Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Schastyia]

ЖИЗНЬ ЛЕТИТ, АЖ ШЛЯПКУ СНОСИТ!
Зоя Петровна досмотрела очередную серию бесконечного сериала, выключила телевизор и ещё какое-то время посидела в мягком, удобном кресле.
- Эхе-хе, - сказала она себе, - скучно-то как! Вот и поговорить даже не с кем. У подруг хоть внуки, с которыми забот полон рот, а у неё - никого. Так сложилось. Ещё немножко покручинясь о своём одиночестве, она поднялась и направилась на кухню. Выпила чаю с вафельным тортиком, съела горсточку таблеток, прописанных множеством врачей разных специальностей и ушла спать. Не спалось.
- Вот так помрешь в одиночестве и никто не узнает. Страшно-то как, Господи! - думала Зоя Петровна, глядя в потолок. - Жиличку бы мне какую-нибудь хорошую. Вот и веселее бы стало, всё не одна, - улыбнулась она, уносимая, наконец-то, подействовавшим снотворным в царство Морфея...
А утром, удобно устроившись в кухне за столом с большой кружкой чая и вазочкой с печеньем, Зоя Петровна искала в газете колонку с названием "Сниму...".
- Вот! - громко воскликнула она, - девушка... 27 лет... на длительный срок... То, что надо, - решила Зоя Петровна и набрав номер телефона, договорилась с девушкой о встрече. Затем, как обычно, набрала горстку таблеток: от давления, от склероза, для сердца, для ума, для мира во всём мире и чтобы солнце было круглое, закинула все в рот и пошла готовить комнатку для жилички. В 17.00 хозяйка квартиры, с трудом влезшая в своё лучшее платье, стояла в прихожей у зеркала и констатировала факт: - А я ведь растолстела, матушка! Где талия? Но талия была надежно спрятана за "спасательными кругами" и показываться никому не хотела. Ей там было тепло, мягко и спокойно. В дверь позвонили. Зоя Петровна впустила в прихожую молодую девушку с большим чемоданом, который она держала двумя руками впереди себя, а при ходьбе подпинывала его коленками. За спиной виднелась стопка коробок.
- Здрасьте! - воскликнула девушка, улыбаясь во всё лицо, - я Маруся. А вы Зоя Петровна?
- Я самая. Раздевайся, Маруся, я покажу тебе комнату. Эх, знала бы Зоя Петровна, как эта Маруся перевернет её жизнь, на какие трудности будет толкать, то, может быть, и двери бы не открыла. Но ничто не насторожило её в девушке - ни эта улыбка до ушей, ни румянец во все щёки, ни задорный громкий голос. Всё внимание Зои Петровны сфокусировалось на рассказе Маруси о том, что работает она терапевтом в ближайшей поликлинике. Старушка мигом нарисовала картину маслом: она в постели, с примочкой на голове, с градусником под мышкой, а рядом личный терапевт одной рукой измеряет ей давление, а другой - держит блюдечко с разноцветными пилюльками. Она даже не представляла, как была далека от реальных изменений в своей тихой, давно устаканившейся жизни.
- Значит, так! - громко провозгласила Маруся, заглянув в уютную, светлую комнатку, - сейчас я разберу вещи, а потом мы обсудим нашу дальнейшую совместную жизнь. Хорошо?
- Хорошо, - ответила Зоя Петровна.
Через два часа Маруся вошла в кухню, где старушка уплетала горячие кабачковые оладьи, съела одну оладушку и сказала:
- Ничего так, вкусненько. А далее последовало то самое обсуждение совместной жизни. Зое Петровне предлагалось готовить обед, помогать по выходным покупать Марусе продукты на неделю и приготовить к завтрашнему утру спортивный костюм.
- Какой костюм? - переспросила старушка.
- Спортивный, - спокойно повторила Маруся, доедая вторую оладушку, - с утра будет пробежка по парку.
- Это ещё зачем?! У меня давление, сердце, ноги! Мне нельзя, я на таблетках живу! - сопротивлялась Зоя Петровна.
- Можно! Зоя Петровна, подъём у нас в 6.00, спокойной ночи.
А назавтра, в 6 часов утра, две женщины бежали по парку. Одна, уже немолодая, пыхтя и охая, тихонечко ругаясь нехорошей бранью себе под нос и, еле переставляя ноги, передвигалась, подгоняемая молодой, громко отдающей команды: - Ноги выше! Выше! Чуть быстрее! Ещё быстрее! Замечательно! Не стоим! Переходим на шаг, идём. Просто идём. Зоя Петровна, вы молодец. Я кружочек пробегу, а вы просто идите. И Маруся убежала.
- Господи, увидит кто - засмеют. Скажут, вот старуха, что удумала - на старости лет бегать! - идя вслед за убежавшей девушкой, ворчала под нос Зоя Петровна.
- Завтрак буду готовить я, - важно провозгласила Маруся, помешивая овсяную кашу в маленькой кастрюльке, - а обед вы. После приёма я буду приезжать обедать, а потом, до 17 часов, уеду на вызова. Мы с вами поужинаем и вечером поедем в спортзал.
- В какой зал?! - округлив глаза, переспросила Зоя Петровна.
- В спортивный зал! - улыбаясь повторила Маруся. - Вот менюшка на обед, на неделю. Она положила листочек на стол и стала раскладывать по тарелкам кашу.
- А сахар в кашу можно? - спросила Зоя Петровна, - несладко же.
- Можно, - ответила девушка, - но только в виде фруктов. И аккуратненько, ровно в центр старушкиной тарелки водрузила вишенку.
Когда Маруся, поцеловав старушку в щёку, убежала на работу, Зоя Петровна заглянула в меню: сегодня суп рыбный и овощное рагу.
- Ха! - сказала она себе, - я тебе такое рагу сделаю, что пальчики оближешь! Не зря же я поваром в детском саду тридцать лет отработала.
А вечером Маруся привезла Зою Петровну в спортзал, сводила к доктору. Ей измерили давление, посчитали пульс, взвесили и расписали индивидуальную программу занятий к коим было предложено приступить немедленно: немножко гантелей, немножко велотренажера и бассейн.
Вечером старушка, одевая любимую ночную рубашку, собиралась перед сном полежать и осмыслить, что это сегодня с ней было и как с этим бороться, но как только голова коснулась подушки, глаза сами собой закрылись и засыпая, она вспомнила, что не приняла снотворное... Через полчаса в спальню заглянула Маруся, заботливо поправила на Зое Петровне одеялко, выключила светильник и тихонечко прикрыла за собой дверь.
А назавтра Зоя Петровна уже не сопротивляясь, не торопясь, пробежала на 2 метра больше. Нет, конечно же, она бежала не как спринтер, но этого никто от неё и не требовал: не можешь бежать - иди. Первые две недели немножко огорчало отсутствие печенья и сахара, но зато на столе стоял горшочек с мёдом. Да и некогда стало чаи распивать: после завтрака обед готовила, Марусю кормила, потом дома прибраться, на ужин салатик настругать, в термос чай с травками и ягодами заварить. Очень ей нравилось после спортзала пить с Марусей этот вкусный горячий чай с мёдом и беседовать: - Мань, а ты где до того, как ко мне переехала жила?
- Да так, у старушки одной,- отводя глаза ответила Маруся.
- И что? Она что, умерла?
- Ну, почему же умерла? Замуж вышла и уехала. Познакомилась в музее с американским дедушкой, он в неё влюбился и увёз к себе. Кстати, завтра суббота. С утра закупим продукты на неделю и пойдем в музей. По субботам у нас будет музей, а по воскресеньям - театр. Жизнь должна быть разнообразной.
- Маруся, я не хочу в Америку! - заволновалась старушка.
- Не волнуйтесь, Зоя Петровна, на земле есть ещё много других хороших стран. А давайте ещё по чашечке чая!
Так прошло лето, потом осень, наступила зима. Теперь по парку они катались на лыжах. И Зоя Петровна почти не отставала от Маруси. Иногда они останавливались, чтобы полюбоваться заснеженным парком, восходом солнца, рыжими белками и бежали дальше...
... Весеннее жаркое солнце быстро высушило асфальтовые дорожки и теперь по утрам, выйдя на пробежку, они любовались молодой яркой зеленью и первыми цветами. А немолодая, но стройная женщина весело смеясь, отдавала команды: Маруся, ноги выше! А теперь быстрее, ещё быстрее! Молодец! Не отставай!
- Жизнь летит, аж шляпку сносит! - смеясь, говорит подругам Зоя Петровна. Три месяца назад ей пришлось потеснить в своём расписании дня несколько пунктов и втиснуть между ними новый. Теперь, после обеда она ходит на курсы английского языка. А то как же ей общаться с одним интересным англичанином, с которым познакомилась на выставке картин одного известного художника этой зимой?

