Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Olexara]

УЗНИКИ ЗИМНЕЙ СКАЗКИ

Баня

Как хорошо встречать Новый год на даче с любимой женщиной. Если она есть, конечно, дача.

Сначала надо затопить баньку. Ну и что, что дров нет. У соседа – три куба. Он и не заметит, если взять пару кубов.

И вот уже банька курит в небо, а с неба – снег. Он такой густой и пушистый, что туалета не видно. Приходится ходить туда по компасу. А когда идёшь, всё время сбиваешься с курса. Потому что компасы наши показывают не на север, а на винный магазин. А вот и туалет в пределах видимости, на расстоянии вытянутой руки. Открываешь дверь… а там уже кто-то есть. Ну, конечно, это она, моя любимая. Ей не хочется нарушать эту божественную тишину криками “занято”. Она шла без приборов, но пришла первой. Вот что значит женское чутьё. У них же не нос, а прибор ночного нюхания.

Накрываем на стол под музыку Аллы Пугачёвой. Песня о настоящем полковнике. Самая лучшая строчка в песне: “…давит грудь подполковник”.

А моя любимая шинкует лук. Я вижу в её глубоких глазах слезинку. Говорю ей, не плач, родная, всё будет хорошо. А она отвечает, ага, хорошо, поработал бы с луком. И я, конечно, шинкую сам. И плачу, и плачу.

Стол готов. Мы выходим на улицу, а там уже гости – две бездомные собачки. Угощаем их роскошным ужином. И молча завидуем им. А чего им? Зарплату не надо, одежду не нужно, кто прошёл в Думу – неважно. Даже на выборы они не выставят свои кандидатуры. А зря. Во второй тур прошли бы обе.

Но пора и по “первой”. Ставим на плечи камина свечи, выключаем свет. Я произношу тост:

— Дорогая, ты хочешь похудеть, поэтому от всего сердца желаю тебе пренеприятного аппетита.

А вот сейчас можно и в баньку. Полстакана пива – на каменку, и дух поплыл хлебный, будто лежишь во ржи и ржёшь от удовольствия.

А моя любимая не промах. От жара она надела на руки варежки, а на груди – валенки. И шпарит себя веником в тумане пара голубом. А валенки бьются, бьются, нагоняя на меня горячую волну.

А из баньки – ба-бах! – в снег, и он тут же закипает. А ты крупными сажёнками плывёшь по нему, а в глубине под снегом медленно проплывают грядки с клубникой, луком и – оп-па! куст крыжовника. Вцепился, как осьминог, и щекочет.

Влетаешь обратно в баньку, и непонятно от чего кожа горит, то ли от жара, то ли от снега, то ли от крыжовника сотни иголочек впиваются в тело со всех сторон. А любимая тоже хочет в снег, но не может снять валенки.

Она просит, сними с меня обувь. И я помогаю ей, с трудом, с третьего раза. Она тут же русалкой ныряет в снежную пучину.

После баньки – шампанское! Холодненькое! За Новый год по Омску. Конечно, можно начать с Владивостока, но тогда до Екатеринбурга не дотянуть. А за Новый год по Екатеринбургу отдельный тост – из трёх бокалов. И далее со всеми остановками до Москвы, и по Гринвичу. И на каждой остановке – друзья, родные и близкие люди. И они тоже поднимут тост по Екатеринбургу. И идёт эта волна тепла от Тихого океана по всей России, катится, переливается улыбками, снегом и смехом.

И уже забыты все невзгоды. И хочется любить.

В эту ночь любят даже олигархов. Хотя, конечно, меньше, чем хана Батыя.

И любимых женщин любят… Да, кстати, а где она, моя любимая?

А она в кресле у камина свернулась калачиком… нет, калачом… сдобным и спит. И что-то шепчет во сне. Наверное, про меня. Прислушиваюсь, шепчет:

-Блин, вот, блин, ну почему, блин, первый блин – комом блин, всегда, блин.

Во блин! Про меня, блин. Разбежался, блин. Она же блинчики сегодня делала, устала. В праздники они устают. Почему-то.

Утро. На стёклах от морозца диковинные цветы, деревья, зверушки. Зимняя сказка. Я пальцем потрогал одну зверушку, она убежала. Бывает. Хотел дерево потрогать, но передумал. Я – без каски.

Но пора и в город. А как в город, если из-под снега машину не видно? А что, собственно? Шампанское есть. Блинчики есть. Зверушки есть…просят. Значит, остаёмся! Это же прекрасно – узники зимней сказки!

А завтра приедут трактора с нормальными трактористами и расчистят нам дорогу к нормальной жизни.

А сейчас шампанского!

За любимых!

За зимнюю сказку

[Olexara]

“Вчера совершенно случайно прочла материал, подтверждающий расхожую истину: русский необычайно мудрый и интересный язык. Студенты попросили объяснить происхождение слова "баба". Пришлось пойти на поводу у публики.

После рождения первого ребенка славяне замужнюю женщину называли либо «молодухой», либо «бабой» - в зависимости от пола малыша. Если родился мальчик, его мать автоматически становилась «молодухой», т.е. молодой матерью. Женщина, родившая девочку, нарекалась «бабой». Это слово имело у славян совершенно иное, нежели сейчас, значение. Частица «ба» имела значение «быть», «существовать», «быть здесь и сейчас», буквально «жить».

Еще одно значение слова «ба» - более древнее – «врата жизни». Тысячелетия назад божественный город Вавилон (Бабелон) назывался Бабель, что значило «Врата Бога»...

Если женщина стала вратами для других врат (девочки, которая вырастет и тоже произведет на свет новую жизнь), то она дважды «ба-ба». В этом слове заключено некое таинство. Баба – это женщина, дарующая жизнь еще одной женщине, которая в будущем тоже подарит жизнь еще одному человеку. Это короткое, но такое емкое слово символизирует некий непрерывный цикл рождений. Баба – уважаемая женщина, благодаря которой род и вся жизнь на земле не прерывается. Именно по этой причине пожилых родительниц называют «бабушками» - основательницами целого рода."

Елена Денисова

[Olexara]

УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИК

Однажды молодой человек узнал в прохожем своего учителя из младших классов. Он подошел к старику и спросил:

— Вы меня не помните? Я был вашим учеником.
— Да, я помню тебя третьеклассником. И чем ты занимаешься сейчас?
— Я преподаю.
— Что же привело тебя к этому выбору?
— Не что, а кто. Вы.
— Каким же образом я вдохновил тебя на нашу профессию?
— Потому что вы так повлияли на меня, что мне тоже захотелось воспитывать юных учеников.
— Позволь мне полюбопытствовать, в чём же выразилось моё влияние?
— Вы на самом деле не помните? Разрешите мне освежить это в вашей памяти.

