Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Olexara]

***
Пока мужик колол дрова, женщина расстелила скатерть, расставила тарелки. Том из вежливости отказывался трижды. Уверял, что позавтракал плотно.
– Вы что, стесняетесь?
Конечно, он стал доказывать, что не стесняется. Проявил прекрасный аппетит. Анна спросила, что он ел на завтрак. Она обожала лёгкую иронию.
– Кофе и бутерброд.
– То есть ничего. Зачем же кокетничали?
– Из страха привыкнуть. К хорошей еде привязываешься душой, а потом ломка.
– Рассказать вам рецепт вареного картофеля? Сможете сами готовить.
– Догадываюсь. Картошка, ножик, кипяток. Из специй любовь, конечно.
– Да вы эрудит!
– Некоторые мужчины имитируют кулинарную тупость в надежде на жалость и еду. Так вот, я – не такой.
– Не какой?
– Я ленивый, но не жалкий.
– Ну, я и сама не стала бы приманивать мужчину котлетами.
– Это жаль. Вам, наверное, чаще приходится готовить дрянь, чтобы мужчины отстали? Я так себе представляю проблемы красивой женщины. Устав от женихов, она думает: «Почему бы их не потравить».
– Радуйтесь тогда, что вы не жених.

Слава Сэ

[Schastyia]

Маришку увезли ночью на «Скорой».
Утром Лёшка кое-как позавтракал и поехал в больницу. Перед больничными воротами его обогнали две женщины.
– Ты ей сок взяла? – спросила одна.
– Нет, ей сок нельзя. Я ей бульон несу. И минералку, – ответила другая.
Лёшка остановился и понял, что идёт к жене с пустыми руками. Он развернулся и пошёл в противоположную сторону, выискивая взглядом магазин с продуктами. Возле забора стояла бабушка и торговала апельсинами. У неё оставалось всего пять штук.
– Почём? – спросил Кнопкин.
– Так отдаю. Берите на счастье, – бабулька протянула оранжевый плод.
– А можно все? Сколько с меня?
– Нисколько. Забирайте, если вам так сильно нужно счастье, – улыбнулась старушка и протянула ему пакет с апельсинами.
– Счастья много не бывает, – деловито сказал Лёшка, забирая пакет.
Довольный собой Кнопкин направился в больницу. В приёмный покой его не пустили. Сначала не нашли нужную фамилию, потом сказали, что жена в реанимации и апельсины ей нельзя. Лёшка пытался ей позвонить, но телефон не отвечал.
Так и не увидев свою Маришку, расстроенный Кнопкин поехал домой. Он выложил апельсины на кухонный стол и сел резаться в танки. Из игры его выдернул посторонний звук. Кто-то двигал по столу чашку. Дзынь! Чашка грохнулась на кафельный пол. Животных в доме не было, и Кнопкин насторожился.
Он осторожно заглянул в кухню. Никого. Чашка с отбитой ручкой валялась на полу. Апельсины раскатились, а один даже закатился под батарею. Лёшка собрал оранжевые плоды и положил в холодильник. А беглеца из-под батареи взял с собой. Он собирался пройти ещё один уровень в игре, а потом дозвониться жене.
Перекидывая апельсин с руки на руку, Лешка вошёл в комнату. В какой-то момент он слишком высоко подкинул плод и не поймал. Апельсин шмякнулся на диван, подпрыгнул, вытянул четыре лапы, распушил хвост и помчался по комнате с криком: «Миау!». От неожиданности Кнопкин сел прямо на палас. Оранжевый фрукт обежал вокруг него и забрался на занавеску. Лёшка протёр глаза. Апельсин, зацепившись когтями, висел неподвижно. Кнопкин подкрался и схватил его, но в руках осталась лишь кожура. Маленький рыжий котёнок выскользнул из неё и уже карабкался по джинсам вверх.
Лёшка откинул кожуру и осторожно взял в руки пушистого пришельца.
– Ого, счастье привалило! – задумчиво сказал он. – Что же мне с тобой делать?
– Любить, растить и радоваться, – ответил котёнок. – И не ронять! Добавил он, когда у Лёшки задрожали руки.
– Ты кто? – спросил Кнопкин.
Он уже сел на диван и пытался понять, сейчас ему вызывать бригаду санитаров, или повременить немного.
– Как кто? Я счастье! Ты же сам меня принёс. Сказал, что счастья много не бывает.
– А-а там, в холодильнике, т-тоже?
– Ну да! Братья мои по счастью. Они пока в холодильнике – спят. А я уже согрелся и готов тебя осчастливить.
– Как? – голос у Кнопкина сел.
– Очень просто. Я буду у тебя жить, а ты от этого будешь счастливым.
– Я буду счастливым, если Маришку выпишут. А пока меня туда даже не пускают.
– Пустят, вот увидишь! Только ты ей обязательно апельсин отнеси, чтобы она тоже стала счастливой.
– Прям сейчас? – Кнопкин с тоской глянул на игру, стоящую на паузе.
– Прямо сейчас! – уверенно сказал котёнок. – А я тебя тут подожду.
Лешка выудил из холодильника очередной счастливый плод и положил в карман. Потом вызвал такси и поехал в больницу. Без особой надежды. Но на удивление всё прошло гладко. Нужную фамилию отыскали быстро, назвали палату и разрешили подняться на минуточку. Кнопкин полетел как на крыльях. Маришка вышла в коридор. Оказалось, что в реанимацию попала однофамилица, телефон случайно упал в воду, а через пять минут обход. Лёшка сунул ей в руки апельсин, сказал «на счастье», чмокнул в щёчку и пошёл домой.
Переступив порог, он не узнал квартиру. Такого разгрома он не видел никогда. Шапки были свалены с вешалки на пол, обувь разбросана. Как будто вихрь прошёлся по квартире, сметая со своего пути мелкие и лёгкие предметы. Кнопкин зашёл в зал. На шторах висел рыжий котёнок.
– Это всё ты натворил? – спросил Лёшка.
– Ага! – весело ответил рыжий вредитель. – Правда, здорово! Я от души повеселился и теперь хочу спать.
– А убирать, кто будет? – Лёшка был в отчаянии.
– А ты думал счастье – это тебе хухры-мухры? Это ещё и труд! – умничал рыжий, покачиваясь на шторе.
– Я вот сейчас тебя поймаю и выкину на улицу! – рассердился Кнопкин.
– На улицу? Выкинешь счастье? Своими руками? Не верю!
– Ладно, позже выкину. Порядок только наведу, – ворчал Лёшка, поднимая и раскладывая всё по местам.
– Как сходил? Видел жену? Передал ей счастье?
– Видел, передал. Скучаю я за ней. Никогда не расставались, а сегодня один спать должен.
– Ты не один. Я сегодня с тобой спать буду. Песню тебе буду петь. Счастливую.
– Ладно, – Лёшка перестал уже злиться, – пошли я тебя покормлю и спать. Счастье ты моё, апельсиновое.
Утром позвонила Маришка.
– Лёша! Ты не представляешь! Пришли анализы, оказалось, что я беременна! Мы так долго этого ждали! Слышишь? У нас будет ребёнок! Счастье какое! Меня выписывают после обеда. Заберёшь? Лёшь, ну что ты молчишь?
У Кнопкина перехватило дыхание. Он сел на диван. Горло сжалось, и подступили слёзы. Семь лет они ходили по врачам, тратили время и деньги. И в последней клинике вынесли приговор – бесплодие.
– Да-да, заберу, – прошептал он.
Котёнок подкрался и боднул его руку.
– Ну как? Ты счастлив?
– Ещё как! Только одно не пойму. Она съела апельсин, забеременела и теперь родит мне говорящего котёнка?
– Чудак человек! – засмеялся рыжий. – Таких глупостей напридумывал! Счастье выглядит по-разному, у каждого своё. Вот тебе было грустно и одиноко – я появился. А для неё дети счастье. Ты, кстати, не держи апельсины у себя, делись. Отдай несчастным.
– А с тобой что делать? Мне Маришка не разрешит кота.
– Разрешит. Счастливые люди добрые.
Ближе к обеду Кнопкин оделся, сунул в карман оставшиеся апельсины и вызвал такси. Спускаясь по ступенькам, он встретился с соседкой. Старушка поднималась с тяжёлой сумкой и выглядела подавленной и уставшей.
– Клавдия Тимофеевна, давайте помогу!
Кнопкин подхватил сумку, подал руку и бодро зашагал вверх. Перед дверью он вручил ей апельсин.
– На счастье!
Старушка расплылась в улыбке, а Лёшка запрыгал вниз через две ступеньки.
Таксист был хмур. Он уже набирал оператора, чтобы отменить заказ, когда Кнопкин плюхнулся в салон.
– Добрый день! Это вам! На счастье! – сказал он и протянул таксисту апельсин.
– А ты чего такой добрый? – буркнул водитель, пряча плод в карман.
– Жену выписывают, счастьем делюсь.
Таксист улыбнулся и включил весёлую музыку. Всю дорогу до больницы они пели песни. Расстались чуть не братьями. Маришка уже ждала в коридоре. Она выглядела слегка расстроенной.
– Что случилось? – забеспокоился муж.
– Ничего. У меня всё хорошо. А вот у Ирины, соседки по палате, ставят бесплодие. И мне со своей беременностью как-то неловко. Она сейчас такая несчастная.
– Передай ей апельсин на счастье, – Кнопкин протянул последний плод. – Скажи, что врачи ошибаются.
– Я мигом, – сказала Маришка и побежала в палату.
И Лёшка почувствовал себя очень счастливым человеком.
Через положенный срок Кнопкин забрал из роддома жену и дочку.
Ещё через месяц родила Ирина, Маришкина подруга.
Клавдия Тимофеевна приютила рыжего пса. И теперь он провожает её в магазин и носит сумку.
А таксист купил себе новую машину.
И все были счастливы. Потому что счастье у каждого своё!

