкой под диван утолкать.

Летом выйдут в огород, Лукинична над грядками в наклон, и Василий опять же тут. Похаживает по меже, поглядывает - не идёт ли где рыжий Барсик. А коль заприметит, так сразу погонит его с огорода. А после сядет перед хозяйкой, зализывая проплешины на боку, да поглядывает браво на Лукиничну, мол, ну не молодец ли я?

Вечером, как стемнеет, на улицу принимается проситься, встанет на пороге, мяу да мяу. Выпустит его Лукинична, пальцем погрозит, смотри, мол, мне, с утра возвращайся. Как не вернуться? Лишь солнце взошло, Василий уж на крыльце, в дом просится. А после у соседских кошек сплошь котяты полосатые нарождаются, да мордочки-то широкие - все в отца! У Василия вон какая голова - тыковкой, да и лапы широкие, крепкие, и сам-то он весь сбитый, как боровичок. Хороший кот, так Лукинична говорит, поглаживая его шершавой, тёплой рукой по мохнатому боку.

Да вот и годы промчались. Хозяйка постарела. Ноженьки болят, еле ходит с палочкой. Глазоньки выцвели, а раньше, что васильки полевые были. Да и Василий уже не тот. Мышей в избе ловить да крыс в хлеву уже и сил почти не осталось. На соседских молодых котов издалека с окна поглядывает, товарищей уж и нет давно. Все уходят...

В один из дней и Лукинична слегла. Слегла да больше и не встала. Приехали дети, внуки. Проводили на погост, поминки отвели, да домой собрались. А Василий тут остался. Нет, люди они хорошие, вы не подумайте ничего. Хотели они его с собой забрать, кыскали, звали, поймать пытались. Да он от них убежал, хоть и тяжело было, лапы старые ломит уже. Нельзя ему дом покидать. Остался он последний хозяин тут теперича. Вся деревня ушла. И дед Михей, и Саныч, и Зина с Лушей. Молодёжь в города разъехались. Старики своё дожили.

А дому без хозяина никак, ведь он тоже живой, душа в нём. Да и шутка ли, всю жизнь свою кошачью он тут прожил. На Василии теперь вся ответственность. Ничего, он справится. Покуда сил хватит, присмотрит за домом. А в избу-то он проберётся, есть у него свой тайный лаз через подловку в дом.

Так и весна пролетела и лето прошло. Мышковал мало-помалу. На погост бегал, недалёко он, можно дойти, Лукиничну навещал. По ночам из окна на звёзды смотрел. Днём во дворе грелся на солнышке. Жил.

И вот осень наступила. Рябина под окнами яркими гроздьями расцвела, клёны в палисаднике разноцветным ковром землю укрыли, похолодало, по ночам морозец уже подмораживал. Стал чуять Василий, что пора. Пришло его время. Вчерась Лукинична ему во сне привиделась, всё за ухом чесала да приговаривала:

- Припасла я тебе, Васенька, душа моя, молочка да рыбки кусочек, скоро свидимся.

Уж так хорошо во сне было, что и просыпаться не хотелось.

Утром обошёл Василий не спеша свои владения, заглянул во все углы, обнюхал старый дом. Прощался. После обеда вышел на крылечко, улёгся. Солнышко сегодня не видать, совсем зябко. Ну ничего, скоро хозяйка его обогреет, приголубит как прежде на своих коленях. Интересно, болят ли они у неё теперь там? А его лапы будет ли также ломить перед непогодой? Скоро узнаем. Может и глаза снова сделаются зоркими, и сможет он ловить райских воробьёв.

* * *

Вечерело. Опускались на деревню сумерки. Пусто было в живых некогда избах, не светились радостно окошки, не вился дымок над печными трубами. На крылечке, прикрыв глаза, лежал старый облезлый кот, последний хозяин этих мест. Первый снежок, летящий с небес, не таял на его боку с проплешиной...

Автор: Елена Воздвиженская, 2021

[Olexara]

КЛЮЧ В КАРМАШКЕ ПЛАТЬЯ

Мне двадцать три. Старшему из моих учеников шестнадцать. Я его боюсь. Я боюсь их всех.
Дальний Восток. Каждая осень неземной красоты.
Золотая тайга с густо-зелеными пятнами кедров и елей, черный дикий виноград, огненные кисти лимонника, упоительные запахи осеннего леса и грибы. Грибы растут полянами, как капуста на грядке, выбегаешь на полчаса за забор воинской части, возвращаешься с корзиной грибов. В Подмосковье природа женственна, а тут — воплощенная брутальность. Разница огромна и необъяснима.

На Дальнем кусается все, что летает. Самые мелкие тварешки забираются под браслет часов и кусают так, что место укуса опухает на несколько дней. «Божья коровка, полети на небко», — не дальневосточная история. В конце августа уютные, пятнистые коровки собираются стаями как комары, атакуют квартиры, садятся на людей и тоже кусают. Эту гадость нельзя ни прихлопнуть, ни стряхнуть, коровка выпустит вонючую желтую жидкость, которая не отстирывается ничем. Божьих коровок я разлюбила в восемьдесят восьмом.

Вся кусачесть впадает в спячку в конце сентября, и до второй недели октября наступает рай на земле. Безоблачная в прямом и переносном смысле жизнь. На Дальнем Востоке всегда солнце — ливни и метели эпизодами, московской многодневной хмари не бывает никогда. Постоянное солнце и три недели сентябрьско-октябрьского рая безвозвратно и накрепко привязывают к Дальнему.

В начале октября на озерах мы празднуем День учителя. Я еду туда впервые. Тонкие перешейки песка между прозрачными озерами, молодые березы, чистое небо, черные шпалы и рельсы брошенной узкоколейки. Золото, синева, металл. Тишина, безветрие, теплое солнце, покой.

— Что здесь раньше было? Откуда узкоколейка?

— Это старые песчаные карьеры. Здесь были лагеря, — золото, синева и металл тут же меняются в настроении. Я хожу по песчаным перешейкам между отражений берез и ясного неба в чистой воде. Лагеря посреди березовых рощ. Умиротворяющие пейзажи из окон тюремных бараков. Заключенные выходили из лагерей и оставались в том же поселке, где жили их охранники. Потомки тех и других живут на одних улицах. Их внуки учатся в одной школе. Теперь я понимаю причину непримиримой вражды между некоторыми семьями местных.

В том же октябре меня уговорили на год взять классное руководство в восьмом классе. Двадцать пять лет назад дети учились десять лет. После восьмого из школ уходили те, кого не имело смысла учить дальше. Этот класс состоял из них почти целиком. Две трети учеников в лучшем случае попадут в ПТУ. В худшем — сразу на грязную работу и в вечерние школы. Мой класс сложный, дети неуправляемы, в сентябре от них отказался очередной классный руководитель. Директриса говорит, что, может быть, у меня получится с ними договориться. Всего один год. Если за год я их не брошу, в следующем сентябре мне дадут первый класс.

Мне двадцать три. Старшему из моих учеников, Ивану, шестнадцать. Два года в шестом классе, в перспективе — второй год в восьмом. Когда я первый раз вхожу в их класс, он встречает меня взглядом исподлобья. Дальний угол класса, задняя парта, широкоплечий большеголовый парень в грязной одежде со сбитыми руками и ледяными глазами. Я его боюсь.

Я боюсь их всех. Они опасаются Ивана. В прошлом году он в кровь избил одноклассника, выматерившего его мать. Они грубы, хамоваты, озлоблены, их не интересуют уроки. Они сожрали четверых классных руководителей, плевать хотели на записи в дневниках и вызовы родителей в школу. У половины класса родители не просыхают от самогона. «Никогда не повышай голос на детей. Если будешь уверена в том, что они тебе подчинятся, они обязательно подчинятся», — я держусь за слова старой учительницы и вхожу в класс как в клетку с тиграми, боясь сомневаться в том, что они подчинятся. Мои тигры грубят и пререкаются. Иван молча сидит на задней парте, опустив глаза в стол. Если ему что-то не нравится, тяжелый волчий взгляд останавливает неосторожного одноклассника.

Районо втемяшилось повысить воспитательную составляющую работы. Родители больше не отвечают за воспитание детей, это обязанность классного руководителя. Мы должны регулярно посещать семьи в воспитательных целях. У меня бездна поводов для визитов к их родителям — половину класса можно оставлять не на второй год, а на пожизненное обучение. Я иду проповедовать важность образования. В первой же семье натыкаюсь на недоумение. Зачем? В леспромхозе работяги получают больше, чем учителя. Я смотрю на пропитое лицо отца семейства, ободранные обои и не знаю, что сказать. Проповеди о высоком с хрустальным звоном рассыпаются в пыль. Действительно, зачем? Они живут так, как привыкли жить. Им не нужно другой жизни.

