Непростые истории знаменитых людей

[Olexara]

Пьер Анжели



Воплощение красоты, женственности, изящества. Всевышний щедро наградил эту великолепную женщину не только внешностью, но и талантом, забыв лишь о счастье, а впрочем, много ли мы знаем красавиц со счастливой судьбой?
Она прожила всего 39 лет , оставив при этом так много приятных воспоминаний о негаснущей силе любви.




За свою первую же роль в Голливуде в фильме "Тереза" Пьер получила Золотой Глобус". "Мадмуазель Нитуш", "Три истории любви", "Порт Африка" стали фильмами , сделавшие ее звездой. Ее боготворили Пол Ньюмен и Род Стайгер,
Кирк Дуглас и Микеланджело Антониони. Ее современница и подруга, легендарная Анита Экберг называла
Пьер Анжели самой одаренной актрисой своего поколения.



Пьер любил Джеймс Дин, несмотря на то, что предпочитал мужчин. Они слыли самой знаменитой молодой кинопарой Голливуда своего времени. Но мать актрисы не позволила им пожениться. Правда, Пьер всегда знала об увлечениях Джеймса и помогала ему скрывать его пристрастия в чопорном и консервативном Голливуде. Он был самой большой любовью ее жизни, о чем впоследствии сказал ее старший сын.



В 1955 году Дин погибает в автокатастрофе. Ему было 24 года..... Они уже не были вместе, но по прежнему были друг у друга. Его смерть стала страшным ударом для Пьер. Она продолжала сниматся, но огонь ее постепенно угасал. Одна из самых красивых актрис в истории кино была найдена мертвой 11 сентября 1971 года в своем доме. Была ли это случайная передозирока барбитуратами или добровольный уход из жизни, так и осталось загадкой. Существовало мнение, что Пьер панически боялась старения и хотела остатся в памяти вечно юной и прекрасной. Что же, это ей удалось.



Незадолго до ее ухода из жизни, она была утверждена на одну из главных ролей в фильме Ф.Ф. Копполлы "Крестный отец". Увы. Не случилось. У актрисы было двое сыновей, одного из которых, ее старшего сына Перри уже тоже нет в живых. Была у Пьер и сестра-близнец, звезда итальянского кино- Мариса Паван. Она еще жива, но живет уединенно и практически не дает интервью. Моим долгом было напомнить о женщине дивной красоты, замечательной актрисе, о которой Пол Ньюмен когда- то сказал : "В Пьер все было незабываемо прекрасным".

[Olexara]

Знаете, что сказал Дом Периньон, когда изобрел шампанское? — Он крикнул своим братьям-монахам:
«Скорее идите сюда, я пробую вкус звезд!»
*Джон Грин* Виноваты звезды*
Немногие знают, что название шампанского «Дом Периньон» — это имя монаха, а не название какого-то там дома. Именно шампанского, того самого, настоящего, из французской провинции Шампань. И как же тогда монах стал шампанским? Дом (обращение к духовному лицу во Франции) Пьер Периньон был монахом- бенедиктинцем в Аббатстве Сан-Пьер в Шампани. Он заведовал виноградниками и был интендантом аббатства. Вполне скромное занятие. Но только вот остался он в истории, как изобретатель шампанского Да, Пьера Периньона можно назвать настоящим виноделом. Он начал с того, что привел в порядок все винодельческие материалы аббатства, а потом начал экспериментировать. Он хотел улучшить вино, тщательно смешивая разные сорта винограда, пробуя, оценивая. Его труды не прошли даром, и вино Шампани высоко оценил королевский двор Версаля. Но на этом Периньон не остановился. Монах решил найти новый способ закупорки бутылок. Для этого он решил запечатать партию бутылок пчелиным воском. Но все пошло не так, как он планировал. Через некоторое время бутылки, запечатанные воском, начали взрываться, пена растекалась повсюду. Секрет был в том, что сладкий пчелиный воск, капая в вино, начинал вторую ферментацию, что приводило к повышению давления в бутылке. И вино становилось игристым! Вот так и родилось шампанское- В результате неудавшегося эксперимента.
Кстати, французы не сразу оценили новый напиток, считая пенистое вино бракованным. А вот англичане, что называется, «заценили» игристое вино, которое заставляло пробки выпрыгивать из горлышка.