[Olexara]

Женились мы спонтанно. Помню тот день. Ты ослепляла красотой и молодостью. Грянул вальс из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь».
Оглушенный счастьем и музыкой, я не расслышал, что пролепетала ты полными блестящими губами. Но твои проникновенные очи и мое сердце, безошибочно подсказали: «Я тебя люблю».
– Я тебя обожаю! – воскликнул я, и у меня защипало глаза. Мы завальсировали.
Так и поженились.

– Что мы будем кушать? – были твои первые слова наутро после свадьбы.
Это было так мило! Я понял – ты хочешь меня подкормить прежде, чем займемся интенсивным утренним сексом. Мы любили утренний: он самый сладкий.
Я жутко умилился столь трогательной, но и расчетливой заботе. Ты понимала, что к чему: сперва напои-накорми, потом ставь к станку…
Вне себя от счастья набросился и ну тебя щекотать и сюсюкать: – Да, что мы будем кушать? Что? У-тю-тю! – дурачился я, а сам смаковал, что заказать на завтрак: жирные блинцы с припеком, иль оладьи со сладкой подливой?
Ты извивалась и заходилась. Холостяцко - пельменный быт мой бесславно погибал в твоем заразительном хохоте.
Задыхаясь, выпалила: – То, ха-ха, что ты приготовишь, ха-ха! Щас описаюсь, ха-ха!
Боже, как умилительно – описаюсь. Горячо расцеловал тебя, и отправился к плите. Всё ж медовый месяц. Успеешь еще накашевариться.
А готовил я скучно. Но быстро.
Яйца в доме всегда должны быть. Чистенькие яйца, свежие, не треснутые. Они чертовски сочетабельны со многими продуктами. Ими даже моют голову.

– М-м. – довольно мычала ты, запихивая в рот глазунью с луком, колбасой и зеленью. – Да ты мастак на кулинарные трюки! Все звезды, поваренок.
Черт, я был горд! – точно сорвал мишленовскую звезду. Кажется, я имел все шансы срубить две остальные и войти в кулинарные анналы твоего сердца. Ведь в запасе у меня оставались хиты: яичница с луком, но без колбасы и вермишель с колбасой.
Перекусив, мы не сговариваясь кинулись целоваться. Прямо через стол. Не отерев даже жирных губ. И присосавшись и жадно вцепившись друг в друга, точно ФМС в нелегалов, двинулись в спальню.

– Что мы будем кушать?– спросила ты, едва в конвульсиях освободился от бремени страсти. Вся разгоряченная, ты еще жадно хватала воздух, но уже хотела чего побацилистей.
Калории сгорали в твоем шелковом брюшке, как в эпицентре ядерного взрыва японские милитаристы.
Какой здоровый аппетит! – умилился я. Какая непосредственность и естественность.
Оо! – непосредственность младой красотки это летальное оружие скажу я вам! Вроде ничего такого, а ты в замазку, – хоть окна тобой конопать.
Полный счастья, встал к плите.
Важнее яиц лишь макароны. Это просто маст хэв на каждый китчен. И хоть лапшой не вымыть голову, зато не портится, не бьётся и всеми любима. Гениальное изобретение! Все лучшее изобретено у нас. Общеизвестный факт. Только, расдолбаи славянские, патент не оформили, вот и фальсифицируют все кому не лень: от итальяшек до китайцев.

– Черт! – воскликнула ты, отведав «Макфы» альденте. – Ты просто виртуоз макаронных изделий среднего ценового сегмента. Ручаюсь, у тебя есть белая шапка и любимый ножик. Ну, признайся, мой сладкий поварёшка.
Я улыбнулся. Я не стал себя развенчивать. Белая шапка была. Хотя варить вермишель в шерстяной пидарке я покуда не додумался.
– Я не прогадала, что взяла тебя. – уверенно заявила ты, нажимая на «тебя» и вермишель, и по-хозяйски окинула взором матримониальное приобретении напротив – меня…
Проглотив последнюю ложку лапши, ты жадно и развязно потянулась через стол – целоваться жирными губами.

Разгоряченные соленые тела хотели воды. Мы принимали ванну. С короной пены на голове ты величаво спросила: – Что мы будем кушать?
Я конечно умилился. Но приходилось опять становиться к кирогазу: ты кажется была здорова метать пять раз на дню...
– Я... Так... Люблю тебя. – прожевала ты слова заодно с отбивной и твердо пообещала. – Умрем в один день!
Хвала богу, твой аппетит сулил надежду на долгую жизнь. Кто хорошо кушает, тот долго живет. Ты кушала хорошо. По крайней мере часто.
Мы стали целоваться через стол. Жирными, уже распухшими, рассосанными губами...

Вечерело. Время ужина. Хотелось борща. Маминого. С жирной свининой. Сальце, знаешь такое, – тает во рту. Мясо отстает от кости. Майонез. Луковица на четыре части. Хлеба вдосталь толстыми ломтями. Горчица огненная. И борщ огненный. Слезы, пот на лбу. А тебе знай подливают…
– Что мы… – начала ты с улыбкой.
– Будем кушать? – подсказал я и без обиняков предложил половинке пройти на кухню.
– Любимая, может уже встанешь, сварганишь борща? Я люблю пожирней. И чтоб картоха крупно.
Ты в ответ широчайше обнажила ослепительные зубы, – как солнце из-за туч вышло. Этикетка с такой пилорамой, взметнула бы продажи «Лесного бальзама» – того зубного ополаскивателя со вкусом растворителя.
Ты панибратски огрела меня по плечу: – Ты чё? Я не умею готовить. Забыл, дядя?
Жениху на свадьбе напиться нельзя. Я вчера и не пил. Потому забыть столь широкий «свадебный подарок» от тебя, любимая, не мог. Да и мой измученный полуфабрикатами желудок, любезно отвалился бы, едва услыхав такие перспективы.
– Как не умеешь?!
– Еще вчера в ЗАГСе тебе призналась. А ты сказал, что торчишь от меня. Ну когда вальс завели. Та-та-та, та-та-та. Забыл? Ну что ж ты так…? А давай-ка закажем пиццу?
Это было б очень непосредственно и умилительно, кабы это была не моя баба. Да и умилением сыт не будешь.

А. Болдырев.

[Olexara]

