Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Olexara]

— Ты понимаешь, мама... Я его не подбирала! Он не просто вцепился в меня, он влез по брюкам под моё пальто! Я не знала, что такое бывает и не поверила бы никому в жизни, если бы мне кто-то рассказал! Я вообще не понимаю, откуда он взялся так поздно на набережной? Выпал снег и я не могла его не заметить... А я не заметила, как он подбегал. Он просто влез и всё. И вот... Я принесла. Пускай побудет до завтра. А там найдём ему хозяина. Хорошо, мама? — пожилая женщина Лида говорила виноватым голосом своей ещё более пожилой давно болеющей маме, кладя перед ней какого-то незнакомого, но очень бойкого и цепкого, только что принесённого с улицы полосатого котёнка.

Мама не отвечала. Она уже около полугода практически не реагировала на происходящее. Ничего не случилось, это не было какой-то болезнью мозга или сердца... Это было какое-то постепенное угасание интереса к жизни. Мама умирала. Лида это понимала и старалась изо всех сил сделать её уход как можно более комфортным, если такое вообще бывает... Никогда в жизни Лида не приносила в дом кошек. Она и сейчас не подобрала бы никого. Но этот полосатый наглюка сам влез под Лидино пальто и ошарашил её своей невиданной наглостью. Этой наглостью он Лиду обезоружил. Все её доводы, мол, дома же больная мама, порядок и чистота, и всё такое, развеялись перед этим свершившимся фактом: под пальто на брюках Лиды плотно висел котёнок.

Так она с ним и пришла домой.

И вот, пыталась объяснить маме, кто это такой и откуда он взялся. Мама не спала. Она, как обычно, смотрела в никуда... Казалось, что огонь в её глазах уже начал затухать навсегда.

Ещё год назад Лидина мама была ещё вполне бодрой, ухоженной старушкой. Она любила читать, ходила на маникюр и стрижки, готовила вкусные обеды и радовалась успехам взрослых внуков. А потом она вдруг заболела гриппом, как все мы болеем. Но выздоровление было трудным и долгим. Температура прошла, а привычка лежать в постели осталась. Лида не знала, как её преодолеть. Мама угасала на глазах.

Котёнок обнаружил на полу тёплые пушистые тапочки и расположился в одном из них, как будто он тут специально для него приготовлен. Лида улыбнулась, потом взяла его на руки, помыла, накормила, завернула в тёплый плед и уснула с ним рядом. Утром котёнок разбудил её на минуту раньше будильника. Лида снова улыбнулась и подумала, что надо обязательно найти хозяина для этого найдёныша. Потом она поднялась, накормила сначала котёнка, потом маму, потом позавтракала сама и побежала на работу.

Весь день она спрашивала у знакомых и незнакомых людей, не нужен ли им котёнок? Но никто не откликнулся. Очевидно, все люди давно обеспечены котятами.

«Ну что ж... — подумала Лида. — Не выброшу же я его посреди зимы. Пусть поживёт пока у меня. А там посмотрим...»

Вечером котёнок выбежал ей навстречу, когда она вернулась с работы домой. Лида наклонилась к нему, а тот от радости встал на задние лапки, как будто хотел, чтобы Лида не наклонялась слишком сильно, чтобы ей проще было его погладить!

— Ну ты прямо чудо какое-то! — обратилась к нему Лида.

Котёнок утвердительно замурлыкал:

— Мррр-да! Мррр-да! Мррр-да!

То, что произошло потом, сделало её ноги совершенно ватными — от изумления Лида присела в коридоре на стул. Дыхание перехватило и что-то случилось с сердцем — оно билось сильнее, но при этом как будто боялось стучать громко, чтобы не спугнуть увиденное, не нарушить происходящее.

Вслед за котёнком к ней в коридор из кухни вдруг вышла мама! Мама! Она была не в пижаме, а в своём домашнем халате и фартуке. У неё даже волосы были уложены в обычную причёску и горели блеском глаза, как это было когда-то — ещё до болезни!

— Лидочка, здравствуй! Ужин стынет! Мой руки и — к столу! — сказала мама так торопливо, как будто это было её обычной фразой вчера и позавчера...

— Да... Да... Сейчас, мамочка... — промямлила Лида, едва веря в происходящее.

Котёнок мурлыкал у её ног.

— Кстати, — сказала мама, указывая на котёнка, — я сходила в магазин за молоком. Оказалось, что у нас совершенно нет молока! Ребёнок в доме, а у нас нет молока... А ещё я купила ему специальный корм и лоток. Он же не может жить на улице, он маленький. А как он будет в доме без лотка? Ты совершенно ни о чём не думаешь. Ушла на свою работу, а ребёнка бросила тут без лотка и без молока. Лида! Ну что ты сидишь? Ужин стынет!

Лида ошеломлённо смотрела на маму, слушала её и не заметила, как лицо вдруг стало совершенно мокрым. Не от снега, который всё продолжал тихо сыпаться с высокого неба и которым было усыпано её пальто и шапка, когда она вошла в дом. А — от слёз, которые лились сами по себе... После безнадёжья, после маминой апатии, после бессилия что-либо сделать...

И только полосатый нахал продолжал торжественно свою песенку:

— Мррр-да! Мррр-да! Мррр-да!

А мама выздоровела как-то совсем внезапно. И теперь Лида радуется, когда мама её ругает за что-то. «Ругай меня, мамочка, ругай! Только не умирай, пожалуйста, родная!» — каждый раз думает она и гладит огромного наглого кота, который вырос из того малыша, возникшего в её жизни когда-то посреди зимы. Под пальто.

— Надо же! Кто бы мог подумать, что ты мне воскресишь маму! — обращается Лида к коту. — Ангел, Ангел мой ты мой хороший!

— Мррр-да! Мррр-да! Мррр-да! — отвечает наглый кот. По кличке Ангел.

✒ Оксана Коваленко

[Olexara]

__________________________________________________ ______________

[Tati Tishmann]

А просто так


-----------------------------------------------------------------------------------------------

[Olexara]

– А куда шапку ложить? – спросила Наташа.
– Класть, – автоматически поправила её Галина, недоуменно глядя на сына.
– Мама! – попытался защитить свою невесту сын, но Наташа сказала:
– А чо? Пусть твоя мамка меня поправляет! У меня же дети, я должна говорить правильно!
«Боже! «Ложить», «мамка», «дети»… Какие дети?» – пронеслось в голове у Галины – корректора с многолетним стажем.

– Мама, Наташа в детском саду работает, – прояснил ситуацию сын.

«Допрыгался… Догулялся… Вот и получай теперь. Какие девочки были! Валина дочка – переводчик. Олина – старший бухгалтер», – думала Галя.
Галина с мужем предоставляли сыну полную свободу, и вот результат: деревенская девка окрутила мальчика. «Ну ничего, гены и здравый смысл возьмут своё», – успокаивала себя Галина.

– Мам, а гречка где? – спросила Наташа у Гали через неделю после свадьбы (жили они поначалу у свёкров).
– Наташа, называй меня, пожалуйста, по имени-отчеству, – строго сказала Галя.
– Хорошо, Галина Александровна, – вздохнула Наташа.
А через месяц приехала тётка Наташи, которая вырастила её после смерти матери (отца у Наташи никогда не было). Огурчиков привезла, варенья, сметанки… Пришлось стол накрывать.

– Спой, Натаха, – попросила тётка, и Наташа спела.
Звонкий, чистый голос поразил свекровь и несколько примирил её с происходящим.
– Ладно, ехать надо, сваха, – сказала тётка. – Права была Натаха: хорошая ты, Галка, баба, хоть и интеллигентная! На свадьбе-то и поговорить толком не успели…
Свекровь, ожидая, чем кончится весь этот нелепый фарс, наблюдала за семейной жизнью своего сына и с удивлением видела, как меняется её мальчик. Наташка с ним как с ребёнком – «миленький мой», «золотой мой», а он и рад стараться: и по дому начал что-то делать, и на дачу вместе с семьёй ездит, когда раньше только и слышали от него, что у него интеллектуальная работа, а для хозяйственных нужд есть специально обученные специалисты.

- Молодец, Наташка! – говорил свёкор Галине. – Взяла нашего оболтуса в оборот.