[Olexara]

Когда у Льва Толстого жена сильно заболела,он переживал, конечно. И давал ей советы философские. Терпеть, например. Принять страдание и понять, для чего оно нужно. Мыслить возвышенно. А когда ей стало совсем плохо, он посоветовал принять неизбежное — примерно так. Просветлиться душой и вознестись на небеса. Жена сильно мучилась и уже была готова последовать совету мужа. Все было очень возвышенно и просветленно.
Но тут приехал доктор и сделал операцию. Удачно вырезал крупную опухоль. Спас жизнь женщине! И эту опухоль, крайне безобразную и кровавую, сунул под нос Толстому. Вот, соблаговолите взглянуть, что чуть не убило вашу жену! Толстой отшатнулся и скривился. Фу, какая гадость! И как-то с неприязнью стал относиться к врачу, такому циничному человеку… Хотя Софья Андреевна, наоборот, очень радовалась своему спасению и ещё долго прожила.
Огромная есть разница между благими высокодуховными советами и удалением мерзкой опухоли. Советы легко давать: поймите, примите, простите, смиритесь, терпите, умрите… А вырезать гадкую опухоль профессионально — очень трудно. И вообще, это некрасиво и мерзко, какое противное занятие и какая отвратительная опухоль!
Вот разница между «духовными» советами и реальной помощью профессионала. Советы давать легко и приятно. А оперировать — очень трудно. И грязная это работа. И проблема противная, так не хочется на неё смотреть — на самом деле. Только «добрыми» советами не поможешь выжить человеку — погибнуть поможешь. Надо резать, оперировать, меры принимать!
И пусть морщат нос и брезгливо отворачиваются потом. Главное — человек жив. А остальное неважно.

© Анна Кирьянова

[Olexara]

Обаятельный Джордж Клуни. Сегодня ему исполнилось 63 года.
Долгие лета великолепному актёру!

[Olexara]

Алексей Миронов - старый Копытин из «Места встречи».
Маленькая роль верного водителя Жеглова сделала тогда Миронова знаменитым. В «Эре милосердия» у Вайнеров он выписан скупо и не трогательно - чудаковатый персонаж, уверенный, что «человек создан по образу и подобию автомобиля». Так говорит о нем Жеглов.



У Миронова Копытин получился почти главой семьи муровцев, как мудрый и спокойный отец большого и сложного семейства.
Было во всех его ролях что-то отеческое - вез ли он после взятия банды совершенно потерянного Шарапова или ласково журил профессора Преображенского за излишнюю опеку над вконец обнаглевшим псом.
Девятиклассником, приписав себе год, он ушел добровольцем на фронт. Воевал на Северо-Западном и Воронежском фронтах, на 1-м Украинском командовал огневым взводом зенитного артиллерийского Краснознаменного полка.
Участвовал в битве за Москву, Курской битве, битве за Днепр, освобождении Правобережной и Западной Украины.



В серии, когда Шарапов приходит на праздник весь в орденах, Копытин тоже при полном параде: Алексей Иванович на съемки надел свои боевые ордена и медали, одна из которых «За взятие Берлина»...
Воевать умел, знал все тонкости военного дела, поэтому после Победы преподавал в Школе сержантского состава в Вене.
Вернувшись в Москву, поступил в ГИТИС и 35 лет прослужил в Театре Советской Армии, где не только переиграл весь репертуар, но и сам поставил несколько спектаклей, в том числе, и «Воскресение» Уильяма Фишера с моей подругой Ольгой Богдановой в главной роли.
Умер скоропостижно в 1999-м. За шесть дней до смерти выступал на концерте, посвященном Дню милиции, пел, танцевал. На похороны любимого артиста московская милиция выделила транспорт, венки и целый эскорт своих сотрудников. Все, как полагается, когда провожают своих.

Станислав Садальский

[Olexara]

Создатель азбуки Морзе был художником!