Gansefedern

[Olexara]

На утреннике Дед Мороз ни один костюм не угадал. А дети, они за справедливость, не смолчат.
-Иди ко мне, фея...
-Я не фея, я снежинка!
-Хорошо. И ты, крокодильчик, подходи...
-Я не крокодильчик, я черепашка!
-Ладно, ты - черепашка. Будете песенку петь. Третьего мы возьмем... это будет.. ты-то крокодильчик?
-Не крокодильчик я (Плачет)
-А кто?
-Динозавр!
.... Танцевали. Надо было хлопать себя по разным органам, не путаться. Голова-живот-попа-колени. На скорость.
В конце танца все смеются над глупейшим из родителей, что спутал попу и голову. Искромётный сценарий такой.
В тупые родители наметили маму одного турецкого султана, крупную даму в очках. Она выглядела безобидной. Никто же не знал, что сам султан - невоздержанный холерик.
Когда мама запуталась, Дед Мороз захохотал саркастически: "Шо ж вы, мамо". Все захикикали следом, а янычар не вынес - прыгнул на деда и стал рвать на тысячу маленьких Дедов Морозиков. Мальчика оттащили, но он опять разогнался, и головой Деду в пузо. Расчёт был верный. В султанской чалме крупный брЫльянт блистал, из люстры. Если в печень таким попасть, да с разбегу, не то что смеяться, как дышать забудешь.
Не будь Дед такая каланча, с ёлки своим ходом не ушёл бы.
Зал султану аплодировал стоя. Потому что нечего маму обижать.

Слава Сэ

[Olexara]