И друзья, с которыми раньше шатался бог знает где по барам, теперь приходили к ним в дом: Наташка стол накроет, накормит всех, посидит с ними.

- Пусть лучше под нашим присмотром, – объясняла невестка свекрови свои действия. – Хотя скоро ему не до друзей будет!

Наташа усмехнулась и погладила живот.

Ходила Наташка легко – свекровь радовалась: в их женском коллективе каких только страстей про беременных не рассказывали, а через девять месяцев родила дочку, потом через два года сына.
– Ну как там твоя деревенщина? – спрашивали у Галины на работе.
– Да нормальная девчонка, – сердито отвечала Галина, досадуя на себя за то, что, не разобравшись как следует, рассказывала всем о необразованной невестке.
А так-то если посмотреть? У Вали дочка до сих пор принца ждёт, у Оли – развелась давно, а наша – и мать отличная, и хозяйка замечательная, и на работе ценят. Слышала Галина, когда внуков из сада забирала, как заведующая говорила одной из мамаш:

- У Натальи Петровны группа не резиновая, всех детей к ней не устроишь!

А уколы ни одна медсестра так не сделает, как Наташка:

- Потерпи, Галинсанна, потерпи, миленькая!
А ведь совсем не больно!
Прошло пятнадцать лет. На очередной годовщине свадьбы сына радовались Галина со свёкром, глядя на сына с невесткой: внуки замечательные, своя квартира, а отношения – как в первые годы брака. И тётка Наташина здесь же, друзья сына, коллеги Наташи.
– Спой, дочка, – обратилась свекровь к Наташе.
– Сейчас вместе споём, золотой мой, ты нам музыку включИшь? – позвала она мужа.
– ВключИшь, мама? – спросила она у свекрови.
– ВключИшь, дочка, – улыбнулась свекровь.

© сеть

[Olexara]

Н И Н К А

Где бы ни появлялась Нинка, она всегда привлекала внимание.
Одевалась так, что весь персонал магазина, где эта тридцатилетняя, рыжеволосая, полная женщина работала кассиром, тихо «угорал» от смеха.
Да ещё и сладкое любила.
Перед кассовым аппаратом всегда лежал пакетик с конфетами.
Её тяга к бижутерии и яркой одежде явно перевешивала здравый смысл.
Покупатели часто столбенели, глядя на восседающую за кассой даму с взбитой до небес рыжей шевелюрой, украшенной бантиками, яркими заколками, ленточками. Нинка всегда наряжалась в немыслимо пёстрые (и где только находила такие) кофточки, шарфики, надевала на каждый палец по кольцу.
Как говорится: Новый год всегда с тобой!
Но положительным в её характере было полное отсутствие умения обижаться.
Как только её не высмеивали, как не уговаривали одеваться адекватнее и не жевать сладкое весь день, она только легкомысленно смеялась, махала рукой, украшенной крупными перстнями и кольцами, и совала в рот очередную конфету.
Работала Нинка прекрасно.
Чётко, вежливо, с улыбкой, с добрыми словами.
Покупатель уходил счастливый, согретый широкой, белозубой улыбкой Нинки, пожеланиями здоровья и любви, и в следующий свой визит уже целенаправленно шёл к кассе, где сверкала и сияла во всём своём великолепии рыжая, весёлая кассирша.
Ни одной жалобы, ни одного замечания.
Только благодарности от покупателей.
Нинку за прекрасную работу хвалили, но переодеться и снять побрякушки она отказывалась.
Приходилось терпеть её причуды.
Никто не знал, что в своей душе Нинка носила страх, а в сумочке — электрошокер.
Пять лет назад поздно вечером на неё напали подростки, избили, отобрали мобильник, деньги и украшения.
Она помнила, как под начавшимся дождём почти ползком добиралась домой, вытирая с лица кровь и капли воды, как ей было страшно и больно…
После этого случая Нинка стала носить электрошокер.
Ничего никому не сказав о случившемся, Нинка скрывала под весёлостью и ежедневной праздничностью нарядов свой потаённый страх.
Она боялась молодых парней и темноты.
Но никто этого не знал, считая Нинку взбалмошной пустышкой.
И случилось у этой Нинки героическое приключение.
По случаю выходного дня решила она пройтись по городу, новые наряды присмотреть.
А что ещё делать одинокой независимой женщине?
Себя радовать.
Вот и едет Нинка в автобусе, мечтает о покупках.
Задумалась.
Не оторвали её от мечтаний и трое молодых парней, почти подростков, севших в автобус на одной из остановок.
Автобус проезжал безлюдную парковую зону, когда парни вскочили с мест и со словами:
— Сидеть, с@ки! Не дёргаться! Бабло, мобилы, побрякушки сюда, быстро! Порежем, гады! И без фокусов! — вытащили ножи, повернувшись к пассажирам.
Один парень приставил нож к горлу водителя, а двое других принялись собирать добычу.
Напуганные пассажиры безропотно отдавали требуемое.
Нинка, поняв, что случилось, сильно испугалась.
Её окатило волной знакомого липкого страха.
Судорожно вцепившись в сумочку, она старалась совладать со своим волнением.
В голове крутилась мысль:
— Опять грабят. Почему я? Почему? Господи, помоги!
Нинка вспомнила тёмный сырой вечер, удары по телу, по лицу, мат, свою беспомощность…
Вспомнила это унижение, страх и… рассердилась.
Рассердилась на себя, на молчащих пассажиров, безропотно отдающих свои вещи малолетним грабителям.
В затруднительных положениях Нинку всегда спасали конфеты.
Съест пару штук — и готово решение вопроса.
Вот и сейчас она машинально полезла в сумочку за конфетами, а рука наткнулась на корпус шокера.
Своим дальнейшим действиям Нинка и сама удивлялась впоследствии, так это было неожиданно для неё самой.
Она сжала в руке шокер, включила его, и когда грабитель подошёл к ней, резко выдернула руку из сумки и, нажав на кнопку разряда, ткнула шокером в живот парню, прямо в солнечное сплетение, где был дурацкий рисунок на футболке.
Заорав, парень упал, дёрнулся и затих.
Никто ничего не понял.
Нинка, спрятав руку с шокером в сумку, снова сделала перепуганное лицо, и только сосед, одобрительно кашлянув, отвёл глаза, чтоб не выдать своей радости по поводу случившегося.
Второй грабитель подбежа
л к лежащему парню, наклонился над ним и… получил разряд в шею.
Водитель оказался сообразительным, он резко остановил автобус, быстро справился с растерявшимся третьим преступником.
А тут и пассажиры помогли связать парней, обездвиженных Нинкой.
…Приехавшая полиция не могла поверить, что задержала преступников полная женщина в цветастой кофточке, с нелепыми бантиками в высоко взбитых рыжих волосах.
На работе Нинка и словом не обмолвилась о своём поступке, только вдруг заметила, что из души ушёл тот липкий страх, который не отпускал её много лет, и она впервые спокойно шла домой по тёмной улице.
Нинку наградили почётной грамотой за задержание опасных преступников, что явилось полной неожиданностью для сотрудников магазина.
Награждавший её капитан милиции очень долго и нежно держал Нинкину руку в своей, заглядывая в синие с поволокой глаза смутившейся героини события.
И вот что интересно: его совершенно не удивляли ни многочисленные кольца на руках Нинки, ни безвкусная кофточка…
Он видел ЖЕНЩИНУ…

Татьяна Лаин

[Olexara]