27 апреля 1791 года родился Сэмюель МОРЗЕ Samuel Morse (в Чарлзтауне, штат Массачусетс) американский изобретатель и художник, основатель Национальной академии рисунка США, профессор живописи и рисования
Нью-Йоркского университета.
Наиболее всемирно известные изобретения – электромагнитный пишущий телеграф АППАРАТ МОРЗЕ и код АЗБУКА МОРЗЕ.
Сын священника, ставший художником; художник, ставший изобретателем; изобретатель, ставший богачом; богач,
ставший благотворителем, – и это всё Морзе!
По воспоминаниям современников - был очень общительным и обаятельным человеком, обладающий редким даром заводить знакомства.
Уже в раннем детстве проявил способность к рисованию, а в 15 лет написал маслом картину, которая потом висела в городской ратуше.
По окончании школы Сэмюель поступил в Йельский университет, где продолжал увлеченно заниматься живописью.
Его учителем и наставником стал Вашингтон Олстон, знаменитый американский художник и поэт.
В 1811 году Морзе вместе с Олстоном отправился в Старый Свет изучать живопись и скульптуру, и уже через 2 года за
картину «Умирающий Геркулес» был удостоен золотой медали.
Морзе прожил в Лондоне еще 2 года, познакомился с известными художниками, поэтами и общественными деятелями.
Однако богемная жизнь быстро истощила финансы Сэмюеля, и в 1815 году он вынужден был вернуться в Бостон.
В Америке его исторические полотна вызывали восхищение – но плохо раскупались: современников молодого художника больше привлекала возможность увековечить себя в портретах.
Морзе получал 60 долларов за портрет и мог писать по 4 полотна в неделю.
Совершив поездку по Югу, в 1818 году он вернулся, заработав 3 тыс. долларов.
Забросив портреты, художник посвятил себя работе над огромным историческим полотном для Палаты представителей в Вашингтоне, но картину продать не удалось.
Деньги кончились, и ему пришлось отправиться в Нью-Йорк. Там Сэмюелю заказали большой портрет Лафайета, который совершал поездку по Америке.
Во всех работах Морзе чувствуется талант, но его «Лафайет» стал творением зрелого и серьезного мастера.
Активный по натуре, Морзе был признанным лидером молодых американских художников.
Он основал «Национальную академию рисования» и был ее президентом в 1826-45 годах.
В 1829 году Морзе вновь едет в Европу, чтобы создать картину, которая заинтересовала бы Америку, никогда не видевшую ни в копии, ни в подлиннике «Мону Лизу», «Тайную вечерю» и другие произведения мирового искусства.
Он написал полотно «Галерея Лувра», в поле картины с изображением Квадратного Салона ему удалось вместить много луврских шедевров.
В 1832 году Морзе, преисполненный надежд, упаковал холсты и возвращался в Америку. Взойдя на борт корабля художником, он высадился на берег изобретателем.

Во время плавания зашел разговор об опытах по электромагнетизму – «извлечение искр из магнита» было одним из чудес того времени.
Морзе высказал предположение, что сочетание искр может быть использовано как код для передачи сообщений по проводам.
Эта идея захватила его, несмотря на то, что ему были почти неизвестны даже основы электричества.
В 1836 году в Нью-йоркском университете, где Морзе работал профессором начертательных искусств, ему показали описание модели телеграфа, предложенной Вебером в 1833 году.
С этого момента Морзе полностью отдал себя изобретательству.
Потребовались годы работы и учёбы, чтобы его телеграф заработал, затем годы на то, чтобы к такому его уникальному
изобретению, как КОД МОРЗЕ, отнеслись серьезно.
Его не поддержали нигде: ни дома, ни в Англии, ни во Франции, ни в России...
Наконец, была построена первая телеграфная линия от Балтимора до Вашингтона, по которой 24 мая 1844 года послана первая депеша по способу Морзе с текстом «Дивны дела Твои, Господи».
Но еще 10 лет Морзе отчаянно боролся в суде за авторские права на телеграф. После этого телеграфные линии моментально оплели весь мир, а состояние и слава Морзе умножились.
Получив от десяти европейских государств за своё изобретение 400 тыс. франков, он купил имение недалеко от Нью-Йорка, где и провёл остаток жизни среди детей и внуков, занимаясь благотворительностью школ, церквей и бедных художников.
Скончался Сэмюель Финли Бриз Морзе 2 апреля 1872 года в Нью-Йорке.
Со временем слава его, как изобретателя угасла, но возросла популярность его картин, и теперь портретиста Морзе знают
лучше, чем автора великого Кода.
(с)

[Olexara]