Рожавшие женщины об этом процессе мне не рассказывали. Загадочно улыбались и говорили, что, мол, сама узнаешь. И я обратилась к источнику знаний. В книжке «Мать и дитя» было написано: «Роды…протекают практически безболезненно или с небольшой болезненностью, которую женщина легко переносит». «Схватки обычно переносятся легко». И все в таком роде. Авторами значились некие Архангельский и Сперанский -оба, заметьте, мужики.
В роддом я шла, как на праздник, гордо выпятив дирижабль своего пуза и пританцовывая от нетерпения. Лежа в родильном блоке я очень жалела, что рядом со мной нет Сперанского, равно как и Архангельского. Они немало огребли бы от меня тяжеленным судном и стойкой от капельницы. Это хоть как-то компенсировало мне моральный ущерб и обогатило бы их знания о родах.
В перерывах между схватками я ненавидела Сперанского, Архангельского и весь род мужской заодно и думала, что больше ни за что!!! Никогда!!! Одного ребенка хватит, а если муж захочет второго, пусть сам и рожает. ДААА!!! Акушер-гинеколог был молодым и приятным мужчиной. Время от времени он приходил на меня посмотреть и говорил ласковым голосом: «Ну… разве это схватки? Нет, это еще не схватки!» Однако держался от меня на безопасном расстоянии. Очевидно, глаза у меня были недобрые.
В родильном зале кто-то очень громко кричал нецензурными словами. Было страшно. Наконец мои схватки показались доктору подходящими, две акушерки взяли меня под белы руки и повлекли навстречу новой жизни. На родильный стол.
«Какой красивый мальчик!» — закричали акушерки. Я смотрела на него и испытывала целый спектр чувств, среди которых были волнение, радость, удивление и, конечно же, огромное облегчение.
Первое Кормление было торжественным, как парад на Красной Площади. Нужно было выполнить ритуал омовения, повязать косынку, поставить ногу на скамеечку и благоговейно ждать Дитя. И вот так мы все вдевятером сидели и ждали, как вдруг где-то в конце коридора послышался шум. «Это наши лягушонки в коробчонке едут» — пошутил кто-то. Лягушонки были уложены на каталке как бревнышки в поленнице. Восемь из них оглушительно пищали. Один молчал. Это был мой.
Я впервые взяла его на руки, посмотрела на него… и поняла, что мучений своих я не помню. И они — ничто по сравнению с этим маленьким человечком. (Хотя Сперанский с Архангельским все равно мерзавцы). Вид у него был суровый и неприступный. Огромные глазищи смотрели строго, он словно прикидывал, заслужила ли я такое сокровище и стоит ли иметь со мной дело в дальнейшем. Меня переполняли чувства.
-Так вот ты какой, Добрый Жук! — неожиданно сказала я. Так мой ребенок получил свое домашнее имя.
Он вздохнул, принял решение о том, что я его достойна и наконец-то приложился к груди.
Так началась наша дружба.
Из пребывания в роддоме я вынесла два вывода:
1. Роды — это кошмар. 2. Обязательно рожу еще как минимум одного ребенка.
За три недели жизни вне мамы Добрый Жук вполне освоился, отрастил себе щеки и пришел к некоторым выводам об окружающем мире:
— Спать в детской кроватке западло. Лучше всего спать на папином пузе (мягко и волосато) или у мамы под боком (тепло и сытно). Лишь бы не кроватка!!!
— Титька — от Бога, соска — от лукавого.
— Чтобы прибежал папа, достаточно всхлипнуть. Чтобы мать-ехидна услышала и пришла, нужна туманная сирена.
— Бабушка хочет тепловой смерти Вселенной и с этой целью вяжет шерстяные носочки.
— Какой смысл в прогулке, если коляску не трясет?
— Если болит живот, пусть это прочувствуют ВСЕ! Тогда полегчает.
Первый месяц материнства развенчал многие мифы, в которых я была уверена. Ребенок занимает очень много времени, но я не думала, что он занимает все время. Сходить в туалет становится проблемой. Но с месяцами легче. Любовь приходит постепенно. Чем больше я с ним знакомлюсь, тем больше я его люблю. До ребенка я была свободна как ветер, могла поехать куда угодно. Ну ее, свободу! Ни за что не поверну время назад. Теперь у меня есть гораздо больше — целый маленький мир. И он мне дорог.

[Olexara]

В 1960 году Дэвид Латимер посадил в большой стеклянной бутылочке маленький огород и закрыл его.
Он открыл бутылку 12 лет спустя в 1972 году, чтобы добавить немного воды, а затем запечатал ее навсегда.
Содержащаяся экосистема процветала почти 60 лет.
Для тех, кому интересно, как это вообще возможно: сад - идеально взвешенная и самодостаточная экосистема.
Бактерии в компосте съедают мертвые растения и разбивают кислород, выделяемый растениями,
превращая его в углекислый газ, который нужен для фотосинтеза. Бутылка - это по сути микромир земли.

[Schastyia]

Ира была жесткой в общении. Сколько ее знали коллеги, она всегда резала правду-матку. И не столь важно, хочешь ты это услышать или нет.
Например, Катя как-то все утро флиртовала с новым админом. И между делом быстро расправлялась с заказами. Не шла – летала по офису. «Я надеюсь, ты в курсе, что у него жена в роддоме?» – спросила Ира. И все – сдулась история. Весь флирт – к черту.
Или вот Вика, которая все никак не могла бросить курить. И пластыри лепила, и конфеты специальные ела. Не помогло. Купила чудо-сигарету. Каждый полчаса выбегала «покурить». Ира и ее огорошила: «А ты видела, что за состав у этой волшебной сигареты? Я тоже нет. Его никто не видел. Вот интересно почему?»
Все обходили Иру стороной, никому не хотелось попасть на острый язычок коллеги. А ей было как-то все равно. Ведь правда от этого никуда не девалась. Но вот кому она была нужна, эта самая правда?..
Когда Ира уехала на стажировку в другую страну, все облегченно вздохнули. Курили за углом, флиртовали с новыми заказчиками, устраивали сумасшедшую пятницу и целовались в темных углах офиса. Женатые и холостые.
Ира вернулась через три недели. Всегда в строгом платье, на высоких каблуках, со шлейфом тяжелого парфюма и обязательно макияж… А тут зашла в потертых джинсах и длинном свитере, который явно был на два размера больше. Ни грамма косметики. Волосы собраны в пучок. В солнцезащитных очках, которые не снимала, пока не скрылась в кабинете. И вместо шлейфа тяжелого парфюма… тонкий аромат Truth от Calvin Klein.
И что важно – не сделала замечание секретарю, мол, та снова не подготовила документы к утренней планерке. Не отчитала админа за то, что он постоянно на телефоне с женой. Прошла мимо коробок с документами, в которых копошился юрист. Все осталось без внимания.
– Не прошла стажировку, – вынес вердикт юрист.
– Заболела, – предположила секретарь.
– Влюбилась! – хохотнула Катя.
– И поэтому в свитере на два размера больше? – усмехнулась переводчик.
– В любом случае через час планерка. Лучше подготовиться, а не сплетничать.
Вот только через час она так и не появилась в конференц-зале. Хотя все собрались. Ждали. Нервничали.
И вдруг админ, который выбрал место у окна, воскликнул:
– Так вон же она! Гляньте!
И все ринулись к окну.
На противоположной стороне улицы находилось уютное кафе. И в нем за столиком сидела их Ира. Но какая-то она была другая. Не потому, что без макияжа и с незатейливым пучком вместо строгой прически. Нет. Просто напротив нее сидел мужчина, который ей что-то рассказывал, а она смеялась.
Их. Ира. Смеялась.
И все, кто собрался в конференц-зале, не отрывались от окна. Словно хотели убедиться, что это именно их Ира. Резкая, недовольная, раздраженная – теперь сидела там напротив совершенно другая.
– Если честно, то я не нашла утром свою блузку, – сказала Ира Сергею и улыбнулась. – Поэтому натянула твой свитер.
– Мне больше нравится, когда ты без одежды, – ответил мужчина.
Ира покраснела и стукнула его легонько кулачком в плечо.
– Перестань.
– Не могу, – наклонился он к ней. – Надо срочно заканчивать работу и ехать ко мне. Или к тебе. Мне все равно. После того, как мы познакомились в аэропорту, все вообще изменилось.
– Согласна.
– Кстати, – прошептал мужчина, – ты надела свитер наизнанку.
– Вот черт!
– Поэтому надо однозначно ехать ко мне, чтобы его снять.
Она рассмеялась. Вытащила телефон и набрала номер.
Все в конференц-зале услышали звонок на ресепшене.
– Компания … приветствует вас! Ира Витальевна? Хорошо. А вас тут ждут на планерке. Как не приедете? Да? Заболели? Ого… Выздоравливайте!
И тут же рванула в конференц-зал.
– Наша Ирочка заболела! – влетела секретарь.
– Мы видим, – кивнул админ. И все уставились на Иру, которая абсолютно здоровая садилась в машину с незнакомым мужчиной. – Она пропадет как минимум на несколько дней. И даже не стоит писать и звонить ей.
– Почему? – удивилась секретарь.
– Ты когда-нибудь приходила на работу в свитере, который надет наизнанку? – усмехнулась Катя. – И потом сидела в солнцезащитных очках, чтобы не было видно, как ты круто провела ночь. Когда тебе плевать, что ты не накрашена. Такой себе пофигистский взгляд на все, потому что ты находишься не здесь, а мысленно все еще рядом с любимым мужчиной, – она кокетливо повела плечиком.
Секретарь переваривала полученную информацию. Все остальные – тоже.
Катя усмехнулась и пошла к выходу.
– "Заболела", "Не прошла стажировку". Я же сказала – влюбилась. И теперь наша Ирочка стала другой.
– Надолго ли? – мрачно заметил админ.
Катя со знанием дела смерила его взглядом.
– Ну это уже от вас, мужчин, зависит, – и вышла из зала.
© Вероника Кирилюк