Жалобный плач услышали все кошки одновременно. Вернее, кошек было две – Матрена, Муся. Плюс кот, их верный друг и соратник – Мотя.
Они мигом отыскали в густой картофельной ботве маленького щенка, тут же организовав для него заботливый стационар. Муська принялась умывать щенка, Матрена подставила ему свои соски (лишившись в очередной раз, не без помощи хозяев, своего выводка), ну а Мотя отправился добывать мышь.
Хозяин же обнаружил щенка лишь на второй день. Благодаря кошкам, щенок был сыт, чист и в принципе – очень доволен. Почесав затылок и поясницу, мужчина решил, что этой собаке нужно остаться. Кобелек обещал вырасти крупным и был сразу же назван Барбосом.
Три кошачьих хвоста на этом свою миссию не закончили и рьяно принялись ребенка воспитывать. Им же с ним теперь жить и нужно выпестовать собаку под себя. И это у котеечек получилось...
Прошло два года... Барбос вырос и только внешне был похож на собаку. Он был очень необычен и странен. Гибкий, совершенно бесшумный, очень спокойный и казалось – ко всему равнодушный. Но это конечно же, только казалось... Барбик очень любил наблюдать. Вроде дворняга и должен тявкать, но его лая никто, никогда так и не слышал.
Поначалу даже соседи не знали, что на соседнем дворе появилась собака. Но когда в очередной раз мальчишки решили потрясти грушевый сад, то тут им пришлось столкнуться с Барбосом.
Дети не знали, жаловаться ли родителям. Только что им сказать? Что на них в чужом дворе напала собака и поцарапала? Так не поверят и засмеют. Но потом о Барбосе узнали все.
Он молчал, тихо лежал в уголке и лишь заметив незваного визитера, не мигая, начинал наблюдать, незаметно подползая все ближе. Потом – прыжок! И враг повержен, поскуливая как побитый пес, чувствуя на своем горле клыки и впивающиеся в плечи когти. Только и оставалось, что неподвижно лежать, дожидаясь, когда выйдет хозяин.
Драться Барбосика научил Мотя, еще с самого детства борясь со щенком. И однажды это самому Моте и пригодилось. Кот бежал, замирая от страха, а за ним гнался огромный пес. Решивший, что любая кошка – его добыча.
Он влетел вслед за Мотей во двор, где его молча сшиб грудью Барбик. Но незваный гость был все-таки больше. И рыча от злобы, он уложил дворого пса на лопатки.
Только вот Барбос был воспитан кошками и когти его задних лап заработали мощной мельницей. Пришелец взвизгнул и отпустил Барбоса, а тот, беззвучно открывая зубастую пасть, всей мощью обрушился сверху на лохматую спину.
Барб цветом и повадками напоминал рысь и могло показаться, что это рысь терзает небольшого медведя. Страх придал "гостю" силы, он сумел вырваться и сбежать. А Барбосик оказался в лапах взволнованных "мамушек". Которые так за своего отпрыска переживали.
Но однажды Барбоса украли и хозяин знал – кто, только не мог этого доказать. Племянник соседей, крепкий мужик. Он несколько дней наблюдал за Барбосом.
- Продай мне собаку. - Заявил он, как-то раз напросившись во двор.
Хозяин с хозяйкой переглянусь.
- С чего это вдруг?
- Мне в квартире такая нужна, молчаливый охранник. В деньгах не обижу.
Но ему отказали. Барбос стал не только частью двора – он был свой, он был детищем кошек.
- Если нужен, так сам воспитай!
Мужик хмыкнул и удалился. Он уехал на выходных, а вместе с ним исчез и Барбос. Только этим дело не кончилось – через два дня пропали и кошки.
Муся, Матрена и Мотя... Они ждали, но потом решили искать. Кошки отправились на поиски сына. От хозяина толка нет, только ругается, да грозит в воздух. Но ничего, они все-таки – кошки! И без Барбоса они не вернутся!
****
Олежек был человек азартный. Но на данный момент увлечение у него было одно – собачьи бои.
Нет, конечно же это было не четко организованное варварские зрелище, а так – самопальное развлечение. Собак, которых не жалко, стравливали между собой, ставки были почти символические (денег особо ни у кого не было), а вот азарт выплескивался через край.
Узкий круг посвященных – мужички работяги. Затюканные женами, не добившиеся карьеры. Но зато, выставляя собаку – чувствовали себя властелинами, почти богами.
Собаки... Почти всегда разные, их на улице много. Доверчиво подходившие к фальшиво зовущему человеку, но всегда робко надеясь. На еду, ласку, на покровительство.
А потом их просто бросали в драку... Побежденных, потрепанных, вновь выкидывали обратно на улицу. А победители, запертые в гаражах, сидели там, дожидаясь очередной драки.
Олег жил один и он поселил Барбика дома, привязав того на балконе. У человека на пса были большие планы. Он видел, как Барбос дрался и уже предвкушал, как пес возьмет все "призы", а он добьется у мужиков уважения, да заработает немного деньжат.
Украсть собаку было конечно трудно, долго Барбос игнорировал куски вкусного со снотворным. Но он же все-таки обычный деревенский пес и как-то не выдержал – радостно заглотил кусок свежего мяса.
Но Олег правильно рассчитал. Барбос не буянил, он все также молчал. А потом его повели на прогулку... Ох, как же Олегу не терпелось посмотреть на Барбоса в деле. Он не дал собаке привыкнуть к себе, справиться с стрессом. Он повел Барбоса в гараж.
Олежек ликовал, он был на седьмом небе от счастья. Уже месяц его пес каждый раз побеждал. Как же он рад, что спёр эту собаку. Конечно, будь по ту сторону тренированный, мощный пес, то Барбос бы не справился.
А так, пойманная дворняга с улицы не имела перед Барбосом ни единого шанса. Обученный драться котом, Барбик умел сражаться на спине, на боку, мог драть собачьи шеи и спины сверху. В ход шли не только зубы, но и все четыре лапы. Да и гибкость не раз Барбоса спасала.
Только он был уже не Барбос. Теперь все называли его кошкособом. Кошкособ не хотел драться. Он хотел, как и раньше, лежать в окружении своих кошек, дремать и наблюдать за двором.
Но ему каждый раз вливали что-то в пасть перед боем и он становился безжалостным зверем, он переставал быть собой. Только однажды он взбунтовался...
Подвыпивший Гена притащил в гараж за пазухой кошку.
- А давайте посмотрим, кто ее быстрее поймает! Ставлю три сотни, что это будет мой кабыздох!
Мужики покидали в кепку купюры... Кошкособ ждал обычной драки – один на один, но вдруг со всех псов, что тявкали в гараже, сняли ошейники и бросили в центр гаража кошку.
Кошка! Как же Барбос был ей рад, он бросился к кошке знакомиться, но вдруг понял, что что-то не так и на эту зверюшку, оглашая все вокруг лаем, несется разъяренная свора собак.
Нееет... Кошки никогда не причиняли Барбику боли, они всегда жили мирно. А вот люди и эти собаки – да! И кошкособ закрыл собой припавшую к полу кошку.
Выгнутая спина, вздыбленная шерсть, полная пасть острых зубов и вой... Первый раз все услышали, как может выть Барбик. Собаки остановились и лаяли, окружив кошкособа кольцом.
А он медленно, под своим животом, выводил кошку к выходу, понимая, что это еще не все... Гараж был закрыт. Но кошка ведь не глупа и все, что надо, уже разглядела.
Перед самой стеной, боднув благодарно переднюю лапу своего нового друга, она мигом взлетела под самую крышу и протиснулась в дырку, что там была.
Мужики разочарованно загалдели, но Олег и тут повернул всё в свою пользу.
- Чего разгалделись? Мой выиграл!!! Ваши даже к кошке не подошли. У кого там наша кепка с деньгами?
А кошкособ стоял перед закрытой дверью, покрасневшими глазами разглядывая людей. Покрасневшими от подступивших слез и от ярости. Он бы мог всех здесь порвать, но сейчас это не выход. Дверь ему никто не откроет. Как жаль, что он не может, как кошка, сбежать через узкую щель.
Но он подождет, люди бывают наивны, Барбик найдет способ сбежать. Он обязательно вернется домой, к своим кошкам!
У кошек много чувств и одно из них безошибочно вело трех маленьких хвостиков. Они шли за своим ребенком. И пусть Барбос был собакой, для кошек он – единственный и родной.
До города всего км 40, но преодолеть такое расстояние для кошек все-таки нелегко. И мало его одолеть, нужно еще отыскать Барбоса.
А кошкособ наблюдал, он научился этому у своих кошек. Вот только пока выхода он не видел. А потом вдруг сообразил... Ему просто следует проиграть!!! Все так просто!
Проигравших выкидывают, их отпускают – от них нет толка, только убыток. А уж тогда он сообразит, что потом делать дальше. Главное – вырваться на свободу!
Олег орал, матерился, пинал Барбоса, выволакивая его тело из гаража. Да как так то??? Полупудель-полуспаниель – собака, совсем не подходящая для драки, просто размазала "легендарного" кошкособа.
Наверное, пес заболел... Эх, не нужно было держать его на балконе. Надо же, целую тысячу проиграл!!! А теперь еще и лечить? Больно надо! И Барбоса вышвырнули в кусты.
Подождав немного, Барбик вскочил на лапы. Его толком и не трепали, а притворяться он научился у кошек. Впрочем, и собаки прекрасные мастера в искусстве притворства.
Но куда бежать? А, неважно... Главное, подальше отсюда. Барбос принюхивался, пытаясь все же понять, в какую сторону двигаться дальше. Под животом шевельнулась трава и вот уже приветливый лоб бодает Барбоскину лапу.
Та самая кошка... Глупая, почему не ушла, не удрала из этого места? Кошка пошла, оглядываясь на кошкособа. Повторного приглашения не понадобилось и Барбос отправился следом.
Она привела его в последний, старый, открытый настежь гараж и Барбос понял, почему кошка осталась. Там были котята, маленькие, еще слепые. Что ж, остается только надежда, что кошка будет впредь осторожной.
Пес выспался, отдохнул, прогнал несколько диких шавок. Прогнал так, что не скоро рискнут появиться. А кошка сидела на крыше, замерев неподвижно, словно слушая что-то в пространстве. Соскользнув вниз, указала Барбосику направление.
- Тебя нужно вернуться...
Нееееет!!! Барбос фыркнул и убежал, но он с детства привык доверять кошкам. Медленно, очень медленно, он вернулся к злосчастному гаражу. Там пока было тихо, только к вечеру начнут все собираться.
Две кошки, сидящие у дверей, оглянулись... Барбос завизжал – это были Матрена и Муся. Ну, а Мотя в это время делал подкоп и подскочил, как ошпаренный, от мокрого носа Барбоса.
Кошки терлись о пса, он скулил и лизался, получив от полноты чувств по лбу Мотиной лапой. Как же здорово, что он на свободе! Ведь если бы пес не догадался поддаться, то сегодня ему бы пришлось защищать своих кошек. Хотя...
Взглянув на сурового Мотю, Барбос подумал, что людей не особо и жалко! А собаки вряд ли бы стали их защищать. Они совсем не глупы и хозяевами этих мужчин не считали.
Кошкособ вспомнил взгляд полупуделя... Эти собаки тоже не так просты и однажды людям придется ответить. Барбос это чувствовал, он это знал, но у него не было времени дожидаться.
Они шагали домой, путь предстоял из-за кошек не близкий. Но кошкособ особо не переживал. Кошки рядом, он на свободе. Он уже и забыл, что скучал. Скучал по дому, по участку, по своей будке. Скучал ли по хозяевам? Наверно – скучал...
Но Барбос точно знал, что если вдруг понадобится выбирать между человеком и кошкой, он пойдет за хвостами. Он не просто собака – он кошкособ и не будет слепо предан за пищу. Его уважение нужно еще заслужить.
Муся цапнула неосторожно задевшего ее кошкособа. Барбос толкнул ее мордой... Он своих кошек любил!

