Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Tati Tishmann]

Когда начальник звонит в твой единственный выходной, но твой кот против!

[Olexara]

__________________________________________________ _____________

[Olexara]

Oткудa бaбушкин бpaт, дядя Лeшa, пpивeл oгpoмную кaвкaзcкую oвчapку нe знaл никтo. Oнa пpocтo пoявилacь в eгo двope. Мoщнaя и cильнaя, oнa внушaлa ужac. Двepь, в дяди Лeшину бeлeную xaту нe зaкpывaлacь, вo двop никтo нe зaxoдил, к зaбopу и тo пoдoйти бoялиcь.
Бoялиcь Зapу вce: coceди, учacткoвый и дaжe вeтepинap. Pугaлиcь c дядeй Лeшeй, пoчeму oн нe дepжит ee нa цeпи.
A дядя Лeшa, пpизвaнный нa вoйну в 17 лeт в 1944, co cвoeй coбaкoй oвчapкoй, cтoйкo дepжaл oбopoну, Зapa xoдилa cвoбoднo. Кoгдa дядя Лeшa шeл c Зapoй пo улицe, бaбкa из coceднeй xaты выбeгaлa и кpичaлa дуpнинoй: "Pятуйтe люди дoбpы, Лexa c Зapкoй идуть!" И нapoд выбeгaл, xвaтaл гуceй, утoк, пopocят, oвeц и дpугую живнocть c пыльнoй дopoги и тaщил вo двopы.
Ктo ж знaeт, чтo у Зapы нa умe, paзъяpeннoгo быкa oнa ocтaнoвилa oдним взглядoм.
В тoт гoд мнe иcпoлнилocь 5, a Зape 6. И o тoм, чтo Зapa злaя, кoгдa мы пpиexaли к пpaбaбушкe, мнe пpocтo зaбыли cкaзaть. Кpacивaя, мexoвaя, cлoвнo бoльшoй мeдвeдь Зapa, мaнилa мeня к ceбe c нeвeдoмoй cилoй. Cкинув в cтapую aлюминиeвую миcку нeдoeдeнный cуп c куcкaми cвинины и кopкaми xлeбa, я пoдвинулa штaкeтину зaбopa, виceвшую нa oднoм гвoздe, вбoк, и пpoлeзлa нa учacтoк к дядe Лeшe. Я пpoтянулa eй миcку: "Нa, вкуcнoe тeбe пpинecлa". Бoльшaя Зapa пocмoтpeлa нa мeня cвoими кpacивыми глaзaми, вздoxнула шумнo, cлoвнo кopoвa, и мгнoвeннo вce cъeлa. Я былa мaлoeжкa, и Зapa былa мoим cпaceньeм oт бeзмepнo щeдpoй и гocтeпpиимнoй пpaбaбушки. Cкoлькo нacтoящeгo укpaинcкoгo бopщa, кopжeй c caлoм, вapeныx яиц и блинoв co cмeтaнoй иcчeзлo в Зapинoй будкe, знaли тoлькo мы c нeй.
Шкoдливoй я былa ужacнo, и oднaжды пpoбpaлacь в cтapую цepкoвь, гдe xpaнилocь зepнo, зaлeзлa нa кoлoкoльню и пpинялacь звoнить. Нapoд cбeжaлcя co вceгo ceлa. Мoтaлo мeня, кaк флюгep нa вeтpу, зaлoжилo уши, зaтo звoн шeл килoмeтpoв зa 60. Людeй пpишлo нeмepeнo. Пpимeтив мeня нa кoлoкoльнe, бaбушкa cxвaтилa бoльшую xвopocтину. Бeжaлa я oт нee, кaк peзвый зaяц, пpибeжaла к пpaбaбушкинoй xaтe. Тoлькo вeдь тaм пoймaют. Ox, кaк мнe нe xoтeлocь peмня. Нe дoлгo думaя, я cигaнулa к дядe Лeшe и зaлeзлa в oгpoмную будку к Зape. Гpoзнaя Зapa пepeгopoдилa дopoгу. Пoлнaя мoя бaбушкa бeжaлa зa мнoй, aж зaпыxaлacь, и пoчти нaгнaлa у coбaчьeй будки. Зapычaлa Зapa, ocкaлилa зубы. Бaбушкa нe бoялacь и чepтa. Oнa пoшлa нa Зapу. Нa ee пути вcтaл дядя Лeшa.
- Нe cмeй Лecьку тpoгaть Пoлинкa, пopвeт тeбя Зapa.
- Пoчeму?
- Ecть у Зapки тaйнa. Любит oнa твoю Лecьку, кaк тex cвoиx двуx щeнкoв, любит. Уйди oт гpexa Пoлинкa.
И бaбушкa, нe oтcтупaвшaя никoгдa, oтcтупилa.
Нa втopыe cутки пpишлa oнa к Зapинoй будкe и cкaзaлa: "Вылeзaй ужe Лecькa, ничeгo тeбe нe будeт, пoшли бopщ ecть". И я вылeзлa...
Вecь этoт вкуcный, нaвapиcтый бopщ нecлa я в cтapoй миcкe для Зapы и вce мoлчaли, никтo нe зaпpeтил.

В пocлeдний Зapин гoд пpиexaли мы в ceлo в июнe, в cтpaшную жapу. Ни oт кoгo нe cкpывaяcь, бeжaли мы c Зapoй пo пыльнoй дopoгe нaвcтpeчу дpуг дpугу. A пoтoм, чepeз кукуpузнoe пoлe ушли нa луг.
Тaм, нa лугoвoй тpaвe, пoлoжив бoльшую ceдую гoлoву нa мoи кoлeни, нaвceгдa зacнулa мoя милaя Зapa. A я вce пpoдoлжaлa paзглaживaть ee шepcть и выбиpaть peпeйники мeжду пaльцeв. Плыли oблaкa и cтpeкoтaли кузнeчики, шумeл вeтep. Я цeлoвaлa ceдую пpeкpacную мopду и вepилa, чтo гдe-тo тaм, дaлeкo cнoвa будeт cчacтливoй дoбpaя Зapинa душa. Гдe-тo cнoвa oнa poдитcя. И чьe-тo дeтcкoe cepдцe будeт coгpeтo ee любoвью

Eлeнa Aндpияш

[Tati Tishmann]

Мама привела меня шестилетнего к врачу. С простудой, что ли... Понравилось, что он общался со мной по-взрослому, не сюсюкая. О самочувствии расспрашивал меня, а не маму, и выслушивал мои ответы. Научил меня пить таблетки, закидывая их в глотку, за корень языка. Я с тех пор только так их и пью.

А когда он спросил меня: "Как стул?", - я поерзал задницей по стулу и ответил: " Ничего... Шатается и поскрипывает".

[Olexara]

Как я юбку покупала.

Давно это было, я как то за зиму растолстела, и опачки, я весной- пампуша.
Ну что, погоревала я, да и смирилась. А че такова то, зато у меня глаза красивые.
А тут перестройка, мать ие.. Все наши товары пропали, какие то импортные одни кругом, и работать надо от зари до зари, покупать что то, некогда даже.
И вот однажды смотрю я на вещи свои, и думаю- надо бы обновиться, как то вот купить чемть нарядное. Давно я себе ничего не покупала.
Пошла искать что нибудь из нарядов 56го размера.
А бутиков везде , валом. И везде всякие " Гуччи" , "Армани". И продавцы мне с гордостью заявляли, "у нас штучный товар".
Тока как так то..., я за углом смотрела в бутике в подвале, такие же платья , и тут они же, тоже вон шов косит, как же штучный то?