В небольшой двухкомнатной квартире, расположенной на третьем этаже сталинского дома, Мария жила вместе с мамой. Девушке было двадцать семь. Она занимала должность главного бухгалтера в солидной организации и имела хорошую репутацию. Но если кто-то из коллег узнавал, что Мария живет с мамой, разговоры частенько сводились к ее личным делам.
— Ну что же ты, Машенька… — заводила пластинку очередная сердобольная коллега. — Надо и свою жизнь как-то устраивать. Съезжай от мамы, большая уже девочка…
Многие знакомые не знали, что это не Мария жила с мамой, а мама с ней. Десять лет назад, когда родители развелись, Лидия Владимировна с дочерью сначала долго жили на даче. Потом снимали квартиру. Мама трудилась кассиром в супермаркете, и потому шансы купить свое собственное жилье были ничтожно малы. Тем более что львиную часть заработка забирали платежи за учебу дочери.
Уже потом, когда Мария устроилась на работу и стала основной кормилицей семьи, решили брать ипотеку. Дачу продали почти за бесценок, но и эта сумма стала неплохим подспорьем, чтобы обставить квартиру необходимыми вещами. Бремя по уплате ипотечных платежей Мария сразу же взяла на себя — ее заработок был гораздо больше, чем у матери.
Конечно, девушка встречалась с парнями, но это были лишь ничего не значащие встречи. Мария мечтала о том, как найдет своего мужчину, заведет семью. Но пока это были лишь мечты.
— Тебе надо устраивать свою жизнь, — настаивала Лидия Владимировна. — Ну что из того, если мы развелись с твоим отцом. Может, тебе попадется какой-нибудь отличный парень.
Но девушке было не до личной жизни: работа съедала все ее время. А Лидия Владимировна и сама была еще не старой, и Мария надеялась, что мама найдет себе мужчину, переедет к нему, и вот тогда она сможет вздохнуть полной грудью. Походить по ночным клубам с подругами, посидеть вечером перед теликом с бутылочкой Каберне, слушать музыку на той громкости, на которой хочется, а может, даже привести домой какого-нибудь воздыхателя.
Но пока все эти удовольствия были под запретом, оттого жизнь казалась пресной и скучной.
***
Так было до встречи с Тимуром. Молодой человек нечаянно наехал на Марию на велосипеде в парке, и после этого случая они не расставались. Все свое свободное время Мария проводила с Тимуром. Ей очень нравился этот молодой человек, он был очень обаятельным и все время придумывал, как интересно провести время. Только одно немного напрягало — Тимур никогда не приглашал девушку к себе домой. Мария, конечно, тоже не приводила кавалера, ведь у нее дома мама. Но почему он не приглашал ее? Может, он женат?
Прошла пара месяцев, и, наконец, Мария решила расставить все точки над "и".
— Ты что? — удивленно поднял брови Тимур. — Конечно, у меня никого нет, кроме тебя. Тут такое дело… Просто мы с другом снимаем комнату у одной вредной старухи. В целях экономии, конечно…
Девушке сразу стало неудобно. Как она могла подозревать Тимура в неверности, ведь он просто не хотел посвящать ее в свои проблемы!
— У тебя нет денег снимать квартиру? — уточнила Мария и тут же прикусила язык. Ну нельзя так в лоб задавать вопросы!
Тимур лишь потупил взгляд.
— Это временные трудности. Ты понимаешь, я работаю, стараюсь... После развода я ушел от жены в чем был, все ей оставил…
Мария даже прослезилась: до чего святой человек ей достался. Ничего страшного, что он был женат, ведь это было до их встречи. И потом, Тимур почти на десять лет старше, понятно, что у него могла быть за плечами семейная жизнь.
— Если ты не против, можешь пожить у меня…— пробормотала, расчувствовавшись, девушка. Секундой позже она уже пожалела, что предложила Тимуру свою квартиру. Она ведь даже не подумала, что скажет мама, если Мария приведет домой мужчину.
— С удовольствием, мое золотко, — обнял ее Тимур, и все сомнения отпали сами собой.
***
Лидия Владимировна была не в восторге от решения дочери. Даже больше — она была просто вне себя.
— Маш, может он проходимец какой-то! Вы всего два месяца знакомы, — она шепотом отчитывала дочь, пока не слышал Тимур.
— Вообще-то Тимур позвал меня замуж, — потупив взгляд, отозвалась девушка. И это была чистая правда. Вчера, едва успев разобрать чемодан и разложив кое-как свои вещи в ее шкафу, Тимур подарил ей кольцо. Не золотое, как мечтала девушка, но это было и неважно. Ведь золотое Мария могла позволить купить себе сама.
— Точно, проходимец. На квартиру твою позарился, — покачала головой Лидия Владимировна.
— Мам, зачем ты так? Давай квартиру на тебя перепишем, там все равно только пара платежей осталась. Я же вперед гашу.
На том и порешили.
***
Уже через несколько месяцев Мария убедилась — это решение было правильным. Тимур нигде толком не работал, больше недели не мог задержаться ни на одном месте. А его заработков не хватало даже, чтобы прокормить его самого. Зато в квартире он быстро почувствовал себе хозяином: ходил в одних трусах, ел руками из кастрюли и не считал нужным закрывать за собой двери в туалет. Самое неприятное, что он позволял себе щипать Марию за ягодицы, не стесняясь Лидии Владимировны. Девушка смущалась и просила Тимура вести себя поприличнее.
— А че такого? — удивленно поднял брови «жених». — Ты, между прочим, моя невеста. Как хочу, так и веду себя. И вообще, твоя мама могла бы и съехать.
— Куда съехать? — не поняла Мария.
— Да хоть куда. Дети у нас пойдут, им комната нужна будет, — Тимур ласково обнял ее и поцеловал в щеку. — Так что ты поговори с мамой.
Мария мягко высвободилась от объятий любимого и твердо сказала:
— Ничего не буду говорить. Вообще-то квартира мамина. Это мы у нее живем, а не она у нас. И вообще, ты мужчина в семье, вот и решай, где мы будем жить, — этими словами девушка хотела подтолкнуть любимого к хоть какому-то решительному шагу.
— Как мамина? — удивленно поднял брови Тимур. — Ты же говорила, твоя.
— Была моя, стала не моя, — отрезала Мария и вышла из комнаты.
***
Больше к этому неприятному для обоих разговору они не возвращались. Мария продолжала трудиться без выходных и отпусков. Тимур же находился в вечном поиске достойного места: на одном ему мало платили, на другом была неподобающая должность, а до третьего — далеко ездить. Но Мария не роптала, ведь ее любимый занимался, хоть и с переменным успехом, домашними делами. Мог приготовить ужин, загрузить стиральную машинку и погладить свою собственную футболку. А тут еще и у Лидии Владимировны на работе сокращение прошло. Всех, кому больше сорока, попросили на выход.
— Прямо-таки эйджизм чистой воды, — возмущалась Лидия Владимировна. — Я еще молодая, в общем-то, еще и пятидесяти нет. А этот новый начальник пришел, мальчишка совсем… Ему только молодые кассиры нужны.
— Эйджизм? — с улыбкой переспросила дочь. — Ты где этого понабралась?
— И ты туда же, записываешь мать в старухи! Я, может, только жить начинаю. После сорока пяти, между прочим, у женщины только самый расцвет, — обидчиво надула губы Лидия Владимировна.
Мария только пожала плечами. Расцвет так расцвет. И потом, мать и вправду всю жизнь работала без отдыха, может, этот уход с работы только к лучшему. Тем более, денег, хоть и с натяжкой, но хватало. Вот если бы еще Тимур начал работать, было бы совсем хорошо.
Но в жизни молодого человека ничего не менялось. Он все также продолжал искать себя в интернете, насмотревшись на Ютубе роликов про молодых миллионеров.
Зато в жизни Лидии Владимировны, похоже, наступили перемены. Она сменила прическу, а всю свою последнюю зарплату потратила на обновление гардероба. Мария даже с некоторой завистью смотрела, как мать распаковывает пакеты с новыми блузками и брюками, заботливо привезенные курьером интернет-магазина. Ведь сама она ходила на работу в одном и том же уже почти год. Она будто бы опасалась потратить свою же зарплату на себя: вдруг потом не хватит на что-то другое, более важное, ведь она — единственный кормилец в семье.
— А это что? — Мария с удивлением увидела, как Лидия Владимировна достает из пакета комплект нижнего белья.
— Как что? Белье. У меня, может, личная жизнь тоже есть.
— Личная жизнь? — Мария посмотрела на мать так, будто бы ее впервые увидела. — А с кем?
— С мужчиной, конечно. А что, у меня личной жизни не может быть?
***
Все открылось внезапно.
В тот день Мария почувствовала себя плохо и отпросилась у начальника домой пораньше. Усталая, с хлюпающим носом, она ехала домой в маршрутке и мечтала только об одном — упасть в кровать и хорошенько выспаться. Но мечтам не суждено было сбыться.
Еще на пороге она услышала сдавленное хихиканье и знакомые голоса, которые доносились из материной комнаты.
— Я дома, вы где? — крикнула вглубь квартиры девушка.
— А чего ты так рано? — выбежал из комнаты завернутый в простыни Тимур. За его спиной стояла Лидия Владимировна в легком шелковом халатике на голое тело.
Мария не могла поверить глазам.
— Что тут происходит? Мама?
— Маш, ты понимаешь… Тимурчик и по возрасту мне больше подходит, для тебя староват. И вообще, у нас чувства, — поправляя растрепанные локоны, объяснила Лидия Владимировна.
Тимур, потупив взгляд, кивнул. Боком он проскользнул в другую комнату, стараясь не встречаться взглядом с Марией.
— Как ты мог, Тимур? — крикнула ему вслед девушка. — Собирай свои манатки и вали из моей квартиры!
— Чего? — выглянул парень. — Я вообще-то у новой своей девушки живу, квартира ее.
— Квартира моя, — подтвердила Лидия Владимировна. — А ты молодая, успеешь еще заработать.
Вне себя от гнева, Мария выбежала из квартиры. Она не могла и не хотела находиться там больше ни секунды. Предательство самых близких ей людей — будто нож в спину. Пока она практически жила на работе, зарабатывая деньги на жизнь себе и близким, эти двое кувыркались у нее под носом.
***
Больше домой она не вернулась. Можно сказать, что и дома у нее больше не было. Несколько дней она ночевала у подруги, а потом переехала в другой город. Жить рядом с прежде дорогими людьми она не могла. И хотя со временем она взяла новую ипотеку и даже начала встречаться с молодым человеком, воспоминания о предательстве не оставляли ее. Через знакомых она слышала, что Тимур и Лидия Владимировна расписались, и теперь официально муж и жена. Но даже после такой новости для нее ничего не изменилось. Она навсегда вычеркнула мать и ее нового мужа из своей жизни.
---
Автор: Татьяна Ш.