Этой балерине все критики единодушно отдают титул Prima ballerina assoluta - негласный титул лучшей балерины поколения. Казалось бы, в одном человеке невозможно соединить лучшие черты и качества нескольких выдающихся мастеров сцены, но исключения все же бывают...
Это исключение - француженка Сильви Гиллем...
__
Сильви была приготовлена дорога в спортивную гимнастику: ее мать была гимнасткой, и дочку с малолетства отдала в этот спорт. Сильви показывала хорошие результаты, и в 11 лет ее уже готовили к Олимпиаде 1980 года в Советском Союзе в составе сборной Франции. Подготовка к такому значимому событию начиналась за 4 года до Игр и включала стажировку в балетной школе Парижской оперы. Это-то все и изменило. Девочка открыла для себя балет, и наотрез отказалась продолжить спортивную карьеру...
__
Талант Сильви был так очевиден, что директор Парижской оперы Клод Бесси предложила ей место вне конкурса. Причем сразу во второй класс...
__
На то, чтобы получить звание первой солистки, Сильви понадобилось 3 года (обычно на это нужно лет десять). Более того: в этом звании она задержалась всего на 5 (!) дней: после завершения спектакля "Лебединое озеро" в декабре 1984 года директор балетной труппы Рудольф Нуреев вышел на сцену и, по традиции театра, объявил новую "Этуаль", то есть приму. Гиллем стала самой юной примой, получив этот статус в 19 лет...
__
Критики приписывают Сильви идеальные черты и качества лучших балерин: длинные ноги Сид Чарисс, изящные линии Сюзенн Фарелл, легкость Танакиль Леклерк, мощный прыжок Майи Плисецкой, мельчайшую технику Екатерины Максимовой, шаг и подъем Светланы Захаровой, юркость Ольги Лепешинской, сценичную внешность Дианы Вишневой...
__
Сильви называли "Мадемуазель нет" - за то, что она всегда отказывалась делать то, что ей не нравится. Она отказывалась танцевать с неподходящими ей партнерами, работала, с кем хотела, и выступала, где хотела...
__
С Сильви началась мода на высоких балерин. Ее рост - 1,72 м - нетипичен для классического балета. А вот телосложение ее называют идеальным для этого искусства: длинные ноги, графичные руки, шикарный подъем стопы обеспечили невероятную геометрию ее линий в танце...
__
Гиллем первой стала делать "six o'clock", то есть поднимать ногу на 180 градусов. Ее гибкость, приобретенная в гимнастическом прошлом, поражала воображение зрителей, но не была для Сильви самоцелью. Она говорила, что есть еще более гибкие балерины, которые использующую свою безупречную растяжку "вульгарно и безвкусно"...
__
Еще работая в классическом балете, Гиллем интересовалась современной хореографией и не боялась показаться в танце нелепой и неизящной. Она считала, что если не фиксироваться на внешней красоте, то проще найти новые грани своего таланта. Она с радостью меняла пуанты на кроссовки или танцевала босиком, по максимуму используя движения из классики в современной хореографии...
__
Сильви говорила:
"Я хочу закончить карьеру, когда я еще танцую с гордостью и страстью"...
Она завершила карьеру танцовщицы в 2015 году, и, как и обещала, до последнего танца буквально горела на сцене, не стесняясь выходить на публику полуобнаженной в свои 50 лет. После этого Сильви Гиллем посвятила себя преподаванию
и постановке спектаклей.(с)

[Olexara]

Карла Маркса знают все как основоположника научного коммунизма и автора философской книги «Капитал». Но мало кто знает подробности личной жизни Маркса и его жены Женни, которые прожили вместе почти сорок лет.
Почему Карл Маркс и Женни фон Вестфален смогли пожениться лишь через семь лет после помолвки? Был ли у Карла Маркса внебрачный сын от горничной и как спас Фридрих Энгельс брак Карла и Женни? Почему мать Карла отказала ему в наследстве? Почему семья Маркс жила в такой отчаянной нужде, что пришлось заложить постельное белье, пальто Карла и даже туфли Женни? Из-за чего Карл не пошел на похороны жены?

[Olexara]

Странный Николай Гоголь : с детства был не в себе, не знал любви к женщине, умер при помешательстве.