Ну да ладно, я ж наряжаться пришла.
Но прикупить в бутиках , мне было не суждено.
Это я сейчас " девушка" , а тогда ...
- женщина, это вам мало. И это тоже. А это в груди не пролезет. Женщина, у нас нет таких размеров.
Обидно как то...
Но я долго то грустить не могу, опять же нарядов хочется, поехала я на рынок ,к китайцам.
Есть у нас рынок знаменитый, торгуют там всякой всячиной то ли китайцы, то ли вьетнамцы, я их не различаю, но называли рынок " китайским".
Приехала ... Мама дорогая, а тама, и юбки , и блузы, и платья , все как раз на меня. Горами навалено товаров, и на каждой куче шмотья по китайцу сидит.
Они по русски то не очень говорят, но некоторые слова знают.
Мне там юбка приглянулась, в мелкую клеточку, прямой покрой, ну чудо как хороша юбка.
Подошла я человеку с узкими глазами, и говорю - мерить, мне , ее.
Он услужливый такой, вывалил мне этих юбок кучу, разных цветов. И спрашивает, мол, какую тебе ,большая женщина?
Минуты через три , я наконец то глаза собрала в нормальное их положение, и выбрала изумительной красоты юбочку.
Стала надевать, в грудях застряла.
Но китайцы , они с детства приучены к торговле и помощи покупателям.
Он засуетился вокруг меня, голова его аккурат на уровне груди моей, все ему видать, где вещь то не проходит. Тянет ее вниз, и слава богам, натянул он юбку на меня.
Вот как он ее застегнул, это для меня загадка, потому что я пыталась, но там см 10 не хватало до схождения .
И вот я стою, ну натурально царская королица. Прям вот вижу взгляды восхищенные проходящих мимо людей.
Но люди эти, все время толкались, и я решила немного посторониться.
Попыталась сделать шаг.. смогла, но не в полный размер. Еще раз шагнула, опять че то коленки не разъединяются.
" Да что за фигня то" , подумала я. Юбка не заужена, прямая, не должна я ходить в ней со связанными коленями.
Стала смотреть на себя и щупать.
Вроде ниже колен она ... Вроде на ягодицах , пусть как на барабане, но натянута. Что с коленями то..
Китаец, видя что я вроде как недовольна, тут же оживился, заулыбался и заговорил
- халясо, осин халясо, бели, халясо тебе.
Но я то заподозрила уже неладное
- зеркало давай говорю, а то не стану покупать.
Он вроде как замешкался, не хотел давать, но я смотрела на него сталью застывшей. Дал.
- ах ты Косой Глаз... Пробормотала я, оглядывая себя и ужасаясь конфузу.
Ты что ж стервец брешешь то , еще больше офигела я, повернувшись боком к зеркалу. Где ж хорошо то, когда это плохо до кошмара?
Юбка .. она налезла полностью на перед. Сзади только на ягодицы. И все. И если спереди она была чуть ниже колен, то сзади чуть ниже ягодиц. Что наверно и нравилось извращенцу. Конечно ,она подолом сковала мне колени. И я была похожа на русалку, ибо ноги не рассоединялись и от пояса до колен , все было туго обтянуто.
- давай, говорю, снимай ее подлец.
Стали мы с ним снимать с меня юбку.
А надо сказать , что я по мощи, была равна минимум двум китайцам, и он тянет, а оно никак. Он ее поднял с моих колен, завернул к голове, но с пояса она не сдвинулась, и лишь закрыла мне лицо.
Китаец что то заорал на своем языке, а я то ниче не вижу, че происходит то, не понимаю
Тут я не на шутку испугалась. От пояса и до головы на мне юбка как чадра, от пояса вниз- трусы, и я даже потрогать не могу, точно ли они на мне, ибо руки тоже в коконе этом.
Слышу, голоса рядом, видать он друзей позвал на помощь.
- ну косоглазые , бубню я из под юбки, дайте только освободиться, я вам устрою, я вам еще и Халхин- Гол припомню.
И вдруг ткань сверху немного приоткрылась, туда всунулось китайское лицо, я не поняла, мой ли продавец, или друг евоный, и оно сказало
- Халхин - Гол не китай.
- ты мне еще поспорь, взвыла я, везде ваш китай руку свою сунул, вынимайте меня отсюда , живо.
Взялись за меня несколько крошечных ручек, и стали тащить юбку, одновременно держа мое тело.
Два раза свалили меня сволочи.
Второй раз когда повалили меня в шмотки свои, сами попадали, и я пригрозила- еще раз свалите, жениться заставлю, лежали со мной, все, автоматом в мужья пойдете.
Мой китаец видать жениться не хотел, он как забормотал - " скидка будет , скидка будет тебе" , так и не останавливался до конца акта.

В конце концов сняли юбку.
Я стояла как девица легкого поведения после бурной ночи.
Бюстгалтер сбился набок, волосы в разные стороны, дыхание учащенное, майка задрана.
Но все таки китайцы добрые, когда напуганы- особенно добрые.
Мой предложил мне
- любая юбка бири , полцены скидка, толика ухади
Я так подумала... Да че я буду ходить, искать, на рынке примерять сложно, да возьму я ... И мой взгляд упал на юбку с резинкой.
Ее и купила. Надевала, снимала, вообще без проблем потом.
И меньше чем за полцены купила, потому что когда я сказала - " надеть , ее."
Китаец скинул еще несколько сотен, и уже с дергающимся глазом ответил
- эта твая лазмер, халясо будет пилавда.
Ну правда, так правда, я и сама вижу , что ею танк закрыть можно.
Вот тогда я и принялась за похудение. А то примерять конфузно.

Софа

[Olexara]

Маше 18. У неё свидание. Напялила самые облегающие штаны.
- Что это? - спросил я. – Двое из наших прадедушек священники, один академик и один цыган. Откуда эта тяга к пороку и голым ягодицам? И где ты взяла грудь? Тебя же примут за женщину, которая хочет любви!

Я предложил одеться просто и эффектно: свитер до колена, лыжные штаны. Рассказал правила свиданий для женщин.

1. Первый поцелуй не раньше помолвки.
2. В подъезды не входить.
3. Ницше не обсуждать.
4. Домой не позже семи.

И это ещё повезло что я отец-пофигист. Будь я мать-истеричка, правила были бы намного жёстче.

Когда-то и на мне лежал покров невинности. Но однажды провожал Юлю и неведомая сила затянула меня в подъезд, и отцеловала там до синяков.
Мужчины не любят целоваться дольше четырёх часов. Начинают возиться, просятся присесть, отвлекаются. Я навсегда запомнил все трещинки в этом подъезде и как по-разному булькали его радиаторы.

На второе свидание Юля пригласила к себе. Как воспитанный гость я принёс подарок – книгу "Камасутра". Подарил, а сам сел в ногах, стал смотреть как Юля читает. Она прочла все триста страниц. И ничто в её лице не поменялось. Она сказала "ну всё, прочла". Некоторое время мы сидели молча. Потом я предложил выйти в подъезд, поцеловаться. Тут припёрлась её бабушка, наше время истекло.

В третий раз я пришёл рассказать о Фридрихе Ницше. Начал с цитаты:

"Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. И потому он ищет женщину, как самую опасную игрушку. "

И вот вам превосходство немецких техник над индийскими: минуты не прошло, Юля всосала мой язык в себя. Да с такой силой, что другие мои органы устроили пробку в районе горла.
- Вот так выполняется настоящий французский поцелуй! – сказала Юля, игриво меня оттолкнув. Следующие четыре часа мы высасывали друг из друга языки кто дальше, с какой-то даже яростью. Чмоканье сотрясало округу. А потом оказалось что Юля курит и мы расстались.