[Olexara]

...Сeйчас, говорят, много всяких жyликов развелось. Типа звонят они кому попало и говорят: «Мама, это я, твой сын! Я попал в бeду, в аварию, мне срочно нужны деньги!»

Я про это ничeгo не слышала, газет я не читаю. Не получаю я газет, потому что все почтальоны меня бoятcя. Не знаю, где они таких пугливых почтальонов понабрали.
Но вот сижу я как-то в воскресенье, оладьи замешиваю, сериал смотрю – и мне звонок с неизвестного номера. Я говорю:
— Аллo?
И мне кто-то говорит:
— Мама? Мама, это я, твой сын! Мама, я попал в беду!
— Ошибаешься, дорогой, — говорю я. – В беду попала я, потому что у нас горячую воду отключили. Опять из чайника придётся мыться. Мне только на грyдь четыре чайника надо кипятить, да ещё на зaдницу восемь.
— Мама, я попал в aвaрию! – говорит сын. – В серьёзное ДTП! Теперь я должен много дeнег.
— Авaрия – это плохо, — говорю я. – Голову не рacшиб? Приложи что-нибудь холодное.
— Нет, я жив, — говорит сын. – Но мне надо дeнег. Срочно!
— И где ты в aварию попал? – говорю я. – Опять быстро гнал, что ли?
— Да! – говорит сын. – Я очень быстро гнал и врезался в машину пoлкoвника ФCБ! Теперь я кругом ему должен, мама!
— Всё-таки рано мы тебе велосипед купили, — говорю я. – Пoлкoвник-то хоть цел? Как он из себя? Высокий, красивый?
Слышу, сын уже нервничает почему-то.
— Мама, не время для шуток! Я испортил машину пoлкoвнику, на меня заводят yгoловное дело.
— Это eрyнда, — говорю я. – На твоего папу три yгoлoвных дела заводили, а толку? Как был дyрaком – так и остался. Раз ты жив – приходи оладьи есть. И пoлкoвника с собой веди, я люблю высоких мужиков.
— Мама, — орёт сын. – Ты не понимаешь! Мне срочно надо денег!
— Ты просто не знаешь, как срочно МНЕ надо денег, — говорю я. – У пoлкoвников машин много, а у меня вон белые туфли каши просят.
— Мама! – твердит сын. – Хватит шутить, у меня проблемы! Срочно переведи мне денег!
— И сколько тебе надо? – говорю я.
— Все надо, все сколько есть!
Я даже оладьи мешать перестала.

— Как это все? – говорю. – Нет, дорогой, на те шестьсот рyблей в серванте даже не надейся. Я их Нине Егоровне за тапочки должна.
В трубке пауза и тишина. Потом кто-то говорит:
— Блин, угораздило на каких-то нищeбрoдов налететь…
Тут вместо сына появляется в трубке другой голос.
— Женщина! – говорит он. – Я oпeрaтивный yпoлнoмoченный быр-быр-быров! Ваш сын попал в ДTП и сидит под cлeдствием. Помочь ему можно только одним способом.
— Помогите, конечно, — говорю я. – Отберите у него велик, пока ездить не научится.
— Причём тут велик? – злится oпер. – Он нанёс ущерб товарищу пoлкoвнику, ему надо срочно загладить вину.
— Пoлкoвник у вас какой-то чухан, — говорю я. – В него на велике врезались, а он уже расплакался.
— Значит, не дадите дeнег? – говорит опер. – Как вы не понимаете, вашего сына же теперь посадят!
— А он и так давно сидит, — говорю я. – Только почему-то на моей шее. Пусть для разнообразия посидит на гоcyдарственной.
— Эх вы! – говорит опер. – Сердца у вас нет! Какая вы ему после этого мама?
Тут у меня в мозгу что-то щёлкнуло, я даже задумалась.
— Слушайте, а откуда у меня вообще взялся сын? — говорю я. – Я вспомнила, у меня же две дочери!
— В рот компот, — говорит опер. – Дyрдом какой-то. Сама не помнит, сколько у неё детей.
— Просто я сначала подумала, что у меня сын от первого мужа Федьки, — говорю я. – Но ведь если бы у меня был сын от Федьки, он бы мне сказал об этом, правда?
— Кошмар, как с вами всё запущено, девушка, — говорит опер. – Вы сама в ДTП случайно в детстве не попадали? Приложите к голове что-нибудь холодное.
— Спасибо за совет, — говорю я. – А когда у нас горячую воду дадут, вы не знаете?
— Ну тебя на xрeн! – сказал oпeр. — Уже не поймёшь, кто кого разводит!
И трубку бросил. Странный звонок какой-то. Сейчас мне говорят, что это были жyлики. А мне показалось – просто не туда попали…)))

©Дмитрий Спиридонов

[Olexara]

Однажды мы выдавали замуж мою старшую сестру Лину. Это случилось абсолютно неожиданно. Из другого города ездил к нашей Линке ее друг Аркаша со звонкой фамилией Дзундза. Он звонил из автомата: мол, я приехал, выходи. А к нам домой прийти стеснялся. А мама приглашала, мы же все хотели посмотреть на Линкиного Дзундзу.

Мама говорила: «Познакомь нас! Ты что, – подозревала мама, – нас стесняешься?» А папа добавлял, что мы же – интеллигентная семья. Благодаря маме. И что он, Дзундза Аркадий, еще будет этим гордиться. Да-да... да-да...

И был как-то осенью дождик. И холодно. Линка простудилась. Тут вдруг телефонный звонок: Дзундза. Лина ему говорит – дождик, холодно. И, с одной стороны, она хотела бы видеть Аркашу, а с другой стороны – ее мама не пускает, потому что температура. А Дзундза растерялся: к нам зайти боится – что же делать? И Лина наша пошутила, умная: «Тогда уж женись!»
Пошутила и забыла. А Дзундза расценил это как приказ.

Через неделю он неожиданно позвонил. Но не по телефону, а в нашу дверь. Линка вся в мыле – она Каролину, собаку нашу, купала – открыла... И стоял там Дундза, такой торжественный-сияющий-праздничный, с букетом и двумя родителями – мамой и папой Дзундзами.