[Olexara]

Не секрет, что Бабуля была женщиной аппетитной, как она сама себя называла. В ее градации размеров не существовало слов толстая или полная. Бабуля предпочитала отзываться о себе и о других знакомых терминами - "в теле", "видная дама", "помпушка", "фигуристая" или на худой конец "дама с жопой-широка страна моя родная". Если же находился смельчак, спрашивающий о ее желании или нежелании похудеть, Бабуля отвечала: "Не нравится, не ешьте и отойдите в сторону. Мне Ваша диета нужна, как зайцу стоп-сигнал".

Особое значение Бабуля придавала в своем гардеробе женскому белью. Тут тоже существовала градация - Бюстгальтер и трусы к врачу (почему то к гинекологу обязательно трусы с кружевами), бюстгальтер и трусы на свидание, на привоз и на каждый день. Бабуля предпочитала белый цвет, поэтому нижнее белье тщательно еще вываривалось в коктейле из порошка, хозяйственного мыла и синьки для приятного оттенка, затем только бюстгальтеры крахмалились и вместе с труселями гладились и складывались в отдельный ящик комода, в котором в обязательном порядке хранилось пахучее мыло для придания белью нежного аромата.

В связи с тем, что моя прабабушка наградила Бабулю 7 (!) размером и наша советская легкая промышленность бюстгальтеров таких размеров не производила, на Молдованке существовал подпольный цех тети Цили, куда раз в полгода мы отправлялись полялякать и заказать очередную партию. На тетю Цилю молились и желали ей здоровья треть женского населения Одессы и Одесской области. К ней приходили как к раввину или секретарю горкома партии, испытывая настоящий трепет, уважение и надежду на обладание несметным богатством в виде аксессуаров нижнего белья нестандартных размеров. Бабулю тетя Циля уважала и выделяла из всех своих клиенток. Их объединяла особая страсть - оперетта. А так как Бабуля работала в театре музкомедии главным билетером, то тетя Циля на премьерах очередной постановки будь то Кальмана или Дунаевского всегда сидела в первых рядах партера, чем была очень горда.

Папа, обожавший Бабулю с первой минуты их знакомства, благоговел перед ней в целом. Но как любимый зять и истинный мужчина в разговоре с Мамой, со мной, Милкой или с друзьями, особенно выделял красоту ее бюста и лодыжек. С каким упоением и восхищением он описывал мощь Бабулиного груди и утонченность нижней части ног! Это что-то!

Когда мы всей семьей собирались вместе за завтраком, обедом в выходные или за ужином после трудов праведных, Бабуля в обязательном порядке клала на грудь салфетку, чтобы не испачкаться. Если же она в суете забывала, то Папа всегда подавая ей это бумажное полотно и развернув его полностью с нежностью говорил: "Мама, не забудьте постелить это на Ваш прекрасный трамплин!" И приговаривал дальше: "Я могу только представить, сколько мужчин хотело бы в нем застрять посередине и не вылезать уже никогда".

Мои ровесники наверняка помнят, что в старших классах школы существовал предмет под названием "Военное дело". В моей школе его преподавал Папин друг, подполковник запаса Абрам Менделеевич Плюмбум. Я, конечно же, была на особом счету и когда за минуту не смогла собрать автомат Калашникова с трех попыток, это было настоящей трагедией для Плюмбума, вынужденного вкатить мне двойку. В срочном порядке его друг был информирован о моей неуспеваемости по самому важному, как считал Абрам Менделевич, предмету и Папой было обещано, что за выходные он проведет со мной переподготовку для успешной сдачи экзамена.
Придя вечером домой после очередного свидания, я ощутила всю напряженность домашней обстановки. Мама, Папа и Бабуля тихо, на первый взгляд, сидели на кухне, пили чай с сухариками и вареньем, уставившись в телевизор, который вещал новости с обзором очередных побед социализма. Именно эта тишина означала "разбердон полетов", как называла Бабуля очередную душевно-воспитательную беседу со мной или с сестрой.