Однажды мой одноклассник пришел в класс с красивыми часами на руке, которые ему подарили родители. Он их снял и положил в ящик парты. Я всегда мечтал иметь такие часы. Я не удержался и решил взять их из его парты. Вскоре тот мальчик подошел к вам в слезах и пожаловался на кражу. Вы обвели нас всех взглядом и сказали: «Тот, кто забрал часы, принадлежащие этому мальчику, пожалуйста, верните их».

Мне стало очень стыдно, но мне не хотелось расставаться с часами, так что я не признался. Вы направились к двери, заперли ее и велели нам всем выстроиться вдоль стены, предупредив: «Я должен проверить все ваши карманы при одном условии, что вы все закроете глаза». Мы послушались, и я почувствовал, что это был самый постыдный момент в моей недолгой жизни.

Вы двигались от ученика к ученику, от кармана к карману. Когда вы достали часы из моего кармана, вы продолжали двигаться до конца ряда. Затем вы сказали: «Дети, всё в порядке. Вы можете открыть глаза и вернуться к своим партам». Вы вернули часы владельцу и не произнесли больше ни одного слова по поводу этого инцидента.

Так в тот день вы спасли мою честь и мою душу. Вы не запятнали меня как вора, лгуна, никудышного ребенка. Вы даже не удосужились поговорить со мной об этом эпизоде. Со временем я понял, почему. Потому что, как истинный учитель, вы не захотели запятнать достоинство юного, ещё не сформировавшегося ученика. Поэтому я стал педагогом.
Оба замолкли под впечатлением этой истории. Затем молодой педагог спросил:

— Раз вы меня узнали сегодня, не вспомнили ли вы меня в том эпизоде?

Старый учитель ответил:

— Дело в том, что я обследовал карманы тоже с закрытыми глазами.

[Olexara]

363 дня

Бабушка стояла и смотрела вдаль. Морщинистые ручки сжимали палочку. В свете фонаря были видны ее глаза, в надежде смотрящие на дорогу. Она вздрагивала, когда мимо проезжали машины и пыталась заглянуть в салон.

– Вы кого-то ждете? Вам помочь? Может, улицу перейти? – спросила я.
– Сыночка, Димочку. Он приехать должен. Я вот тут ему пирожков напекла горяченьких! С луком и яйцом, как он любит! – старушка улыбнулась, доверчиво, как ребенок.
– Ой, да не слушайте вы ее! Никто к ней не приедет! Сын-то думать про нее забыл, больше года уже не было! А она все ходит сюда, ждет! Не нужна ты ему, разве не видно! – с раздражением сказала проходившая мимо женщина лет 65-ти в очах и в пуховике.

Бабушка как-то сразу съежилась и заплакала, неловко утирая слезы рукой.
– Ну вы вообще! Вам не стыдно совсем? Вы зачем такое говорите? – возмутилась я.
– А я правду говорю! Если я детей нормальных вырастила, так они ко мне ходят. И относятся хорошо. Иди домой, Ивановна. Не стой тут. Не приедет Димка твой, не позорься! – пробурчала незнакомка и потопала дальше.
– Не год! Слышишь, Валя, его 363 дня нет! Не прошел год еще! – закричала бабушка ей вслед.

Я не знала, что делать и сказать. Семейные дела, это штука такая, не зная ситуация, можно и встрять куда. Опять-таки пожилой человек, вечер, оживленное движение.
– Давайте, я вас до дома провожу. Может, ваш Дима завтра приедет. Сейчас поздно уже. Он, наверное, с работы вернулся, устал и… Вдруг дела у него еще? – пробовала отвлечь я бабушку разговором.
– Да… Да, внученька, ничего, что я тебя так называю? Дела, наверное. Он же у меня бизнесом занимается. Вот и некогда, поди. Завтра же приедет, как ты думаешь? – старушка заглянула мне в лицо прозрачно-голубыми глазами.

И такая в них надежда была, что я только и смогла ответить, что да, завтра приедет этот самый Дима. Пошли. Бабушка все рассказывала, как она сильно скучает. И что сын у нее заботливый, постоянно ей присылает с курьером то продукты, то деньги. И звонит так-то. Только уже недели три, как тишина. И не было его давно. Она даже специально повесила календарь, где зачеркивает дни и все ждет, когда приедет. И каждый вечер печет пирожки.
– Он когда звонит, все обещает, мол, мам, завтра точно вырвусь. Вот я и пеку помаленьку. Чтобы он сразу поел. Димочка мой всегда говорит, что самые лучшие в мире мои пирожки! И чаек любит с мятой. Он один у меня, сыночек. И внучат двое, только они учатся, звонят, бывает, но редко. Дело-то молодое, не до бабки старой. Я ж все понимаю. Димочку бы увидеть. Я ж его одна воспитывала, муж-то мой погиб рано. Подняла на ноги, выучила. Высшее образование дала. А Валька это, не слушай ее. У нее дети-то, не больно такие, как расписывает. За пенсией только и приходят. Это ж тоже не дело, – бабушка шла, опираясь на палочку и постоянно оглядывалась.

Наверное, думала, что там может догонять ее Дима. Проводила до квартиры. Она пригласила войти, отнекивалась, но уговорила.
Дома хорошо, большая плазма, уютная современная мягкая мебель чередовалась с вязанными половичками и салфеточками. Новый чайник на кухне, микроволновка, блендер. А старушка вдруг села на стул и заплакала:
– Вот, Димочка все присылает. А мне не надо ничего этого! Лишь бы сам приехал, не надо мне подарков, сыночка бы увидеть, как он там?
– Давайте телефон, позвоним вашему сыну! – решилась я.

Раздалось: "Абонент недоступен". Ну вот. А бабушка все смотрела с надеждой. И я решилась.
– Ваш сын где живет? – спросила.Оказалось, на машине час от нас.
– А знаете, мне по делам надо. Ну, тоже туда. Хотите, я к нему заеду? – спросила я.
– Ой, правда? Так, я сейчас. Вот, пирожки эти, носочки я ему связала теплые, он на рыбалку любит ездить. И шарфик! Ой, а меня Марья Ивановна зовут, уж прости, старуху, даже представиться забыла! – заметалась по квартире старушка, собирая вещи.
– И скажи, что мама его ждет! Даже если некогда совсем, я и еще 363 дня подожду, только пусть обязательно приезжает! – махала мне рукой Марья Ивановна с балкона. Подруга Люся оказалась не столь оптимистична.