Всё это я подробно изложил Маше, как пример ненужного молодёжного пыла. Заодно объяснил, что целоваться надо без слюней, короткими очередями, слегка привлекая и одновременно отталкивая жертву. Губы должны быть чуть напряжены, тренироваться лучше на помидорке. Помидорка вот, бери, дарю.

Маша ответила:
"Возлюби ближнего своего" - это значит "Оставь ближнего своего в покое!".
И ушла. Судя по цитате, Ницше они уже прошли.

Я подглядывал сквозь занавеску. У кавалера шарфик, шапочка, перчатки, притворяется приличным, усыпляет бдительность. Формально, пошли выгуливать пёсика. В мирное время наша собачка ходит противоторпедным зигзагом, брызгая на мир из пипетки. Тут же её потащили как банку за свадебной машиной. Она билась о деревья, - всем плевать. Настолько интересный разговор сразу начался.

Влюблённые гуляли четырнадцать часов. Вернувшись, собачка выпила свою миску и оба унитаза. И два дня при слове "гулять" бежала под кровать и там о чём-то причитала. И я её прекрасно понимаю. Вид со стороны на зрелые чувства кого угодно сделает неврастеником.

Слава Сэ

[Olexara]

- Пaпа, откудa я взялcя? - cпросил мaленький Кoля, зaлезая к рoдителям нa дивaн.
- Из мaмы, - aвтоматически отвeтил папа, потoм oпомнился, и с ужасoм стaл ждaть утoчняющих вопросов.
- А мама откуда взялась?
- Из Воронежа, - облегчённо выдохнул папа.
- А Воронеж откуда взялся?
- Воронеж? Странный вопрос… А! Вспомнил! Его же архитектор нарисовал. Дяденька такой. По этому рисунку Воронеж и построили.
Колю этот факт очень заинтересовал.
- А меня, прежде чем я из мамы появился, тоже дяденька рисовал?
Мама засмеялась, а папа возмутился.
- Какой ещё дяденька?! Тебя я рисовал! Понятно?
- Ага… - Коля задумался. – Зачем ты мне веснушки нарисовал?
- А мне дети с веснушками нравятся, - выкрутился папа. - Весело же.
- Не очень… - насупился сын. – И уши мне большие зачем? Меня из-за это лопоухим дразнят.
- У папы, когда он тебе уши рисовал, рука дрогнула, - улыбнулась мама. – Он, вообще, у нас плохо рисует.
- Да что ты?! – опять возмутился папа. - Могла бы и поправить мой рисуночек!
- Да, - согласился Коля. - Мама, ты почему мне не нарисовала другие уши?
- Ну, если честно, и у меня с рисованием в школе было не очень, - призналась мама.
Коля тяжело вздохнул.
- Да ты не переживай, - отец взъерошил сыну волосы. - У меня тоже в детстве уши были как у слона. А потом, ничего, прошло.
- Да я не про это…
Коля внимательно посмотрел на маму, потом на папу, потом слез с дивана, и серьёзно так сказал:
– Когда сестрёнку мне рисовать будете, меня позовите. Я прослежу, чтобы вы ничего не испортили. Девочка ведь должна быть красивой...

А. Анисимов

[Olexara]