[Olexara]

Михаил Задорнов.
"Однажды я ехал с БАМа семь дней, с агитбригадой. Была жара..
Чего хочется в поезде, когда очень душно и жарко? Правильно. Водки.
Я выхожу на одной из станций и говорю проводнице:
- Я за водкой сбегаю.
Она злая такая: –
- Поезд стоит четыре минуты!
– Я тебе две бутылки дам.
Только наша могла ответить:
- Беги, буду держать поезд.
Какой там конь на скаку – поезд! Наша баба, она вообще стоп-краном работать может.
Я принёс довольно много водки, целую кошёлку. Ей дал две бутылки, три попросил отнеси машинистам. Всё равно поезд по рельсам едет, никуда не свернёт. И только от наших машинистов, вернувшись, она могла передать ответ:
- Просили передать – остановят в любом месте!!!"

[Olexara]

В сумасшедшем доме каждый мог говорить все, что взбредет ему в голову, словно в парламенте.

Скромность украшает мужчину, но настоящий мужчина украшений не носит.

— Наше дело дрянь, — начал он слова утешения.

После вакханалий и оргий всегда приходит моральное похмелье.

Бросаться направо и налево дерьмом — аргументация более или менее убедительная, но интеллигентный человек даже в состоянии раздражения или в споре не должен прибегать к подобным выражениям.

В толстого эрцгерцога вернее попадешь, чем в тощего.

Без жульничества тоже нельзя. Если бы все люди заботились только о благополучии других, то еще скорее передрались бы между собой.

Беда, когда человек вдруг примется философствовать — это всегда пахнет белой горячкой.

Не всем же быть умными. В виде исключения должны быть также и глупые, потому что если бы все были умными, то на свете было бы столько ума, что от этого каждый второй человек стал бы совершеннейшим идиотом.

— Не представляю себе, — произнес Швейк, — чтобы невинного осудили на десять лет. Правда, однажды невинного приговорили к пяти годам — такое я слышал, но на десять — это уж, пожалуй, многовато!

Пусть было, как было, — ведь как-нибудь да было! Никогда так не было, чтобы никак не было.

От стен полицейского управления веяло духом чуждой народу власти.

Военно-юридический аппарат был великолепен. Такой судебный аппарат есть у каждого государства, стоящего перед общим политическим, экономическим и моральным крахом.

В то время как здесь короля били тузом, далеко на фронте короли били друг друга своими подданными.

В другой раз внимательнее приглядывайтесь к тому, с кем купаетесь: в воде всякий голый человек похож на депутата, даже если он убийца.
Я сам за собой иногда замечаю, что я слабоумный, особенно к вечеру…

Я думаю, что на все надо смотреть беспристрастно. Каждый может ошибиться, а если о чем-нибудь очень долго размышлять, уж наверняка ошибешься.

У солдата, которого ведут под конвоем, всегда больше опыта, чем у тех, кто его караулит.

Вообще всё на свете вдруг показалось ему таким гнусным и отвратительным, что он почувствовал потребность напиться и избавиться от мировой скорби.

— Самое лучшее, — сказал Швейк, — это выдавать себя за идиота.

© Ярослав Гашек

[Olexara]

Знаменитая советская регулировщица Мария Лиманская, попавшая на фото Халдея, не только жива,
но и в апреле отметила свой 100-летний юбилей.

Ее еще называли «Бранденбургской Мадонной»

[Olexara]