- Ну и? - спросила я - Шо не так и шо не эдак?!

Синхронное поднятие голов моих ближайших родственников, их взгляд со всей грустью еврейского народа означал не что иное, как этот самый разбердон.

- Доца! - начала свой монолог Бабуля, - ну ты же чья доца?
Я уверенно ответила:
- Ваша я!
- Таки это да - продолжила Бабуля, - но ты не просто наша доца, ты доца уважаемых людей!

Тут я, не понимая намека, взмолилась:
- А шо я натворила то?!
- Ты не собрала автомат Калашникова, а это неприемлемо в семье полковника авиации! - гордо сказала Мама.
- В общем, мы все придумали: будем репетировать на Бабулином бюстгальтере. Там 17 пуговиц, застегнешь за минуту, автомат Калашникова тогда не страшен! - сказал Папа.

Такого креативного решения я не ожидала, но ничего другого, как согласиться, мне не оставалось. На следующее утро мы вчетвером приступили к выполнению операции "Застегнуть за минуту". Исследовав испытуемый материал и выбрав подходящую модель, мы договорились о месте дислокации каждого. Папа должен был стоять за дверью с секундомером, Мама рядом с ним подбадривала меня словами - Давай еще, давай быстрей!. Мы же с Бабулей расположились в комнате. Когда бюстгальтер был надет, Бабуля клала руки в боки, становилась в позу прыгуна в длину с правой толчковой, я орала "готова" и начиналась тренировка.
Через два часа я укладывалась уже в 58 секунд. Моя переподготовка была успешно окончена и Папа с гордостью объявил Плюмбуму по телефону, что я созрела на все сто и не только сам Плюмбум, но и Калашников после сдачи зачета, останутся мною довольны.
И действительно, на следующем уроке, я с успехом собрала автомат за, именно, 58 секунд и была отпущена под восторженные возгласы Абрама Менделевича.
Вечером, попивая наливочку и отмечая успешное проведение операции, Папа придумал новое название Бабулиному бюсту - теперь вместо "Трамплина" он с гордостью называл его "Бронежилет".
Бабуля, закуривая очередную сигаретку, сказала: "Обращайтесь, если шо понадобится, мы с ним всегда на страже Родины.

Лара Кацова

[Tati Tishmann]

Примерно так, разогнав вчера всех спать, я читала рассказики тут



Девочки, спасибо вам за уют и тепло

[Olexara]

__________________________________________________ ___________________________

[Olexara]