– Вот тебе это надо? Может, у бабули маразм? И сын этот постоянно ездит? Вот зачем мы попремся в чужой город? А если там, ну проблемы в семье? Мы же крайние останемся! Нет, ну оно тебе надо? – пыталась отговорить меня от поездки Люська.
– Вот именно. Если. А вдруг что случилось? Нет, ну представь, твоя бы бабушка ждала вот так. Ну она и завтра пойдет на эту дорогу! Поехали, ты ж давно говорила, что хочешь по магазинам пройтись! – уговаривала я.
– Ага. Всю жизнь мечтала тащиться в другой город по магазинам. У нас будто своих нет. Ладно, поехали! -поворчав, Люська согласилась.

Однако назавтра по указанному адресу в чужом городе никто не открывал. Люська смотрела с немым укором. Мол, я же предупреждала. И тут распахнулась соседняя дверь.
– Чего долбитесь? На работе он! Где-то в шесть уехал, я как раз с собакой пошла, – проговорила женщина в полотенце на голове и длинном махровом халате.
– Нам очень срочно надо. Мы от мамы его, – объяснила я.

В общем, удалось разжиться адресом магазинов. Тот самый Дмитрий, как выяснилось, их парочку держал. Нашли. Продукты.
– Слышь, а у него тут свое производство по ходу. Колбаски там, хлеб, мясное, рыба фаршированная. Ну круто! Пошли, купим домой! – Люська уже приготовилась взять корзинку.
– Какие колбаски? Пошли поговорим вначале! – я потянула ее за рукав.

Спросили хозяина, нам показали дорогу к кабинету. Если честно, воображение рисовала отморозка полного. Чья мама мучается, а он тут живет припеваючи. Постучались. Уставший мужчина. С такими же красивыми, прозрачно-голубыми глазами, как у матери. Часто моргает. Я подошла и молча выложила пирожки, носки и шарф.
– Это от Марьи Ивановны. Вашей мамы, – только и смогла сказать.
А вот Люську понесло…

– Совести совсем нет, а? Она же каждый день вас ждет! Вы вот тут… Процветаете, а она… А она же может под машину угодить. И в любую погоду идет. Пироги эти печет. Да такому сыну вообще ничего печь не надо. Сердца у вас нет! – проорала подруга на одной ноте.

Он встал, отошел к окну. Взъерошил волосы, провел по лицу. Повернулся. Слезы в глазах. Ну, не все потеряно, значит. Мужчины обычно не плачут.
– Эх, мама, мама. Как же так… Да, я виноват. Сам виноват. Каждый день ей обещал, что вырвусь и все никак. Проблем много. Малому бизнесу тяжело выживать. А у меня же люди, я за них тоже в ответе. Это ж рабочие места, у всех семьи. Все посылал ей… Но… Эх, неужели год почти пролетел, – прошептал Дмитрий.
– Мужчина! Тут езды час! Какой бизнес? Какие поставщики? Вы в уме вообще? У меня мама умерла, я бы к ней сейчас пешком пошла, в тундру, в космос, хоть куда! Но ее нету! Я себе каждый день простить не могу, что бегала то к друзьям, то на дискотеки, а она меня все ждала, волновалась, у окошка допоздна сидела. Чай ставила. Теперь хоть куда могу пойти, да не хочу! Потому что мамы нет! Жизни нет! У меня будто ноги, руки оторвали и сердце вырвали! Рай у ног матери, не слышали такого? А вы… Дурак вы! – прокричала Люська и упав на стул, зарыдала.

В общем, Дмитрий пообещал приехать. По магазинам мы не пошли, не то настроение. Вернулись в город. Пробурчав: "Обманет, гад. Ну ничего, я тогда к нему еще съезжу!", – подруга отбыла домой, где ее ждали старенькая бабушка и отец.А я пошла с собакой. И снова увидела Марью Ивановну. Сбоку к ней подходила та самая Валентина с какой-то подругой. Я поняла, что тетеньки готовятся опять сказать старушке пакость и хотела пойти к ним.

И тут… Огромный черный джип резко затормозил. Замерли Валентина с подругой. Оттуда выбежал Дмитрий, неловко вытаскивая букет роз. Подбежал к матери и… упал на колени. В грязь и слякоть, прямо в своем деловом костюме.
– Мама… Мамочка, прости меня. Мама, я так… Я так тебя люблю, прости мама. Никогда, никогда больше это не повторится, я буду приезжать часто, я тебя с собой заберу, прости, мама! – он обнимал колени Марьи Ивановны, не обращая внимания на недоуменные взгляды прохожих.
– Сыночек, миленький, встань, ну чего ты! Я же знала, что ты приедешь, ждала, встань, родной, я на тебя погляжу. Похудел как! Вот, я тебе пирожков настряпала! – приговаривала Марья Ивановна, когда они обнявшись, шли к машине.

Дмитрий действительно забрал маму к себе. Правда, она привыкла жить в небольшом городке и часто приезжает сюда. Мы иногда видимся в парке, она гуляет с маленькой собачкой, подарок сына. Все у них хорошо.

Если у вас есть родители, никогда не забывайте их навещать. Звоните, пишите, а еще лучше – всегда приезжайте.Могут быть новые мужья и жены. Могут встретиться новые друзья. Но никогда и никто не заменит мать и отца.

Это самые дорогие сердца, что есть в этом мире. Это те самые дорогие старики, которые каждый день ждут своих взрослых и вечно занятых детей.

Не бросайте их. Жизнь крутится и никуда не уйдут дела и проблемы. Но главное, чтобы никогда не перестали биться сердца мамы и папы. Потому что без них мы никто.