Автор: Иволга

[Olexara]

Скучно живу, япона-мама…

Ну не интересная у меня жизнь!

Живу, как… чмо. В Инстаграм выложить нечего. Фотографии с букетом роз нет. Фотография в купальнике есть, но не покажу. Фотографии с новенькими бровями нет и бровей почти нет. Косы не плету (не из чего). С ногтями тоже беда. По Праге не гуляю. По вечернему городу, простихосподи, тоже не гуляю. Вообще не гуляю, там люди и холодно, а потом будет жарко, а в промежутке я работаю. И люди же.

Чашку кофе снять не успеваю, она сразу после налива сама собой испаряется, всасывается в кожу без следов. Младенца не фотографирую – не успеваю. В кадре размытое пятно. Котиков и то не фотографирую – два размытых пятна, посредине клыки и хвост, чьи – не знаю.

Еду фотографировать, говорят, уже не модно. Да если бы и модно – что снимать, дневной запас капустного салата в большой эмалированной миске? Или суп с клецками «мама-я-не-буду-это-есть-лучше-всю-жизнь-на-сушеных-яблоках»?
Скучно живу, япона-мама. Могу снять срач в комнате — ворох неразобранных наволочек после стирки и кошачью шерсть в углу. Список дел на день могу снять, очень страшный, 18 пунктов, вычеркнуто три. Вид из окна могу снять: серая панелька вот, тут три дерева торчат, турник и вход в ремонт обуви (вот такой армянин работает, ботинки чинит одним взглядом из-под брови, рекомендую!), а тут собачники гуляли, трясця их матери, целой толпой.

Селфи могу снять, хоть до хрена. Не, не могу. В прошлый раз сорок штук наснимала, как посмотрела все, два часа тряслась, зажав в потной ладошке мелочь и банковскую карточку, гуглила самую дешевую в городе клинику пластической хирургии полное-изменение-внешности-за-100-долларов.

Вывеску снять могу, во! Прям у дома все! Суши, стоматолог и нотариус, у нотариуса самая уродская, у стоматолога новенькая, блестящая, тоже, видать, дела хреново идут. Местная традиция – ежели предприниматель вложился в наружную рекламу, значит, при последнем издыхании.

А у суши реклама прикольная, там у них хомяк ходит, цветные бумажки в руки сует, бумажки так себе, а хомяк классный, у него из пасти, если приглядеться, чувак какой-то торчит, лицо умное – студент, дневную зарплату в уме считает, итог каждый раз разный.

Пойду за сигаретами, сделаю фото с хомяком, выложу в Инстаграм, пусть хоть кто-то в этом мире выглядит смешнее меня…)))

©️Татьяна Суслова

[Olexara]

РОЖДЕСТВЕНСКОЕ ЧУДО

- Усыпить? - спросил я.
- Ну да, - ответила хозяйка, - он мне не нужен.
Щенок тянул меня за халат острыми зубками. В его блестящих озорных глазах не было и тени тревоги. Его не пугали странные запахи смотрового кабинета, незнакомый человек в белом халате и родная хозяйка, которая решила от него избавиться самым радикальным способом.
- Но у него нет никаких проблем ни со здоровьем, ни с агрессивностью, - пытался я переубедить женщину.
- Ну и что? Он мне не нужен!
На самом деле проблема у щенка была. И большая. Он оказался беспородным и некрасивым. В полгода все щенки выглядят немного нескладными, потому что теряют милые детские формы, но ещё не дорастают до взрослых параметров. Этот пёсик был куплен на рынке как грифон - курносая маленькая собачка с жёсткой шерстью и игривым нравом. Все эти признаки породы у щенка были, но ростом он уже давно перерос самого крупного гриффона и неумолимо приближался к миттельшнауцеру.
Крупная нижняя челюсть с перекусом придавала пёсику сходство с боксёром, а огромные уши - одно стоячее, другое висячее - вообще походили на овчарочьи. Жёсткая шерсть торчала под самыми неожиданными углами. Думаю, если бы его выставили на конкурсе "самая уродливая собака ", он бы вошёл в пятёрку лидеров.
- Я хотела маленькую собачку, - продолжала ныть обиженная женщина, - а мне подсунули этого уродца.
- Породистых собак на рынке не покупают, - мрачно озвучил я прописную истину.
- Ну да! А знаете, сколько они стоят в питомнике?
- Знаю, - злобно сказал я. И задумался. Из данной ситуации было три выхода. Чрезвычайно привлекал первый: вылить на тётку флакончик с бриллиантовой зеленью, чтоб она неделю отмывалась. Смущает последствия в виде вызова полиции и неприятностей для клиники.
Второй был не столь радикальным: всего лишь сообщить хозяйке самым холодным тоном, что здоровых животных мы не усыпляем. Последствия тоже были малоприятные. Женщина наверняка отыщет другую клинику или просто выставит собаку на улицу. А на дворе морозный январь... Третий выход был самый хлопотный. Я тяжело вздохнул и набрал номер приюта для животных.
- Привет, Свет. Хозяина для щенка найдёшь? Кобель, шесть месяцев, похож на помесь бульдога с терьером, страшный, как я после ночной смены, но добрый. Фото вышлю. К себе взять не сможешь? Что, опять полна коробочка? Ладно, пока побудет у меня. Только ты уж побыстрее, ладно? Хозяин клиники это не приветствует.
Закончив разговор, я поднял глаза на владелицу. Она смотрела на меня удивлённым взглядом. "Просто так собаку не отдаст, - понял я. - Придётся искать подход ".
- Значит так, - в моём голосе было больше холода, чем за заледеневшим окном, - усыпить я его не могу, но поскольку сейчас праздники цена будет двойной. За вывоз трупа и кремацию тоже придётся доплатить. И за хранение трупа в холодильнике тоже. Труповозка приедет только в понедельник. Сами понимаете: новогодние каникулы.
- Как так? Это что за безобразие? - рот у горе-хозяйки противно искривился.
- Согласен: безобразие, - ответил я. - Но не я здесь цены устанавливаю. Поэтому, чтобы сохранить Ваши деньги, предлагаю написать отказ от собаки. Я передам её в приют, где щенку найдут нового хозяина.
- Нового хозяина? - у женщины глаза на лоб полезли. - Да кому он нужен, такой страшненький? - А может, - тут на её лицо мелькнула мелкая подозрительность, - это редкая порода? И Вы его задорого продадите?
Я мысленно хлопнул себя по руке, потянувшейся к банке с бриллиантовой зеленью. В голове определилась мысль:
"Спокойно... спокойно... нельзя лить на посетителей зелёнку, выкидывать их в окно и даже нецензурно выражаться. Я профессионал! Я профессионал! ".
- Можете продать его на рынке, - сказал я. - У него прививки есть?
- Какие прививки? - у женщины уже голова шла кругом. Она никак не могла понять, что я решил спасти щенка исключительно из гуманных соображений, и искала подвох. - Ещё и за прививки платить? А без прививок я его продать не смогу что ли?
- Попробуйте, - равнодушно сказал я. - Штраф заплатите, если что.
- Нет уж! - тётка сняла ошейник, сунула его в сумку, а пса подтолкнула ко мне. - Забирайте это чудо. Он и так мне всю мебель изгрыз. Что надо подписать?
Я сделал фото щенка и послал Свете. Она обещала тут же выложить на сайт. Пёсика я покормил и поместил в клетку в стационаре. Посетителей больше не было, я уселся поудобнее, чтоб видеть входную дверь, и запел. Есть у меня такая привычка - исправлять плохое настроение песней. Два - три романса, исполненные моим тягучим баритоном, и жизнь снова становится терпимой. Главное - наблюдать за дверью, чтоб не напугать клиентов.
- У - у - утро тума - а - нное, у - у - тро седо - о - ое, - затянул я.
- Вау - у - у! - донеслось из клетки.
- Чудо, ты умеешь петь? - удивился я. - Ох, вот и имя тебе родил. Чудо! Ну... давай дуэтом!
Мы с пёсиком исполнили " Утро ", потом спели "Чёрный ворон ", а на "Выйду в поле с конём" так отлично спелись, что я не заметил открывшуюся дверь. Поэтому, когда раздались аплодисменты, я подпрыгнул от испуга.
- Браво - браво! - задыхаясь от смеха, сказал сухонький пожилой мужчина, незаметно проникший в помещение. Это был мой друг, клиент и лечащий врач Александр Иванович, для своих просто Шурик.
- Шурик, ты меня напугал!
- Это ты меня напугал! Иду мимо, слышу - воют! Подумал, что ты окончательно заработался. Вот, зашёл узнать, не нужна ли профессиональная помощь.
- Нужна! Ещё как нужна! Можешь зверя приютить на недельку - другую? У нас в приюте опять мест нет.
- Ох, это я зря предложил... -Ты же знаешь: я после смерти Мухтара никаких собак не завожу...
Мухтара мы с Шуриком похоронили в прошлом году. Пёс забрал в могилу половину сердца хозяина. Но щенка надо было куда - то пристраивать и я добавил в голос просительных нот.
- Но это же временно! Пока место не освободится. Представь, что это пациент, которого тебе впихнули, пока койка в терапии не появится.
- Ты про койки вообще молчи! Хоть здесь про работу не напоминай, Айболит фигов. А что это за порода? Какой - то он страшненький...
- Это редкая порода! Единственный экземпляр. Название ещё не придумал, так что сам фантазируй. Его усыпить привели.
- А ты опять оставил?
- Опять.
- Добрый ты человек, Айболит!
- Не особо. Я чуть эту тётку зелёнкой не облил.
- Ну не кислотой же. Ладно, давай своего собакена. На день - два, не больше. Как зовут хоть это чудо?
- Так и зовут - Чудо. Но можешь придумать что - то своё.
- Зачем? Хорошее имя. И соответствует. Поводок есть?
- Сейчас что - нибудь соорудим. Хозяйка всё с собой забрала.
- Вот зараза! Ну ладно, одевай зверя, пока я добрый. Что вы там с ним пели? - " Выйду ночью в поле с конём "! - Я тоже попробую. Но учти: максимум на неделю! Как только что - то освободится - звони!
Когда через несколько дней освободилось место, я позвонил Шурику.
- Знаешь, а ну его к чёрту, твой приют, - ответил друг. - Я теперь этого пса ни за какие деньги не продам. Мы по вечерам концерты устраиваем! Жена скоро со смеху помрёт, а ведь, как Мухтар умер, почти не улыбалась. Пёс хоть и страшненький, но такой юморной! Тапки приносит, танцует, каждое слово понимает! Правда, сгрыз все табуретки, да и фиг с ними. Внуки теперь чуть ли не каждый день приходят, а раньше раз в месяц навещали! Спасибо тебе, друг! Я положил телефон и посмотрел в окно. На улице падал снег, тускло светились новогодние гирлянды на раме. Чудеса случаются тогда, когда их меньше всего ждёшь... Спасённый щенок, снова смеющийся Шурик и я - ветеринар - случайный посредник между этими двумя судьбами. Как удачно всё сложилось! Зазвонил городской телефон. Трубку взяла моя ассистентка Мила.
- Ветклиника, здравствуйте. Да, сегодня работаем. Конечно, привозите. Нет, по телефону ничего сказать не могу, посмотрим на месте. Я оторвался от наблюдения за падающими снежинками и посмотрел на Милу. - ДТП. Собака. Скорее всего, перелом.
- Готовь операционную, Милочка. Сегодня хороший день. Давай постараемся его не испортить...
Олег Бондаренко