МГНОВЕННАЯ КАРМА
- Эй, стойте! Вы не заплатили! - Екатерина Петровна увидела, как официант бежит по ступенькам ресторана за двумя парнями и девушкой, пытавшимися тихонечко «смыться». За ним выбежал, видимо, охранник и догнал троицу, быстро направлявшуюся к припаркованному неподалеку «Кобальту». Начались разборки, сначала по-узбекски, а потом по-русски.
- Надо же, больше тридцати пяти лет прошло, а ничего, практически, не поменялось! - женщина улыбнулась нахлынувшим воспоминаниям.
Именно в этот ресторан молодую студентку Катю пригласил молодой мужчина. Девушка никогда еще не была вечером в ресторанах. Все больше в каких-то кафешках и днем. А тут ресторан был очень престижным, в центре рода. Да и мужчина производил очень хорошее впечатление. Две недели назад они вместе ехали в троллейбусе. Разговорились. Один раз сходили в кино. Еще один раз гуляли в парке около Комсомольского озера. Теперь вот ресторан. Романтика...
В какой-то момент Георгий отлучился. Сказал, что в мужскую комнату. Катя доела то, что было на тарелке, и стала ждать, разглядывая зал и людей, сидевших за столиками вокруг.
Прошло десять минут. Пятнадцать. Двадцать. Мужчина не появлялся.
Катя обеспокоилась. Нет, мысль о том, что кавалер мог сбежать, даже не пришла ей в голову. А вдруг ему стало плохо? Что-то оказалось несвежим? Георгий заказал довольно много блюд, так что все могло быть…
Девушка пошла к туалетным комнатам. Дверь с изображением мужчины была открыта. Внутри никого не было. Странно…
Еще через пятнадцать минут ожидания к столику подошла официантка.
- Вам принести счет? – женщина оглядела пустые тарелки и бокалы. – Расплачиваться будете?
- Я? – ужаснулась Катя. – Подождите, пожалуйста, сейчас придет мой, э-м-м, молодой человек…
- Он ТОЧНО придет? – официантка скептически подняла одну бровь.
- Да, - Катя пожала плечами.
- Ну что ж, подождем…
В кошельке у Кати было полтора рубля. В советские времена студентке этого хватало чуть ли не неделю. Если она жила дома с родителями и не покупала продукты, разумеется. На проезд от дома до института и обратно на автобусе уходило десять копеек в день. Еще двадцать копеек уходило на самсу или пирожок для перекуса в студенческом буфете.
Через десять минут к столику подошла официантка и солидный мужчина лет пятидесяти с небольшим.
- Девушка, здравствуйте, - Катя решила, что мужчина был либо завзалом, либо кем-то еще из руководства. – Пожалуйста, пройдемте с нами в мой кабинет. Чтобы другие посетители ресторана не слышали наш разговор.
Пришлось повиноваться. Катя с глазами на мокром месте от стыда и отчаяния села на стул.
- Придется тогда тебе платить! – презрительно фыркнула официантка. - Раз твой кавалер сбежал. Нечего строить из себя невинную девочку! Я оплачивать за вас счет не собираюсь.
- У меня всего полтора рубля с собой! - Катя расплакалась. Открыла кошелек и выложила все деньги на стол. – Вот, все, что есть.
- А у меня двое детей! – Женщину абсолютно не впечатлили Катины слезы. – Знаешь, сколько я таких слезливых спектаклей повидала на своем веку? Меня же сейчас заставят оплачивать за вас…
От названной официанткой суммы счета Катя уже начала не просто плакать, а рыдать.
- Да подожди ты, Нина! – мужчина поднял вверх ладонь, призывая официантку замолчать. – Видно же, что не прожженная. Подставил он девчонку. Ты хоть его фамилию знаешь? Адрес? Где работает? Домашний телефон?
- Я знаю только, что живет на Чиланзаре. Фамилия Семенов. Работает на кафедре в автодорожном институте. Телефон не знаю. Он сам мне звонил.
- Да мало ли, что он ей мог наплести! А она, молодая, все и проглотила. – Нина продолжала стоять на своем. - Нет, если Вы такой сердобольный, то закройте их счет сами. Или пусть она звонит домой родителям, и они привезут деньги. Ты с родителями живешь? Иначе я милицию вызову.
- Не надо милицию. Давайте я домой позвоню, - всхлипнула Катя, беря трубку телефона, стоявшего на столе и крутя диск. Сейчас родители оторвут ей голову за такое. Но это лучше, чем милиция. Вдруг в институт еще сообщат. Соседи узнают.
После рыданий в трубку при разговоре с мамой Катя вздохнула и посмотрела на хозяина кабинета.
- Мама сказала, что привезет деньги. Но раньше, чем через час, она не доберется сюда. У нас нет машины. Такси дорого. Вы же можете подождать?
- Можем. Посиди здесь, - сказал мужчина, наливая девушке стакан воды из графина на столе.
- Дурят нас, баб, нещадно, а мы ведемся, - вздохнула Нина и села рядом на диван. – Не плачь. Сейчас много таких подонков. Оденутся прилично и ведут девушку в ресторан. А потом тихонечко линяют, прости за выражение. Не ты первая, не ты последняя. Будет тебе уроком на будущее. Не ходи в ресторан без денег, даже если тебя пригласил мужчина. Мало ли что вот так может случиться. И не суди о мужчине по одежке и словам. И всегда спрашивай телефон и точный адрес…
Прошло полчаса. Нина ушла в зал, а Катя тихо сидела в кабинете с Владимиром Анваровичем в ожидании мамы и в предвкушении серьезного разговора с ней.
Вдруг дверь открылась, и в кабинет вошла смеющаяся Нина.
- Никогда не верила ни в мгновенную Карму, ни во что-то подобное. Но, похоже, она существует. Смотрите, кто пришел к нам в гости!
За Ниной в кабинет вошли два милиционера и с ними… Георгий с синяками и царапинами на лице.
Катя вскочила со стула. Все-таки, он не сбежал, а с ним что-то случилось! А все на него клеветали! Ее воображение нарисовало картину, что он вышел на улицу покурить, там упал со ступенек или ввязался в какую-то драку. Хотя, странно, почему никто в ресторане ничего не знал? И где он был так долго? Почему не вернулся и не позвал на помощь?
- Здравствуйте, я следователь Абдуллаев. Мы ищем девушку, которая была в ресторане с этим человеком, - один из милиционеров кивнул на Георгия. – Она еще не ушла?
- Я здесь, - закричала Катя. Георгий вздрогнул и потупил взгляд. Явно не ожидая застать Катю в ресторане.
- У нас к Вам серьезный разговор. Пройдемте с нами.
- Нет, подождите. Это у нас сначала серьезный разговор к этому молодому человеку, - Владимир Анварович обратился к следователю. – Присядьте на пять минут, пожалуйста. Мне кажется, что Ваше мнение об этом деле может поменяться после нашего разговора. Вам же интересно послушать и другую сторону? Итак, молодой человек, можно узнать, что с Вами случилось?
Георгий молчал.
- Ну что же ты молчишь? – недоуменно спросил следователь.
- Я зашел в подземный туалет на Сквере, - неуверенно начал Георгий, не поднимая глаз. – И на меня напали.
- Ладно, что-то у нас разговор не клеится. А время уже позднее и всем домой хочется. – Абдуллаев взял инициативу на себя. – Он спустился вниз по ступенькам. А там его подкараулил молодой парень-гопник. Избил и пытался отнять у него деньги и часы. Мужчины, зашедшие в туалет следом, увидели драку и вызвали нас.
- А откуда Вы узнали про девушку? – полюбопытствовал Владимир Анварович.
- Одни из свидетелей шли за ним из Вашего же ресторана. Сказали, видели его там с девушкой. Он ушел, а девушка еще оставалась, - сказал помощник Абдуллаева. - Георгий, ну что же ты молчишь? Так было дело?
- Так, ну хорошо, что он хоть имя ей правильно назвал, – улыбнулся Владимир Анварович. -А фамилию его можно узнать? Соврал или правду сказал? И хотелось бы узнать, почему этот он ушел, а девушка осталась в ресторане?
- Ладно, я оплачу счет, - угрюмо буркнул Георгий. - Отпираться было бессмысленно. – Сколько?
Нина услужливо дала ему счет с торжествующей улыбочкой на лице.
Следователи растерянно переглянулись.
- Так что Вы хотите от девушки-то? – спросил хозяин кабинета.
- Может, это ее любовник напал на него из ревности? У нас была такая версия.
- Вы сами-то в это верите? Какой любовник? Это называется Карма, Божья Воля и Рука Судьбы, вместе взятые. Посмотрите на девочку. Божий одуванчик! - фыркнула Нина. – Лучше бы по вечерам на Сквере ходили усиленные наряды милиции и следили за всякими криминальными элементами. Хотя, в этом случае я лично на стороне того гопника…
Мама Кати приехала и привезла деньги. Перед ней извинились, и они с дочерью уехали домой. После того случая Катя в следующий раз пошла в ресторан «тет-а-тет» только со своим будущим мужем. Настолько ей хватило той истории…

[Olexara]