Дома моих учеников раскиданы на двенадцать километров. Общественного транспорта нет. Я таскаюсь по семьям. Визитам никто не рад — учитель в доме к жалобам и порке. Для того, чтобы рассказать о хорошем, по домам не ходят. Я хожу в один дом за другим. Прогнивший пол. Пьяный отец. Пьяная мать. Сыну стыдно, что мать пьяна. Грязные затхлые комнаты. Немытая посуда. Моим ученикам неловко, они хотели бы, чтобы я не видела их жизни. Я тоже хотела бы их не видеть. Меня накрывает тоска и безысходность. Через пятьдесят лет правнуки бывших заключенных и их охранников забудут причину генетической ненависти, но будут все так же подпирать падающие заборы слегами и жить в грязных, убогих домах. Никому отсюда не вырваться, даже если захотят. И они не хотят. Круг замкнулся.

Иван смотрит на меня исподлобья. Вокруг него на кровати среди грязных одеял и подушек сидят братья и сестры. Постельного белья нет и, судя по одеялам, никогда не было. Дети держатся в стороне от родителей и жмутся к Ивану. Шестеро. Иван старший. Я не могу сказать его родителям ничего хорошего — у него сплошные двойки, ему никогда не нагнать школьную программу. Вызывать его к доске без толку — он выйдет и будет мучительно молчать, глядя на носки старых ботинок. Англичанка его ненавидит. Зачем что-то говорить? Не имеет смысла. Как только я расскажу, как у Ивана все плохо, начнется мордобой. Отец пьян и агрессивен. Я говорю, что Иван молодец и очень старается. Все равно ничего не изменить, пусть хотя бы этого шестнадцатилетнего угрюмого викинга со светлыми кудрями не будут бить при мне. Мать вспыхивает радостью:
«Он же добрый у меня. Никто не верит, а он добрый. Он знаете, как за братьями-сестрами смотрит! Он и по хозяйству, и в тайгу сходить… Все говорят — учится плохо, а когда ему учиться-то? Вы садитесь, садитесь, я вам чаю налью», — она смахивает темной тряпкой крошки с табурета и кидается ставить грязный чайник на огонь.

Этот озлобленный молчаливый переросток может быть добрым? Я ссылаюсь на то, что вечереет, прощаюсь и выхожу на улицу. До моего дома двенадцать километров. Начало зимы. Темнеет рано, нужно дойти до темна.

— Светлана Юрьевна, Светлана Юрьевна, подождите! — Ванька бежит за мной по улице. — Как же вы одна-то? Темнеет же! Далеко же! — Матерь божья, заговорил. Я не помню, когда последний раз слышала его голос.

— Вань, иди домой, попутку поймаю.

— А если не поймаете? Обидит кто? — «Обидит» и Дальний Восток вещи несовместимые. Здесь все всем помогают. Убить в бытовой ссоре могут. Обидеть подобранного зимой попутчика — нет. Довезут в сохранности, даже если не по пути. Ванька идет рядом со мной километров шесть, пока не случается попутка. Мы говорим всю дорогу. Без него было бы страшно — снег вдоль дороги размечен звериными следами. С ним мне страшно не меньше — перед глазами стоят мутные глаза его отца. Ледяные глаза Ивана не стали теплее. Я говорю, потому что при звуках собственного голоса мне не так страшно идти рядом с ним по сумеркам в тайге.

Наутро на уроке географии кто-то огрызается на мое замечание.

«Язык придержи, — негромкий спокойный голос с задней парты. Мы все, замолчав от неожиданности, поворачиваемся в сторону Ивана. Он обводит холодным, угрюмым взглядом всех и говорит в сторону, глядя мне в глаза. — Язык придержи, я сказал, с учителем разговариваешь. Кто не понял, во дворе объясню».

У меня больше нет проблем с дисциплиной. Молчаливый Иван — непререкаемый авторитет в классе. После конфликтов и двусторонних мытарств мы с моими учениками как-то неожиданно умудрились выстроить отношения. Главное быть честной и относиться к ним с уважением. Мне легче, чем другим учителям: я веду у них географию. С одной стороны, предмет никому не нужен, знание географии не проверяет районо, с другой стороны, нет запущенности знаний. Они могут не знать, где находится Китай, но это не мешает им узнавать новое. И я больше не вызываю Ивана к доске. Он делает задания письменно. Я старательно не вижу, как ему передают записки с ответами.

Два раза в неделю до начала уроков политинформация. Они не отличают индийцев от индейцев и Воркуту от Воронежа. От безнадежности я плюю на передовицы и политику партии и два раза в неделю по утрам пересказываю им статьи из журнала «Вокруг света». Мы обсуждаем футуристические прогнозы и возможность существования снежного человека, я рассказываю, что русские и славяне не одно и то же, что письменность была до Кирилла и Мефодия. И про запад. Западом здесь называют центральную часть Советского Союза. Эта страна еще есть. В ней еще соседствуют космические программы и заборы, подпертые кривыми бревнами. Страны скоро не станет. Не станет леспромхоза и работы. Останутся дома-развалюхи, в поселок придет нищета и безнадежность. Но пока мы не знаем, что так будет.

Я знаю, что им никогда отсюда не вырваться, и вру им о том, что, если они захотят, они изменят свою жизнь. Можно уехать на запад? Можно. Если очень захотеть. Да, у них ничего не получится, но невозможно смириться с тем, что рождение в неправильном месте, в неправильной семье перекрыло моим открытым, отзывчивым, заброшенным ученикам все дороги. На всю жизнь. Без малейшего шанса что-то изменить. Поэтому я вдохновенно им вру о том, что главное — захотеть изменить.

— Это что?

— Миксер.

— Зачем?

— Взбивать белок.

— Баловство, можно вилкой сбить. Пылесос-то зачем покупали?

— Пол пылесосить.

— Пустая трата, и веником можно, — он тычет пальцем в фен. — А это зачем?

— Лешка, это фен! Волосы сушить!

Обалдевший Лешка захлебывается возмущением:

— Чего их сушить-то?! Они что, сами не высохнут?!

— Лешка! А прическу сделать?! Чтобы красиво было!

— Баловство это, Светлана Юрьевна! С жиру вы беситесь, деньги тратите! Пододеяльников, вон — полный балкон настирали! Порошок переводите!

В доме Лешки, как и в доме Ивана, нет пододеяльников. Баловство это, постельное белье. А миксер мамке надо купить, руки у нее устают.

Иван не придет. Они будут жалеть, что Иван не пришел, слопают без него домашний торт и прихватят для него безе. Потом найдут еще тысячу и один притянутый за уши повод, чтобы в очередной раз завалиться в гости, кто по одному, кто компанией. Все, кроме Ивана. Он так и не придет. Они будут без моих просьб ходить в садик за сыном, и я буду спокойна — пока с ним деревенская шпана, ничего не случится, они — лучшая для него защита. Ни до, ни после я не видела такого градуса преданности и взаимности от учеников. Иногда сына приводит из садика Иван. У них молчаливая взаимная симпатия.

На носу выпускные экзамены, я хожу хвостом за англичанкой — уговариваю не оставлять Ивана на второй год. Затяжной конфликт и взаимная страстная ненависть не оставляют Ваньке шансов выпуститься из школы. Елена колет Ваньку пьющими родителями и брошенными при живых родителях братьями-сестрами. Иван ее люто ненавидит, хамит. Я уговорила всех предметников не оставлять Ваньку на второй год. Елена несгибаема, ее бесит волчонок-переросток, от которого пахнет затхлой квартирой. Уговорить Ваньку извиниться перед Еленой тоже не получается:

— Я перед этой сукой извиняться не буду! Пусть она про моих родителей не говорит, я ей тогда отвечать не буду!

— Вань, нельзя так говорить про учителя, — Иван молча поднимает на меня тяжелые глаза, я замолкаю и снова иду уговаривать Елену:

— Елена Сергеевна, его, конечно же, нужно оставлять на второй год, но английский он все равно не выучит, а вам придется его терпеть еще год. Он будет сидеть с теми, кто на три года моложе, и будет еще злее.

Перспектива терпеть Ваньку еще год оказывается решающим фактором, Елена обвиняет меня в зарабатывании дешевого авторитета у учеников и соглашается нарисовать Ваньке годовую тройку.

Мы принимаем у них экзамены по русскому языку. Всему классу выдали одинаковые ручки. После того как сданы сочинения, мы проверяем работы с двумя ручками в руках. Одна с синей пастой, другая с красной. Чтобы сочинение потянуло на тройку, нужно исправить чертову тучу ошибок, после этого можно браться за красную пасту. Один из парней умудрился протащить на экзамен перьевую ручку. Экзамен не сдан — мы не смогли найти в деревне чернил такого же цвета. Я рада, что это не Иван.