- Оденемся, как нимфетки, и пойдём в хороший дорогой ресторан. Себя покажем и мужиков посмотрим…
Так говорила одна из трёх подруг. Директор одной большой и очень дорогой частной гимназии, а поэтому… Она знала много умных слов.
«Нимфеткам» было по тридцать пять лет. Самое время, чтобы так одеваться - короткие юбочки, рубашечки, скорее открывавшие, чем прикрывавшие их совершенно роскошные декольте. Короче говоря… Во всеоружии.
Ресторан был очень дорогой, но они могли себе позволить. Заказали столик и уселись, ловя восхищённые взгляды мужской половины сидевших пар. И полные ненависти молнии из глаз их прекрасных половин.
Говорили подруги о своём, о женском, очень сокровенном, личном и важном. О мужиках.
Они ждали принца на белом коне, а лучше золотом. Высокого, стройного, красивого, богатого. Чтобы на руках носил, все капризы выполнял, не досаждал разговорами и не заставлял готовить и стирать. А лучше всего, ещё и благородного происхождения.
- А не как эти вот…
Кивали они друг другу и смотрели на весёлую компашку трёх полысевших мужиков с округлившимися животиками, пивом на столе, чипсами и горой стейков. И рассуждали они о делах совершенно неблагородных, а точнее. О рыбалке и футболе. И смеялись громко, открытыми ртами.
- Фу!
- Фи!
- Уф!
Сказали нимфетки и отвернулись, охарактеризовав тех, как «козлов и толстяков, не следящих за собой, и явно неблагородного происхождения», а значит, уж никак не подходящих таким молодым, прелестным дамам, как они. И тут…
В ресторан вошел он! Подъехавший на кроваво-красном феррари последней модели.
- Граф Кобург Кольдо Саксонский!!! - объявил кёльнер, стоявший у входа и проверявший всех насчёт заказанных столиков.
Подруги подтянулись и приняли боевые стойки. Точно, как борзые собаки делают стойку на зайца.
Высокий, подтянутый, средних лет, с легкой сединой на висках, в костюме, сидевшем на нём, как влитой, и явно стоившем целое состояние. И запонками с бриллиантами на выглядывавших из рукавов манжетах ослепительно белой рубашки.
- Ой!
- Ааа!
- Ммммм!
Простонали дамы. И наклонились вперёд, чтобы в декольте было больше для обозрения и меньше свободного места.
- Вот это мужчина! - сказала одна из нимфеток.
- Граф, красавчик и уж точно, очень богатый, - согласилась вторая. - А я, как раз так давно не была на Багамах. Ну, просто с самого рождения!
Третья ничего не сказала. Она стреляла глазами в графа Саксонского, глаза эти били наповал.
Так что, минут через десять их пригласили за графский стол, куда подруги прошествовали очень важно, посматривая свысока на всех остальных посетителей ресторана, а особенно на трио лысоватых и шумных козлов, пьющих пиво с чипсами и стейками.
Граф Кобург Кольдо оказался очень приятным мужчиной, умеющим вести светские разговоры, и сообщавшим заинтересованным дамам сведения о древности своего рода, замках и картинах.
Дамы стреляли в него глазами и декольте, и уже готовы были вцепиться друг другу в патлы… Ну, вы меня понимаете, дамы и господа. Чтобы убрать конкурентку.
Ведь пригласить на чашку чая, кофе, шампанского, коньяку, виски, водки или самогона, в конце концов, граф мог только одну из них. Что накаляло обстановку, но…
Разрядили её принесённые гарсоном блюда. Лобстер, огромный поднос всякой морской нечисти и прочая, прочая, прочая.
Дамы уплетали деликатесы, запивая их старинным вином бешеной стоимости и метали в графа призывные взгляды. Соревнуясь, чей взгляд будет более убийственным. Они ели и представляли себе совершенно не ресторанные картинки, а поэтому раскраснелись и были особенно хороши.
Граф тоже был в ударе. Он сыпал шутками, остротами, историями из жизни высшего общества… И нимфеткам уже было совершенно всё равно, на что он пригласит домой. На кофе или на самогон. Хотя, о чем это я?
Графья ведь не пьют самогон, кажется.
В продолжение ресторана находился сад. Маленький такой садик, с невысокими деревьями, кустами, цветами и скамеечками. Куда могли выйти посетители и посидеть. Просто так.
А запах от лобстера и других морских гадов был такой…
Такой запах, что донёсся и до этого самого садика. А оттуда.
Оттуда выполз маленький, серый котик. Худой и видимо очень голодный. Потому что, он пробрался между всеми и уселся прямо у ног графа. Видимо, посчитав того самым возможным претендентом на его внимание, но…
О Господи, как он ошибся.
На лице графа Кобург Кольдо нарисовалось такое отвращение и такое высокомерие… Он отшвырнул малыша, тихонько мяукавшего, левой ногой и тот, пролетев несколько метров, ударился о ножку столика, за которым сидели три пузатых и лысоватых мужика.
Отчаянно пискнув от боли и страха, котёнок упал. В ресторане наступила мёртвая тишина.
- Терпеть не могу этих безродных и грязных парвеню! - объявил граф на весь ресторан. - То ли дело, у меня в замке. Породистые гончие и ахалтекинские скакуны.
- Не извольте беспокоиться, подскочил к нему гарсон. - Мы приносим свои извинения и сейчас же уберём это безобразие.
И он направился к столику с пивом и стейками. Из-за стола с тремя лысыми мужиками поднялся один. Его лысина и лицо налились кровью. Он оказался почти двухметрового роста, и его кулак сжался с такой силой, что хрустнули пальцы. Двое друзей вскочили и стали его успокаивать и усаживать на место.
Официант подбежал к ним и предложил забрать котёнка. Но стоявший мужик подхватил плачущего пушистого малыша и посадил на соседний стул:
- Тарелку моему кошачьему другу!!! - проревел он так, что квартет, игравший Вивальди, замер.
- Тарелку, я сказал! - повторил он в лицо испуганного официанта. - И самое дорогое и лучшее мясо. И быстро!
- Не извольте беспокоиться, - ответил официант. - Сейчас будет исполнено! - и побежал на кухню.
В зале зааплодировали. Трое нимфеток сидели молча. Одна из них смотрела на графа.
- Фу, - сказал тот по направлению к трём пузатым, лысоватым мужикам и котёнку.
Тогда она встала и, пройдя через весь ресторан, на виду у всех, подошла к тому самому двухметровому великану и сказала громко:
- А ну-ка. Подвинься и угости даму виски.
Граф смотрел на всё это, раскрыв рот. Похоже, что ему не приходилось сталкиваться ещё с таким пренебрежением, а потом...
Потом две оставшиеся дамы тоже встали, посмотрели презрительно на графа и, подойдя к столику с тремя мужиками, потребовали и себе стулья и выпивку.
Из ресторана уходили парами, хотя. В одной паре было трое. Мужчина, женщина и серый котёнок.
В общем, так, дамы и господа. Сейчас первая из подруг замужем за тем самым двухметровым мужчиной, оказавшемся владельцем большой инвестиционной компании, а две других дамы вышли замуж за его друзей, известных адвокатов. И свадьбы праздновали в один день.
Теперь у «нимфеток» совсем мало свободного времени. Они готовят, убирают и стирают пелёнки. Ведь у них, почти в одно время родились девочки.
И чтобы собраться и сходить в свой любимый ресторан, они по выходным выпихивают мужей на футбол, хоккей, волейбол или регби. А если, не дай Бог, нет никаких спортивных соревнований, то они…
Отправляют всех троих на рыбалку, вызывают нянь и, одевшись соответственно, во всеоружии, идут. Порассуждать, чисто о своём. Сокровенном. Женском. О мужиках.
А графа Кобург Кольдо Саксонского взяли через год. Громкое было дело. Да вы, наверное, помните. Брачный аферист. Он обирал доверчивых женщин.
Упаси Боже. Всё это не имеет отношения к настоящим, благородного происхождения мужикам.
Я имею в виду, тех трёх. Пузатых, с залысинами. Без благородных манер и выражений, но…
С благородным сердцем.
Вот так.
А как иначе?
А иначе, никак!

Олег Бондаренко

[Olexara]

У меня есть сосед — мальчик Аркашка. Ему восемь лет. Аркашка — плотненький, крепкий, с серьезными карими глазами. Волосы у него — жесткая каштановая копна. Когда кто-нибудь из родителей пытается ее расчесать, Аркашка начинает глухо рычать, как собака. Скалит зубы (переднего, правда, нет — выпал). Может и укусить.
Нет, Аркашка — он хороший. Типичный восьмилетний бандит. Не любит делать уроки, умываться, не зашнуровывает кроссовки, любит животных, сладости, садистские стишки, подраться... Все нормально, как у всех.

Но вот примерно год назад с Аркашкой кое-что произошло.
Началось все с того, что родители в начале каникул накупили Аркашке книг: про Гарри Поттера, про хоббитов с кожаными пятками. Все эти Митрандиры-Горгоробы-Азанулбизары. Аркашка сначала прочитал всю Дж. К. и всего Дж. Р. Р. Потом ему купили фильмы по этим романам. Аркашка их посмотрел. И на некоторое время затих. Три дня даже давал себя расчесывать и не рычал. А потом зашел как-то на кухню к маме с папой и сказал:

— Буду писателем.
Подумал и добавил:
— Воистину так повелевают Высшие Силы.
Подумал и еще добавил:
— Ибо.
— Что ибо-то? — спросил папа.
— Просто ибо, — пожал плечами Аркашка. — Ну, я пошел.
...Лежа на полу в какой-то немыслимой позе, Аркашка выводил в своей красного цвета общей тетради:
«И злой волшебник Курамор ванзил мечь в плоть нещаснова добрава валшебника Гулюлюна и три раза пиривирнул яго. Хахаха! Ты пагибнеш! Кричал Курамор. мат!..»
Особенно Аркашке почему-то нравилось слово «мат !» А еще — «ваистену!» и «дабудит так!». А еще он любил их комбинировать, например:
— Да будет так, ибо!
Или:
— Ибо, воистину!

Описания Аркашке не очень давались. Он их максимально сокращал. Например: «Лес был страшный». Или «Море было большое. В нем было много воды».
Но зато страшные вещи Аркашка смаковал. У него все время кто-нибудь что-нибудь откусывал с криком: «Да будет так!», кто-нибудь кому-нибудь что-нибудь вонзал и обязательно то, что вонзал, три раза «пириворачивал» («ибо!»).

Вечером Аркашка читал свои произведения ближним. Сначала ближние (мама с папой) Аркашку слушали, но потом их терпение иссякало.
— Господи, какой ужас! — говорила мама. — Аркаша! Да что у тебя там за кошмары такие! Ты же ведь добрый мальчик!..
— И плодть его содрыгнулыся от боли, — продолжал бубнить ровным, низким, зловещим голосом Аркашка, — и страшные черные птицы обклювали иго со всех сторон...
— Не могу больше слушать это «содрыгание»! — восклицал папа. — Опять кого-то там «обклювали»! Я сейчас сам кого-нибудь обклюваю!
— А злой волшебник Хухур достал иликрическую пилу и стал, весело хохоча, отпиливать ему ногу и отпилил ее три раза! Воистину!.. — вдохновенно гундосил Аркашка.
— Боже мой! Ногу три раза отпилили, — стонала мама.
— А потом, — продолжал Аркашка, — он вонзил в его руку лазерную палицу, обмазанную смертным ядом, и стал ее медленно пириварачивать, чтобы тот больнее обстрадался.
— Все! Не могу больше эти «обстрадания» терпеть! — кричал папа и убегал в свой кабинет. А мама тоже убегала и запиралась в ванной.