Нaша семья выжила только благодаря бабушке Шарлоте – папиной мaме...
Она была немкой по происхождению, и потому прививала нам желeзную дисциплину. В первую, самую страшную зиму 1941–1942 годов ленинградцам выдавалось по 125 граммов хлеба – этот мaленький кусочек надо было растянуть на весь день. Некоторые сразу съeдали суточную норму и вскоре умирали от голода, потому что есть больше было нечего.
Поэтому бабушка весь контроль над нашим питанием взяла в свои руки. Она получала по карточкам хлеб на всю семью, складывала его в шкаф с массивной дверцей, запирала на ключ и строго по часам выдавала по крошечному кусочку.
У меня до сих пор часто стоит перед глазами картинка: я, маленькая, сижу перед шкафом и умоляю стрелку часов двигаться быстрее –настолько хотелось кушать… Вот так бабушкина педантичность спасла нас.
Понимаете, многие были не готовы к тому, с чем пришлось встретиться.
Помню, когда осенью 1941 года к нам зашла соседка и попросила в долг ложечку манки для своего больного ребёнка, бабушка без всяких одолжений отсыпала ей небольшую горсточку. Потому что никто даже не представлял, что ждёт нас впереди. Все были уверены, что блокада – это ненадолго и что Красная армия скоро прорвёт окружение.
Да, многие погибли от обморожения. Потому у нас в квартире постоянно горела буржуйка. А угли из неё мы бросали в самовар, чтобы всегда наготове был кипяток – чай мы пили беспрерывно. Правда, делали его из корицы, потому что настоящего чая достать уже было невозможно. Ещё бабушка нам выдавала то несколько гвоздичек, то щепотку лимонной кислоты, то ложечку соды, которую нужно было растворить в кипятке и так получалось «ситро» – такое вот блокадное лакомство.
Другим роскошным блюдом был студень из столярного клея, в который мы добавляли горчицу…
Ещё настоящим праздником становилась возможность помыться. Воды не было, поэтому мы разгребали снег – верхний, грязный, слой отбрасывали подальше, а нижний собирали в вёдра и несли домой. Там он оттаивал, бабушка его кипятила и мыла нас. Делала она это довольно регулярно, поскольку во время голода особенно опасно себя запустить. Это первый шаг к отчаянию и гибели.
Во вторую зиму с продуктами действительно стало легче, потому что наконец наладили их доставку в город с «Большой земли». Но лично мне было тяжелее, потому что любимой бабушки уже не было рядом. Её, как потомственную немку, выслали из Ленинграда куда-то в Сибирь или в Казахстан. В эшелоне она умерла... Ей было всего лишь 68 лет. Я говорю «всего лишь», поскольку сейчас я значительно старше её.
Меня тоже могли выслать из города, но родители к тому времени смогли записать меня как русскую и потому я осталась.
…На сборный пункт бабушку ходила провожать моя мама. Там перед посадкой в эшелон на платформе стояли огромные котлы, в которых варили макароны. Бабушка отломала кусок от своей пайки и передала нам. В тот же день мы сварили из них суп. Это последнее, что я помню о бабушке. Вскоре после этого я заболела. И мама, боясь оставить меня в квартире одну, несколько дней не выходила на работу на свой гильзовый завод, за что была уволена и осталась без продуктовых карточек.
– Мы бы действительно умерли с голоду, но случилось чудо. Когда-то очень давно мама выкормила чужого мальчика – у его мамы не было молока. Во время блокады этот человек работал в горздраве, как-то нашёл маму и помог ей устроиться бухгалтером в ясли. Заодно туда определили и меня, хотя мне тогда уже было почти восемь лет. Когда приходила проверка, меня прятали в лазарет и закутывали в одеяло. Я, конечно, говорю внукам, но им трудно это понять, как и любому человеку, не убедившемуся лично, какая это трагедия - война....
Прошло столько лет, но эхо блокады продолжает звучать во мне. Например, я не могу видеть, если в тарелке что-то осталось недоеденное. Говорю внуку: «Положи себе столько, сколько сможешь съесть, лучше потом ещё добавочку возьмёшь». Он сердится – дескать, вечно бабушка лезет со своими причудами. Просто он, как нормальный человек мирного времени, не может представить, что эта крошечка хлеба может вдруг стать спасением от смерти.
Алиса Фрейндлих

[Olexara]

Маленький гимназист очень плохо учился. Ничего не понимал, не мог запомнить. И не мог сосредоточиться, собраться, совершал ошибку за ошибкой. Его жестоко наказывали - детей тогда били прямо в гимназии.

И был он маленький, некрасивый, с узкими глазами и приплюснутым носом. Классная дама-воспитатель сказала ему брезгливо, когда он подвинулся ближе, рассматривая картинки, которые она детям показывала: "отодвинься! От тебя воробьем пахнет!", - так Куприн описал свое детство. Как воробей пахнет, - кто его знает. Но, видимо, очень противно.
Как вот этот бедный некрасивый мальчик

Он потом тяжело заболел. Хотел сбежать из пансиона, да простудился. И лежал в лазарете, умирал уже. Никому не нужный глупый уродец. И пришла другая дама, какая-то комиссия была в пансионе. Она подошла к больному мальчику и стала ласково с ним разговаривать. И обняла его тепло, прижала к сердцу. И погладила по жесткому ершику волос. Мальчик стал красивым. И пахло от него теперь духами дамы. Любовью пахло. Он выздоровел. Он стал хорошо учиться.
И память вернулась, и внимание появилось, и дисциплина. Он стал хорошим учеником, этот мальчик. Вот так повлияла на него простая ласка доброй дамы - вся его жизнь переменилась к лучшему