Им объявляют результаты экзамена. Они горды. Все говорили, что мы не сдадим русский, а мы сдали! Вы сдали. Молодцы! Я в вас верю. Я выполнила свое обещание — выдержала год. В сентябре мне дадут первый класс. Те из моих, кто пришел учиться в девятый, во время линейки отдадут мне все свои букеты.

Начало девяностых. Первое сентября. Я живу уже не в той стране, в которой родилась. Моей страны больше нет.

— Светлана Юрьевна, здравствуйте! — меня окликает ухоженный молодой мужчина. — Вы меня узнали?

Я лихорадочно перебираю в памяти, чей это отец, но не могу вспомнить его ребенка:

— Конечно узнала, — может быть, по ходу разговора отпустит память.

— А я вот сестренку привел. Помните, когда вы к нам приходили, она со мной на кровати сидела?

— Ванька! Это ты?!

— Я, Светлана Юрьевна! Вы меня не узнали, — в голосе обида и укор. Волчонок-переросток, как тебя узнать? Ты совсем другой.

— Я техникум закончил, работаю в Хабаровске, коплю на квартиру. Как куплю, заберу всех своих.

Он вошел в девяностые как горячий нож в масло — у него была отличная практика выживания и тяжелый холодный взгляд. Через пару лет он действительно купит большую квартиру, женится, заберет сестер и братьев и разорвет отношения с родителями. Лешка сопьется и сгинет к началу двухтысячных. Несколько человек закончат институты. Кто-то переберется в Москву.

— Вы изменили наши жизни.

— Как?

— Вы много всего рассказывали. У вас были красивые платья. Девчонки всегда ждали, в каком платье вы придете. Нам хотелось жить как вы.

Как я. Когда они хотели жить как я, я жила в одном из трех домов убитого военного городка рядом с поселком леспромхоза. У меня был миксер, фен, пылесос, постельное белье и журналы «Вокруг света». Красивые платья я шила вечерами на подаренной бабушками на свадьбу машинке.

Ключом, открывающим наглухо закрытые двери, могут оказаться фен и красивые платья. Если очень захотеть».

Светлана Комарова

[Olexara]

Имена в истории изменены для сохранения конфиденциальности героев (кроме имени Ангелина). В то время у моей мамы уже был большой срок, и она уже неделю как лежала в роддоме. Палата была двухместная, но в эту неделю к маме никого не подселили, и она, так сказать, наслаждалась одиночеством. Но через неделю в палату привезли другую женщину. Женщина уже не была юной, на вид ей было 35-40 лет. В первый день мама ничего о ней не узнала, только лишь примерно смогла определить её возраст, потому что женщина была без сознания: беременность, как она узнала от медсестры, проходила сложно. На следующий день соседка по палате "ожила". Они с мамой разговорились, и моя мама узнала, что женщину зовут Людмила, ей 37 лет, живёт она в глухой деревеньке, работает дояркой, сирота с детства, мужа у неё нет, и рожает она "для себя". Оказалось, что Людмила находилась на 7-ом месяце беременности, но у неё начались некоторые недомогания, и сюда её положили на сохранение. В то время к деревенским относились предвзято, её почему-то не стали обследовать сразу, а просто положили на сохранение.
Людмила оказалась оптимистичной, жизнерадостной, доброй женщиной, поэтому отношения у моей мамы с Людмилой заладились сразу. Через некоторое время они стали настоящими подругами. Они болтали днями напролёт, и им совсем не было скучно, они даже решили, что обязательно будут видеться после того, как выпишутся. Маме было жалко женщину с такой тяжёлой судьбой, поэтому она всё время просила отца, чтобы, когда он приезжал к ней в роддом, он привозил некоторые продукты для Людмилы. Людмила действительно мало что хорошего видела в своей жизни. Например, когда отец привёз ей бананы, женщина долго удивлялась, что это за "диковинный фрукт", и называла его "сладкая картошка ". "До чего ж вкусная эта сладкая картошка, ой, какое лакомство!" - радовалась, как ребёнок, Людмила. Маму забавляла детская наивность Людмилы, порой она даже чувствовала себя гораздо старше её. Однако в делах житейских Людмила была достаточно умна. Она учила маму, как нужно вязать, как дольше сохранять продукты и пр. В общем, их уже можно было назвать хорошими подругами.
Однажды Людмиле стало очень плохо. Её увезли в реанимацию. В итоге обнаружилось, что у Людмилы гепатит B или, иными словами, желтуха. Людмилу срочно поместили в изолятор. Узнавая у медсестёр о состоянии Людмилы, моя мама с ужасом узнала, что с каждым днём Людмиле становится только хуже. Это очень огорчало мою маму.
Через две недели маме приснился сон. Будто сидит она у себя дома на кухне, и входит в кухню Людмила. Она садится на соседний стул и с улыбкой смотрит на маму.
- Ну вот и всё. Уезжаю я отсюда. Нельзя мне тут оставаться. А дочь не разрешают мне забрать, говорят, тут её нужно оставить, - говорит Людмила.
- Так как же тут? А у тебя и родственников-то нет! - удивляется мама.
- Да вот, хотела я тебя, Марина, о просьбе попросить одной, да стыдно мне, ты мне и так много добра сделала... - виновато произносит Людмила.
- Да что ж, если я смогу-то, почему бы и не помочь? - улыбается мама.
- В общем, не могла бы ты дочь мою к себе взять? А то одна она и вправду у меня совсем остаётся... И твоим двоим радость будет.
Маму почему-то совсем не смутила необычная просьба Людмилы:
- Так конечно, а как же, не одну же твою дочь оставлять, нельзя так. А скажи, как зовут-то её?
У Людмилы на лице появилась жизнерадостная улыбка:
- Так Ангелина зовут, Линочка моя. Спасибо тебе большое, Марина, я тебе этого не забуду, буду тебе помогать, а ты мою помощь всегда видеть будешь, нуждаться вы не будете, не пожалеешь, что Линку мою приютила. Потом они с мамой обнялись, Людмила встала и ушла.
На следующее утро моя мама узнала, что Людмила скончалась, но дочь она родила, хоть и раньше времени, но здоровую прелестную малышку. Моя мама была в замешательстве: у самой у неё семья не особо богатая, а тут сразу двух детей тянуть... Но разве ж смогла бы она потом себе простить то, что пренебрегла последней просьбой Людмилы? Потом мама вспомнила фразу, сказанную ей во сне Людмилой: "И твоим двоим радость будет..." Кому двоим? Её ребёнку и мужу?
В общем, моя мама, немного поколебавшись, ребёнка взяла. В роддоме, чтобы маме не пришлось возиться с документами, пошли ей на встречу. Они просто-напросто записали Ангелину (так мама и назвала девочку, как просила Людмила) как третьего ребёнка. Третьего, потому что мама родила двойняшек! Вот что имела ввиду Людмила под фразой: "И твоим двоим радость будет..." Мама до последнего не знала, сколько у неё будет детей, ведь УЗИ в то время не делали. Я и мой брат до 16 лет думали, что Ангелина - наша родная сестра-тройняшка, да и сама Ангелина считала так. Отец не был против третьего ребёнка и принял Ангелину, как свою.
А Людмила на самом деле помогала моей маме. Она часто снилась маме во снах и благодарила её, а в трудные моменты жизни всегда приходила с советом в маминых снах. Например, в 90-е моей маме пришлось оставить работу. Ну, как оставить, в 90-х все попали под большие сокращения, люди остались без работы, обнищали. Не была исключением и моя мама. И вот снится ей Людмила. Подходит она к моей маме и говорит: "Синяя птица счастьем твоим станет. Главное - дома не сиди да дома рассматривай". Мама сначала не поняла, что это означает. Какая синяя птица? Счастья, что ли?Зачем ходить, на дома смотреть? Но Людмилу она послушала и стала часто бывать на улице. И вот через неделю она обратила внимание на объявление на стене дома: "Турагенство "Синяя птица" проводит набор сотрудников. Обращаться по адресу..." А у мамы как раз было подходящее образование! На этой работе мама долгое время проработала на высокой должности за хорошую зарплату, пока мы не переехали. А в другой раз заболел мой брат. Все думали, заболевание незначительное, обычная простуда, да и лечили, как простуду. И вот опять снится маме Людмила. Стоит она грозная во сне и говорит строгим голосом: "Марина! Срочно бери сына и веди его в больницу! Тут дело серьёзное, не мороз тут виноват!" Мама повела сына в больницу. Оказалось, что у него серьёзная стадия гайморита, и, протяни они ещё недолго, всё закончилось бы летальным исходом. И много ещё таких случаев было, да о всех не расскажешь.
А Ангелина выросла прекрасным человеком. В детском возрасте она была на редкость послушным и смышлёным ребёнком, да и в подростковом возрасте проблем с ней не было. Она всегда была всеобщей любимицей. И мама действительно ничуть не пожалела, что взяла Ангелину. Сейчас у Ангелины прекрасный муж, своя семья и по специфике работы она переехала жить за границу, да и нас туда собирается забрать.
(с)инет
Спасибо, Оля Юхимович

