Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Schastyia]

Однажды, когда я была подростком, мы с отцом стояли в очереди, чтобы купить билеты в цирк. Между нами и билетной кассой была только одна семья. Эта семья произвела на меня большое впечатление.
Было восемь детей, всем, вероятно, младше 12 лет. По тому, как они были одеты, можно было сказать, что у них не было много денег, но их одежда была опрятной и чистой.
Дети вели себя хорошо, все стояли в очереди по два на два позади родителей, держась за руки. Они возбужденно болтали о клоунах, животных и обо всем, что им предстояло увидеть той ночью. По их волнению можно было понять, что они никогда раньше не были в цирке. Это было бы изюминкой их жизни.
Отец и мать гордо стояли во главе стаи. Мать держала мужа за руку, глядя на него, как бы говоря: «Ты мой рыцарь в сияющих доспехах». Он улыбался и наслаждался счастьем своей семьи.
Продавщица по билетам спросила мужчину, сколько билетов он хочет? Он с гордостью ответил: «Я хотел бы купить восемь билетов для детей и два билета для взрослых». Продавщица по билетам сообщила цену.
Жена мужчины выпустила его руку, ее голова опустилась, губы мужчины задрожали. Затем он наклонился немного ближе и спросил: «Сколько Вы сказали?» Продавщица билетов снова назвала цену.
У человека не хватило денег. Как он должен был повернуться и сказать своим восьми детям, что у него недостаточно денег, чтобы водить их в цирк?
Увидев, что происходит, мой отец полез в карман, вытащил 20-долларовую купюру и бросил ее на землю. (Мы не были богаты ни в каком смысле этого слова!) Мой отец наклонился, взял 20-долларовую купюру, похлопал человека по плечу и сказал: «Простите, сэр, это выпало из вашего кармана».
Мужчина понял, что происходит. Он не просил подачки, но определенно ценил помощь в отчаянной, душераздирающей и неловкой ситуации.
Он посмотрел прямо в глаза моему отцу, взял его обеими руками за руку, крепко сжал 20-долларовую купюру и, дрожа губами и слезы текли по его щеке, ответил; «Спасибо, спасибо, сэр. Это действительно много значит для меня и моей семьи».
Мы с отцом вернулись к машине и поехали домой. На 20 долларов, которые дал мой отец, мы собирались купить себе билеты.
Хотя в ту ночь нам не удалось увидеть цирк, мы оба почувствовали внутри себя радость, которая была намного больше, чем когда-либо мог дать цирк.
В тот день я узнала ценность «Давать».
Дающий больше Принимающего. Если вы хотите быть большим, большим, чем жизнь, научитесь Давать. Любовь не имеет ничего общего с тем, что вы ожидаете получить – только с тем, что вы ожидаете дать,– а это все.
Невозможно переоценить важность даяния и благословения других, потому что в даянии всегда есть радость. Научитесь делать кого-то счастливым, отдавая.
Автор: Одри Хепберн

[Olexara]

Вoзвращаясь домой с учёбы, в тeмноте я обо что-то споткнулась и чуть не упала... Под ногами лежала барсетка, слегка прихваченная вечерним морoзцем... Сoдержимое не отличалось разнообразием: несколько визиток из разных казино и десять тысяч долларoв.
В двадцать с небольшим лет воображение рисует картинки - oдна реалистичнее другой: вот кто-то собирал деньги на операцию ребёнку, но деньги пoтеряны и теперь - все умрут; а вот - люди всю жизнь прoжили в коммуналке, наконец, накопили средства и хотели купить квартиру, но не смогут - крах всeх надежд...
Надо было срочно чтo-то делать..!
На следующий день я приoбрела кучу газет и в каждой дaла объявления о нахoдке. Даже хотела позвонить в редакцию «600 секунд», но решила, что сделаю это потом, если не найду владельца по oбъявлениям.
Звонили разные люди: кто-то неправильно указывал цвет находки, кто-то называл не те суммы и не в той валюте, я уже не говорю о названиях казино, визитки из которых были найдены вместе с дeньгами.
Через паpy дней oбъявился настоящий хозяин. По телефону он четко и правильно перечислил всё, что пoтерял, и мы договорились о встрече.
Ко мне приехал не молодoй и мрачный дядя, молча пересчитал деньги, и сказал: «Ну, это… в общем… корoче… спасибо, конeчно…». И, уже ухoдя, тихо добавил: «Дypa какая-то…».
А ещё через нeделю я подобрала на улице потерявшуюся замерзающую собачку. Хoзяева, которые нашлись через две недели, откливнушись на мои объявления в газeтах (алгоритм поиска был уже известен и весьма эффективен), заявились ко мне всей сeмьей – папа, мама, бабушка, двoе детей - с огромным букетом цветoв, конфетами и всё время пытались запихать в карман дeньги.
Они плакали и смeялись одновременно, поочередно целуя и обнимая то собачку, то мeня…
Дoма, после их ухода, ещё долго витали ароматы счастья и кopвалола...))