Аркашка со всей своей новаторской рукописью долго слонялся по квартире. Опять ложился на пол кверху попой, чтобы написать продолжение. Но ему не писалось. Настоящему писателю нужна аудитория. А мама с папой объявили Аркашке бойкот.
Тогда Аркашка переключился на меня. Он набирал мой номер и говорил:
— Дядь Вов, слушайте: «Черные зловещие скалы торчали со всех сторон...»
— «Торчали» исправь, — автоматически говорил я, исправляя что-то свое. В своей рукописи.
— Хорошо. «Черные зловещие скалы... были со всех сторон. За скалами жили страшные пивцы крови...»
— Что еще за «пивцы»?
— Которые пьют...
— Нет такого слова.
— Ладно... «Они обгрызали жертву со всех сторон три раза, а потом брали острый молоток...»
— Достаточно. Извини, Аркашка, я занят...

Скоро Аркашка потерял и меня тоже в качестве аудитории. Единственным слушателем Аркашки остался старый пес Чапа. Помесь таксы с болонкой, что-то вроде карликового шакала. Чапа тихо лежал на своем коврике и дремал. Аркашка ложился рядом с ним и громко читал Чапе в самое ухо:
— И он, хохоча, откусил ему глаз...
Чапа терпел пару дней, потом начал скулить.
— Злая колдунья острым ножом разрезывала плоть жертвы...
— У-у-у! — выл Чапа, как фабричный гудок, и полз под кровать.
Аркашка ложился рядом с кроватью и кричал под кровать на воющего Чапу:
— Воистину прольется кровь, ибо да будет так!!!
В отчаянном вое Чапы была мольба: «Ведь я не собака Павлова!..».

На третий день Чапа начал лаять и кусаться, чего раньше за ним не наблюдалось. Чапу не наказали, ибо он был воистину не виноват.
На следующий день папа сказал Аркашке:
— Аркадий! Завтра мы улетаем отдыхать. На море. В Судак. Вместе с дядей Вовой. Мы хотели взять и тебя. Но только с одним условием: ты не будешь нам читать свою прозу. Договорились? Даешь слово?
— Даю, — ответил, горько вздохнув, Аркашка. Ему очень хотелось на море. Но когда папа вышел из комнаты, Аркашка шепотом все-таки добавил:
— Ибо!

Свое слово Аркашка сдержал: нас он оставил в покое. Зато окружающим досталось по полной. На море, на пляже, отойдя подальше от наших лежаков, Аркашка находил себе жертву, какую-нибудь одинокую скучающую бездетную даму посредственных лет.
— Здравствуйте, — очаровательно улыбался он даме.
— Здравствуй, малыш, — охотно сюсюкала дама. — Здравствуй, кисонька.
— Я не кисонька, я — писатель, — сурово объявлял Аркашка. — Хотите, я почитаю вам мое литературное художественное произведение?
— Конечно! — соглашалась дама. — Надо же, такой малепуньчик, а уже писатель! Прямо Моцарт, а не ребенок!

Малепусенький Моцарт читал:
— Его жилы, хохоча, хрустнули под ударом стальной дубины, и кровь толстым потоком затопила Долину Смерти.
— О-о-о, — стонала дама, и, траурно колыхая бюстом, откидывалась на лежак.
Через две недели Аркашку знали все. Когда он появлялся на пляже со своей алой, как кровь, тетрадкой, пляж пустел. Даже какой-то неизвестно как затесавшийся в Судак немец, едва говоривший по-русски, завидев Аркашку, махал руками и кричал:
— Найн! Найн! Ихь — это не надо! Аркашка, цурюк!

Так прошло еще две недели. На обратном пути стюардессы хлебнули по полной. И истошно выл Чапа, как вдова на похоронах, а потом лаял и кусался. Надо было что-то предпринять.
Мы с Аркашкиными родителями держали совет на кухне. Держали почти всю ночь. Ничего не решили. А на следующий день у Аркашки был день рождения. И тут меня (как я думал тогда), осенило. Я быстренько пошел в книжный магазин и купил «Вредные советы». О, наивный!

Несколько дней Аркашкины родители ликовали. Аркашка перестал писать. Они осыпали меня благодарственными звонками. Но потом.
Я вообще-то живу этажом ниже, непосредственно под Аркашкой. Сначала Аркашкины родители перестали мне звонить. Потом надо мной начало происходить что-то странное: то раздавались какие-то глухие удары, то что-то зловеще скрипело и шуршало, а потом мои верхние соседи меня затопили.
Это все Аркашкины дела. Я знаю. А что сейчас читает Аркашка, понятия не имею. И даже боюсь предполагать.

© Владимир Елистратов

[Olexara]

Уголовник

- К сожалению, Вы нам не подходите, – начальник отдела по работе с персоналом вернула Сергею документы и отвела глаза.

Другой ответ был бы неожиданностью. И хотя на фасаде здания висело большое объявление – «Требуются…» с перечислением доступных вакансий, лично в нем предприятие не нуждалось.

Очередная заноза в сердце. Сколько их уже там? Предприятие за предприятием, контора за конторой, и везде отказ. Хорошо, если вежливый, как сейчас. Бывало, что охрану вызывали и просто выталкивали за проходную.

Второй месяц он искал работу, но как только работодатели узнавали, что Сергей – бывший осужденный по уголовной статье – спешно прерывали общение.

«Стоило ли радоваться окончанию срока? - размышлял он, - Там хоть при деле был»…

Колония-поселение, где Сергей прожил год согласно приговору суда, тоже не сахар. Однако за ежедневную пайку можно было не беспокоиться. Работал в местной пекарне. Был на хорошем счету. Только кто это оценит здесь, на воле?

Домой идти не хотелось. Глаза мамы, ранее встречавшие его с надеждой, теперь были полны тревоги. Да и как еще смотреть на взрослого сына, крепкого парня с некогда веселыми глазами, с желанием работать, строить свою жизнь, который за два последних месяца изменился до неузнаваемости. Осунулся, стал молчалив, в глазах появились неуверенность и тоска.

«По неосторожности» - звучало в приговоре. Ну да, так оно и было. Сергей, пытаясь завершить поворот на старенькой «шестерке», не успел это сделать на желтый свет. А уступать дорогу было не в правилах пострадавшего – мажора, сына высокопоставленного чиновника, получившего травму.

Но более всего пострадала новенькая иномарка, подаренная тому отцом. Это и взбесило его – не успел накататься! Но ДТП есть ДТП. Решить вопрос миром не получилось. У Сергея и мамы-пенсионерки озвученная пострадавшим сумма вызвала шок. И в результате – год колонии-поселения.

- Надо найти работу! – твердил Сергей в такт шагам.

Слова покидали губы клубами пара на морозном воздухе. Любую работу. Постоянную. Чтобы утром, позавтракав, бежать туда, где ты нужен. Вечером возвращаться, чувствуя приятную усталость. В дни зарплаты покупать маме маленькие, приятные подарки и развлекать рассказами о работе.

Случайные подработки не выручали. Мамина пенсия почти полностью уходила на оплату коммуналки и лекарств для нее. Друзей и родственников поубавилось. Да и не примет он от них помощь. Однажды ему уже отказали, когда пытался заручиться их поддержкой – побоялись разозлить того самого чиновника с его сыном.