[Olexara]

А воду нальёте?
Светка в облаках не витала и знала за кем замужем. За добрым и порядочным человеком .Раньше с хорошей зарплатой. Теперь с приличной пенсией. Да ещё и за покупками ходит, и машину водит, и в огороде на даче возится . И закрывала всю жизнь она глаза на ... Боже упаси! Не, никаких измен. Светка закрывала глаза на то, что муж , если выпивал , то становился полным неадекватом.
Познакомились они очень необычно. Уникальная, я бы сказала , декорация была у этого спектакля. Светка только начала работать после мединститута в санэпидемстанции и в то утро пришла в гастроном на проверку.
Гастроном открывался в 8 , но Светка жила на другом конце города и на всякий пожарный выехала с запасом, чтоб не прийти позже начальника . И подошла она к магазину около 7.30 утра. Начальника ее ещё не было и она прохаживалась от угла до угла и дышала воздухом.И в какой-то момент отвлеклась от цветочков и птичек и увидела в витрине двух человек. Оба спали мертвецки пьяным сном. Один из них чуть ли не прижался губами к стеклу и стекло затуманилось. Но все равно было видно , что все лицо его и руки были вымазаны шоколадом.На груди у него была вязанка бубликов. А попа второго покоилась на торте . Он по-детски безмятежно улыбался и пускал пузыри. У обоих были счастливые пьяные лица. В витрине не осталось ни одного продукта , который бы не был помят или поломан.
Светка застыла . Если в кино такое увидеть, то скажешь, что такое может быть только в кино. Потом она очнулась и решила позвонить в милицию, но ни на одном, ни на другом углу телефона не было. Дело-то в 80м году происходило. А тут как раз и директор гастронома подъехал. И продавцы начали подходить. Светка показала на витрину . Ну, народ от картины этой сначала тоже обалдел, а потом все начали ржать . А потом все представили как им вкусно было, много и вкусно , очень много. И всех задавила жаба ( жаба - она такая!) и решили вызвать милицию. Но директор разглядел лица , узнал работников вневедомственной охраны и , конечно, ментам не позвонил . Растолкали этих пьянюг. А они несчастные, грязные , шоколадом с ног до головы вымазанные, стоять не могут, говорить не могут. Все ржут. Директор тихонько бедолагам этим на ушко прошептал что-то и отпустил с Богом.
Вышли они из магазина. А в это время Светин начальник как раз и подъехал. И тому, который весь в шоколаде , говорит : «Какие люди ! И без охраны . Потому что из охраны!»
« Дядя Миша! Здрасьте. Только маме не говорите», обратился к нему один из провинившихся.
« А во что ты уже вляпался , Генка ?»
« Да, пришли мы вечером магазин на охрану ставить и поняли, что зайти купить , чтоб отдохнуть, уже не успеваем. Ну и решили по маленькой. А потом откупить и тихонько вернуть. Выпили . Потом решили коньяк попробовать, а с зарплаты все отдать.Выпили.Потом не помню. Короче, упал , очнулся, гипс. Влетели мы на 200 рэ с каждого . Завтра должны директору занести.Одолжите мне на три месяца?»
«Одолжу конечно. Но тебе пора жениться. Светка, а ну иди сюда. Знакомься! Это Гена Иванов. Сосед мой. Отличный парень, когда не пьёт. Руки золотые, институт заочный заканчивает. Проводи его домой, чтоб он ни во что не вляпался. Приходи на работу после обеда отчёт писать. Я те скажу что и как.»
Ну и пошла Светка «манекена» провожать. Мы его прозвали манекеном, потому что он же в витрине был.
В общем, парень он и правда классный оказался. Поженились они.
А года через два получил он путевки в санаторий МВД.
Ночным поездом они на курорт приехали. Взяли такси от вокзала . Всю дорогу Гена тихонько « входил в отпуск» с помощью фляги коньяка. Из такси он выходил, как человек, который в отпуск полностью вошёл. И вот идут они заселяться.
Начальник санатория лицо горестное сделал и говорит: «Какой кошмар ! У нас накладка ! Почему-то у нас написано , что вы с 15го. Так что 5 дней до 15го мы вас в бассейне поселим.
«Каком ещё бассейне?», спрашивает Светка.
«Мы из бассейна воду откачали и койки туда поставили и пленку сверху натянули . Чтоб не мокнуть под дождём. Хотя лето выдалось сухим! На свежем воздухе . Помните лагерь пионерский, стройотряд, ночёвки, гитару, кастрик?! Романтика ! Всего на пять дней.»
В общем, человек решил за сезон на небольшую дачку этажа в три заработать.
«С меня две бутылки водки!», добавил начальник, видя что Гена уже « в отпуске».
«Три!», подал голос Гена.
«Заткнись, Манекен!», прошипела Светка и ущипнула его за руку.
Генка знал, что если Светка щипает больно , то надо заткнуться .
Я когда эту историю услышала , то вспомнила анекдот старый про психов, которые прыгают с вышки в бассейн, и им пообещали, что если и дальше они будут хорошо себя вести, то даже воду нальют в бассейн!
Светка повернулась к начальнику санатория. «У Вас есть резервные номера?»
«Да, генеральский люкс», ответил полковник.
« А генерал уже приехал?», спросила Светка .
«Нет, но может приехать в любой момент!»
«Вот видите! Генерала ещё нет, а врач санэпидемстанции уже здесь. Я , конечно , не местная. Но у товарища Петрова , который местный, в морской бой в Первом меде выигрывала. А он меня подхватил , когда я грохнулась в обморок в анатомке. Так что нам есть за что выпить при встрече. Вы хотите , чтоб он устроил внеплановую проверку и начал с бассейна , в котором соглашаются ночевать только спившиеся придурки?» Светка зыркнула на Гену и ущипнула , чтоб не вздумал рот открыть.
«Так Вы из санитарных? А что ж сразу не сказали? Вот ключи от люкса. Милости просим !»
«А две бутылки водки , а?» , напомнил о себе Гена.
«Конечно, конечно!Вам прямо в номер занесут», заверил начальник санатория.
«Смотрите мне», погрозил пальцем Гена и пошёл качаясь на выход. Но за выход принял шкаф. Шкаф был большой, от пола до потолка , с двумя большими дверцами. И трезвый мог бы принять это за двери, а уж после пол-литра трёхзвездочного и подавно. По дороге Гену капитально качнуло , но он устоял на ногах и сообщил: «Коньяк хреновый. Все воруют.» Начальник горестно кивнул.Гену ещё раз качнуло и он схватился за дверцу .И шкаф открылся . А там , мама дорогая... Только не хватает бармена жонглирующего бокалами , как Том Круз в «Коктейле». Укомплектованный бар круизного корабля. Никак не меньше.
«Ну зачем же в шкаф? Я ведь люкс вам с супругой отдал. Мы ж договорились , что проверку не будете делать!»
«Договор -это святое», промычал Гена и качнулся опять. Схватился за бутылку водки и сообщил , что это ему надо для равновесия.
Начальник санатория отдал бы ещё пару бутылок, что только они оба свалили до того, как рухнет весь шкаф
« Конечно, конечно, берите эту бутылку и приятного отдыха!»
Но в этот момент Генка попал в качку и , чтоб не упасть, попытался схватиться за полку . Зацепил бутылок 20 и свалился на ковёр. Любит Бог дураков и пьяных. Ничего не поломал. И даже бутылки не все разбились. Но после этого начальник его поднял, и ,вцепившись в Генкино плечо, проводил до номера, приговаривая « Твою ж мать! Вот к чему мясо снилось!»

Ну, Светка сказала, что и номер , и еда в этой « Луне и яичнице» были неплохие . А все бутылки , подаренные щедрым начальником санатория ,она сразу отобрала и выдавала « наркомовские» 100 граммов перед обедом. Поэтому отдых удался на славу.
Прожили они душа в душу уже 40 лет . Светка держит мужа в ежовых рукавицах. Но иногда он , конечно, умудряется улизнуть.
Вот на днях Светка звонит ему и говорит : «Ты уже дичь подстрелил?»
Генка испуганно спрашивает: «Чего? Кого подстрелил?»
« Ты час назад был отправлен в магазин за куриной грудинкой . Так я вот думаю, что за это время уже можно было дичь уже выследить, подстрелить и разделать. Ну?»
«Я тут случайно встретил…»
«Ты что выпил уже? Если через пятнадцать минут с грудинкой не переступишь порог нашей квартиры, то я через 16 минут буду с инспекцией ВНЕПЛАНОВОЙ у друга Саши. Ещё пирожные купи. Брауни. Ты заполнил?»
«Все понял. Браунинг.Разрешите выполнять?»
«Выполняйте, Геннадий Манекенович. Осталось 14 минут.»
Через 5 минут раздаётся звонок.
«Свет! Таких пирожных не существует.»
« Гена! Я их раз в неделю в нашем магазине покупаю. И ты из с удовольствием лопаешь за обе щеки. Коричневые, шоколадные. Они там точно есть . Ты название помнишь, не перепутал?»
«Обижаешь. Человек 40 лет в охране работал и в армии служил . Что я слово Револьвер не запомню?»
Автор Виктория Новиков
©️Victoria Novikov

[Tati Tishmann]

Дед

Есть у меня дед. Игорь Васильевич. Он мне не родной дед — мы с ним на работе лет 5 назад познакомились и теперь дружим.
Игорю Васильевичу 68 лет. Живет он один в двухкомнатной квартире в спальном районе.