Фapида Aдигамoва

[Olexara]

Что же ты наделал, Коля

- А ты чего лежишь? День на дворе, а ты улегся. Ночью что ли не належался? – Люба с удивлением смотрела на мужа, найдя его на диване в горизонтальном положении. А ведь всего на пару часов отлучалась.
- Да чего-то не можется мне, - поворачиваясь на спину, сказал Николай.
Люба подошла к столу, заметив спешно нарезанные огурчики. А еще на кухонном столе так и осталась стоять начатая бутылка.
- А это откуда? – спросила хозяйка, взяв емкость в руки. Она открыла и понюхала. – Коля, где ты это взял?
- Да где берут? Понятное дело – в магазине.
Она подошла к мужу. – Коля, ты чего наделал?
Николай моргнул, растерявшись от вопроса. Ведь ничего особенного не сделал, всего лишь взбодрился после праздника.
- Чего я наделал? – спросил он, совершенно не понимая жену.
Она тряхнула бутылкой. – Ты зачем это? А?
- Да чего "это"? – не понимал Николай.
- Ох, горюшко… ты понюхай, да на этикетку глянь…
- Ну, что там не так?
- А ты сам не чувствуешь? Ты же только что сказал, что худо тебе… а я и сама вижу: бледный вон какой. Тошнит, поди?
Николай испуганно посмотрел на жену и кивнул. – И правда, чего-то не так… может скорую вызвать…
- Ага, хватился, скорую ему… какая тебе нынче скорая? Пока до нашей деревни доползет… да и не поедут тебя спасать в такую даль. – Люба села рядом и заголосила. – Ой, как же ты не заметил, чего хлебнул… ой, что же я делать буду… без тебя…
- Люба, ты чего? Все так плохо?
- Хуже некуда.
- Так это… давай санавиацию вызовем… пусть спасают меня, а то и, правда, в глазах туман…
- Совсем умом тронулся, какая авиация, ты хоть знаешь, сколько стоит вертолет в воздух поднять…
- Чего делать-то? Мне и впрямь дурно… это чего они мне подсунули? Может таблеточку дашь? – схватив жену за руку, спросил Николай.
- Если только для облегчения твоего ухода, - сказала Люба.
- Какого ухода? Я не хочу уходить…
- Так и я не хочу… а придется… осталось тебе час от силы. Разве ты не знал про такие случаи – раз и нет человека.
Николай попытался подняться. – Да ну, не может быть…
- Лежи, так хоть силы сбережешь, может, подольше протянешь. – Она уложила мужа, накрыв покрывалом. – Ох, сокол ты мой ясный, лежи, а я рядышком побуду. Ты лучше в оставшееся время повинись, вспомни, может, грех какой на тебе…
- Да какой грех, Люба?! Грех, что я гадость эту в себя пропустил… как же не заметил… ох, худо мне…
-Ну, а в прошлом году на юбилее у Сверчковых, помнишь, с Натальей выплясывал…
- Так ты сама меня подтолкнула, сказала, чтобы подвигался…
- Я разрешила, а ты и рад был, когда она тебе глазки строила…
- Да ты что, Любаша, я ведь за всю жизнь ни разу, никогда, мы же вместе, рядышком с тобой, клянусь, одна ты у меня.
- Ой, Коля, и ты один у меня, ой как же я теперь…
Николай, сложив руки на груди, смотрел в потолок. За какие-то минуты осунулся, казалось, похудел. – Всё, Люба, сам чую, что конец пришел… прости, ежели, что не так…
- Коленька, погоди, хоть рассола принесу тебе, напоследок глотни…
- А можно? – спросил муж.
- Теперь, Коля, всё можно.
Люба принесла рассол. – Пей, родненький мой… а хочешь, я тебе бульончика подогрею…
- А хуже не будет?
- Да куда уж хуже?! Похлебай бульона куриного, теперь все можно…
Николай смиренно принимал ложку за ложкой вкусного бульона, позволив покормить себя как маленького. Потом вдруг опомнился.
- Любаша! Твою дивизию! Чуть не забыл! Вот сейчас бы «коньки отбросил», а ты бы и не знала, так бы и не нашла… у меня же заначка…
- Какая заначка?
- Моя заначка! Глянь, там, в сенях, за шкафчиком… иди, глянь.
Через пять минут Люба принесла, завернутые в целлофановый пакет деньги. Это были аккуратно сложенные крупные купюры.
- Коля, это зачем? это куда? или чувствовал, что уже скоро конец и отложил себе?
- Да это я тебе отложил. На день рождения, - признался Николай.
- Мне?!
- Да, Любаша, тебе. Посчитай, там должно быть ровно шестьдесят одна тысяча. Тебе же шестьдесят один через неделю исполнится, вот я и отложил шестьдесят одну тысячу… такой вот подарок от меня.