Пуся и Тёпа

Мужчина работал в фирме, устанавливающей перголы. Знаете, что такое пергола? Это когда на верхних этажах над балконами устанавливают специальные навесы.
Работа очень опасная. Особенно, когда приходится на этой перголе заливать швы между панелями специальным наполнителем.
Он давно уже работал только с одним напарником, экономя фирме кучу денег. Потому что, другие бригады состояли из пяти-шести человек. И его очень ценили.
Всю последнюю фазу работы он делал сам. Риск, знаете ли...
А он имел страховочный пояс с удлинителем и пользовался оным. В отличие от всех остальных. Кабель этот мешал работать. И многие его снимали. Вот поэтому он и ползал по перголе в одиночку.
Там ему и попался этот птенец...
Маленькое, пушистое существо, увидев его, открыло клювик, пискнуло и помчалось на слабых лапках к человеку. Тот в последнюю секунду успел подхватить малыша, соскользнувшего по наклонной панели и едва не упавшего с одиннадцатого этажа.
Мужчина отстегнул пояс и, уцепившись правой рукой за трос, левой схватил комочек шерсти. Тот радостно пискнул и, пробежав по рукаву куртки, прижался к щеке.
– Вот те на. Ты кто такой? Откуда взялся?
На эти вопросы малыш ответ не дал...
После работы, придя домой, мужчина позвонил друзьям и стал выяснять, чем кормят птенцов. У тех были попугаи. Жако. Они разводили их на продажу.
Выполнив все их рекомендации, человек поглаживал на ночь глядя успокоившегося малыша, тихонько прикорнувшего прямо на его кровати.
Клетку вскоре он купил, но...
Но совёнок, а это оказался птенец совы, не понимал, зачем это надо. Он иногда сидел на ней и разглядывал толстого и очень наглого кота, расхаживавшего внизу и обиженно мяукавшего.
Они как-то сразу подружились. Тёпа, так звали кота, нашел в странном и большеглазом малыше развлечение для себя. Он ведь весь день, с утра и до вечера, сидел один. А теперь...
Оооо! Теперь - совсем другое дело!
Они носились по всей квартире, играя в догонялки. А когда совёнку надоедало назойливое внимание Тёпы, он забирался на клетку и отдыхал.
Тёпа ходил по полу и жалобно орал, пока пушистый малыш не спускался к нему на пол.
Спали они теперь тоже вместе. Совёнок выяснил, что кошачий живот - это очень тёплое место. Кот мурлыкал, облизывал малыша и засыпал...
Так прошло немало времени, пока совёнок не превратился в большую и очень умную птицу.
А мужчина выяснил, что этот вид занесен в Красную книгу. И вообще, эти совы обитают за две тысячи километров отсюда. И как этот малыш попал на крышу одиннадцатиэтажного дома, он даже представить себе не мог...
В общем, так. Друзья мужчины убедили его в том, что выросшую сову надо отвезти в места обитания этого вида и там отпустить.
Он очень долго оттягивал этот момент, но однажды взял несколько дней отпуска и, посадив Пусика, так он назвал совёнка, посадив его в клетку, повёз…
Тёпа в то утро мотался у него под ногами и жалобно кричал.
“И откуда он может знать?” - подумал про себя мужчина.
Пришлось закрыть кота в спальне, откуда стали доноситься душераздирающие крики. Он бился головой в двери и так кричал, что у мужчины заболело сердце.
Но своего решения он не поменял. Ведь таких сов осталось совсем немного...
Приехав через два дня на место, мужчина достал клетку, открыл её и стал объяснять Пусе все обстоятельства. Большая, сильная сова сидела на клетке и долго слушала человека.
Что она думала обо всё этом? Она ничего не сказала, но...
В конце концов, вспорхнула и, расправив большие крылья, исчезла в вершинах леса. Был вечер. Мужчина долго стоял и смотрел вслед, а потом вздохнул и поехал назад...
Дома Тёпа выл и бегал по квартире. Он искал Пусю. Есть кот категорически отказался.
Через неделю от бывшего толстуна, наглой воровской морды и сибарита, довольного жизнью, ничего не осталось.
Бледный скелетик бродил по дому и иногда падал от слабости. Мужчина так и не вышел на работу. Он ходил за котом и уговаривал поесть и попить.
Но всё было бесполезно. Тёпа поднимал на человека свои глаза, полные тоски и безнадёжности, и отходил...
Человек уже сто, нет, тысячу раз раскаялся в том, что сделал, но изменить уже ничего не мог. Он отлично понимал, что теперь лишится и своего любимого кота.
Когда Тёпу отвезли к ветеринару, чтобы поставить поддерживающую систему, тот уже не мог стоять на своих лапах. Ветеринар посмотрел на мужчину и, тяжело вздохнув, покачал головой.
Привезя домой полуживого Тёпу, хозяин положил того на кровать и пошел в кухню - перекусить.
Был поздний осенний вечер. В стекло бились то ли капли дождя, то ли листья. А может, и то, и другое...
Он поел, но продолжал сидеть за столом. Он просто боялся идти в спальню. Там умирал Тёпа.
Но этот стук.... Бесконечный и не менявшийся уже долго, очень раздражал. Мужчина встал и подошел к окну, чтобы закрыть трисы.
Из-за стёкол на него смотрели два огромных глаза - Пуся сидел на подоконнике и мерно стучал в стекло.
– Пуся!!! - закричал мужчина и раскрыл настежь окно.Пуся влетел в квартиру и сел на правое плечо мужчины.
– Ты вернулся, Пусечка?! - закричал человек. - Но как? Как же ты нашел путь к дому?
- Угу. Угу, - сказал Пуся и взялся клювом за левое ухо.
Мужчина бросился в спальню и включил свет.
– Тёпа, - сказал он. – Тёпочка, смотри, кто к нам прилетел.
Пуся спрыгнул с плеча и, проковыляв по кровати, прижался к своему другу. Тепа пытался встать. Он перебирал лапами, но был слишком слаб, и тогда...
Пуся раскрыл крылья и распушил свои совершенно роскошные и тёплые перья. Он прижался к Тёпе и стал перебирать его шерстинки.
Короче говоря, пришлось мужчине откармливать и отпаивать Тёпу из сосочки, но тот ел охотно. И вскоре...
По квартире бегали опять двое - большая сова с огромными глазами, а за ней Тёпа, худой и совершенно счастливый.
Больше мужчина никуда сову не отвозил. Ну и чёрт с ней, с Красной книгой. Домашнее счастье - это важнее.