[Olexara]

Маришку увезли ночью на «Скорой».
Утром Лёшка кое-как позавтракал и поехал в больницу. Перед больничными воротами его обогнали две женщины.

– Ты ей сок взяла? – спросила одна.
– Нет, ей сок нельзя. Я ей бульон несу. И минералку, – ответила другая.
Лёшка остановился и понял, что идёт к жене с пустыми руками. Он развернулся и пошёл в противоположную сторону, выискивая взглядом магазин с продуктами. Возле забора стояла бабушка и торговала апельсинами. У неё оставалось всего пять штук.

– Почём? – спросил Кнопкин.
– Так отдаю. Берите на счастье, – бабулька протянула оранжевый плод.
– А можно все? Сколько с меня?
– Нисколько. Забирайте, если вам так сильно нужно счастье, – улыбнулась старушка и протянула ему пакет с апельсинами.

– Счастья много не бывает, – деловито сказал Лёшка, забирая пакет.
Довольный собой Кнопкин направился в больницу. В приёмный покой его не пустили. Сначала не нашли нужную фамилию, потом сказали, что жена в реанимации и апельсины ей нельзя. Лёшка пытался ей позвонить, но телефон не отвечал.

Так и не увидев свою Маришку, расстроенный Кнопкин поехал домой. Он выложил апельсины на кухонный стол и сел резаться в танки. Из игры его выдернул посторонний звук. Кто-то двигал по столу чашку. Дзынь! Чашка грохнулась на кафельный пол. Животных в доме не было, и Кнопкин насторожился.

Он осторожно заглянул в кухню. Никого. Чашка с отбитой ручкой валялась на полу. Апельсины раскатились, а один даже закатился под батарею. Лёшка собрал оранжевые плоды и положил в холодильник. А беглеца из-под батареи взял с собой. Он собирался пройти ещё один уровень в игре, а потом дозвониться жене.

Перекидывая апельсин с руки на руку, Лешка вошёл в комнату. В какой-то момент он слишком высоко подкинул плод и не поймал. Апельсин шмякнулся на диван, подпрыгнул, вытянул четыре лапы, распушил хвост и помчался по комнате с криком: «Миау!». От неожиданности Кнопкин сел прямо на палас. Оранжевый фрукт обежал вокруг него и забрался на занавеску. Лёшка протёр глаза. Апельсин, зацепившись когтями, висел неподвижно. Кнопкин подкрался и схватил его, но в руках осталась лишь кожура. Маленький рыжий котёнок выскользнул из неё и уже карабкался по джинсам вверх.

Лёшка откинул кожуру и осторожно взял в руки пушистого пришельца.
– Ого, счастье привалило! – задумчиво сказал он. – Что же мне с тобой делать?
– Любить, растить и радоваться, – ответил котёнок. – И не ронять! Добавил он, когда у Лёшки задрожали руки.
– Ты кто? – спросил Кнопкин.

Он уже сел на диван и пытался понять, сейчас ему вызывать бригаду санитаров, или повременить немного.
– Как кто? Я счастье! Ты же сам меня принёс. Сказал, что счастья много не бывает.
– А-а там, в холодильнике, т-тоже?
– Ну да! Братья мои по счастью. Они пока в холодильнике – спят. А я уже согрелся и готов тебя осчастливить.
– Как? – голос у Кнопкина сел.
– Очень просто. Я буду у тебя жить, а ты от этого будешь счастливым.
– Я буду счастливым, если Маришку выпишут. А пока меня туда даже не пускают.
– Пустят, вот увидишь! Только ты ей обязательно апельсин отнеси, чтобы она тоже стала счастливой.
– Прям сейчас? – Кнопкин с тоской глянул на игру, стоящую на паузе.
– Прямо сейчас! – уверенно сказал котёнок. – А я тебя тут подожду.

Лешка выудил из холодильника очередной счастливый плод и положил в карман. Потом вызвал такси и поехал в больницу. Без особой надежды. Но на удивление всё прошло гладко. Нужную фамилию отыскали быстро, назвали палату и разрешили подняться на минуточку. Кнопкин полетел как на крыльях. Маришка вышла в коридор. Оказалось, что в реанимацию попала однофамилица, телефон случайно упал в воду, а через пять минут обход. Лёшка сунул ей в руки апельсин, сказал «на счастье», чмокнул в щёчку и пошёл домой.

Переступив порог, он не узнал квартиру. Такого разгрома он не видел никогда. Шапки были свалены с вешалки на пол, обувь разбросана. Как будто вихрь прошёлся по квартире, сметая со своего пути мелкие и лёгкие предметы. Кнопкин зашёл в зал. На шторах висел рыжий котёнок.

– Это всё ты натворил? – спросил Лёшка.
– Ага! – весело ответил рыжий вредитель. – Правда, здорово! Я от души повеселился и теперь хочу спать.
– А убирать, кто будет? – Лёшка был в отчаянии.
– А ты думал счастье – это тебе хухры-мухры? Это ещё и труд! – умничал рыжий, покачиваясь на шторе.
– Я вот сейчас тебя поймаю и выкину на улицу! – рассердился Кнопкин.
– На улицу? Выкинешь счастье? Своими руками? Не верю!
– Ладно, позже выкину. Порядок только наведу, – ворчал Лёшка, поднимая и раскладывая всё по местам.
– Как сходил? Видел жену? Передал ей счастье?
– Видел, передал. Скучаю я за ней. Никогда не расставались, а сегодня один спать должен.
– Ты не один. Я сегодня с тобой спать буду. Песню тебе буду петь. Счастливую.
– Ладно, – Лёшка перестал уже злиться, – пошли я тебя покормлю и спать. Счастье ты моё, апельсиновое.

Утром позвонила Маришка.
– Лёша! Ты не представляешь! Пришли анализы, оказалось, что я беременна! Мы так долго этого ждали! Слышишь? У нас будет ребёнок! Счастье какое! Меня выписывают после обеда. Заберёшь? Лёшь, ну что ты молчишь?

У Кнопкина перехватило дыхание. Он сел на диван. Горло сжалось, и подступили слёзы. Семь лет они ходили по врачам, тратили время и деньги. И в последней клинике вынесли приговор – бесплодие.

– Да-да, заберу, – прошептал он.
Котёнок подкрался и боднул его руку.
– Ну как? Ты счастлив?
– Ещё как! Только одно не пойму. Она съела апельсин, забеременела и теперь родит мне говорящего котёнка?
– Чудак человек! – засмеялся рыжий. – Таких глупостей напридумывал! Счастье выглядит по-разному, у каждого своё. Вот тебе было грустно и одиноко – я появился. А для неё дети счастье. Ты, кстати, не держи апельсины у себя, делись. Отдай несчастным.

– А с тобой что делать? Мне Маришка не разрешит кота.
– Разрешит. Счастливые люди добрые.
Ближе к обеду Кнопкин оделся, сунул в карман оставшиеся апельсины и вызвал такси. Спускаясь по ступенькам, он встретился с соседкой. Старушка поднималась с тяжёлой сумкой и выглядела подавленной и уставшей.