У деда два сына. Было два. Меньший умер от тромба в легких пару лет назад. Старшего он нежно называет — Долбоё*ушка, за его пристрастие к милитаризации и не желанию работать.

После смерти младшего сына дед показал старшему фигу и переписал квартиру на внучку.

Дед, хоть и пенсионер, но очень активный — может проехать на велике 70 км. за день. Ездит с нами на все гулянки, рыбалки, грибособирания. Помогает во всем.
Деду помогать не нужно — по его словам все, что надо он уже сделал.
Дед не живет от пенсии до пенсии. Будучи инженером металлоконструкций, он освоил компуктор и на заказ делает различные чертежи и расчёты.

Дед любит: красное сухое вино, ром, женщин, пить самогон, кушать сало, меня, рыбалку, природу.
Дед НЕ любит: людей, Хрущева (иначе, как лысый пи*ор его не называет), кока-колу, цыган.
Дед свято верит, что если съедать в день дольку лимона и выпивать стакан воды с содой. то никогда не заболеешь раком.

При росте 175 дед весит 90 кг. Он крепкий, как дуб и если бы стоял выбор пи*диться с каким то рукопашником или с дедом, я выбрал бы рукопашника — там хоть шансы есть.
Если деду в общественном транспорте наступают на ногу и тут же не извиняются — он топчет ногу плохиша.

Есть такой вид людей, которые стоят в общественном транспорте напротив дверей и держатся раскинутыми руками за поручни, преграждая вход и выход. Если открываются двери и на пути деда стоит такой человек, он выходит за долю секунды, планировал он выходить на этой остановке или нет.

Квартира деда находится в тамбуре. Соседи по тамбуру постоянно там курили. Дед несколько раз просил их не курить в тамбуре, но им не доходило. Однажды мы пьяные возвращались с корпоратива и соседи вновь курили в тамбуре. Дед дал люлей соседу, его тестю и еще кому-то, кто курил на лестничной площадке. Уже 4 года ниже четвертого этажа никто не курит — чтобы деду дым не мешал.

Сосед над дедом вставил в вентиляционную шахту холодильник — дизайн прикольный. Дед вставил в вентиляцию себе какой-то адский промышленный вентилятор, который всасывает все, что плохо закреплено и всякий раз, когда я у него в гостях, просит покурить в вытяжку — пусть сука нюхает.

Дед купил себе навороченный самогонный аппарат и через год проб и ошибок мы стали пить преотличнейший самогон.
Самогон у деда всегда с собой. 0.7. Как говорит дед — поллитра только рот испачкает, после литра мы ничего делать не будем, а 0,7 как раз нормально.
Когда я еду к деду в гости, я захожу на рынок, беру зелень, лук, острый перец, свежий хлеб и метр генеральского сала.
Звоню жене и говорю, что я у деда. Жена знает, что у нее есть ровно три часа, за которые мы с дедом уложим две 0,7 и меня нужно срочно забрать, так как опоздание на 10 минут чревато открытием третей и везти в машине она будет дрова.
Пиво дед не любит. Категорически. Но периодически со мной за компанию шлифуется, а утром мне в вайбере матюки пишет.

Вот такой у меня прекрасный дед.
Автор: 4ihuahuyonish

[Olexara]

Оказывается...
Изобретатель беговой дорожки скончался в возрасте 54 лет
Изобретатель гимнастики скончался на 57-м году жизни.
Чемпион мира по бодибилдингу умер на 41-м году жизни
Лучший футболист в мире Марадона умер в возрасте 60 лет
Джеймсу Фулеру Фиксу приписывают помощь в начале американской фитнес-революции, популяризирующей бег. Он умер от инфаркта во время пробежки в возрасте 52 лет.
Но!!!
Изобретатель бренда Nutella умер в возрасте 88 лет
Производитель сигарет Уинстон скончался в возрасте 102 лет
Изобретатель опия умер при землетрясении в возрасте 116 лет.
Изобретатель Хеннесси умер в возрасте 98 лет.
Как врачи пришли к выводу, что упражнения продолжают жизнь?
Кролик всегда прыгает вверх-вниз, а живет всего 2 лет, а черепаха, которая не занимается спортом, уже 400 лет.
Так что расслабьтесь, успокойтесь, ешьте, пейте и наслаждайтесь жизнью!

[Tati Tishmann]

Впечатления одного знакомого посетившего наш провинциальный городок


Был недавно в Литве, в старинном немецком городе Мемель, он же Клайпеда. Прелестный курортный городок, ресторанов и кофеен в историческом центре как бы не больше, чем домов.
Когда к нашей компании присоединялась выросшая в Литве приятельница, всё было чудесно. Без нее начинались мучения. (тсс... спалили).
Заговариваешь с официантом по-английски – на лице глубокая заинтересованность и искреннее желание достать тебе луну с неба, но ничего сложнее local beer и still water он ни понять, ни объяснить не в состоянии.
Переходишь на русский – понимает всё, отвечает на хорошем русском с легким акцентом, но сразу переводит тебя в презираемый разряд советских туристов, которые подождут и перебьются.

Пришли в невероятно пафосный стейкхаус, отмеченный во всех европейских путеводителях. Есть там такой, представьте себе. Столик заказывали аж за три недели. Попросили меню на английском. Читаем:

«Beef fillet with onion and squirrel».

То есть в буквальном переводе – говяжье филе с луком и белкой. Попытки выяснить по-английски у официанта, в каком виде эту белку подают, результата не дали. Знание русского решили не светить, заказали вслепую. Хотя белочку и было немного жалко.

Ни одна белка, конечно, не пострадала. Принесли неплохой стейк с луком и грибами. Оказывается, литовское слово voveraitė - это не только зверь белочка, но и гриб лисичка. Логично, тоже рыженькая. Но без знания литовского не догадаться никак.
(Видимо гуглом переводчиком на автомате меню делали )

Вот так у нас всё. Хотим как в Европе, а получается говяжье филе с белочкой.
----------------------------------

П.С. Еще повезло, что молодые официанты хоть что-то говорят по-русски. По большому счету, все кто младше 30 - увы и ах, плохо понимают, почти не говорят
Вот так и живем, русский типа "забыли", английских хреново выучили

[Olexara]