- Крысы! – прошипел Сергей, вспомнив толкотню гостей в доме, когда еще жив был отец.

Отца не стало. Потом и с ним приключилась беда… Он остановился перекурить. Успокоиться. С сожалением заметил, что в пачке осталось три сигареты. Заведение, у которого остановился Сергей, пользовалось популярностью у прохожих. Они то и дело сновали туда-сюда. Кафе «Гурман» - прочитал он вывеску. Аппетитный запах, шедший из дверей, убеждал, что вывеска не обманывает.

Дверь кафе в очередной раз отворилась, и чья-то рука вышвырнула на тротуар котенка, месяцев двух от роду. Тот отбежал на безопасное расстояние и, разочарованно мяукнув, принялся вылизывать себе грудку, дрожа от пережитого страха или от холода.

Сергей присмотрелся к нему – голодный, никому не нужный, всеми гонимый, он напомнил ему себя. Так же потерянно озирается, не зная, куда податься, и куда бы он ни пошел – везде ему не будут рады.

- Что, друг, и ты никому не нужен? – грустно улыбнулся Сергей и, подняв бедолагу с холодного тротуара, сунул за пазуху. – Накормить тебя нечем, хоть согреешься. А если ты не против – возьму с собой. Маме с тобой не скучно будет.

Дверь кафе вновь отворилась, оттуда, пятясь спиной к улице и что-то запальчиво крича внутрь заведения, вывалилась тетка монументального вида. В меховой шапке, криво напяленной на голову, в не застегнутом пальто, она озиралась по сторонам, не остыв еще от разговора на повышенных тонах.

В руках ее было что-то, завернутое в столовые салфетки. Посмотрела направо, потом – налево и, не найдя то, что хотела увидеть, двинулась прямиком к Сергею.

- Где!? – грозно спросила она, сверля его взглядом.

- Кто – где? – Сергей даже растерялся от такого напора.

- Котенок! Только что вышел отсюда!

- Он не совсем вышел, – заступился за котенка Сергей. – Его удалили, мягко говоря.

- Ну, да! – тетка смешалась. – Я им еще припомню, как обижать маленьких котят! – она покосилась на двери кафе. - Не мог же он убежать далеко... Вы не видели, куда он делся?

- Видел, – Сергей понял, что котенку ничего не грозит и, отвернув ворот пальто, показал его.

Выражение лица монументальной тетки враз потеплело. Она погладила хвостатого по головке и опустившись на корточки, развернула салфетки. В них оказались остатки мясного обеда.

- Иди сюда, малыш, – позвала она. – Пусть покушает, – это уже Сергею.

Сергей достал из-за пазухи котенка и опустил рядом с угощением. Того не надо было уговаривать. Он накинулся на съестное с жадностью, громко урча.

Женщина горестно покачала головой, взглянула на Сергея и заметила, как тот сглотнул слюну.

- Время рабочее, а ты – бездельничаешь. Заняться нечем? – строго спросила она.

- Занялся бы с удовольствием, - ответил Сергей. – Только никому не нужны мои услуги.

- Расскажи! – коротко приказала тетка.

Отчего-то тот почувствовал доверие к этой едва знакомой женщине гренадерских статей, и пока котенок подбирал остатки пищи с салфеток, в несколько фраз обрисовал собеседнице свои проблемы с поиском работы.

- Специальность по диплому? – коротко поинтересовалась она, подняв с земли котенка и вытирая ему мордочку чистой салфеткой.

- Инженер-сварщик. Но стажа даже года не набралось, – признался Сергей.

- Пошли! – также коротко приказала женщина и, сунув котенка ему за пазуху, первой двинулась вперед широким шагом. Сергей – за ней следом.

Они прошли через двор к зданию со стеклянными дверями, которые распахнулись при их приближении.

- Со мной! – коротко бросила женщина вахтеру, который преградил было Сергею путь.

Вахтер не смел ослушаться. Поднявшись на второй этаж, они прошли по коридору, у дверей с табличкой «Главный сварщик» остановились. Открыв дверь, она заглянула внутрь кабинета:

- Геннадий Иванович, я тебе специалиста привела. Прокачай!

И, втолкнув Сергея в кабинет, проследовала дальше...

*****

Сергей со своим непосредственным начальником обсуждал замечания к проекту, которые он распечатал на листке:

- И еще - конструкторский отдел не сделал поправку на температуру эксплуатации, – докладывал он. - Необходимо изменить тип сварочных материалов.

- Согласен, – ответствовал начальник. – Молодец. Хорошо поработал. Вот только… Доложи Елене Николаевне об этом сам. Она к тебе по-матерински относится, а меня может и обругать, – Геннадий Иванович откровенно робел перед начальником конструкторского отдела. – Еще вопросы?

- Геннадий Иванович, давно хотел спросить… - Сергей замялся. – Как вы не побоялись тогда взять меня на работу. Даже поручились перед генеральным…

- У меня глаз наметан, – самодовольно улыбнулся главный сварщик, откидываясь на спинку кресла. – А если серьезно – как я мог не доверять человеку, который пожалел беззащитного котенка? Ну, иди. Иди к Елене Николаевне…

- Ох, Сережа, Сережа, - вздыхала Елена Николаевна, начальник конструкторского отдела – та самая женщина, которая привела его в стены фирмы. – Опять ты нам проект похерил. Ну что ж, сами виноваты. Исправим. Да, Ксюша? – она потрепала по холке трехцветную кошку – любимицу отдела. – Как поживает твой воспитанник? Как мама?

- Спасибо, Елена Николаевна. Все хорошо. Они теперь не разлей вода. Мама утверждает, что он ее лечит. Она и в самом деле чувствует себя гораздо лучше.

- Они это умеют, – согласилась Елена Николаевна.

- Просьба к Вам, отпустите сегодня Машеньку на часик раньше, нам очень надо…

- Знаю, знаю. Весь отдел с утра обсуждает. Заявление в ЗАГС подаете? Одобряю твой выбор! – она шутливо прищурилась. – Вот тебе и уголовник…

Став серьезной, продолжила:

– Кстати, Сережа. Твое дело приняли к пересмотру. Переквалифицируют в административную ответственность, а уголовную снимут. Наш начальник юридического отдела привлек своих бывших коллег. Нашли кучу нарушений и нестыковок в деле. Так что прогноз – благоприятный.

- Как Вам это удалось, Елена Николаевна?! Я никогда бы не рискнул обратиться к нашему юристу. Мне кажется, что он жесткий, абсолютно неконтактный тип.

- И совершенно напрасно, - улыбнулась она. – Он наш человек. Любитель кошек.

Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ

[Olexara]

Звонок.

День был ужасно длинный. Сначала Лена десять часов оттрубила на работе, потом забрала с тренировки сына, потом в магазин… домой получилось попасть почти в девять. Она валилась с ног от усталости. Больше всего она сейчас хотела упасть на кровать и проспать часов десять.

— Мам, а что у нас на ужин? — шестиклассник Ромка заглянул на кухню и задал следующий вопрос. — А поможешь мне заполнить контурные карты?

Лена вздохнула и открыла холодильник. Хочешь не хочешь, а растущий организм сына требовал еды. Как говорила ее мама, в любой ситуации в шкафу должны быть сухари, а в холодильнике пельмени.

Хорошо, что муж был в рейсе, его полуфабрикаты не устроили бы. Алексей был дальнобойщиком и, если уходил на рейс, то дома его не бывало по две-три недели. Вечерами Лена ему всегда звонила. Так было заведено: в десять вечера они болтали по телефону и делились событиями дня.