– Клавдия Тимофеевна, давайте помогу!
Кнопкин подхватил сумку, подал руку и бодро зашагал вверх. Перед дверью он вручил ей апельсин.
– На счастье!
Старушка расплылась в улыбке, а Лёшка запрыгал вниз через две ступеньки.

Таксист был хмур. Он уже набирал оператора, чтобы отменить заказ, когда Кнопкин плюхнулся в салон.
– Добрый день! Это вам! На счастье! – сказал он и протянул таксисту апельсин.
– А ты чего такой добрый? – буркнул водитель, пряча плод в карман.
– Жену выписывают, счастьем делюсь.

Таксист улыбнулся и включил весёлую музыку. Всю дорогу до больницы они пели песни. Расстались чуть не братьями. Маришка уже ждала в коридоре. Она выглядела слегка расстроенной.
– Что случилось? – забеспокоился муж.
– Ничего. У меня всё хорошо. А вот у Ирины, соседки по палате, ставят бесплодие. И мне со своей беременностью как-то неловко. Она сейчас такая несчастная.
– Передай ей апельсин на счастье, – Кнопкин протянул последний плод. – Скажи, что врачи ошибаются.
– Я мигом, – сказала Маришка и побежала в палату.

И Лёшка почувствовал себя очень счастливым человеком.

Через положенный срок Кнопкин забрал из роддома жену и дочку.

Ещё через месяц родила Ирина, Маришкина подруга.

Клавдия Тимофеевна приютила рыжего пса. И теперь он провожает её в магазин и носит сумку.

А таксист купил себе новую машину.

И все были счастливы. Потому что счастье у каждого своё!

Автор Морошка Сергеева

И

[Olexara]

Роза Пална жила в центре города, в тихом районе и очень это ценила. Она гуляла с мужем Сереженькой в соседнем парке, потом наслаждалась чашечкой кофе и душевным разговором на открытой веранде кафе. Все было расписано на годы вперед — и все радовало. Прогулки с мужем, чашка кофе и воспоминания, «а помнишь, Сереженька, как это было», приезды детей, внуков.
Счастливая пенсия.
Но внезапно все изменилось. Квартиру на первом этаже, прямо под квартирой Розы Палны продали и там открыли ресторан. Но сначала там был ремонт, и это совершенно выводило из себя Розу Палну. Хотя перед ремонтом милый молодой человек — хозяин и будущий шеф-повар ресторана обошел всех соседей и заранее извинился за возможные неудобства. Извинения он подкрепил небольшими и изящно упакованными пирожными.
Но Роза Пална отказалась от пирожных, захлопнула дверь перед милым молодым человеком и успела наговорить ему много неприятных слов, про то, что покоя теперь им с Сереженькой не видать, и вонять теперь в квартире будет, и тараканы поползут, и… много всего наговорила Роза Пална.
И прогулки с Сереженькой в парке теперь не доставляли уже такого удовольствия как раньше, и чашка кофе на открытой веранде любимого кафе, открытого в такой же точно квартире, как и будущий ресторан в доме Розы Палны, тоже не радовала.
— Розочка, — пытался успокоить супругу Сереженька, — ну посмотри, дорогая, твое любимое кафе, чистое, уютное, тихое. Никакой раздражающей музыки, запахов и тараканов! Неужели ты думаешь, что у нас будет хуже? Вадик, такой милый человек!
— Ты уже знаешь, как зовут нашего ненавистного ресторатора-хапугу? — обозлилась Роза Пална и отказалась допивать кофе.
Она демонстративно встала и покинула мужа. Сереженька расплатился и побежал догонять супругу. Но Роза Пална была непреклонна и не разговаривала с мужем неделю.
Она и дольше бы не разговаривала с ним, чтобы наказать за то, что он ее предал и переметнулся в стан врага, но Сереженька внезапно умер. У него случился инсульт, скорая не успела.
С этого момента Роза Пална возненавидела ресторан. Она стала писать гневные письма во все инстанции, подавать на него в суд и собирать инициативную группу соседей, чтобы вышвырнуть этого негодяя. Но группа не собралась. Инстанции ей присылали отписки. Роза Пална заперлась в квартире и прекратила всякое общение с миром, который ее так бессовестно предал.
Ей стало совершенно наплевать на ресторан, на запахи, возможных тараканов, соседей, на себя и на жизнь. Она изредка выходила в магазин, поздно вечером, чтобы не мучить себя подбором одежды, украшений, парфюма, как раньше. В чем была — в том и вышла. Обычно это была заношенная до невозможности байковая пижама. Шлепанцы и куртка.
Почти перестала есть. Питалась в сухомятку. А для кого ей готовить? Сереженьки нет, а ей и так сойдет. Пила чай, раньше она бы назвала это ополосками, а теперь заваривала раз в неделю и пила потом, разбавляя кипятком. И ела полусухой хлеб. А иногда забывала. Бродила по квартире, как привидение, между пыльных полок с книгами, которые любил читать Сереженька. Его трубка так и осталась лежать на журнальном столике. Его тапки стояли в коридоре. Пальто висело на вешалке.
Роза Пална шаркала по дому и разговаривала сама с собой, ругая себя за то, что была такой взбалмошной дурой. А потом разговаривала с книгами, трубкой и пальто Сереженьки. Спала на диване, не расправляя постель и не меняя там белье. Вставала, пила свой разбавленный чай, бормотала и опять проваливалась в сон.
***
— Откройте! — в дверь настойчиво звонили. И стучали. И опять звонили.
— Какого черта? — Роза Пална распахнула дверь и зажмурилась от тусклой подъездной лампочки. — Ты кто?
— Я Вадик, Роза Павловна, помните меня? — спросил молодой человек.
— Нет, — она устало махнула, — уходи.
— Нет, — улыбнулся Вадик, стащил заснеженную шапку, он шагнул в квартиру и поставил тяжелую сумку на пол.
Роза Пална зашаркала внутрь темной квартиры:
— Дверь захлопни и уходи, — тихо сказала она и начала оседать.
— Вот, вот, этого я и боялся! — Вадик подхватил Розу Палну. — Так, давайте сядем на диван и поговорим.
Он усадил обессиленную Розу Палну на диван, осторожно сдвинув одеяла, кофты, подушки.
— Я сейчас.
Вадик прошел на кухню, открывал и закрывал дверцы шкафчиков.
— А где у вас ложки?
— Не знаю, — вяло ответила Роза Пална. — Решил украсть мои ложки?
— О, — обрадовался Вадик, — раз вы шутите, значит, еще не все пропало! — он дернул ящик. — Вот и ложки! Давно вы ими не пользовались!
На кухне включилась воду, Вадик, напевая что-то мыл. Потом зашел в комнату и включил свет. Роза Пална зажмурилась.
— Не смотри на меня, — он махнула на него. — Я старая развалина. Нашел ложки — и уходи.
— Нет, вы так просто от меня не отделаетесь, душечка Роза Павловна, — он поставил на журнальный столик тарелку, рядом хотел положить ложку, но передумал и ушел с ней в коридор. Принес сумку, из нее достал салфетку, белую, накрахмаленную и положил ее на заляпанный столик. Достал хлеб, термос с широким горлом.
— Вы суп любите? — спросил он, откручивая крышку термоса. — Наверняка любите! Горячий и в меру острый суп!
Роза Пална молчала и безразлично смотрела на него. Вадик неспешно открыл термос, подождал, когда по комнате разойдется насыщенный мясной запах, и налил в тарелку. Роза Пална проследила взглядом.
Вадик взял ложку, зачерпнул немного и осторожно поднес к ней:
— Мне важно ваше мнение, Роза Павловна, — он серьезно посмотрел ей в глаза, — моя мама варила такой суп. Я попытался повторить, но понимаю, что что-то не хватает для настоящего вкуса.
Он поднес ложку еще ближе.
— Попробуете?
Роза Пална дернула ноздрями и обессиленно закрыла глаза.
— Только капельку, — умоляюще протянул он.
— Капельку, — эхом повторила она.
С трудом проглотила, вздохнула.
Вадик ждал.
— Лаврового листа, — выдохнула она через пару минут. — Но, возможно, я ошибаюсь.
— Тогда, может, еще ложечку?
Она кивнула.
Вадик, болтая без умолку, заставил съесть ее почти половину.
— Вы мне очень помогли, дорогая Роза Павловна, — он встал. — Завтра я попробую сварить снова, учитывая ваши замечания, и принесу, чтобы вы оценили. Хорошо?
Она кивнула.
— Термос с супом я оставлю у вас, там еще много. Вы попозже попробуете еще, думаю, что у вас будут еще замечания. Вы мне очень поможете, если их выскажете.
Она кивнула.
Вадик вышел, осторожно захлопнул дверь и улыбнулся.
А Роза Пална заснула сидя, разморенная. Проснулась ночью от дикого голода. Похлебала супа прямо из термоса и снова заснула.
На следующий день Вадик снова принес термос супа. И на следующий день. И на следующий день тоже. А через месяц Роза Пална начала выходить на улицу.
— Я забронировал для вас столик, Роза Павловна, — вечером, как обычно, к ней зашел Вадик. — Завтра на ужин жду вас при параде! Не вздумайте отнекиваться! —улыбнулся он, наблюдая, как Роза Пална начала хмурится. — Отказа не приму.
— Нет, нет, — она поджала губы.
— Вы суп любите? —рассмеялся Вадик. — Так, завтра будет премьера! Суп тети Розы! Вы просто обязаны попробовать его первая. — С утра наводите красоту, в семь часов я с алой розой жду вас за столиком!
Он подмигнул ей и ушел.
Утром Роза Пална посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Что с ней стало за эти месяцы? Она умылась, собралась и пошла в парикмахерскую. Сделала укладку, потом подумав, маникюр. Дома вытряхнула весь шкаф на кровать и долго искала, что надеть. Не нашла. Все было не то. Пришлось идти в магазин. Там она выбрала блузу цвета топленого молока. Уже дома подобрала к ней юбку. Из шкатулки достала жемчужные серьги и кольцо. Думала еще пару капель духов, но не решилась.
— Этак мальчик подумает, что я влюбилась! — сердито пробормотала она. — Слишком много о себе возомнит, нахал! — она вздернула правую бровь. — Так ведь, Сереженька? — она вздохнула и посмотрела на фотографию мужа у зеркала.
Посмотрела на часы, дождалась, когда стрелки показали ровно семь. Еще раз дернул бровью и вышла из квартиры.
— Приличные женщины всегда опаздывают, — она поправила укладку и закрыла дверь.
Столик, за которым сидел Вадик, стоял у окна. В вазе алела роза. Она, взглянув на себя в зеркало, неуверенно подошла.
— Я же сказал, что вы сразу меня увидите! — рассмеялся Вадик. — Присаживайтесь, Роза Павловна, — он помог ей устроиться. — Суп «тетя Роза», — он хлопнул в ладоши.
— Я бы, конечно, Вадик, придралась, — она чинно поджала губы, когда почти съела суп, — ты же знаешь меня…
— Знаю, — он улыбнулся.
— Но суп безупречен, — она вздохнула. — Как и тот, самый первый, который ты мне принес. Скажи мне, зачем ты тогда это сделал?
— Вы похожи на мою маму, я же говорил вам об этом, — он посмотрел на нее. — Я все время смотрел на вас с мужем: как вы гуляли и пили кофе в кафе. И представлял, что это моя мама, — он помолчал, — которой нет. И папа, — он помолчал, — которого никогда не было. А потом случилось то, — он испуганно посмотрел на нее, — и вы пропали. Стали редко выходить. А потом совсем перестали. И я понял, что если вас не спас…
— Вот еще, — рассердилась она. — Даже не думай, что ты меня спас! — она сердито отпихнула ложку. — Просто я позволила тебе это сделать!
— Конечно, — улыбнулся Вадик.
— А в супе не хватает лаврушки, — она строго посмотрела на него. — Опять!
Автор: Шестакова Галина