Пока живы родители, мы – дети! А не сироты с грузом боли и проблем. Только их руки и сердца – наш рай на земле…

Татьяна Пахоменко

[Olexara]

Аристократка

У Маши было горе. Всамделешное и безутешное. Это стало понятното когда совсем расхотелось бухать с подругами в ночном клубе и клеить случайных парней "только бы ему назло". Единственное на что хватало сил - сидеть поджав колени и рассматривать оленя на плюшевам ковре над соседкиной кроватью.
Машу бросил Эдуард...
Вот так вот. Еще вчера она была беспечной, счастливой и с парнем. А сегодня все. Обрыв и пустота. Только олень напротив смотрит сочувственно и сокрушенно: "как же так-то?".
Хотя, сразу бало понятно, что они с Эдиком не пара. Он - аристократ, потомок татарских ханов, ни больше ни меньше, князь Валлиулин. Какой-то его пра-пра-прамезозойский дед, ровесник динозавров, как две капли воды похожий на Буденного, был обласкан при дворе государь-императора Александра (Машка забыла, какого по счету) за какие-то особые заслуги перед тем же непронумированным Александром.
Она же - Маша Петрова. Куда еще проще и мещанистее? У них даже имена не сочетались: ЭДУАРД ВАЛЛИУЛИН и маша петрова. Звучит, как Бугатти и Лада Калина: нелепо, несовместимо.
Но самое страшное произошло вчера, на смотринах. Маша была приглашена родителями Эдика на ужин и сходу не оценив всю серьезность момента, со свойственной молодости демократичностью и пофигизмом, заявилась в семейное гнездо потомственных аристократов в драных джинсах, облезлом топе и с голым пупком.
Семейство Валлиулиных же было при полном параде: папа-аристократ Валентин Евгеньевич при костюме и галстуке, мама - жена аристократа, Инна Платоновна в красивом платье, аристократ-сын Эдик тоже не отставал. Стол ослепительно блистал фамильным серебром и великолепной сервировкой. А Маша просто не знала куда деть руки.
Дальше было хуже. Она со страху взяла нож левой рукой, залезла своей вилкой в общее блюдо с салатом, уронила кусок мяса на скатерть, а после запихнула его в рот и вдребезги разбила фарфоровую супницу, когда ломанулась убирать со стола. Но самое ужасное, даже не то, что она перепутала художников Мане и Моне, а то, как прокомментировала это: "Зачем мне, студентке Железнодорожного колледжа, вообще, их различать?"
Папа-аристократ поджимал губы и хмурил бровь, вытирая слезщиеся глаза, наверное, оплакивал эдикову судьбинушку, загубленную наглой оторвой. Еще Машке все время казалось, что он забыл надеть монокль. Мама тоже поджимала губы, переглядывались с мужем и страшно таращила глаза. Было такое ощущение, будто они все время хотят презрительно чихнуть. Из всего этого Маша сделала вывод: кастинг она не прошла.
Эдик посадил ее в такси, сказал: "Пока" и после этого не давал о себе знать вот уже 23 часа 37 минут и 43 секунды. А несостоявшаяся аристократка молча сидела в общаге, поджав колени и играла в гляделки с оленем напротив.
Вдруг, зазвонил телефон. "Медуза, медуза", - мрачно стонал невидимый Мартанг. Звонил Эдик. Чувствуя, как сжимается все внутри, Маша подняла трубку.
"Привет, Маш, прости, что долго не звонил, вчера телефон сломался. Хотел сказать, ты очень понравилась моим родителям. Мама вспомнила, как она пришла знакомится с бабушкой и дедом в косухе и с зелеными волосами, разбила вазу, пролила кофе на белый ковер, назвала легенданого пра-прадеда на фото Буденным. Они с отцом весь вечер переглядывались и с трудом держались, чтобы не заржать в голос. Боялись тебя напугать. Отец сказал, что ты хорошая девочка, а Моне с Мане он сам толком не различает. Ему, инженеру-электрику этого и не надо".
~~~~~~~~~~~~~~~
Marina Mustazhapova

[Olexara]

О детях вообще.

Зачатие длится 12 минут и это лучший момент во всей педагогике. Дальше сплошные убытки. 40 недель ты толстеешь от одного взгляда на булочку. Тебя разносит, бесит и тошнит одновременно. Ходить тяжело, сидеть неудобно, лежать вредно, жить тошно. Ощущение, будто выпила аквариум и внутри плавает черепаха. Родятся дети тем же дурацким способом, какой использовали инопланетяне в голливудском кошмаре. Не по-людски как-то. Причём роды - это не конец приключений. Всё лучшее впереди и ты ещё не раз об этом пожалеешь.
Дети не дают спать. Их почему-то бесит, если родители спят. Какают они исключительно, когда вы надели пять штанов и зашли в лифт. А однажды нарисуют на стене такую бабочку, что не сразу ототрёшь.
Каждый день дети едят, пьют и другими способами портят настроение. Чуть что не так, они же на тебя орут.

В три года ребёнок вернётся из сада с грандиозной шишкой на лбу. Ты пойдёшь и убьёшь чужого папашу. Он так и не успеет понять, за что.
К десяти годам смиришься с двойками и перестанешь искать, кто в родне был такой тупой.
В двенадцать лет чадо признается, что любовь разрушила его жизнь и всё зря.
В тринадцать обнаружишь в его кармане сигареты и ужаснёшься.
В четырнадцать найдёшь презервативы, ужаснёшься, но уже не так бурно.
В шестнадцать сама подсунешь ему презервативы и вспомнишь, каким он был милым, когда в тринадцать только начинал курить.
Потом заявится какое-нибудь Маша или Витя, всё в прыщах и очень ранимое. И вот они уже вдвоём грабят твой холодильник, одалживают без возврата, бьют посуду и запираются в ванной. И тебе же надо их мирить. Полы они вымоют лишь однажды, под Новый год, после шикарной драки со скандалом и валидолом.

Но зато. Зато! Однажды ты найдёшь в шкафу свой портрет, написанный шариковой ручкой. Там у тебя будут кривые ноги, квадратная голова, косы размером с солнце, косоглазие и нос на щеке. Ты поцелуешь каракули и решишь, что оно того стоило.

(С) Для передачи «Женская логика».
Слава Сэ (Вячеслав Солдатенко), 2010

[Olexara]

Сашка - сладкоежка

Напротив Сашкиного дома стоял киоск со сладостями, в котором с девяти утра и до вечера стояла тётя Женя.

Тётя Женя была красивая и добрая`. Она была поменьше своего киоска, но тоже большая. Волосы у неё были то фиолетовые, то белые, помада то красная, то сиреневая, но передник был всегда одного цвета: голубой, выглаженный и до треска натянутый на груди и животе`. Сашкин папа дома шутил, что продавцу конфет трудно сохранять стройную фигуру.

От продавщицы тёти Жени всегда вкусно пахло`. В киоске царили ароматы пряничной корицы, выпечки, мармеладного желе, и даже духи у неё были тоже какие-то карамельно-ягодные. После школы Сашка часто забегал к ней за сладостями.

Тётя Женя называла Сашку «мой сосед-сладкоежка». Свешивала ему лучшие свежие конфеты, печенье, пастилу, орешки. Подмигнув, добавляла что-нибудь вкусное бесплатно и говорила:

- Вместо сдачи`!

Сашке казалось, невкусных конфет в её киоске не бывает. Даже грильяж, который он всегда недолюбливал, из рук тёти Жени был не грильяж, а объеденье.

Под вечер около шести к киоску приезжала белая машина – это муж тёти Жени приезжал забрать её с работы. В противоположность жене он был сухощавый и высокий. Тётя Женя закрывала кассу, опускала жалюзи и запирала дверь на замок. Когда она садилась в машину, рессоры заметно проседали под её весом.

Позже Сашка стал замечать, что с тётей Женей творится неладное. Она стала гораздо грустнее, хотя по-прежнему весело привечала покупателей, и даже похудела – на переднике у неё появились складки, которых раньше не было`. В один из дней тётя Женя необычно щедро отсыпала Сашке «вместо сдачи» целую горсть лишних конфет. Ему показалось, что она слегка выпившая.

Чуть погодя Сашка заметил, что муж на белой машине перестал приезжать за тётей Женей по вечерам. Теперь, заперев киоск, она шла к автобусной остановке с опущенной головой и казалась ужасно одинокой и маленькой.

Однажды Сашка очень быстро заскочил в киоск, когда тётя Женя разговаривала с кем-то по телефону. На глазах у неё были слёзы. Она утирала их голубым форменным передником.

- Да! – говорила она. – Он ушёл. Он так и сказал: ты жирная тварь, мне противно с тобой жить! У него там какая-то фотомоделька образовалась на работе. Да, я жирная тварь, так мне и надо… это очень по-мужски.

Увидев Сашку-сладкоежку, тётя Женя свернула разговор. Отпустила ему сладости, добавила от себя вкусный шоколадный батончик с начинкой и ушла в уголок. Сашка понял, что она стыдится своих слёз. Значит, муж её бросил и тётя Женя осталась одна`?

Поздно вечером тётя Женя как всегда включила сигнализацию, заперла жалюзи, захлопнула дверь павильона и пошла в сторону остановки усталой походкой человека, которому уже некуда спешить.

Сзади послышались шаги – её догнал десятилетний Сашка-сладкоежка.

- Я провожу, тётя Женя, - серьёзно сказал он. – А то мало ли что…

- Кавалер! – бледно улыбнулась тётя Женя. – Ну проводи, если дома не потеряют.

Они стояли на остановке и ждали автобуса.

- Тётя Женя, - сказал Сашка. – Ты только никуда не увольняйся из киоска. Я вырасту, куплю белую машину и буду сам приезжать за тобой.

От неожиданности тётя Женя засмеялась – на всю улицу, легко и звонко, как умела когда-то давно.

- Ну и Сашка-сладкоежка! – сказала она. – Спасибо, успокоил, буду ждать! А с чего ты взял, что за мной обязательно нужно ездить`? И так вон растолстела – в двери боком прохожу.

Сашка не смеялся. Он протянул ей половину батончика, полученного днём.

- Потому что это по-мужски, - сказал он просто.
~~~~~~~~~~~~~~~
Дмитрий Спиридонов