Мы, конечно, были в ужасе. Мы ведь ни сном, ни духом. Линка возилась с Каролиной. Я на кухне чистила клетку, где жил волнистый попугайчик Терентий, мама мыла посуду после обеда, а папа, как всегда, пел свою любимую песню про «я могла бы побежать за поворот, только гордость не дает» и налаживал удочки на зимнюю рыбалку. И так под папино пение мы мирно переругивались на тему: почему все в доме должна делать именно мама, – и у каждого был свой аргумент. У Линки – собака, у меня – попугай, у папы – песня. И вот нагрянули Дзундзы...

Сначала я даже обрадовалась. Наконец-то мы увидим Линкиного избранника. Ой! Он оказался такой симпатичный, такой застенчивый, что сразу уронил в прихожей большой керамический горшок с деревом алоэ. И алоэ шлепнулось на пол, и мокрая наша собака Каролина собрала на себя всю вывалившуюся из горшка землю. И попугай наш Терентий заорал: «Подсекай!» Мы все выбежали в прихожую и толкались там, от неловкости дотаптывая бедное, похрустывающее под нашими ногами алоэ.

Мама Дзундза была в красном пальто, огромная, как гренадер. А папа наоборот – мелкий и с усами. Мама Дзундза басом сказала стишок, что у нас товар – у них купец. И подмигнула, вручив маме коробку с тортом. И все остальные неловко захихикали, умиленно наклоняя головы то к правому, то к левому плечу. Гостей повели в дом. Мама Дзундза топала громко и уверено – бух-бух! – большими, как у пожарного, ногами, папа же Дзундза передвигался суетливыми перебежками – топ-топ-топ, топ-топ-топ – как муравей, стараясь никому не мешать и не привлекать внимания.

И тогда я поняла, что Аркаша – в папу. И это мне очень понравилось.
Через несколько минут мы все ошалели еще больше, потому что выяснилось, что Дзундзы к нам приехали почти навсегда. Ну то есть с ночевкой.
Положение, как всегда в нашей семье, спасла мама. Ну как она придумывает мгновенно такие слова, как она умеет все смягчить – недаром папа гордится, что у нашей мамы голубая кровь! А в нас с Линкой мамина интеллигентность вымерла еще в детском саду. (Так всегда добавляет папа). Мама привела Аркашу и Аркашиных родителей поселиться в нашу с Линой комнату, где папа за минуту до этого разбирал удочки и орал песню про девичью гордость. Аркаша, как только вошел, конечно, сразу
зацепился за рыболовный крючок и, пытаясь выбраться, закрутил на себя половину очень ценной папиной лески, заодно затянув в круговорот и своего папу Дзундзу. Так они вертелись, пыхтели, стыдливо улыбаясь, кланяясь и извиняясь, пока папа не схватил острый нож и под визг особо слабонервных – то есть меня – разрубил узел и выпустил Дзундз на свободу.
Мама и Лина побежали на кухню готовить ужин, Аркаша вызвался им помогать, а мы с папой плотно сели в комнате с гостями, потому что надо же кому-то выяснить, в какую семью Линка замуж идет.
Оказалось, в ужасную: папа Дзундза работал дантистом, а мама Дзундза преподавала математику в школе. (Как я ненавидела зубных врачей и математику!) Я под видом «сейчас-сейчас» побежала на кухню шептать Лине про математику, но там было не до меня. Там бинтовали Дзундзу младшего. Аркаша успел залезть в клетку к Терентию, нашему попугаю, и тот больно, до крови, укусил Аркашу за палец. И чего полез? Кстати, у нашего попугая была еще одна страсть, из-за которой мы закрывали Терентия в клетке не только на задвижечку, – он ее легко открывал, – но и на прищепку.
Дело в том, что Терентий обожал сидеть в теплом картофельном пюре. В центре тарелки. И если вдруг клетку забывали закрыть, Терентий во время нашего обеда вылетал и купался в чьем-нибудь пюре, заедая купание котлеткой и овощами.
В тот день, когда Дзундзы приехали сватать нашу Лину, на ужин, как назло, готовили картофельное пюре.
Естественно, в суете, бинтуя Аркашу, накрывая на стол, попутно отпихивая вывалянную в земле все еще мокрую Каролину, забыли прищепить Терентия. Он возился не долго, чтобы открыть свою клетку, – ровно столько, чтобы пюре чуть-чуть остыло. Терентий вылетел как раз тогда, когда опрокинули третью рюмочку за родителей и чтоб был мир во всем мире, и мама разложила по тарелкам горячее – фрикадельки и картофельное пюре. Никто не заметил, как Терентий летает над столом, примериваясь, – он же маленький.
Мамы обсуждали варианты свадебного меню, Аркаша беседовал с Линой, папа вдохновенно рассказывал папе Дзундзе, какая рыба на что клюет. Терентия засекла только я, но поздно...
Попугай со всего размаху бухнулся пузом прямо в центр тарелки папы Дзундзы. Тот, вежливо кивая моему папе, обнаружил непрошеного гостя и сначала пытался незаметно вилкой спихнуть попугая. Но Терентий же не муха. У него вообще наш семейный характер: он не только настойчив, но и жизнелюбив. И тогда старший Дзундза смирился и наперегонки с попугаем стал поглощать салат и фрикадельки.
Я завороженно следила, кому же больше достанется... Болела за Дзундзу – он явно проигрывал. У Терентия всегда был отменный аппетит.
Наконец попугай наелся и, пригревшись в остатках пюре, вздремнул под разговоры. И Дзундза-папа аккуратно доел, что осталось, деликатно возя вилочкой вокруг картофельного островка, где сидел осоловевший Терентий. К тому времени его увидели уже все, но, к моему удивлению, мама Дзундза, хоть и была учителем математики, искренне всплеснула ладонями и ахнула басом: «Какая прелесть!»
Наша мама сидела с бледным вытянутым лицом и делала мне страшные глаза, чтоб я водворила Терентия в клетку.
Крик ужаса мы с мамой услышали одновременно, когда разливали чай, – Лина пошла в свою комнату за детскими фотографиями. Мама глазами приказала мне бежать и выяснить. Я побежала... Картина была ужасной! Каролина, наша болонка, чумазая, мокрая и счастливая, уютно свернувшись, спала прямо на пальто мамы Дзундзы – на новом красном пальто, небрежно брошенном в кресло.
Ой-ой-ой! И это было еще не все. Не все. Пальто – мелочи. Что пальто... Мы с Линой тихонько унесли его к родителям в спальню, а потом ночью Лина и мама вычистили его. Пальто – ерунда.
Страшное дело – мы забыли совсем о главном. Мы! Совсем! Забыли! Про кота!!!
Это была моя и только моя вина. Я обожала свою сестру. И искренне хотела ей счастья. И ужасно боялась, что ее не возьмут замуж за Аркашу из-за меня. Ведь папа сказал, что девушки – это такой товар, что надо отдавать, пока его просят.
Так вот, я прикормила уличного кота. И у него, у этого кота, появилась бессовестная привычка по ореху взбираться на окно нашей с Линой спальни. Обычно вечерами или позже он бродил по подоконнику туда-сюда, гремел жестью, подвывал и бодал головой стекло. Короче, те гости, которые оставались ночевать в нашей комнате, переживали по ночам незабываемые впечатления. (Если мы забывали их предупредить). Комната-то была на втором этаже...
И вот, когда все уже улеглись спать, мама вдруг ахнула: кот! Мы забыли сказать им про кота. И именно в этот момент раздался грохот – кот вспрыгнул на подоконник. Мы – мама, папа, Линка и я – в пижамах столпились у двери наших гостей, прислушиваясь.
Кот гремел, как каменный гость, но в остальном никаких других звуков не было: никто не кричал, не возмущался. Наши гости то ли замерли от страха, то ли потеряли сознание...
Папа спустился вниз во двор, чтобы позвать и покормить кота. А мы в жутком настроении разошлись по комнатам. Хуже всего было мне. Из-за меня Линка могла остаться старой девой и всю жизнь вязать синие чулки.
Утром я все проспала. Когда я проснулась, в доме пахло ванилью: на кухне мама Дзундза и моя мама пекли оладушки. Мама Дзундза что-то неторопливо рассказывала моей маме. Я пробралась в ванную – оттуда было удобно подслушивать: мама Дзундза рассказывала, как она познакомилась с папой Дзундзой, и как они однажды поссорились на мосту, и папа Дзундза повернулся и ушел. И тогда мама Дзундза закричала с моста во весь голос, – а у нее был тот еще голос, – она закричала так, что ее услышал весь город: «Не покидай меня! – протрубила мама Дзундза. – Не покидай меня, Дзундза!»
И папа Дзундза остался. Навсегда.
И так мне это понравилось, что я вышла из ванной, побежала за учебником математики и попросила маму Дзундзу объяснить мне формулы сокращенного умножения, которые я не понимала и путала. И она объяснила терпеливо и очень понятно. И потом мы снова сидели за столом, и наш папа вместе с папой Дзундзой пели песню про «побежать за поворот», душевно и тепло.
Весной наша Линка вышла замуж и стала Дзундзой. Родители Аркаши в своем городе рассказывают, что они взяли девочку из очень хорошей, интеллигентной семьи. И добавляют, что они – то есть мы – очень любят животных. И что это хорошо о них, то есть о нас, говорит....