Люба, уронив голову на грудь мужу, зарыдала. – Ой, Коленька, какой же ты у меня хороший! Что же я... такого мужика должна лишиться? Да ни за что!
Она перестала плакать. – Коля, ешь бульон. А я тебе сейчас чайку горячего сделаю…
- Спасибо, Любаша, хоть напоследок побалуюсь чайком, любили мы с тобой чаевничать. – Николай заплакал. – Сколь там мне еще осталось? Глянь на часы, а то может, и чаю выпить не успею…
- Коля, так уж давно время прошло… а ты живой. Слышь, Коля, может, обойдется… а ну встань, родимый, приподнимись, пойдем к столу… вот так. Не штормит тебя?
- Слушай, может и впрямь пронесло. Николай сел за стол, и отведав тарелочку куриного супчика, снова лег на диван.
Послышались шаги.
- Ой, никак кум пришел? – заметила Люба. – Ты, лежи, ты болеешь, а я встречу, спрошу, чего надобно.
Николай от любопытства приподнялся, еще не веря до конца, что ему стало легче. Кум Петр что-то спросил у Любы, и она открыла шкафчик и достала бумажный пакет с мукой. #опусы Николай догадался, что, скорей всего, кума попросила муки, вот и отправила Петра. Пока Люба отсыпала муку, Петр, заметив бутылочку, оставшуюся на столе, открыл ее и налил.
- Погоди, - голос Николая потерялся где-то из-за испуга. Но не успел и шагу сделать, как Петр намахнул эту стопочку, а жена Люба и глазом не моргнула.
- Стой! – Николай босиком кинулся к куму. – Это же отрава!
- Где отрава? – не понял Петр.
- Ой, Коля, да ляг ты уже, тебе отлежаться надо, - сказала жена.
- Ты видела? – спросил он жену. - Нет, ты видела? Ты зачем его не остановила? Ты отравить его хочешь?
- Да не отравится он… и ты не отравишься, ложись уже, болезный.
- Чего у вас тут такое? – не понял Петр.
- Петя, на вот муку и иди домой, тебя там Надежда ждет. – Сказала хозяйка.
- Нет, ну я могу и посидеть, мы вон с Николаем присядем…
- Хватит присаживаться, вы и так три дня сидели, тридцатого начали и по сей день…
Выпроводив Петра, Люба убрала бутылочку подальше в шкаф – от греха подальше.
- Я не понял: это сейчас чего было? Он при тебе пропустил, а ты – молчок. Это значит нормально все?
- Ложись, иди, - сказала жена.
- Нет, я не понял… это зачем было? – Николай, окончательно оклемавшись, наступал на жену, и ей пришлось закрыться в спальне.
Стукнув кулаком в дверь, закричал: - Да ты как могла! Я ведь и в самом деле чуть не помер…
- А нечего было праздновать три дня. Мало тебе было со сватами, с кумовьями, так ты еще «догнал»…
- Я из-за тебя чуть живой был… поверил, что и впрямь палёная…
- Вот видишь, как я тебя «оживила», хоть в пляс пускайся, - ответила жена.
Николай ушел в зал и сел за стол. Люба вышла следом. Он опустил голову и завыл: - Заначка-аааа…. твою дивизию… спалился я…
Люба села рядом. – Ну и чего выть? Никуда не делась твоя заначка…
- Ты не понимаешь… я вот этими руками… вот этими рабочими руками собирал… и спалился.
_____________
До самой ночи Николай не разговаривал с женой.
Когда легли спать, оба оказались на разных краях кровати, а межу ними, хоть КАМАЗ проезжай.
Первой заговорила Люба: - Коль, ну ладно, чего ты… живой ведь.
-Ты у меня праздник украла, - недовольно буркнул Николай.
- Какой праздник, Коля? Праздник уже прошел.
- А день рождения – не праздник что ли?
Люба приподнялась и посмотрела в лицо мужу. – Так это же мой день рождения! Понимаешь, мой!
- А ты чья жена? Ты моя жена. Значит и день рождения тоже мой. Отчасти, мой. Думал, сюрприз будет, при гостях вручу шестьдесят одну тысячу… а теперь…
Люба молча легла, поглядывая на мужа. – Ну, ладно, Коля, я обратно заначку убрала. Ну, хочешь, я вообще про нее забуду? - она придвинулась ближе к мужу, заботливо подтянула одеяло, чтобы не замерз.
Минуту лежали молча. Потом Николай протянул руку, а она, не говоря ни слова, положила голову ему на плечо.
- А вдруг взял бы и в самом деле того… на тот свет отправился бы, - тихо сказал он.
- Да что ты, Коля, разве бы я позволила? Такого мужа как ты я никуда не отпущу, даже на то свет.
Было темно и тихо. Только пёс Кешка изредка потявкивал во дворе, выполняя обязанности сторожа. И лежали они, прислушиваясь, и не знали, что оба улыбаются, довольные, что вместе, что рядом.

Татьяна Викторова