[Olexara]

История из жизни советских математиков. Один чувак, окончив мехмат ЛГУ, поступил в аспирантуру. Стипендия — 100 рублей. Слесарь или токарь на заводе имени Кирова получали в разы больше. Когда ему надоело безденежье и нытье молодой жены, он бросил аспирантуру и пошел на завод. В отделе кадров потребовали документ об образовании. Удалось найти только аттестат об окончании восьмилетки. В те суровые времена его направили "доучиваться" в вечернюю школу. А он и не сопротивлялся - один оплачиваемый выходной в неделю никому не повредит. Одно "но" — в вечерней школе приходилось косить под дурачка, что было удобно делать, сидя на "камчатке". Соседом был забулдыга-дворник, все время спавший на уроке. Однажды учительница объясняла, что площадь круга равняется квадрату радиуса, умноженному на число "пи". Бывший аспирант ее не слушал. Училка решила его проучить и, подкравшись, громко спросила чувака, чему равняется площадь круга. Тот, погруженный в свой диссер, рассеянно брякнул невпопад: "Пи..." ( это не мат, а буква греческого алфавита, обозначающая в математике отношение длины дуги полуокружности к диаметру). Класс закатился счастливым хохотом здоровых людей, столкнувшихся с дурачком. Когда до чувака дошли ехидные комментарии учительницы, сетовавшей на непроходимую тупость и упреки Создателю сославшему ее в школу рабочей молодежи, аспирант впал в ярость. Выйдя к доске, он расписал ее двойными и тройными интегралами, изобразил предельный переход под знаком интеграла и блестяще доказал, что площадь круга на самом деле "пи", а не "пиэрквадрат", как ошибочно написано в учебниках для средней школы. Рабочий класс впал в анабиоз, оцепенев под шквалом формул и непонятных терминов, а потрясенная училка едва слышно прошептала, обращаясь скорее в вакуум, чем к присутствующим: "Разве это возможно?". На предсмертный хрип внезапно отозвался забулдыга-дворник, мирно дремавший под яростный стук мела по доске: "Чувак, — сказал он, окинув беглым взором испещренную мелом доску. — Предельный переход под знаком двойного интеграла в третьей строке сверху на левой стороне доски запрещен. Он расходится..."
Немая сцена...

[Olexara]