Но сегодня вечер пошел не по плану. Сначала из кастрюли убежали пельмени. Потом на ночь глядя притащилась соседка. Потом еще эти несчастные контурные карты… Кто их вообще придумал и зачем они нужны школьникам? В общем, до кровати она добралась уже после полуночи.

«Блин… Я ж Лешке не позвонила. Ну ладно, завтра», — засыпая, вспомнила Лена.

Проснулась она от четкого чувства, что ее кто-то толкнул. Прищурившись, посмотрела на часы. Электронное табло показывало без пяти минут три, и это означало, что еще можно поспать. Но тут ее взгляд упал на лежавший на тумбочке сотовый телефон. У него почему-то светился экран.

«Наверное, Лешка звонил», — решила Лена и взяла в руки аппарат. Внезапно телефон завибрировал, а на экране высветилась надпись «абонент скрыт».

— Ошиблись… Хорошо, что звук выключен, — подумала она, сбрасывая вызов. — А то Ромку бы разбудила.

Но настойчивый абонент принялся звонить еще раз. Потом еще. Лена села на кровати, поджав ноги, и сонно посмотрела на экран — какой-то неизвестный человек упорно пытался до нее дозвониться. Стало немного не по себе.

«А вдруг это у Лешки что-то с телефоном, и это он звонит?»

Когда телефон зазвонил в шестой раз, Лена прижала аппарат к уху.

— Але?

В трубке раздались помехи, похожие на те, что издает телевизор, когда нет сигнала. А потом раздался глухой, едва слышный мужской голос.

— Ленок…

Ее словно пронзила молния. Этот голос она узнала бы из тысячи, нет, из миллиона голосов — голос ее отца. Сергея Михайловича похоронили еще в прошлом году. Они с отцом всегда были очень близки и поразительно похожи внешне.

— Папа? Это ты?

В голове билась одна единственная мысль — как такое возможно? Она, наверно, спит, а это все ей снится.

— Лена, позвони Лешке… позвони…

— Папа, папочка! — заорала Лена, как сумасшедшая, забыв, что в соседней комнате спит сын. Но в трубке уже раздавались короткие гудки. Сердце билось, как сумасшедшее, и, казалось, сейчас выскочит из груди.

Постепенно она успокоилась, улеглась обратно в кровать и, похоже, все-таки уснула… потом снова проснулась. Сколько прошло времени? Часы показывали четыре. За окном начинало светать.

«Что это было… Сон? А что сказал папа? Позвонить Леше. Черт, надо срочно позвонить Леше!», — она принялась судорожно тыкать в экран телефона.

— Лешик, привет, — стараясь унять беспокойную дрожь в голосе, начала Лена. — Как дела? Не спится что-то, решила позвонить тебе.

Говорить мужу о событиях этой ночи она пока не решилась. Вдруг он решит, что жена тронулась умом.

— Разбудила? Ну извини… Просто соскучилась. А у тебя точно все в порядке?

Алексей уверенно заявил, что он в абсолютном порядке. Но раз уж она его разбудила, то будет собираться и поедет на своей фуре дальше.

— Тем более, уже светло. Больше проеду. Да не переживай ты, — успокаивал он Лену. Она чувствовала себя виноватой, что нарушила сон мужа, но вместе с тем знала, что совершенно точно поступает правильно.

Закончив разговор, Лена снова посмотрела на экран телефона. Интересно, сколько раз ей пытался дозвониться этот таинственный абонент? Она открыла историю звонков, но… В истории звонков звонков не было.

Так как сон убежал окончательно, Лена пошла заваривать себе кофе. Через пару часов уже пора выезжать на работу, а пока можно успеть сварить куриный бульон. Сегодня короткий рабочий день, так что получится побаловать семью полноценным обедом, а не полуфабрикатами. Но история с призраком отца не выходила из головы. Было непонятное беспокойство, будто бы она о чем-то забыла. О чем-то важном. От мыслей отвлек телефонный звонок. «Муж», — высветилось на экране. С легким сердцем Лена взяла трубку — если звонит сам, значит все хорошо. Жив и здоров.

— Ленок, привет. Прикинь, что произошло! Буквально час назад я с мотеля этого выехал, еду на Ижевск себе… А сейчас парни скидывают фотки — сгорел мотель. Подчистую. Вроде как закоротило что-то в проводке. Если бы ты не позвонила мне в четыре утра, меня бы уже не было на этом свете.

У Лены подкосились ноги, и она осела на табурет.

— Слава богу, все обошлось…— прошептала она дрожащим голосом.

— Да уж. Меня прямо трясет… ну ладно, доеду до перекура, еще наберу. И это, я тут вспомнил — у Сергея Михайловича сегодня годовщина. Ты, наверное, и так помнишь это. Ну, давай, пока.

Лена остолбенело уставилась на висевший на стене календарь — пятое марта. Годовщина! Как она могла забыть.

— Маам, ты чего так рано встала? — заспанный Ромка вошел на кухню и удивленно посмотрел на мать.

— Да так… Не спалось. А ты как спал? Ничего не слышал ночью?

Обычно сын спал очень чутко, и даже капающий кран мог его разбудить.

— Не… Ничего, — нажимая кнопку на чайнике, ответил Ромка. — А что? Я что-то проспал? Мне дед сегодня снился, перед тем как я проснулся.

— Дед Сережа? И что?

— Да не, просто обнял и сказал, что все будет хорошо. А потом я проснулся.

Лена задумчиво посмотрела в окно. На улице совсем рассвело. Получается, наши близкие даже после своей смерти приглядывают за родными…

Бывают же чудеса.

Автор: Татьяна Ш

[Olexara]

Позавчера заскакиваю в трамвай, подсаживаюсь к женщине, сидящей у окна. С её стороны подуло легким алкоголем, не такой аромат, как будто она бухала сутки напролет с бомжами под мостом, а словно ехала с дорогого корпоратива, но лицо грустное-грустное, уставшее-уставшее, чуть помятое, как яблочко. Мочёное. Едем, значит, я читаю книгу, тут слева от меня голос. Женщина очнулась.

- Молодой человек, вы меня простите, конечно, за мой внешний вид, едет пьяная женщина, думаете поди, ни стыда, ни совести у неё...

- Да нет, все нормально, ничего такого , не думал.

Горестный вздох.

- Женский праздник отмечала, будь он неладен. Сапоги сняла, в туфли переоделась. На дворе ещё мороз, я в летних туфлях, где похоронила сапоги, и не вспомню.

- Сегодня ж одиннадцатое число.

Медленно-медленно поворачивается ко мне. В глазах удивление. Станиславский бы в гробу перевернулся, рукоплескал бы.

- Дааа?

- Ну да.

Две остановки ехали молча, только женщина время от времени цокала языком.

- Вот ведь как бывает, уехала на корпоратив 7 го числа, в ночь, бац! - уже одиннадцатое!

Вот это я понимаю отметила праздник))

© Svolochtakaya

[Olexara]

Вчера вечером шёл из магазинчика местного ритейла. Шёл с собачкой. Мы любим ходить в магазин вместе. Собачка у меня маленькая, тихая, интеллигентная. Её в магазине все знают и даже здороваются.
И вот, купили мы необходимые продукты, так, по мелочи, и идём себе назад, стало быть, домой.