Дочка Танечка

Вот уже второй год Шурка лежал в больнице. Улучшений не было никаких. Доктора пилили и пилили ногу. Когда он спрашивал у врача, а будет ли он ходить вообще, доктор опускал глаза и говорил:
-Шура, если бы я верил в Бога, то ответил бы тебе- на все воля божья. Но я коммунист. Партийный я, понимаешь. Не могу так сказать. Науке мало что известно об этом заболевании. Кость гниет, Шурка, и мы не можем остановить этот процесс.
А однажды Шура случайно услышал разговор двух медсестёр между собой. Он понял, что говорили они о нем! И одна из них сказала, что доктор не уверен, выживет ли парень вообще.
Шурке стало очень страшно. Вот уже много месяцев он совсем один.
Нет, ну конечно и Аня, и Нина, и Валюша приходили к нему. Но понятное дело, когда человек лежит неделю или месяц в больнице, к нему ходят каждый день, а то и дважды. Носят вкусненькое, подолгу сидят на краешке кровати, рассказывают новости. Но когда человек лежит второй год, то конечно визиты становятся редкими, а потом и вовсе прекращаются.
Старшая сестра Аня приходила раз в неделю, Нина и того реже. Муж у неё теперь. К нему уехала, о нем заботиться надо. Больной он. Фронтовик.
Брат Борька в армии. Младшая Валюшка совсем редко бывает. Теперь весь дом на ней, а она сама невзрослая. Четырнадцать лет всего.
Все Шурка понимал хорошо, всех ему жалко было, но так ему порой одиноко становилось. Семья большая, а никого нет. А когда услышал он о том, что умрет, наверное, так ему страшно стало, и так жить сильно захотелось.
Появились у него конечно друзья в клинике. Все, не только он, лежали подолгу. Они становились одной семьей, друзьями на всю жизнь, если выживали.
Всю ту ночь Шурка рыдал. Тихо, в подушку, чтобы никто не слышал. Маму просил и отца помочь ему с небес.
«Мамочка, так жить хочу! Какую войну тяжёлую пережили, как голодно было, неужели же сейчас, когда сорок восьмой год уже, умру я? Помоги, мамочка»
И увидел Шура под утро сон. Мама к нему пришла такая красивая, молодая. И сказала:
-Шура, борись! Ради себя не хочешь, ради меня живи и борись. Колю, брата твоего я похоронила, и сама за ним ушла. Хватит, Шурка, мой любимый, ты должен жить! Операций много ещё будет, а ты пой. Катюшу пой, сынок. Помнишь, как я тебя учила?»
Проснулся Шурка, и так ему легко стало. И точно он знал теперь, что выживет. Что будет ему лекарство.
Врачи , не смущаясь, стали говорить, что надолго ему жить-то , бесполезны операции, от берцовой кости почти ничего не осталось. А Шура смеялся и пел. Катюшу пел.
Вскоре Шуру вся клиника знало. За голос его задорный. За нрав веселый. А ещё волосы у Шуры ярко-рыжего цвета были. И все стали называть его - Лучик наш, золотой.
А через два с половиной года врач один в отделение приехал, добровольцев набирать на апробацию своего нового метода лечения костных заболеваний. Рентгеновскими лучами. Шурка сразу выкрикнул: «Меня возьмите!»
-Погоди, парень. О последствиях нового лечения не знаю. Могу только предполагать. Детей точно иметь не сможешь.
-Согласен, - ещё раз твёрдо ответил Шура.
-Сколько лет тебе? Согласие родителей нужно.
-Нет родителей. Никого нет, - соврал Шура, - сам себе хозяин.
Был Шура в свои восемнадцать лет низкорослым щуплым пацаном. Болезнь, многочисленные лекарства и анестезия остановили рост.
Врач, усомнившись, проверил документы, и, увидев, что совершеннолетний , пригласил на беседу.
-Александр, должен вас ещё раз предупредить. Последствия неизвестны. Но одно могу сказать точно. Вам облучение придётся делать в области детородных органов. Детей не будет точно.
-Доктор, а у меня их и так не будет, - с напускным весельем ответил Шура.
-Как так? - не понял врач.
-Так помру ведь, - пожал плечами Шурка и продолжил , - ещё пару лет назад смерть то пророчили. Так что зажился я порядком. Давайте ваши лучи.
И доктор забрал Шуру в клинику, где он проводил испытания.
Первых три сеанса дали положительную динамику. Снимки показывали значительное улучшение состояния кости. Хотя снаружи раны были огромны, и все по-прежнему гнило.
Но через некоторое время, раны и снаружи начали затягиваться. И впервые за длительный срок Шуре дали отпуск, позволили побывать дома.
Он испытал двойственные чувства. С одной стороны он соскучился по своей родне, а с другой он чувствовал обиду.
Да, понимал он, что у всех своя жизнь. Дети малые у обеих сестёр, Борька в армии, сверхсрочно остался, Валя вообще в свои шестнадцать лет - хозяйка в доме. Все на ней. Хозяйство-то теперь небольшое. Но все же.
В общем не поехал он домой. А поехал в своё отделение, где лежал долго. На своих пошел так сказать. Ну как на своих? На костылях конечно поковылял. Но был он безумно этому рад. Доктор обещал, что дело тростью обойдётся. Не будет костылей. Научит он его с тростью ходить. Хороший физиотерапевт есть. Он потом Шурой заниматься будет.
Шура был счастлив, за долгое время впервые оказавшись на свободе. Он радостно подставил лицо солнцу! Оно уже не было таким жарким. Лето было на исходе. Он с удовольствием вдыхал аромат зелени.
-Эй, земляк, - обратился он к проходящему мимо, - помоги мне, пожалуйста, на траву лечь. Хочу полежать на земле.
Мужик помог Шуре прилечь.
-Как же поднимешься потом?
-Да, попрошу кого-нибудь.
-А давай-ка я подожду , пока ты лежишь. Посижу вон на лавке, кликнешь меня потом.
Мужик этот во всем помог Шуре. И до клиники доставил даже.
Ох, как обрадовались ему там. Все, кто мог ходить, вскочили, а ко всем лежачим в своём отделении он сам подошёл. Всех ребят с таким же диагнозом очень подбодрил Шуркин случай.
Тут прямо в то самое время , к Ивану, закадычному Сашиному другу, мама пришла. Доктор разрешил забрать его на недельку.
-И меня на недельку отпустили, только не хочу я домой, - с грустью сказал Шура.
-Как же так, Саша? Они ждут тебя наверное? - спросила Ванина мама.
-Нет, тетя Лида. Они даже не знают, что я уже в другой клинике побывал. Давно не было никого. Месяца три уж наверное. Я волновался сначала, думал, может, что случилось. Но потом понял, что ежели беда, так точно бы сообщили. Нина работает тяжело, Аня с Петей тоже. А Валя за Юркой смотрит и за хозяйством. Куда им ещё и ко мне бегать. Лежу и лежу.
Тетя Лида горестно вздохнула, жалко ей Сашку стало. Матери нет - и не нужен никому особо.
Вот ее Ванечка тоже уж второй год лежит. Так она каждый день ездит, с работы пришлось уйти. Хорошо муж зарабатывает. И огород огромный. В районе они жили. Земли десять соток, корова, куры.
-Шурка, а поехали к нам? Мам, давай Шурку к себе повезём? Шур?
-Поехали! - быстро согласился Шурка.
Домой Шурка пришёл только тогда, когда доктор ему сказал:
-Шура, болезнь полностью отступила. Ты здоров. Теперь нужна хорошая физиотерапия. Я тебе ее обещал. Будешь приезжать дважды в неделю. Иди домой, Шура!
Шурка сидел на кушетке в кабинете доктора. После этих слов он как-то отстранённо посмотрел на Ивана Алексеевича и сказал:
-Цветы какие у вас все-таки красивые на подоконнике. Света их поливает. Я видел. Не раз.
Затем Шурка поднялся и без костылей сделал один прыжок до доктора. Доктор близко сидел. Он обнял доктора так крепко, как обнял бы в этот радостный момент отца. Он прижался к доктору так сильно, как прижался бы к матери, прося у неё защиты.
Шурка молчал, он не мог говорить. Что можно сказать человеку, который спас тебе жизнь и сохранил ногу. Да, она была почти на двадцать сантиметров короче. Но это не Иван Алексеевич сделал ее такой.
-Иван Алексеевич, я буду ходить! Сам! Я не могу встать сейчас на колени, у меня не получится. Доктор, что там колени, я бы вам весь мир подарил!
Иван Алексеевич держался до последнего, но потом тоже прослезился, но, быстро взяв себя в руки, сказал:
-Отставить! У нас ещё много работы! Отправляйся, Шурка, домой!
Ходить на костылях было очень трудно, но Шурка не замечал этой боли, ему казалось, что он бежит! Он летит.
Когда он подходил к бараку, то издалека приметил Валю. Она вешала белье.
Увидев Шуру издалека, она вскрикнула, бросила своё занятие и побежала навстречу брату.
-Валька, егоза, не урони меня, - рассмеялся Шура.
Валька стрекотала как из пулемета. Она задавала столько вопросов, что Шурка после пятого перестал отвечать.
Тогда Валя крикнула:
-Ну ты что не отвечаешь? Рассказывай все. Ты насовсем?
-Да, Валя, я здоров.
На следующий год Шура поступил в техникум. Выучился на бухгалтера. В техникуме он встретил девушку. Сыграли свадьбу. Прожили пять лет. Шура сразу , ещё до свадьбы рассказал о себе все и сообщил , что детей не будет. Хохотушке Ольге было все-равно. Но в двадцать пять лет Оля почувствовала острое желание иметь детей. Как было ни тяжело, но с Шурой пришлось расстаться.
Долго Шура жил один. В двадцать восемь лет стал так хорошо зарабатывать, что ушёл из барака, снял комнату. В тридцать лет снова женился на женщине старше себя на семь лет. Детей у неё не было и не могло быть. Шурка был счастлив. «Ну вот и встретил я свою половинку, как хорошо». Но счастье продлилось недолго. Наташа сильно запила. Шура долго боролся. Советовался с любимым Иваном Алексеевичем, но все тщетно. Наташа пила и пила, с работы выгнали, и она открыто, не таясь, стала заливать своё горе, начиная пьянку с утра. Шурке было очень больно смотреть на все это, но тратить свою жизнь снова он не хотел. Он и так с глубокой болью вспоминал о трёх годах, проведённых по больницам. Шурка хотел жить и радоваться жизни. А постоянные Наташины запои не способствовали этому.
С Фаечкой Шуру познакомила сослуживица. Александр Дмитриевич работал тогда в бюро судебно-медицинских экспертиз бухгалтером.
Фая была разведена. У неё была доченька пяти лет. И Саша подумал, что это очень здорово, что есть ребёнок. И Фае хорошо, и у него есть возможность стать отцом. Аленку он сразу удочерил. А Фае честно сказал:
-Фаечка, деток у нас не будет. У меня было очень много операций. Много облучения. Врачи сказали, что бесплоден.
Фая не расстроилась.
Шура перевёз свой нехитрый скарб - один небольшой чемоданчик и две связки книг. И стали жить-поживать.
А через пару месяцев случилась у Фаечки командировка в Новосибирск. Длительная. На месяц ее туда отправили. И вот в этой самой командировке Фая вдруг поняла, что она беременна. И ее охватил ужас. Муж сказал, что детей не будет, а оно вон чего, ещё и в командировке. Как можно быстрее завершила дела, отпросилась у начальства срочно уехать. По семейным обстоятельствам.
Приехала на две недели раньше. Сама не своя. Как сказать мужу? А вдруг не поверит? А вдруг скажет, нагуляла?
Что делать? Посоветовалась с мамой своей. Екатерина Григорьевна очень полюбила Сашу. И он платил ей тем же. Сразу стал называть мамой, а Фаиного отца папой. Выслушала мама Фаю и сказала:
- Скажи просто, как есть. Беременная, мол. Что делать будем? Откажется, сами вырастим. Где одно дитё, там и двое. Только не думаю я, что откажется. Шурка очень хороший мужик. Повезло тебе.
И вот вечером, когда улеглись спать, Фая, собравшись с духом, шепчет на ухо мужу:
-Ты знаешь, вот ты говорил, что не можешь иметь детей, а я-то беременна.
Шура молчал. Ничего не отвечал.
-Что будем делать?
Снова нет ответа.
-Мне что аборт делать? - не выдержала Фая, - Почему ты молчишь,Саша?
Шура крепко-крепко обнял жену. И тут она почувствовала, как его грудь содрогается от рыданий.
-Спасибо, любимая , -прошептал он, - я так мечтал о дочке Танечке.
-Откуда ты знаешь , что будет дочка?
-Я уверен ,- сказал Шура, - я очень дочку хочу. Да и Аленке будет подружка.
Родилась дочка перед Новым годом.Теперь Шура был в командировке.
Он не смог, к сожалению , вернуться к выписке жены из роддома. Когда он приехал, доче было уже десять дней от роду.
-Как назвали? - спросил он.
Фая удивлённо ответила;
-Танечка! Ты же хотел дочку Танечку.