... «Счастливая, - думала владелица сети модных кофеен, рассматривая присевшую за столик известную актрису. - Красавица, выглядит на миллион. Только и забот – что угнаться за новой коллекцией украшений, выбрать – на каком курорте отдыхать, отбиться от толпы богатых поклонников, да успеть спрятаться от папарацци за высоким забором шикарного особняка. А тут… голова кругом идет от этих поставок, налогов, конкурентов, кредитов за квартиру и новую машину. Ребенок с няней растет, у мужа своя жизнь. И на Мальдивах начинается высокий сезон»…
«Счастливая, - думала ее соседка по дому, направляясь в парикмахерскую, и случайно встретив «кофейную бизнес-леди». – Живет этажом выше в огромной квартире, машины меняет, как перчатки. А тут… пишешь эти программы, как проклятая, пишешь. Едва-едва удалось накопить на однушку. Работаешь с утра до ночи, сидишь одна дома, как затворница. Ни семьи, ни друга. Ни развлечений, ни отпуска. Только и читаешь в соцсетях: что лучше – Ибица или Тенерифе. А жизнь мимо проходит»…
«Счастливая, - думала о ней парикмахерша, ловко подстригающая влажные пряди. – Сама себе госпожа. Работает прямо в собственном доме, попивая кофеек. Потыкала в кнопки на ноуте – дзынь – деньга на карту капнула, причем, приличная. Хочешь в Египет, хочешь в Турцию. А тут… сколько голов нужно перестричь, тонну волос с пола вымести, чтоб хоть какую-то копейку заработать. И каждой еще угоди, каждая норовит нервы помотать. К вечеру ноги не держат, а дома свекровь зубы точит, чтоб с порога впиться в самую душу»…
«Счастливая», - думала о парикмахерше продавщица, продающая рыбу на уличном лотке, пританцовывая от ноябрьского холода и дуя на распухшие от мерзлой воды руки. - Стоит себе в тепле, в шлепанцах и халатике, красоту девчонкам наводит, «чаевые» в карманчик собирает. А тут… ежедневное море в тазу… И в дождь, и в снег, и в мороз… Ноги закоченели, пальцы на руках не гнутся. Единственный заработок, если какая-нибудь «барыня» не захочет в чешуе ручки белы марать, и скажет рыбку ей почистить. К вечеру доплетешься до съемной квартиры, хлопнешь водки с сожителем, только тогда и согреешься»…
«Счастливая», - думала о ней тоненькая худенькая натурщица, завороженно следя, как продавщица с аппетитом уплетает корзинку с белковым кремом, которую ей принес в блистере грузчик с рынка. - Всегда сытая, лопает сладости в удовольствие, каждый норовит ее любя ущипнуть. А тут… Вечно голодная для стройности, перебиваешься случайными заработками, никогда не знаешь – когда следующий раз поешь, где и с кем переночуешь. Раздеваешься перед тем, кто заплатит, и привыкаешь быть неодушевленной вещью»…
«Счастливая», - думала о натурщице, позирующей с букетом листьев молодому фотографу, элегантно одетая дама бальзаковского возраста. - Молоденькая, с точеной фигуркой, с загадочным взглядом. Вся жизнь у нее впереди. И не знает она, как это – когда увядает красота. Как это – когда умирают родные. Как это – когда с мужем не сложилось, а у взрослых детей своя жизнь. Не знает горьковатый вкус вечеров в обнимку с одиночеством»…
«Счастливая», - думала об элегантной женщине, листающей на лавочке рекламный буклет, старушка, катящая по дорожке сквера инвалидную коляску, в которой полудремал старичок. – Еще такая молодая и красивая. Еще здоровая и полная сил. Еще может себе позволить тратить деньги на красивую одежду, вкусную еду и приятные вещи. Еще не знает, как это – когда все жалкие крохи пенсии подчистую уходят на лекарства. Еще не знает, как это – прислушиваться по ночам к затихающему дыханию, и чувствовать, что конец близок»…
«Счастливая, - думала о семенящей за коляской бабулькой одинокая старушка, перекладывающая из кастрюльки с отбитой эмалью кашу в несколько кошачьих мисок под кустом. – Сколько их вижу – всегда вдвоем. Она ему одеяло на ногах поправляет, он для нее норовит отломить веточку рябины. Есть, о ком заботиться, есть, кто пожалеет. А тут… помрешь, и не хватится никто. И не знает она, как это – варить себе кашу на воде, вместо молока, чтобы покормить их – бездомных и голодных. Лишь бы хоть кому-то быть нужной»…
«Счастливая, - думала о старушке, к которой со всех ног неслись с десяток котов, молодая бродяжка, пытающаяся успокоить раскричавшуюся двухлетнюю дочку. – Может ради развлечения котов кормить, а мне ребенка не всегда есть чем накормить. Где-то живет она, где-то ночует, кашу вон варит. И не знает, как это – не иметь ничего своего, просить милостыню, убегать от полицейских или спущенных собак. Может, давно бы уже с моста вниз головой, да только детем по рукам и ногам связана»…
Она развернула помятый пакет, отломила кусок булки, которую сегодня ей протянула сердобольная тетенька, когда они просили подаяние на ступеньках перехода, и сунула в руки голодной девочке. Она не видела, что за ними наблюдает актриса, допившая свой кофе и севшая за руль шикарного авто. Сидит молча, не поворачивая ключ зажигания, и, не мигая, смотрит на девчушку, усердно жующую сладкий хлеб. И у нее перед глазами за миг - вся ее жизнь: красивая сказка, вперемешку с цинизмом, предательством, пустыми обещаниями и ранним абортом. Фальшивые роли, дорогие подарки, от которых на сердце лед, прекрасный дом… пустой и тихий по ночам. Она встретилась с малышкой глазами, и от распахнутого детского взгляда перехватило дух. Следя, как девочка обвивает ручками материну шею, она невольно дотронулась до своей, представляя желанное детское тепло и безусловную любовь, которую юная мама, казалось, совсем не замечает. А в голове вертелась только одна мысль: «Счастливая… Господи, какая же счастливая»…

Татьяна Лонская

[Olexara]

Прямо у выхода из метро, у буквы "М", женщина торговала щенками. На картонке была написана порода и стоимость. И что "ищем хорошие руки".
Раньше, когда еще не было Авито, вот так и торговали.
Я вбегала в метро и мельком увидела три симпатичные ушастые мордашки, торчащие из лукошечка.
Через четыре часа я возвращалась домой, выходила из метро, и увидела ту же женщину, но уже с одним щеночком. Видимо, двоих удалось продать.
Я подошла посмотреть, хотя не собиралась покупать щенка.
Около женщины стоял мальчик лет 12, у него в руках были помятые купюры.
И рядом стоял мужчина в черных очках, в пиджаке, с дорогими часами. Он спешил.
- Я дам больше, чем он, - сказал мужчина хозяйке щенка, кивнув на мальчика. - В два раза. Мне ребенку. А то я забыл подарок...
Я поняла, что оба они претендуют на собачку, и если это тендер, то щенок однозначно достанется мужчине.
Мальчик полез в карманы, выгреб их них все, что было, а было там много мелочи:
- Я разбил копилку. Это все, что у меня есть. Родители разрешили, сказали только, что деньгами не помогут, нет у них. Я вот еще у друзей занял. Вот все, что есть...
Женщина-продавец посмотрела на мужчину в очках и сказала:
- Простите меня, но я мальчику отдам. Мне важно, чтобы в хорошие руки. Я вижу, что мальчик будет очень любить щенка. Он все готов за него отдать уже сегодня...
И протянула щенка абсолютно счастливому мальчишке. Тот схватил его, так нежно, трепетно, словно боялся повредить, а щенок дрожал, от страха, наверное, или от стресса. Счастье - это же тоже стресс.
- Ой, а деньги, деньги-то! - мальчик засуетился, пытаясь отдать обещанное, одной рукой обнимая нового друга, а другой полез в карман.
- Не надо денег, купи на них своей собаке все необходимое, корм хороший, поводок...
- Ой, как это? Правда? Не возьмете? - мальчишка чуть не плакал. Он засунул щенка внутрь куртки своей, чтобы согреть, и стало очевидно, что они даже немного похожи.
- Не возьму. Берегите друг друга, - улыбнулась женщина и помахала им на прощание.
- Ой, так здорово, что вы у мальчика денег не взяли, - сказала я, наблюдая эту сцену.
- Я ни у кого не взяла, - ответила женщина. - Я специально пишу цену, чтобы понять, готов ли человек в принципе тратиться на собаку, есть ли у него средства. Я улетаю навсегда из этого города, и не хочу, чтобы щенки моей любимой собаки остались на улице из-за недобросовестных хозяев, которые поздно поймут, что не готовы кормить дополнительный рот. Я раздала щенков тем, кто... не предаст.