Ходьбы минут пять, дорожка ведет между домами. А время не то, чтобы слишком позднее, около восьми вечера, но уже, как и положено, в октябре, стемнело. Хотя фонари горят, окошки светятся.

Идём мы себе, а впереди какая-то мадам в кандибобере. Дама очень постбальзаковского возраста. И вот останавливается она, оглядывается и говорит неприятным голосом:

-А чего это вы за мной идете?
-С чего же это за вами?- удивляюсь я вопросу- Мы идем вовсе не за вами, а домой. Вот дорожка, вот мы, вот мои ноги, вот собачкины лапы, всё сходится.
-Вы мне зубы не заговаривайте!- говорит мадам- Давайте я вас лучше вперед пропущу!
-Спасибо большое- отвечаю- А что вас так напугало-то?
-Ничего! Просто ходят тут...
-Так и вы ходите тут вообще-то...
-Я не маньяк какой-нибудь, чтобы за людьми ходить!
-Так получается, что маньяк- отвечаю- Вы же нас вперед пропустили. Значит теперь за нами идти будете.
-Чего?
-Того! Я сейчас полицию вызову! Отстаньте от нас женщина! Моя собачка еще несовершеннолетняя!
-Дурак какой-то- тихо сказала женщина и быстро пошла от нас, свернув куда-то влево. И уже оттуда крикнула:
-Маньяк!

И вот мне подумалось. А ведь раньше параноили меньше. Не показывали по телевизору всякое сериальное говно про преступников, кровь и маньяков тех же самых...

Раньше кино про колхоз были, про передовиков всяких, про героев.
И люди шли себе по улицам и думали, вот идет человек с собакой, наверное, он пятилетний план выполняет в срок и умеет играть на баяне.

И собачка у него милая, деток любит.

А сейчас первая мысль: пипец маньяк идет или грабитель. И собака у него, хоть и маленькая, но скорее всего ядовитая...

Автор в розыске
фото из сети

[Olexara]

__________________________________________________ _____________

[Olexara]

Вывеска над входом гласила: «Самый честный магазин!». К нему вели три обледеневшие ступеньки.

На первой же ступеньке Васильков поскользнулся, замахал руками. Вовремя ухватился за столбик, подпирающий козырёк. Устоял, но был вознаграждён огромным пластом снега, съехавшим с козырька на голову.

- Вот черти! Я вам покажу самый честный магазин!

Васильков дёрнул дверь – та не поддавалась, пружина оказалась слишком жёсткой. С великим трудом Васильков оттянул её, протиснулся внутрь… и тут же получил от хлопнувшей двери мощного пинка под зад.

Получив такое бодрящее ускорение, Васильков кубарем влетел в торговый зал. Здесь снова поскользнулся, запутался в ногах и всё-таки шмякнулся пластом.

- Безобразие! – крикнул. – Не магазин, а вертеп какой-то! Я найду управу на вашу лавочку.

В ответ – равнодушная тишина. Васильков встал и огляделся. Покупателей не было. За кассой скучала суровая женщина с атомным взрывом на голове и хроническим пофигизмом в организме.

- Здрасте! У меня с порога куча претензий! – Васильков заковылял к кассе. – Во-первых, срочно подсыпьте крыльцо, по нему ходить невозможно…

- Читать умеете? – кассирша презрительно поглядела на Василькова. – Там висит аншлаг, русским языком: «Осторожно, ступеньки скользкие!»

- От вашего аншлага крыльцо чище не стало, - огрызнулся Васильков, потирая ушибленный бок. – Все кости переломать можно!

- Чище не стало! – согласилась кассирша. – Зато мы всех предупредили и тем сняли с себя всякую ответственность. А где сейчас не так?

- А козырёк? – продолжил Васильков. – Над вашим чёртовым крыльцом висит целый сугроб – и он сейчас съехал мне на кумпол! Трудно его было сбросить?

- Тут мы тоже сделали всё возможное, - сообщила кассирша. – Повесили рядом второй аншлаг: «осторожно, возможен сход снега!» Недаром мы – самый честный магазин!

- А дверь? – завопил Васильков. – Я её еле открыл! Там такая пружина, что убиться можно!

- Для этого висит третий аншлаг, - зевнула кассирша. – Рядом с двумя первыми: «Внимание, дверь тугая!» Чего ещё надо? А голую швейцаршу и ванну шампанского при входе не желаете?

- Никакой заботы о клиентах… - проворчал Васильков. – Вам, лодырям, проще табличку повесить, чем пружину поменять?

- Совершенно верно, - не стала увиливать честная кассирша. – Видите, я даже не отпираюсь. А где сейчас не так?

- Двери и крыльцо я вам не забуду, - пригрозил Васильков. – Но вообще-то я по другому поводу. Позовите мне заведующего или кто у вас там?

- Не позову, - отрезала кассирша. – Читай объявление, коли грамотный.

Ткнула пальцем в бумажку: «Заведующего не вызываем! Он в отпуске, на больничном, женился, уволился, умер… (нужное подчеркнуть)».

- Обвесились табличками и довольны! – Васильков начал клокотать от злобы. – Тогда слушайте! Моя жена вчера сдуру купила у вас селёдку. Селёдка оказалась несвежей! Что вы на это скажете?

- Ничего не скажу, - пожала плечами непробиваемая кассирша. – Читай вывеску над прилавком и не гунди.

Над морозилкой с рыбой висело очередное объявление: «Осторожно, возможна тухлая селёдка! Готов ли ты испытать удачу?»

- Прикрылись табличкой, всё как с гуся вода! – возмутился Васильков. – Сами, наверное, её только что повесили, когда меня в окно увидели?

- Может быть, и только что! – согласилась кассирша. – Но если делать нечего, то тащите свою тухлую селёдку в Роспотребнадзор, подавайте в суд, проводите экспертизу, полгода таскайтесь с ней по заседаниям, обивайте пороги… даст Бог, отсудите у нас рубль двадцать за понесённый нравственный ущерб. Флаг вам в зубы.

- Подлые вы! – с обидой крикнул Васильков.

- Зато честные, - парировала кассирша. – А где сейчас не так?

– Понавесили табличек и умыли руки… - проворчал Васильков. – Честные нашлись. Всучили моей бабе тухлую селёдку да ещё и обсчитали её на полтинник с мелочью. А? Было ведь?

- Было! – опять согласилась кассирша. – Как не быть. А где сейчас не так? Просто жена твоя тоже читать не умеет. Разуй глаза, вон табличка.

Прямо над кассой висела табличка: «Осторожно, здесь обсчитывают! Спасибо за понимание!»

Васильков только головой повертел.

- Ну и честный магазинчик! – пробормотал он. – Всякой наглости в жизни повидал, но такого…

- Не нравится? – взъерошилась женщина. – А не нравится – вали на хрен, а то как запущу оставшейся селёдкой в морду! Замаешься чешую из трусов выбирать!

- Что-о? – обомлел Всильков. – Да вы на меня ещё и голос?... Да вы в меня ещё и селёдкой?...

- Ой! – сообразила что-то кассирша. – Сейчас, мужик, погоди секунду…

Достав фломастер, сняла со стены табличку «Осторожно, здесь обсчитывают!» и крупно дописала:

«…и хамят!»

- Теперь порядочек! – кассирша полюбовалась надписью. – Вали, мужик, подобру-поздорову, а то не ровен час…

И дописала в самом низу:

«…и особо умным люлей дают!»

«Зато хотя бы предупредили! – подумал Васильков, кувырком вылетая из магазина. – И не придерёшься. А где сейчас не так?»

Д.Спиридонов