Автор: Марианна Гончарова
Художник Леонид Левицкий

[Olexara]

Живут в нашей деревне двое пожилых людей, дед Сергей и баба Маша. Живут душа в душу, и всё у них ладится. Вся деревня смотрит на них и радуется, а кое кто даже завидует. Всегда вместе. Никогда их не видели, чтобы кто-то в одиночестве шел.
Только вот никто из жителей деревни не знал, как они встретились. Не знали эту таинственную и жуткую историю давней встречи Сергея и Маши.
Сергей в молодости работал водителем лесовоза. Работать приходилось и днём и ночью. И однажды он так заработался, что уснул за рулём и опрокинулся в овраг. Приехала милиция и врачи, которые констатировали смерть молодого парня. Отправили Сергея в районный морг, где он и пролежал сутки, пока не очнулся.
Сергей очнулся от нестерпимой боли и холода в полной темноте. Он долго не мог понять где он находится, пока не догадался где. Раны на голове не были перевязаны. А зачем если человек умeр. Перепугался Сергей прямо жуть. Когда ещё придут за ним и дверь откроют. Так и второй раз умeреть можно.
Но ещё сильнее он перепугался когда услышал слабый плачь в темноте. Тут уж у любого нормального человека крыша поедет.
Прислушался Сергей, плачет кто-то, и не показалось ему вовсе, как он первоначально подумал. Плачет девушка.
— Здесь кто-то есть?- шепотом произнес Сергей.
Плачь прекратился и послышалась возня в темноте.
— Кто здесь?- снова спросил Сергей.
— Маша, — всхлипывая сказал женский голос.
— А меня Сергей зовут, — сказал он, — Маша, а ты знаешь где мы?
— В морге, — запросто ответила она.
— Вот и я подумал что в морге. А как ты сюда попала?
— Утонула. А ты?
— Разбился на машине. Уснул за рулём.
Они помолчали оба не веря в происходящее. Трудно было поверить в такое. Два оживших одновременно в одно время, разве это не чудо? Это наверно знак.
— Не плачь Маша, скоро за нами придут.
— Мне очень холодно. Не чувствую ни рук ни ног.
Сергей кусая губы слез со стола, протянул руку и пошел, пока пальцами не коснулся чего-то теплого.
— Давай я тебя обниму, — сказал Сергей садясь превозмогая боль на пол рядом с Машей, — Так обоим теплее будет.
Ждать им пришлось не долго. Часа через два дверь открылась и…
И пришлось долго откачивать врача. Ну, вы понимаете, что ни каждый выдержит, и не лишится ума видя такое зрелище. На полу сидят обнявшись два мертвеца. Я бы например никогда не хотел такого увидеть. Точно бы в психушку загремел.
Об этом случае долго ещё говорили, хотя держали в большом секрете.
Ну а дед Сергей и баба Маша с тех пор не разлучались. И прожили свою жизнь счастливо...

[Olexara]

Джекпот

Надежда понимала, что под лежачий камень вода не течёт, особенно, если камню уже тридцать четыре, он интроверт, знакомства через интернет не признаёт и почти никуда, кроме работы, не ходит.

Она не любила шумных компаний, но иногда, поддавшись уговорам подруг, всё-таки шла с ними на какую-нибудь вечеринку. На одной из таких добровольно-принудительных вылазок Надежда и познакомилась со Славиком.

Славик пригласил её на медленный танец и, хотя был он больше пьян, чем трезв, Надежда решила, ему в танце, а себе в шансе, не отказывать.

Неуклюже перетаптываясь под "Миллион алых роз", Славик поведал Надежде, что отлично понимает художника, потому что ради такой девушки, как она, он бы тоже превратил всё своё состояние в цветы.

"Всё ясно: человек легкомысленный, капиталом не обременён или просто пустозвон, но в любом случае опять мимо." - с тоской подумала Надежда.

После танца Славик неожиданно предложил:

- Надя, у вас потрясающее лицо и я не прощу себе, если не напишу ваш портрет. Я сейчас же раздобуду бумагу, карандаш и узнаю, где бы мы могли с вами уединиться.

Выбирая между общением с многочисленными шумными гостями вечеринки и одним тихим Славиком, уставшая от суеты Надежда отдала предпочтение Славику. Они уединились, он посадил её в удобное винтажное кресло и начал творить.

Он внимательно смотрел на неё, потом делал пару штрихов на ватмане, при этом ненавязчиво спрашивал о её жизни и рассказывал о своей.

Время пролетело незаметно, и Надежда была искренне удивлена, как всего пара часов общения изменила её первое впечатление о Вячеславе.

Выяснилось, что художник он только в душе и картины пишет исключительно по зову сердца, работает финансовым аналитиком, в еде неприхотлив, целоваться любит, посуду моет, измен не терпит, носки не разбрасывает, уже нагулялся и мечтает о дружной семье. В общем, не Славик, а джекпот!

Даже когда он показал ей её портрет, написанный в стиле "Точка, точка, запятая", она не обиделась, а от души рассмеялась и записала в мысленный список плюсов своего нового приятеля сообразительность, целеустремлённость и отличное чувство юмора.

***

- У меня слова плывут, как девушки из ансамбля "Берёзка", - жаловалась Надежда. - А ещё меня как будто кто-то липкими руками массирует. Изнутри.

- И давно? - насторожился врач.

- Месяц где-то, - грустно ответила Надежда, - ой, вы не подумайте, я не сумасшедшая, просто работаю редактором, а с таким концертом народного творчества в голове и спа-услугами в теле я совсем не могу сконцентрироваться. А мне номер сдавать через неделю и свадьба у меня через две...

"Неужели ранняя деменция?", - думала Надежда, ожидая результатов обследования. Месяц назад она редактировала материал по этой теме и хорошо помнила симптомы этой коварной болезни и тот факт, что деменция у людей среднего возраста не является редкостью.

Слёзы покатились по её щекам. Она ещё не знала, что следующие полгода проведёт в больнице, что поставленный диагноз в один миг изменит всю её жизнь, все её приоритеты, ценности и устои. Что её жизнь больше никогда не будет прежней.

У Надежды оказалась не деменция, а двенадцать недель беременности, три прекрасно развитых эмбриона, сенсационный материл для юбилейного номера журнала «Здоровье» и тройной джекпот для её любимого Славика...