Ольга Савельева

[Olexara]

Накануне новогодних праздников Роза Львовна имела серьезные, дошедшие до глубокой внутренней неприязни, семейно-бытовые разногласия с зятем.

Поскольку Роза Львовна была женщиной воспитанной и образованной, она не стала опускаться до кухонных разборок, а преподнесла зятю на Новый год
подарочное издание романа Достоевского “Идиот” в глянцевой суперобложке.

Зять Миша намёк понял, однако, будучи выходцем из интеллигентной профессорской семьи, счёл ниже своего достоинства выяснять с тещей отношения, вместо чего презентовал Розе Львовне томик Фейхтвангера с романом “Безобразная герцогиня Маргарита Маульташ”.

Роза Львовна подарок приняла, но обиду затаила и нанесла ответный удар, положив 23 февраля на письменный стол зятя аккуратно завёрнутый в нарядную бумагу “Скотный двор” Оруэлла.

После чего ранним утром восьмого марта получила перевязанный розовой лентой экземпляр “Собачьего сердца” с надписью „На долгую память от любящего вас Миши”…

Теща нервно хмыкнула и демонстративно подвинула наутро к завтракающему зятю “Сатирикон“ Петрония Арбитра.

Начитанный Миша быстро разобрался, что теща просто-напросто обозвала его козлом и, сдерживая гнев, осведомился, не приходилось ли Розе Львовне читать гоголевских “Записок сумасшедшего”, на что теща отвечала, что нет, не приходилось, поскольку ей в отличие от некоторых как-то ближе адекватная литература вроде “Доводов рассудка” Джейн Остин.

Зять пререкаться не стал, но привёз Розе Львовне из ближайшей командировки сразу два подарка: “Декамерон” Боккаччо и „Мать“ Горького.

Сопоставив несопоставимые произведения, теща смекнула, что зять совсем потерял стыд и просто-напросто опустился до нецензурной брани. Тем не менее она не стала поднимать шум или валиться в кресло с сердечным приступом, а хладнокровно передала через внучку Уголовный кодекс и книжку Чуковского “От двух до пяти”.

В день своего рождения Роза Львовна приняла от Миши эксклюзивное издание “Убийства в Восточном экспрессе“ Агаты Кристи на языке оригинала. На что она бесстрашно и с явной угрозой ответила матово поблескивающим томиком Маркеса “Сто лет одиночества”.

По-настоящему теща встревожилась лишь тогда, когда перед совместной семейной поездкой на море она получила по почте богато иллюстрированную тургеневскую “Муму”. Сопоставив свою весовую категорию с весьма недурно накаченным зятем, Роза Львовна ужаснулась и побежала в букинистический магазин покупать через знакомую продавщицу изданную аж в позапрошлом веке пьесу Шекспира “Много шума из ничего”. Подумав, она также приложила к ней Хемингуэевское “Прощай, оружие!” и передала купленное Мише с пожеланиями хорошего отдыха.

Миша сухо поблагодарил и ответил книгой Ремарка “На Западном фронте без перемен”.

Роза Львовна заискивающе подкинула на супружеское ложе зятя брошюрку под названием “Роскошь человеческого общения”, получив в ответ на прикроватной тумбочке затрёпанный томик Ленина, снабжённый заголовком “Лучше меньше да лучше”.

Роза Львовна всплакнула и унизилась до того, что торжественно преподнесла Мише на именины повесть Стругацких “Трудно быть богом” с автографами авторов.

Польщенный Миша смягчился и выписал теще с интернета “Возвращение в дивный новый мир” Олдоса Хаксли.

Роза Львовна, растрогавшись, выпросила для него у подруги прижизненное издание мопассановского “Милого друга”.

Зять улыбался и лобызал теще ручку, но Роза Львовна тем не менее заметила за креслом перевязанную подарочным шнурком подшивку журнала “Крокодил” за год, соответствующий году ее рождения.

Перед Новогодними праздниками Роза Львовна столкнулась в подъезде с соседкой, нагруженной сумками с провизией.

– Счастливая вы, Роза Львовна..! – сказала та, переводя дух. – Мой зять хуже аспида, хоть я его кормлю да пою, а ваш Мишенька в вас прямо души не чает. Ни криков, ни скандалов. И как это у вас получается..?

– Книжки любим читать, Марья Семёновна, – кротко сказала Роза Львовна. – Читайте книжки, они плохому не научат…

И поправила подмышкой томик Чехова с закладкой на рассказе “Невидимые миру слёзы”…»

©️ Афруз Мамедова

Картина Чарльза Эдварда

[Olexara]