Татьяна Алимова

[Olexara]

Лечу как-то давно в Барселону.

Я один, и как пассажир, и с точки зрения семейного статуса. А значит любая соседка - потенциальный вариант. Жду. Проклинаю понты, так как все красивые проходят в эконом. В бизнесе строгие мужчины. Ну ок. По делу познакомлюсь. Но и тут не мой день. Рядом садится этакая тетушка. Напомнила соседку по даче, которая жила непосредственно в теплице, но только разодетую как будто только что ЦУМ вынесла целиком. Со всеми на ты. Знакомство со мной она начала забористым чтением мыслей:

- Чего такой кислый или думал, что соседка помоложе будет?

Я кое-как нашелся.

- Долго лететь, книгу забыл… грущу.

- Да не ссы, со мной не заметишь, как долетишь.

В этом момент я понял, что точно замечу. Далее последовал нескончаемый спич о том, куда она летит, зачем, почему все не так, что делать со страной и т.д. Перед началом кормления она вдруг перешла на шепот.

- Санек, ты это.. от самолетной еды откажись, сейчас нормально пообедаем, водочки попроси только.

И тут она натурально достает из чемоданчика Луи Виттон.. да-да курицу в фольге, вареные яйца, пирожки, черный хлеб, сало, чеснок, лук, соленые грибы и, мать его, ХОЛОДЕЦ! Вид ладоней, усеянных бриллиантами и изумрудами, расставляющих весь этот гоголевский набор по столику я не забуду никогда.

- Все своими руками. Я кучу домработниц перепробовала, но они только посуду мыть умеют. Ну милости прошу к нашему шалашу. Санек, ты водку-то достал??.

- Водки нет, есть виски, коньяк и шампанское.

- Ага…ну если все смешать, как раз водка получится. Бери всё.

Через час я был настроен петь русские народные песни. Говорила она исключительно готовыми цитатами. Одну не забуду.

- Санек, запомни, кончится Россия, когда бабы холодец разучатся варить, и еще, если баба холодец варить не умеет, она и в койке Дзержинский.

- Почему Дзержинский? - заплетающимся языком уточнил я.

- Железная. Ох я раньше была по этому делу..Ладно.. рано тебе про такое слушать, молодой еще». Взгрустнула, немного поностальгировала, посмотрела на меня тепло, не стала впадать в тоску, улыбнулась, махнула рюмку еще и уснула.

Жизнь надо любить как она. Тогда жизнь ответит взаимностью.

©️ Александр Цыпкин

[Olexara]

Манипуляция

Спускался я как-то в лифте с соседом Виктором. Виктор малопьющий и многокурящий, обычный мужик, работает таксистом.
И вот, пока мы ехали, он решил, что раз я телевизионный режиссер, то просто обязан разбираться в телевизорах:

- Слушай, а может съездишь со мной на полчасика, поможешь выбрать новый телик? У мамы в деревне издох, так некстати. Пятнадцать лет проработал. Еще кинескопный, правда хороший был телик, дорогой. Ну, хотя, матери семьдесят шесть лет, живет одна, понятно что она двадцать часов в сутки телик смотрит. Что ей еще делать? Так любой телик сдохнет. А теперь вот телевизора нету и мать начала вспоминать где у нее что болит. Каждый день звонит, жалуется. Короче, поможешь выбрать?

У меня время было, так что через двадцать минут мы уже бродили среди сотен телевизоров, отбиваясь от назойливых мужчин с бейджиками.

В финал вышли два более-менее подходящих варианта, Виктор рассуждал и прикидывал:

- Этот за двенадцать ничего себе, но фирма какая-то неизвестная, а вот этот побольше и четкость чуть получше, но он уже семнадцать, на пятерку, сука, дороже. Что будем решать?

Я подошел к огромному телевизору, величиной почти как гаражные ворота и спросил:

- Витек, как думаешь, а такой телик у твоей мамы на стене поместился бы?
- А почему нет? Поместился бы, но давай не будем отвлекаться, мы ведь по делу пришли. Так, что берем? За двенадцать или за семнадцать?
- А представляешь, если бы ты маме привез такой огромный телик.
- Да, было бы круто, он наверно больше, чем экран в кино у нас в клубе. Но, что об этом рассуждать? Ты видишь, он стоит пятьдесят одну, мать его штуку! В любом случае, за двенадцать гораздо круче и чуть больше чем у нее был, так что должна быть довольна. А?

И тут я себе представил маму Виктора, которую я никогда не видел и вряд-ли увижу и вспомнил свою мамочку. И мне очень захотелось удивить и скрасить жизнь незнакомой старушке с поломанным телевизором, но тут нужна была наглая и почти неприкрытая манипуляция Виктором. Нужна была какая-то фраза, короткий слоган, формула. Я ее придумал и она замечательно сработала. Виктор завис на некоторое время, кулаком вытер влажные глаза и решительно выдохнул:

- А, ну его нахер — этот ремонт на балконе! Никуда он от меня не убежит сто лет. В машину не войдет, ничего, на крышу привяжу.

И пошел оплачивать телевизор за пятьдесят одну, мать его, тысячу.

Через месяц Виктор встретил меня на улице и радостно сказал:

- Мама до сих пор просто в шоке от телевизора, он в зале выглядит еще больше, чем в магазине, почти весь ковер на стене закрыл. Я ей сделал интернет и она целыми днями смотрит ролики на ютубе, особенно любит прогулки по городам. Часа по четыре гуляет в Париже, Венеции, в Москве, но самое прикольное, что когда она видит там что-то особенно красивое, памятник, или парк с цветочками, то фотографирует на телефон и присылает мне фотки. Еле успеваю их стирать.
Так что спасибо тебе, что заставил купить именно этот телик, он хоть дорогой, но оно того стоило. Я твой должник.
- Э, нет, Витя, я никак тебя не заставлял и даже не уговаривал, ты сам решил.
- Ну, ты ведь мне сказал, что мол, бери самый здоровый за пятьдесят одну, не жлобись для матери, деньги дело наживное и все в таком духе.
- Ничего я такого не говорил и про деньги тем более. Я дословно помню что я тогда тебе сказал, я сказал:—«Положи руку на сердце и честно ответь, не мне, а себе самому, как ты думаешь, у твоей семидесятишестилетней мамы, сколько еще в жизни будет телевизоров...?»