Надо стараться быть с теми, кто к нам хорошо относится. И детей доверять тем, кто к ним хорошо относится. И все будет иначе, уверяю: и с памятью, и с вниманием, и со здоровьем, и с внешностью. Хорошее отношение все определяет. Оно и спасает, и лечит, и учит. И мы до конца жизни вспоминаем объятия любящего человека. Или как нас по голове погладили. И запах духов или еще чего-то хорошего - какая разница? Это запах любви и счастья.

Мы увянем среди тех, кто нас не любит и брезгливо морщится. И расцветем для тех, кого любим, и кому мы дороги и милы. Это такой простой секрет. Но о нем забывают, когда ищут причины болезней, некрасивости, несчастий и бегства...
А.В.Кирьянова

[Olexara]

Рассея...



Панкратов-Чёрный вспоминал, как oднажды Меньшов целый день таскал егo по Астрахани, городу своего детства, c гордостью и страстью показывал родные места, рассказывал о кремле, старинных закоулках, в бар зашли, где к пиву особенную рыбку подают.

A спустя пару лет (дело было на шyкшинском фестивале в Сростках) уже Панкратов-Чёрный предложил показать
Меньшову свою малую родину.

«Далеко?»
«Да нет, не очень, километров 500»
«A что, поехали!».

Сели они в машину и рванули в деревню Koнёво Алтайского края. Дальше – прямая речь:

"И вот пока мой сводный брат Коля и его супруга Зоя накрывали на стол, я повёл Володю показать родную деревню, a это одна, собственно, улочка домов тридцать-сорок. Крыши, крытые дёрном, земляными пластами, трава на крышах растёт... Идём, значит, я веду экскурсию:

– Вот видишь развалившийся сруб? Это клуб, в нём даже маленькая библиотечка была.
– A чего ж не восстановят?
– Так ведь кино не показывают, да и ходить уже некому, остались одни старики, молодёжь разбежалась, работы нет, жить здесь не на что... A вот видишь яма и несколько брёвен от фундамента? Это моя школа, я тут до пятого класса учился.

– Что-то больно маленькая какая-то…
– Hy, a что, в избе – комната для двух учительниц, комната для первого и второго класса, комната для третьего и четвертого… A здесь был магазин, из райцентра раз в месяц сахар и конфетки привозили… Hy, вот больше показывать нечего, вся моя деревня…

Вернулись к брату в его пятистеночек, стол накрыт – грузди наши алтайские, огурчики, помидорчики, самогонка, хлебный квас – всё домашнее. Брат весёлый, радуется, что меня увидел, да ещё и познакомился с таким великим артистом и режиссёром, Владимиром Меньшовым. Выпиваем, закусываем, хозяева улыбаются…

A Володя такой серьёзный-серьёзный сидит, мрачный, смотрит Коле за спину, a там на стене коврик – олень воду пьёт и лебеди плавают – a к коврику приколоты ордена и медали. Володя спрашивает:

– Отцовские медали, Коля?
– Да нет, почему… Мои. Вот орден за посевную в таком-то году, a это медаль за уборочную в таком-то… Ценили нас, ценили – работали-то мы c утра до ночи…

И вдруг Володя заплакал. Мы опешили – что такое?
A он плачет и говорит, всхлипывая: «Ордена, медали… и ты так живёшь?..»

– A что, – Коля засуетился, – Хорошо живу, огород, всё своё, видишь, какой стол… Hy, a денег не платят, так их и тратить не на что…Перебьёмся!

A Володя плакал и плакал, вы не представляете… Как Шукшин в «Калине красной» на холмике – «да ведь это же мать моя»… Вот так и Володя рыдал, рыдал, обнял Кольку по-братски, говорит: «Да как же так! Сволочи! Ha мерседесах ездят, a всё равно Россией недовольны!..»

Это было так пронзительно… Мы его еле его успокоили … A потом, когда ехали обратно, он вдруг говорит – строго так, горько: «Сашка! Снимать кино надо – o любви! Потому что русскому народу любовь не-об-хо-ди-мa! Иначе озлобится!"