[Olexara]

__________________________________________________ ______________________________

[Olexara]

Неожиданный подарок

«Проспала!» — эта мысль взбодрила Аню не хуже кофе, которым ей теперь придется пожертвовать ради того, чтобы попасть на работу вовремя.

Носясь по квартире как угорелая и хватая всё подряд, она натянула разные носки, чуть не почистила зубы кремом для рук и в последний момент поняла, что насыпала коту геркулесовых хлопьев. «Точно, сварить же нужно», - подумала Аня, а потом еще раз подумала и всё-таки положила в миску кошачьего корма.

Раздался звонок.

— Морозова, подарок шефу купила? — прогундосила в трубку Жаркова — коллега по работе.

«Точно, подарок!» — Аня схватила пакет с умной колонкой и поставила в прихожей.

— Купила, скоро буду.

— Не опаздывай, как обычно. Поздравлять перед работой будем.

— Не опоздаю. Аня уже было сбросила вызов, но до её слуха донеслось что-то неприятное, обидное, какие-то гадости в её адрес. «Наверное, послышалось», — думала она про себя, быстро работая ложкой в пластиковой баночке с йогуртом.

Прикончив низкокалорийный завтрак, она открыла дверцу под раковиной и увидела настоящую Фудзияму — только из скопившегося мусора. Если бросить туда что-то еще, то «вулкан» точно сдетонирует и завалит всё вокруг своими малопривлекательными внутренностями. Утрамбовав кое-как содержимое пакета и завязав его узлом, а для надежности запихнув в ещё один, Морозова поспешила в прихожую.

Этаж был пятый, а лифт застрял где-то на шестнадцатом. Аня побежала по лестнице, по дороге заглядывая в окна, демонстрирующие зрителям затихающий снегопад.

«Только бы не завалило, только бы не завалило», — повторяла она про себя, представляя, сколько времени у нее уйдет на расчистку машины.

Выскочив во двор, она чуть было не сшибла с ног дворника, отрывающего объявления от стены дома.

— Осторожней, Анна Алексеевна, незачем так бежать. А то я крепкий, могу случайно дверь пополам сломать, — отшутился, как обычно, мужчина.

— Извините, спешу, — задыхаясь, пропыхтела Морозова и на секунду остановилась, чтобы перевести дух.

— Уже подарки приготовили? — посмотрел дворник на два ярких пакета в руках девушки.

— Ага, один для шефа, второй — для мусорной компании.

— Хорошее дело, — улыбнулся мужчина. — Я вам тоже подарок приготовил.

— Спасибо, потом. Опаздываю, — кивнула девушка и помчалась к мусорным бакам.

— Не переживайте, успеете. Вам мой подарок поможет!

Закинув пакет в контейнер, Морозова обогнула дом и направилась к своей машине, все еще надеясь, что ту не завалило снегом, но, видя размеры собранных дворником сугробов, понимала, то шансы равны нулю.

Каково же было ее удивление, когда она увидела полностью очищенную от снега парковку, лишь слегка припорошенную свежим снежком.

«Так вот что за подарок», — поняла Морозова. Дворник не только прошелся лопатой по земле, но и смахнул снег со всех машин, припаркованных возле дома.

«Надо будет его потом поблагодарить, торт, что ли, купить или шампанское к Новому году. Как его там? Костя, кажется», — думала про себя Аня, выруливая со двора, наплевав на предварительный прогрев двигателя.

Дворник этот появился всего полгода назад. Он, кажется, переехал в их дом из какой-то деревни и сразу пошел со всеми знакомиться и всем представляться, а еще мёд предлагал с собственной пасеки. Странный какой-то, неестественно отзывчивый.

На работу Аня успела. Коллектив уже собрался для поздравления шефа, день рождения у которого был за неделю до Нового года.

— Чего так долго? Где подарок? — зашикали на Морозову коллеги. — Там уже торт доели, сейчас бухгалтер речь закончит — и всё.

— Вот, — запыхавшаяся Аня показала пакет, — сейчас вручу.

— Я сама вручу, — схватилась за пакет Жаркова.

— Но ведь я купила подарок! Никто из вас еще даже не скинулся, — не отпускала Аня пакет.

— А чё нам скидываться? Ты одна-единственная премию в прошлом месяце получила. Коллективизм — слыхала про такое? — Жаркова дернула со всей силы пакет и оторвала ручку, за которую держалась Аня.

В их сторону начали оборачиваться остальные.

— Но я ведь заслужила её.

— Чирей на заднице ты заслужила. А если нажалуешься, то мы тебе всем офисом бойкот объявим, трудоголичка хренова, — обожгла Аню словами и грозным взглядом Жаркова, и несколько человек одобрительно хмыкнули.

Поправив прическу, женщина начала пробиваться сквозь толпу к директору.
— Артём Евгеньевич, а вот и подарок от маркетологов, — торжественно объявила Жаркова, выходя в центр.
— Но ведь это неправда, я от всего офиса покупала, — попыталась было выступить за справедливость Морозова, работающая в этой фирме с чертежами, но её быстро зашикала стая змей в строгих костюмах.

Послышался шелест разворачиваемого пакета, а потом — удивленные слова начальника:
— Это что, шутка? Я понимаю, что вы маркетологи и мыслить нестандартно — ваша задача, но вот это вот, по-моему, перебор.
Тревожный шепот и смешки пробежались по толпе. Аня пыталась высунуть голову из-за спин и разглядеть, что происходит, но нос рассказал ей раньше, чем глаза. До нее дошел запах из развернутого пакета, а потом уже и звуки писклявого голоса Жарковой.

— Я-я-я не знаю, как так вышло, это не мы, это… Это всё Морозова!
— Ну конечно. Вечно у вас кто-то виноват. Зайдите ко мне после обеда. Всё, разошлись по рабочим местам, — хлопнул в ладоши шеф, и толпа мгновенно рассосалась по офису.

Аня наконец смогла разглядеть заплаканное лицо Жарковой. Женщина держала в руках мусорный пакет, из которого свисали прохудившиеся Анины колготки.
«Блин, вот я клуша. Походу, выкинула колонку, а мусор притащила», — отругала сама себя Морозова, но быстро успокоилась, оценив, как всё обернулось.
Аня не стала жаловаться, как этого и хотела Жаркова. Да и бойкот ей никто не объявил. Обидно было только, что хорошая вещь оказалась на помойке.