[Olexara]

Света вошла в вагон метро.
Она очень устала - на работе был тяжелый день.
Ноги гудели, голова болела.
Она отработала две смены, без душа, без сна.
Душновато. Света сняла бы шапку, но голова грязная, неудобно.
В вагоне не час-пик, но и свободных сидячих мест не было.
Света взялась за поручень, стоит.
Напротив сидит парень с тросточкой.
Он слепой или слабовидящий, у него очки съехали, и под ними - сложный застывший взгляд.
Но вдруг он встаёт и кивает Свете на своё место.
Она садится, думая, что он выходит.
Но он не выходит, он просто уступил место.

- Не стыдно? - осуждающе спрашивает Свету, перекрикивая шум вагона, пожилая женщина рядом. - Инвалида согнала?
- Где инвалид? Я не вижу инвалида. Я вижу настоящего мужчину, который уступил место женщине, - уверенно отвечает Света и добавляет, глядя на парня. - Спасибо вам.
Слабовидящий парень расплывается в улыбке.
- И вам спасибо. Я плохо вижу, но от вас так вкусно пахнет, что я уверен: вы - настоящая красавица!
Света улыбается и, смущаясь, поправляет старую шапку, кокетливо сместив ее набок.

Никакой диагноз не может скрыть настоящего мужчину...

Никакая шапка не может скрыть настоящую женщину....

Автор: Ольга Савельева

[Olexara]

Луи и Роза жили в доме престарелых. Они были вдовцом и вдовой. Однажды они сидели на ужине друг напротив друга, и Луи постоянно бросал на свою подругу восторженные взгляды. Наконец, набравшись смелости, мужчина спросил: - Роза, ты выйдешь за меня? После нескольких секунд тщательных раздумий женщина ответила: - Да. Да, я согласна! Их приятное общение продолжилось после ужина, а потом они пошли в свои комнаты спать. На следующее утро Луи проснулся сильно встревоженным. «Она сказала «да» или «нет»? Он не мог этого вспомнить. Как ни старался, ничего не получалось. Настолько память стала слабой. Охваченный волнением, Луи подошел к телефону и набрал Роуз. Сперва он объяснил ей, что у него есть некоторое проблемы с памятью, затем сказал, что вчерашний вечер был просто замечательным, и только потом, набравшись смелости, спросил: - А когда я предложил тебе выйти за меня, ты сказала «да» или «нет»? - Да! Я сказала «да». И я была так рада услышать это! Луи облегченно выдохнул. А Роза продолжила: - А еще я очень рада, что ты сегодня позвонил, потому что я никак не могла вспомнить, кто именно сделал мне предложение..."

Владимир Гольдин

[Olexara]

Отец с вещами шел впереди, прокладывая дорогу в вокзальной толпе, мама со мной – трехлетним — старательно не отставала. Вдруг они услышали громкий плач. У стены стояла девушка, и рыдала в голос. Две какие-то сердобольные женщины её утешали. Пассажиры с узлами и чемоданами останавливались, и, любопытствуя, вытягивали шеи. Отец решительно свернул, извинился, нечаянно толкнув кого-то, поставил возле девушки чемодан и рюкзак, и спросил у неё – что случилось?
Всхлипывая, девушка объяснила, что она приехала в Киев из Томска поступать в институт, экзамены завалила, собралась возвращаться домой, но сейчас — на вокзале — у неё украли кошелек с билетами, и всеми деньгами.
Отец повернулся к собравшимся, снял с головы кепку, положил в неё трешницу, и громко сказал:
— Так! Граждане! Давайте быстро поможем девушке!
Деревенские тетки отворачивались к стене, и доставали из-за пазух узелки с деньгами. Мужики полезли в карманы. Кепка быстро наполнялась.
Позже, когда после смерти отца уже прошли годы, мама вспоминала:
Я просто стояла рядом, и держала тебя за ручку. Чтобы не потерять тебя в толпе. Ты очень шустрый был. Стояла, наблюдала за Колей, и гордилась им. Вот он подошел к какому-то военному. Тот копался в портмоне. Я знала, что офицеры все богатые. Но подивилась – сколько у него в бумажнике крупных купюр. Он достал одну банкноту, и я обрадовалась, что этих денег девушке уже точно хватит. Но он прикинул, сколько денег в кепке, и сказал, что там еще мало ему на сдачу. Когда люди еще добавили, он положил свою купюру в кепку, вытащил оттуда, сколько посчитал нужным, и ушел. Я и Коля посмотрели ему вслед и переглянулись. Мы очень хорошо понимали друг друга.
Девушка уже не плакала. Она стеснялась внимания людей. Очень смущена была и тем, что вот ей незнакомый мужчина помогает. Отец твой был очень мужественно красив. Ты помнишь, да? И фотографии есть.
Девушка эта уже стала говорить: «Хватит! Тут уже хватит на билет!»
Николай посмотрел на часы, и ответил: «Сейчас еще немножко, Вам же и кушать в дороге нужно».
Потом он отдал ей деньги, вскинул рюкзак на плечо, поднял чемодан, и сказал мне: «Бежим! Опаздываем!»
«Понимаешь, сынок, — заключила мама, — добрых людей много! Инициативных мало!»

© Гладков Виктор

[Olexara]

Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛ...

— Я тебя никогда не любил, — этими словами Валера припечатал Катю к стенке.

Она тяжело привалилась к ней спиной, чувствуя, как подгибаются колени.

Зачем он это сказал? Ну, нашёл другую, бросил её, Катю, после десяти лет совместной жизни. Ну и иди. Будь счастлив с другой. А она Катя восстановится, найдёт в себе силы жить, снова полюбить. А сейчас, после таких слов, как это сделать? Как? Это, наверное, самые страшные слова. Ведь они перечеркивают все то, чем ты жил, во что верил.

Я тебя НИКОГДА не любил!

А что это тогда было? Катя вспоминала, как он пел под окном песню в её день рождения, когда она попала с аппендицитом в больницу. И как все в палате завидовали их любви. А это была и не любовь вовсе.

Или когда Валера на руках нёс её через весь город, потому что она натерла ноги новыми сапогами. Ну, разве же это любовь?

А когда он прибежал к ней на работу с курткой, потому что похолодало, а она в одном платье ушла утром. Ну, разве по любви такое сделаешь?

А когда он с сыном по ночам не спал, на руках его качал, чтобы Катюшка поспала? Не любовь. Нет.

Эти и ещё тысячи примеров пролетели перед глазами Кати, пока она смотрела, как муж, воровато оглядываясь, собирает свои вещи.

Посмотрела и вдруг рассмеялась. Смеялась так, что в боку закололо. Вытерла слезы (от смеха). Сдернула плащ с вешалки, крикнула изумленному мужу:

— Ключи на столе оставь, дверь захлопни. Я за Кирюшей в садик.

И выпорхнула в черноту подъезда.

Надо же не любил! Ну, что же. Теперь она знает какая нелюбовь. Будет искать любовь!

Валера вернулся через месяц. Бес попутал. Прости. Люблю тебя. Жизни без вас нет.

Но Катя не прощает измен. Тем более таких. Осознанных. Если бы он по-пьяни случайно, а потом места себе не находил от вины — это одно. А когда он почти год втихаря бегал из семьи... Нет! Да и потом. Он же её, Катю, не любил никогда.

Странно, но за этот месяц Катя изменилась, похорошела, словно сбросила бремя. Она ведь чувствовала, что Валера ей изменяет, но оправдывала его, отмазывала в своих глазах. А это все давило, мешало дышать. А с его уходом вдруг появился кислород. И захотелось любви! И Катя шла по улицам и улыбалась, а мужчины оборачиваясь и смотрели ей вслед. А буквально вчера, один не удержался и сказал, что у неё такая улыбка замечательная, сразу видно, что человек счастлив! И муж её любит!

— А нет у меня мужа, — засмеялась Катя. — Бросил он меня месяц назад. К другой ушёл.

— Он глупец!

— Нет. Просто он не любил меня никогда.

— А давайте поговорим о любви? Вы торопитесь? — предложил мужчина.

— Только если вы угостите меня кофе, — совсем не скромно выдала Катя.

— По рукам! А вы мне будете улыбаться!

И они целый час проболтали в кафе, перебивая друг друга, смеясь и подшучивая. Оказалось, что Михаил вдовец и воспитывает один двух дочерей. И ещё час назад он не знал, что сможет когда-нибудь снова смеяться. И сегодня они договорились пойти с детьми в цирк.

А тут Валера со своей любовью, которая и не любовь вовсе...

© Алиса Атрейдас