[Olexara]

Никак не ожидал он... Никак не ожидал такого количества спагетти!

[Olexara]

А мог бы и кол осиновый воткнуть!
————————————————� �————————————————� ��——

[Olexara]

__________________________________________________ ________________________________

[Olexara]

Ведьма

В избу вбежала заполошная Настасья, утирая слёзы рукавом, заголосила:
- Матушка, помоги! Малец мой неделю огнём горит, криком кричит! Ничего врачи сделать не могут! Деточка мояяя!
В избе пахло травами, сгоревшими свечами и ещё чем-то необъяснимым.
- В церкву сходи, помолись, свечи поставь.
- Дак была! И батюшке магарыч носила. Ой, гостинец! Кагору три бутылки!
- Понятно. Плату мою знаешь.
Настасья, бледнея, сняла с себя крест.
Ведьма достала из разъехавшегося шкафа бутылёк с зельем и банку с речной Водой. Нашептала на Воду, закончив: “Моё слово крепко!", подала Настасье:
- Сначала сама умойся, да не вытирайся. Потом дитя умоешь, своим подолом оботрёшь - жар спадёт. Зелье по чайной ложечке, как можно чаще. Совсем захорошеет - принесёшь ко мне, воском отолью.
- Порча?!
Взвыла Настасья.
- Не твоя забота. Жить будет. На свадьбе внуков своих отпляшет.
- Матушкааа!
Кинулась Настасья в ноги.
Ведьма нетерпеливо оттолкнула:
- Матушка в церкви, ей ручку и поцелуешь. Иди.
Раскрасневшаяся Настасья бросилась в двери, на пороге остановилась:
- А...?
- Получит твоя вражина сполна за дитё твоё. Будь спокойна. Сама знаешь кто.
- Полюбовница?
- Она.
Палашка уныло плелась по центральной улице. Уж пятьдесят годов, а всё Палашкой кличут, без отчества, без уважения. Оно и понятно: муж умер ещё в молодости, оставив на руках Палашки троих сыновей, детей рОстила с горем пополам, да разъехались они кто куда, к матери носа не кажут. Изба покосилась, огород обихаживать сил нет, скотина дохнет без конца.
Без цели она шаталась по деревне, пока ноги сами не привели к Ведьме.
- Я это, не знаю за чем пришла.
- Я знаю. Горе мыкать устала. От нищеты тебе надо отвязаться.
- Дак я это, не знаю.
- Я знаю. Принеси шесть пятаков. Потом скажу, что делать.
- Дак нету.
- Дак найди! Заработай, займи, милостыню выпроси. Мне нужно твоё из твоих рук принять.
Быстрее ветра обернулась Палашка.
- Я это!
- Не моя печаль, где взяла.
Заговорила Ведьма пятаки по одному да после все вместе: "Да будет так! Заклято!"
Через месяц Палашка расцвела: избу поправила, сарафан новый да платок изладила, скотинку добрую завела. Тут и сыны объявились с внуками, гостинцев привезли, огород наладили.
- Вечер добрый, хозяйка. Я к тебе за советом. Понимаешь, всё при мне: и сила, и здоровье, и руки откуда надо растут. Всё всегда у меня ладилось да спорилось. А последнее время, куда ни кинь - всё не так! Огород чахнет, сколько ни поливай, ни ухаживай. Куры не несутся, Зорька болеет, молока не даёт. Даже посуда бьётся да бьётся!
- На вот, травы обережные с соляным кристаллом смешаны. Просыпь границу между своим огородом и новой соседки, что по леву руку. Да под пороги в доме, да в хлевах.
- Так и знал!
С досадой крякнул мужичок.
- Ничего ты не знал. Не со зла она. От рождения глаз такой. Была бы умнее, во благо всё обернула.
На дворе загудело, зашумело. Вышла к людям:
- Все ли здоровы? Всё ли в хозяйстве спорится?
- Слава Богу, всё хорошо: дети здоровы, скотина плодит, земля родит!
- Видать есть он, бог ваш.
Недобро улыбнулась Ведьма.
Многие в толпе потупились.
- Мы это, вот чево! Посватались к нам из соседней деревни, свадьба будет. Батюшка придёт благословить, в церкву пойдём, венчание отведём. Не приходила бы ты!
Не вернулась в избу, не собрала алтарь да травы и зелья. Не оглядываясь, молча пошла мимо толпы прочь из деревни. Только на окраине остановилась, глядя на избы и огороды, плюнула и прошипела: Проклинаю!
Много ли Ведьме надо:
чёрной ткани лоскут, да свечи,
память Предков,
ненастный вечер.
Много ли Ведьме надо:
горсть травы, да щепотка соли,
родниковой Воды и снимет
Она с человека хвори.
Много ли Ведьме надо?
Чтобы детские слёзы не лились,
да чтоб муж с женой, как бараны,
о стены избы не бились.
Много ли Ведьме надо:
поклониться Заре да Вечере,
обласкать Луны да Звёзды.
Чтоб с злобОй во след не глядели.
Много ли Ведьме надо?
Автор: Ятебявижу

[Наталья Устин]

Мой папа – лучший папа, о котором можно только мечтать. Для мамы он прекрасный любящий муж, для меня заботливый отец, не пропустивший ни одного моего футбольного матча, плюс он отличный хозяин в доме. Сегодня утром я полезла за плоскогубцами в ящик с инструментами отца и нашла там старую записку. Это была страница из его дневника. Запись была сделана ровно за месяц до моего рождения, в ней говорилось "Я алкоголик с криминальным прошлым, которого выгнали из колледжа, но ради своей еще не родившейся дочери я изменюсь и стану лучшим отцом в мире. Я стану для нее тем папой, которого у меня никогда не было.” Я не знаю, как он это сделал, но он это сделал.