Вечером Морозова приехала домой и припарковалась на расчищенное место.
— Анна Алексеевна, беда! — подскочил к ней дворник.
«Блин, забыла купить ему торт!» — снова отругала себя за невнимательность девушка.
— Что случилось?
— Вы с утра не тот пакет выкинули. Я, когда объявления пошел выбрасывать, увидел ваш пакет, и он мне показался каким-то подозрительным. Чутье, знаете ли. Ну я и проверил. В общем, вы подарок свой выкинули, он у меня дома, пойдемте, я вам отдам. — Дворник выглядел таким радостным, словно не чужую потерю обнаружил, а свою собственную.
— Ой, спасибо. Спасибо вам большое! Знаете, я только на работе это поняла. Константин же вас?
— Ага, Костя. Ничего, бывает. Я тоже как-то задумался и из больницы до самого дома в бахилах шел, — залился в ответ смехом мужчина. — Ну что, пойдемте?

Аня почувствовала себя так хорошо в этот момент, словно кто-то отмыл всю черноту, налипшую на сердце. После всех гадостей, случившихся с ней сегодня, она впервые улыбнулась. Окинув взглядом расчищенную парковку, она повернулась к Косте и с какой-то хитрецой в голосе сказала:
— А я вас обманула.
— Как это? — удивился дворник.
— Это не директору подарок, а вам. Я просто знала про ваше чутье и решила вот так вам сюрприз преподнести.
— Да ну, чего вы выдумываете, — махнул рукой мужчина.
— Не выдумываю, правда. На грядущий Новый год.
— Так ведь еще неделя…
— А я заранее, чтобы не забыть. Вы же мне подарки постоянно с утра оставляете, вот и я решила.
— Ну… Ну как-то… Ну спасибо большое! — смущенно заулыбался мужчина.
— Не за что. До завтра?
— До завтра, Анна Алексеевна. И ещё…
— Что?
— Вы, кажется, с работы телефон утащили, — показал дворник на трубку от радиотелефона, торчащую из кармана девушки.

Александр Райн

[Schastyia]

На заправке чуть зависает касса. Все клиенты становятся зрителями. На сцене двое. Боевая бабушка…нет…язык не поворачивается ее так назвать. Взрослая мэм. Хорошая осанка, поставленный голос, уверенный взгляд.
Судя по ауре – юность была крепкая, еще до 90-х, в которых она просто смеялась в лицо эпохе. С ней внук.
Явно воспитываемый в японских традициях – слова «нет или нельзя» — запрещены. Но баловать – это не синоним «отсутствия требовательности».
Пацан лет 8. Немного смахивает замашками на героя О’Генри «Вождь краснорожих». Касса висит. Все ждут. У бабушки легкий диалог-троллинг с внуком. Чтобы было понятно – ассоциативно:
Бабушка – крепкая блестящая рельса. Внук – гибкий, юркий трос.
— Сходи в туалет.
— Может не надо?
— Может и не надо. Но останавливаться я не буду.
— А я в окно!
— Встречный ветер.
— Я открою окно в багажнике (видимо у бабули джип).
— Хорошо. Намочишь джинсы – сам постираешь и помоешь машину. (пауза)
— Лааадно… (пацан уходит…возвращается)
— Руки помыл?
— Да!
— Зачем врать?
— Как, бабуля????
— Лацканы сухие.
Пацан губами восхищенно пережевывает то ли «твою мать», то ли «бл…ть»….уходит-приходит.
— Может я пойду покормлю голубей?
— Иди. (пацан уходит, возвращается с возмущенным лицом)
— Там у входа два дяди курят.
— Выйди и скажи им, что на заправке курят дебилы отмороженные. Пусть затушат.
Он убегает со счастливым шкодным лицом… возвращается быстро… за ним двое… такие…сильные… уверенные… крепкие… демонстративно держащие сигареты в руках. Я бы при встрече с ними — перешел на другую сторону улицы. Взгляд лениво вопросительный «…и… чо за… на» дальше бывает по сценарию...
Бабушка видит их заход. Публика делится пополам. Одна достает телефоны и поп-корн. Вторая – в поисках аптечки. Охранник что-то сосредоточенно рассматривает за окном.
— Если вы ищите кто послал мальчика – это ко мне. Если начнешь ругаться матом – я тебе свисток сумкой разобью.
— Слышь, мамаша… (его перебивают, как в школе, когда учительница «накладывает» железным интонациями на глупые комментарии ученика-хулигана).
— Ты не охренел, пасынок? Какая я тебе – мамаша, полудурок, ты аморфный. Если ты думаешь, что своим целлюлитом меня прессанешь, то дико облажался. Рот даже больше не открывай. Ты все уже себе наговорил. Не тяни ко дну свою долю, а то проотвечаешься (пацан невозмутимо выбирает колу… бабушка на секунду к нему, не меняя напора:
— Возьми лайт, там сахара меньше (возвращается обратно в монолог). Затушили сигареты оба, и выкинули. Идиоты, прости Господи.
Как у Гоголя – немая сцена… один из парней вдруг хватает телефон, и с деловитым видом выходит….второй за ним…
— Бабуля, а если я тоже буду курить?
— Если ты будешь подтягиваться 25 раз, и тебе нечем будет заняться, и некуда тратить деньги – обкурись. Только стул вытирай.
— Зачем?
— Никотин из попы будет сочиться.
— Бабуля, а как вы раньше переписывались, айпадов и телефонов не было!!!
— На бересте, (видимо слегка закончилось ее терпение).
Пацан счастливо улыбается. Кассирша: «Касса заработала». Публика аплодирует.
© Александр Уткин

[Olexara]

История не новая, но я её обожаю!)) Финал великолепный, каждый раз аплодирую автору!)))
Итак, где-то на Сумщине, приют для животных.

Подъезжает машина, выходит дамочка и говорит:

- Возле дороги бегала хаски. Наверное, хозяева бросили, немножко грустная и потому немножко агрессивная. Но всё-таки жалко. Долго гонялась за бедной собачкой по полю. Еле поймала. Заберите её к себе, пожалуйста.

Ветеринар открывает машину и о*уевает - на заднем сидении сидит... ВОЛК. Настоящий. Серый. Матёрый. С такими же о*уевшими как и у ветеринара, глазами...

Женщина. Голыми руками. В поле. Поймала и засунула в машину волка!!! Потому что он казался ей немножко грустным!!!

[Наталья Устин]

У меня есть пациент, который страдает тяжелой формой болезни Альцгеймера. Он редко вспоминает как его зовут, где он находится и что сказал минуту назад. Но один участок его памяти каким-то чудом остается нетронутым болезнью. Он прекрасно помнит свою жену. Каждое утро он встречает ее словами: "Привет, моя прекрасная Кейт”. Возможно, это чудо называется любовью.

[Olexara]

Спросонья захотелось крикнуть:
- Глашка, закрой двери, дура такая! Весь дом выстудила! Да неси кофею горячего и булок!
Потом лежать, ожидая, когда подадут, втянув поглубже под одеяло случайно раскрывшиеся и оттого замерзшие ноги, которым с вечера были сделаны эпиляция, массаж и втёрты крема и благовония. Думать о приближающемся новом годе, о растратах, которые уже совершены и ещё придется делать. Об украшениях, подарках, которые следовало подарить и угощениях, которые надобно подавать. Следовало разузнать, в каком цвете нынче встречать новый год. Представить, что подарят М и N и назначить им дни визитов на праздники.
Сетовать, что управляющий никак не может доделать ремонт в комнате дочери. И сокрушаться, что зима выдалась изрядно снежной, а экипаж не готов и дороги плохо чищены.
Хмурый день заглядывал в окно, продолжая щедро сыпать снежные хлопья и не давая надежды, что в ближайшие дни можно будет куда-то выбраться. Голая рябина была объедена налетевшими снегирями с дроздами и никому стояла не нужна.
***
Звук дрели от соседей с третьего этажа выдернул Татьяну из дрёмы. Она села на кровати, потерла лицо и потянулась за телефоном. Прочитала последние сообщения в чатах, подтвердила и отменила несколько встреч. Открыла смску от Евгения и удалила переписку.
Надо было собираться на работу.
Таня Назарова (c)

[Schastyia]

Клин клином вышибают...
Два года назад подруга перевела двенадцатилетнего сына в гимназию. Первое время мальчик возвращался подавленным и жаловался на Сашу Мухоморова, а потом объявил, что больше на уроки ни ногой.
Как оказалось, при всем классе и понравившейся девочке, Мухоморов с ухмылкой спросил:
- Ты плавать умеешь?
- Умею.
- И что, не тонешь?
-
Не тону.
- Значит, ты говно.
Подруга не спала всю ночь, прокручивая в голове варианты решений. Позвонить директору? Отцу обидчика? Богу?
На следующий день на родительском собрании терпеливо выслушала классную руководительницу, а потом подняла руку и вышла к доске:
- Извините, здесь есть мама Саши Мухоморова?
Женщина в норковой жилетке снисходительно протянула:
- Ну я.
- Скажите, а вы плавать умеете?..
Унизительный диалог она сумела довести до логического конца и не дрогнув объявила, кем теперь является госпожа Мухоморова, раз не тонет.
Норковая дама встала и приготовилась для удара, но взывающая к справедливости мама припечатала ее к стулу фразой «теперь вы знаете каково было моему сыну», а потом вышла в коридор и разрыдалась.
С тех пор Сашу как подменили. Он больше не петушится, не задирается и не интересуется ничьим умением плавать и нырять.
© Ирина Говоруха