Автор Инна Чешская

Художник Анжела Джерих

[Olexara]

ДЕЛА ОСЕННИЕ

— Не дам! Не дам резать! Кровинушку, родимую, еди-инственну-ю-ю, — рыдала баба, размазывая по щекам слёзы вперемешку с землёй. Сначала она молила мужа на коленях, но теперь привалилась на поджатые ноги, и так полусидела прямо на меже. Супружник хмуро курил. Ему неуютны были эти бабьи обильные слёзы, но утешить жену означало бы сдаться, а он был уверен в своей правоте. И он переминался с ноги на ногу, успокаивая бабу нехитрыми словами, стараясь не проявить, не дать слабину.
— Чо ты, Параня. Чо ты. Чо теперь. Надо резать. А то раньше не резали? В том году дак ты ить сама резала. А тут вона чо. Подымись… подымись-ка, — он тянул жену с земли, — а ну, как соседи увидят? — тянул, но она, будто враз обессилев, подниматься отказывалась, и оседала обратно тяжёлым кулём. И продолжала голосить:
— Я ить её ростила! Ночи не досыпала, как за дитём ходила! Не дам резать, не дам, ирод проклятый.
За забором мелькнула белобрысая макушка, и настроение Макара, и так мрачное, совершенно без остатка улетучилось, несмотря на ясный погожий день, и на предчувствие еженедельной стограммовки. Глупая баба выла совершенно уже по-собачьи, а деревенские мальчишки вовсю наслаждались бесплатным спектаклем. Разнесут сейчас же, охламоны, всему бабью растреплют, с горечью думал Макар, докуривая почти до самых пальцев сигаретку. Затянулся так, чтоб уголёк ожёг кожу, и щелчком стрельнул окурок в растущий под вишнями хрен. Измором взять не вышло, и он решился брать хитростью.
— Дак ты мне хоть расскажи, чо так убивашься-то. Кому скажи — чисто смех! Чо ты с ей делать-то станешь? Да какая она те кровиночка? Чай не человек, было б с чего голосить-то, — он смотрел на Прасковью, с её горестно заломленной складкой рта, и надеялся, что вот сейчас у той не найдётся вразумительного ответа, и она сдастся. Но баба была непреклонна, хотя тональность несколько сбавила:
— Я на выставку записалась, Макарушка. Оченно мне надо, да и люблю я её уже как родную! — очевидно, Прасковье не давали покоя фанфары и красные ковровые дорожки. В мечтах она уже видела себя дающей интервью в газету «Сельский вестник», а может, и правда прикипела душой к виновнице спора.
— Дак ить резать-то пора! Неужто не понимашь! Уже сегодня-завтра снег пойдёт, куда её потом девать? А так покупатель нашёлси, заберут эту дуру, дак угля на зиму купим машину. Давай-ка, Параня. Ну чо уж поделашь. Чо выросло, то выросло, само виновато! Не бушь ты резать, дак мне не мешай! Уйди в дом. Уйди, глупая баба! — Макар, насупив брови, немного даже прикрикнул на строптивую супругу: как заблажит, никакого с ней сладу.
— Я те, Параня, по хорошему говорю, лучше уйди, а то я себе не хозяин!
Нельзя сказать, что Параня испугалась угрозы. Слишком долго она жила со своим мужем, чтобы понимать: не такой это человек, не злобливый. Но всё равно взвизгнула и отшатнулась, правда, скорее, для порядка. Мужик должен знать, что баба его боится и слушает, тогда в семье будет лад. Битва была проиграна, и Прасковья, мотаясь точно пьяная, ушла в дом, скорбеть по своей любимице. Однако, надолго её не хватило, да и попросту некогда было предаваться скорби. Как и в каждом деревенском доме всегда было какое-то дело — вскипятить воды, чтобы мыть посуду. Пошерудить печь, поставить жарёху к обеду. Как вскипела вода, Прасковья первым делом принялась за свой туалет: налила воды в таз, окунула руки вместе с большим угловатым куском мыла. Плескала, полоскала их в этой купели, омыла лицо, затем причесала кудри и снова опустила руки в таз. Смотрела на них, удивлялась, как забавно преломляются они в воде, становясь порой совсем короткопалыми. И уходила в эту воду обида на Макара, тоска по несбывшейся мечте, и становилось спокойней на душе. Наскоро потом в этой же воде перемыла посуду, а после выполоскала в чистой, до скрипа.
Затем подхватилась в погреб, достала потную банку огурцов и заветную мужнину бутыль. Обтёрла паутину, водрузила на стол, а кругом наметала и с хлебом тарелку, и с огурцами. В центр бережно умостила шкворчащую сковороду с картошкой, нарезала богатого, с толстой багровой прослойкой, сала. Метнулась, успела ещё переодеть платье, как застучал, затопал в сенях Макар. Зашёл молча, исподлобья окинул взглядом комнату и, поняв порыв супружницы, посветлел лицом. Долго фыркал возле рукомойника, тёр лицо, шею и руки до красноты серым полотенцем в вафельную жесткую клетку.
Молча сел за стол, дождался, пока Прасковья разложит по тарелкам картофель, пока нальет в тонкую высокую рюмочку водки до края. Усмехнулся, когда жена с вызовом брякнула на стол вторую такую же рюмку и перехватил у неё бутыль. Налил ей до половины, сказал:
— Не злись, Параня. Сама ить знаешь, лучше уж так. Покупатель за ей завтра приедет, с грузовиком. Я её пока в сарае положил. А на тот год другую вырастишь, я те помогу, — выдохнул, — ну, за тебя! — и, не дожидаясь возражений супруги опрокинул стопку в рот.
После ужина поблагодарил Прасковью, и внезапно сграбастал, как умел, обхватил всю, целиком, прижался.
— Хошь поглядеть? Я ить знаю, ты переживашь.
Вместо ответа Прасковья вывернулась, молча взяла фуфайку, надела, дождалась, пока оденется муж. Они вышли в темный двор, в холодный по-осеннему воздух, в котором оставались облачка от дыхания. Зашли в сарай, засветили тусклую лампу.
Макар сразу двинулся вглубь, по пути поднимая, оттаскивая рогожку с застывшей в самом центре сарая виновницы сегодняшнего инцидента. Параня же, прислонясь к косяку, так и стояла в дверях. Стояла, и с некоторой тоской, но с огромной гордостью смотрела на своё детище, которое больше уже не вырастет, которое завтра продадут. Смотрела и улыбалась.
Там лежала огромная, килограмм на сто, пузатая рыжая тыква.
© Дарья Холина

[Tati Tishmann]

------------------------------------------------------------------------------------------

[Olexara]

Поздно вечером раздался звонок по телефону. Я подняла трубку и услышала голос дочери.
- Мама, это я Кира. У меня беда! Меня выгнал муж. Завтра утром я приеду к вам с папой и буду жить дома.
- Послушай, Кира, у тебя больше нет родителей и больше нет родного дома.
- Что? – перебила меня дочь, - Что ты сказала?
Как это так, нет дома.Я же ваша единственная дочь. Я имею право на эту квартиру! – истерично орала в трубку Кира.
- А вот так, - спокойно ответила я, -Нет у тебя квартиры. Мы подарили квартиру Лизе, теперь она тут хозяйка, а мы тебя с папой знать не хотим. Ты нам не дочь.
Больше сюда не звони! Ты потеряла все! – эффектно закончила я наш диалог. После того, что Кира совершила, я имела полное право все это сказать дочери.
Стоя у окна я вдруг подумала о том, что наша история тоже началась с телефонного звонка.
Этот злосчастный звонок раздался рано утром. Я подскочила с постели и понеслась к стационарному телефону.
- Я слушаю!
На той стороне провода прозвучал приглушенный всхлип.
- Ало, ало, я вас слушаю. Кто это?
- Маша это я Нюра.
- Нюрка, ты чего пугаешь меня. Ты видела, который час?
- Да, видела. Маша сегодня я ложусь в больницу у меня будет операция и мне страшно за дочь. Я очень прошу вас, тебя и Колю, не бросайте Лизу, она еще очень маленькая. Не сдавайте ее в детский дом.
Моя сестра Анна всегда была человеком эксцентричным, с богатым воображением и нестандартными поступками. Но сегодня это перешло все пределы.
Я беспокойно крутила трубку телефона, понимая, что произошло нечто серьезное, чего я еще не могу осознать. Мне стало страшно.
-Нюра почему не сообщила раньше, почему сейчас? Что с тобой? Куда тебя кладут?
Аня болела несколько лет, но не предавала этому большого значения. Последний месяц боли усилились, она очень похудела и осунулась. Диагноз был неутешительным.
Срочно требовалась операция. Женщина не могла никак решиться сказать об этом сестре.
Та и так ее постоянно выручала, снабжала деньгами и была ей вместо матери. А тут она опять вешает ей на шею свои проблемы и малолетнюю дочь.
- Маша, исход операции не гарантируют, пожалуйста, не бросайте Лизу.
Мы через час уже были в больнице, операция еще не началась, но увидеть Аню мы уже не могли. В коридоре сидела, съежившись в комочек маленькая Лиза. Я подошла и обняла ее.
- Маме будут делать больно? – со слезами на глазах спросила девочка.
- Нет, мама ничего не почувствует, она будет спать.
Через четыре часа, вышел врач и сообщил что моя младшая сестра умерла.
Мы забрали Лизу и приехали домой. Я вошла в комнату дочери и предупредила, что у Лизы умерла мама и девочка будет жить с ней в одной комнате. Кира зло посмотрела на меня и промолчала.
Через десять дней она вышвырнула вещи Лизы из своей комнаты и запретила ей туда приходить.
Разговор с дочерью был тяжелый, она настаивала на своем, и заявила, что каждый раз будет выкидывать Лизины вещи, если ту поселят у нее.
Чтобы не устраивать войну, мы отдали племяннице свою комнату, а сами перешли жить в зал.
Лиза была сиротой. От Анны мы так и не добились, кто отец девочки. Теперь ее судьба зависела только от нас. Поэтому мы никогда не делали различия между Кирой и Лизой. Они обе были для нас дочерьми.
Прошло время. Кира закончила институт и вышла замуж. Муж ее был человеком состоятельным и старше Киры. Ни то, ни другое ее не смущало. Она быстро собрала вещи и переехала жить к Виталию.
Через месяц сообщила о свадьбе.
- Мама, только я очень прошу, чтобы эта ваша любимица подлиза на свадьбу не приезжала. Видеть ее не хочу.
- Кира, так нельзя, Лиза в любом случае твоя сестра и не пригласить ее, значит обидеть нас.
- Ее на моей свадьбе не будет! – категорично заявила Кира.
- В таком случае мы с папой тоже не приедем.
- Вот и отлично! Договорились.
Я расплакалась, но потом собралась с мыслями и сообщила о своем решении поехать в Крым в какой-нибудь дом отдыха.
- А как же свадьба Киры? – удивленно спросил муж.
- Никак, нас туда не позвали.
- Лиза помоги мне найти дом отдыха.
- Мы едем отдыхать? – спросила Лиза.
- Да, девочка моя, мы можем себе это позволить.
- Ура! – радостно кричала племянница, кружась по комнате.
Мы остались втроем. Лиза заканчивала школу и должна была поступать в институт. Сделала это блистательно и стала студенткой Архитектурного института. Ее мать Анна была прекрасной художницей и довольно известной в своих кругах. Лиза пошла по ее стопам.
- Или по стопам своего отца. – говорил мой муж Николай, подозревая одну известную в городе личность в том, что он и есть отец Лизы.
Я на это не обращала внимания. Лиза была наша дочь.
Через год мы отмечали совершеннолетие Лизы и именно в этот день моему мужу стало плохо. Он сильно побледнел и потерял сознание. Вызвали скорую помощь и Николая увезли в больницу.
Врач сообщил нам, что положение тяжелое. Мой муж был болен и только одно лекарство в состоянии ему помочь. Врачи могут заказать это лекарство и его доставят в течении трех дней. Вот только проблема в том, что за это лекарство надо выложить баснословную сумму. Мы были в отчаянии.
Позвонила Кире, зная, что ее муж человек состоятельный и вполне может нам одолжить деньги.
Трубку подняла Кира. Я рассказала ей о нашей беде.
- Кира, здравствуй родная. Я звоню тебе потому, что твой папа болен и очень нуждается в одном импортном лекарстве, стоимость, которого даже трудно произнести. Я хотела бы занять у тебя эту сумму.
Длительное молчание Киры меня взволновало. Как только я хотела повторить свой вопрос она ответила.
- Хорошо мама я поговорю с Виталиком и вам перезвоню.
Звонка пришлось ждать долго. Кира перезвонила только через час.
- Мама, понимаешь тут такое дело. В общем пупсик решил мне купить крутую тачку, машина супер, он мне давно ее обещал. И я не могу пренебрегать условием, которое он мне поставил. Либо он покупает мне машину, либо мы отдаем деньги вам.
- Кирочка, доченька мы вам деньги отдадим, ты не волнуйся.
- Мама не говори ерунды, ну, когда вы отдадите? В час по чайной ложке, так, что ли. То есть эту машину мне не видать, как своих ушей.
- Ты слышишь, что ты говоришь, Кира? Твой папа может умереть. Он нуждается в твоей помощи.
- Я ничем не могу помочь. Возьмите кредит в конце концов. На нас свет клином не сошелся.
Трубка упала из моих рук. А сама я готова была упасть в обморок.
- Тетя Маша, что с тобой?
Девушка подскочила ко мне и придержала, чтобы я не упала. Я плакала навзрыд.
- Послушайте меня, тетя Маша, давайте продадим мамину квартиру. Я все равно не смогу в ней жить, там даже пять минут тяжело находиться. Не отказывайте, главное, чтобы дядя Коля был жив. Мы выставим ее ниже рыночной стоимости, и вы сможете поучить задаток, который и передадите врачам.
- Девочка моя мы не вправе с тобой так поступать, ведь это твоя квартира. Чтобы сказала твоя мать, зная, что я воспользовалась твоей добротой.
- Тетя Маша, ты вроде умная женщина. Разве время сейчас обсуждать, чтобы сказала моя мама. Дядя Коля в опасности, его жизнь под угрозой. Вот, что главное. И сейчас надо принимать решения быстро и мудро. – взволнованно говорила Лиза.
Я обняла племянницу и не знала, как ее благодарить. Да я понимала, что это единственный шанс спасти Николая.
Мы выставили квартиру на продажу в тот же день, которая продалась быстро и за вполне приличную сумму.
Покупатель дал задаток, пока оформлялись документы мы оплатили необходимое лекарство.
Его доставили через два дня. Лекарство помогло. Наша Лиза спасла жизнь Николаю. Буквально через месяц Николай полностью встал на ноги. Нашему счастью не было предела.
После того, как Николай поправился, мы приняли решение переписать квартиру на Лизу. Пошли к нотариусу и тот переоформил документы на племянницу. Девушка была нам очень благодарна. Оставшиеся деньги положили на депозит.
Мы жили вместе, радуясь жизни, как раздался ночной звонок.
Это звонила Кира, чтобы сообщить нам, что она возвращается домой. Виталий бросил ее и выгнал из дома.
Я ответила отказом.
- У нас есть только одна дочь Лиза. – ответила я ей и повесила трубку.
Через пару лет Елизавета вышла замуж. Стас был фермером. У него был большой дом в деревне. Хозяйство его было успешным и приносило не малый доход. Он подумывал открыть еще консервный завод.
Дочь приглашала нас переехать к ней жить, но мы решили, что лучше будет, если мы будем просто навещать их пару раз в неделю.
Нас всегда ждала наша красивая и опрятная комната. Николай и Стас подружились. Часто ходили на рыбалку. Николай чем мог помогал ему в обустройстве хозяйства. Лиза сделала проект маленького консервного завода. Все мы жили, душа в душу, большой дружной семьей, хоть и не всегда вместе.О дочери Кире вспоминали только в день ее свадьбы, именно в этот день мы с Николаем ездили в Крым в Дом отдыха, именно тот, в который мы поехали много лет назад. Путевки нам брала Лиза. Она иногда сопровождала нас.
Я каждый раз в этот день думала о том, как я могла воспитать дочь эгоистку, которая наши жизни ставила ниже элитного автомобиля. И Лиза сирота, потерявшая так рано мать, ценила нас превыше всего. Готовая отдать все, что у нее есть ради нашего счастья.
Из инета.

[Olexara]

Сотрудник зоопарка в костюме тигра весь день убегал от коллег. Так проходят учения по поимке сбежавшего животного.

Специалисты Московского зоопарка провели мастер-класс для своих коллег из Санкт-Петербурга. Им объяснили правила поведения с дикими животными как в теории, так и на практике.

Настоящего тигра никто не выпускал — в него превратился один из лекторов. Помимо костюма, «тренировочный тигр» полностью копировал поведение хищника: был осторожным, но крайне непредсказуемым.

Поимка тигра прошла успешно! Главный ветеринар зоопарка выстрелил дротиком со снотворным в «хищника» — и тот даже покорно прилег на снег.

[Olexara]

__________________________________________________ _____________________________