Мой друг Федя подрабатывал Дедом Морозом. Много лет. Феде было уже за сорок, и, честно говоря, это была единственная его стабильная работа. Весь год он занимался разным: то таксистом, то курьером, то в ремонтной бригаде. Но уже в конце ноября Федя начинал получать заказы на Деда Мороза. Федю ценили и передавали друг другу родители. Федя был замечательным Дедом Морозом. Что странно: своих детей у него не было. Три развода было, а детей не было. Федя детей любил, он их сходу располагал, знал какие-то шифры и коды детских душ. Как-то пришел ко мне в гости, сын и дочь еще были маленькие. Федя улыбнулся им с порога: «Здорово, черти!». И они сразу его полюбили. В тот вечер мне не удалось с ним поговорить, его унесли черти. То есть мои дети. Он играл с ними в тигра, потом в колдуна, потом в динозавра, дальше не помню.
Думаю, Федя сам был ребенком. Большим ребенком. Да, он много умел, даже класть плитку, но оставался ребенком. Потому и семейная жизнь не сложилась.
Эта история случилась с Федей пять лет назад. Весь декабрь он мотался по городу на своей дряхлой «тойоте», потея под алой синтетической шубой, не успевая даже поесть.
У Феди был только один святой день – 31 декабря. На который он никогда не брал заказов, как его ни просили, какие ни сулили деньги. Это был день его второго рождения. Однажды, еще в юности, он напился, уехал на электричке невесть куда. Его вынесли на дальней станции, оставили на ночной платформе. Федя бы там околел, но по небесной случайности его заметил машинист товарного, затормозил, втащил в кабину. Машинист нарушал все инструкции, но он спас Феде жизнь. После этого Федя бросил пить, а детям машиниста отправлял подарки. Мелочь, конфеты, но регулярно.
С той поры 31 декабря Федя оставался дома. Пил чай, играл в компьютерные игры, заказывал на дом огромную пиццу.
Итак, вечером 30 декабря, пять лет назад Федя ехал на последний заказ. Детей звали Галя и Толя. Раньше Федя у них не бывал. По дороге он изучил «досье» в мобильном. Гале пять лет, Толе – семь. Толя в Деда Мороза не верит, играет в роботов и любит Илона Маска.
Как было условлено, Федя позвонил маме от подъезда. Та быстро спустилась, в большом мужском пальто на плечах:
– Добрый вечер! Меня зовут Вера, вот подарки. Толе, конечно, робот. А Гале – наряд принцессы, – Вера протянула коробки. – Только большая просьба. Толя будет грубить... не обращайте внимания. Они с папой оба упертые материалисты, понимаете? А Галечка – вот она совсем не такая. Вы больше с ней.
– Не волнуйтесь! – усмехнулся Федя. – Бегите, замерзнете.
Через пятнадцать минут Федя звонил в дверь. И услышал голос мальчика:
– Явился! Актеришка с синтетической бородой! Галька, это к тебе!
Неприятный мальчик открыл дверь, оглядел Деда Мороза:
– Странно. Трезвый. В прошлом году был совсем...
К счастью, в прихожую выбежала сестричка, в нарядном розовом платье с мишками:
– Здгаствуй, догогой Дедушка Могоз! – девочка не выговаривала «Р».
– Здравствуй, Галя! – улыбнулся ей Федя. И незаметно дал легкого пинка мальчику. – И тебе привет от Илона Маска!
Мальчик быстро обернулся, недоуменно оглядел Деда: неужели он дал пинка? Но Федя подкрутил синтетические усы и важно прошагал внутрь.
Было поздно, Федя очень устал и надеялся провести этот сеанс за 15 минут. Он вручил девочке коробку с платьем, та запрыгала. Протянул гнусному мальчику коробку с роботом:
– Это тебе, нигилист!
– Как ты меня назвал? Глистом?
– Нигилистом, умник. Латинское слово. Когда-то я жил в Древнем Риме.
Мальчик подошел ближе:
– Хорош врать! А будешь выступать – мой папа тебя побьет.
Мама Вера тут же вмешалась:
– Так, хватит! Сейчас Галечка споет песенку и мы отпустим Дедушку.
Но Дед Мороз Федя вдруг раззадорился:
– Нет, а где ваш папа? Я бы с ним устроил бой на татами. Я жил в Древней Японии и занимался дзюдо триста лет.
– Папа на работе! – ответил мальчик. – Но он тебя точно побьет.
В это время у мамы Веры зазвонил телефон. Она взяла трубку и стала охать: «Прости, я забыла... Ну я дура! Сейчас забегу!». И схватила Деда Федю за алый рукав:
– Умоляю, дедушка! Ради всех древних японцев! Посидите с ними 15 минут. Мне надо к подруге в соседний подъезд, отдать деньги. Заняла и забыла... ну понимаете...
Феде совсем не хотелось потеть еще пятнадцать минут, но он же был очень добрый. Он согласился.
И остался с романтической Галей, и нигилистом Толей. Галя спела ему песенку. А Толя вдруг присмирел. Он подошел к Феде и сказал:
– Ладно, извини... Но было бы лучше, если бы ты починил на кухне кран. Капает, я спать не могу.
– Кран? – удивился Федя. – А папа на что?
– Он занят, он бизнесмен.
Когда мама Вера пришла, Федя, прямо в бороде и алой шубе, раскручивал кран. Мальчик Толя стоял рядом, подавал инструменты и говорил деду:
– Снял бы ты бороду...
– Не могу. Я же Дед Мороз, ты забыл?
– Ладно-ладно. Ты крутой Мороз.
Мама Вера умоляла Федю все бросить, завтра они вызовут слесаря, и вообще детям спать... Но Федя что-то мычал в бороду, а дети прыгали рядом и кричали: «Мы не хотим спать! К нам пришел крутой Мороз, вау!»
Наконец, Федя закончил с краном. Вытер пот алой шапкой. И тут девочка Галя сказала: «И еще моя кроватка вся расшаталась...» А брат добавил: «Всё у нас тут расшаталось».
Но Федя ответил:
– Дети, милые! Если бы я пришел к вам с утра...
– Что вы! – воскликнула Вера. – Они шутят.
До лифта Деда Мороза вызывалась провожать девочка Галя, в наряде романтической принцессы. Когда Федя уже стоял в лифте, она вдруг сказала:
– Нет у нас никакого папы. Мама повесила в шкаф мужские вещи. Мама врет, что папа бизнесмен, в долгой командировке, мама думает, что мы в это верим. Толик верит, как дурак. Но папы нет. Я никогда его не видела. До свиданья, Дедушка Мороз!
Следующим утром, 31 декабря в квартире Веры, Толи и Гали раздался звонок. На пороге стоял Федя, в обычной своей куртке.
– Вы курьер? – спросила Вера.
Но тут выбежал Толя:
– Мам, ты совсем? Это наш Дед Мороз, не узнала?
– Ага, – улыбнулся Федя. – Я сегодня так, без церемоний. И день свободный. Так что у вас там расшаталось?
...Федя, Вера, Галя и Толя живут вместе уже пять лет. Еще появилась сестричка Аня, ей уже три года. А Галя и Толя, когда в школе спрашивают, кто их папа, отвечают спокойно: «Дед Мороз. Не верите?»

Алексей БЕЛЯКОВ

[Olexara]

Ошейник с чугунной звездой с надписью «За пьянство».
В России такой «медалью» весом 4,1 кг (чугун, литье, железо, ковка) «награждались» рабочие Демидовских заводов в первой половине XVIII в. Его надевали сильно пьянствующим, но незаменимым рабочим завода. Ошейник действовал быстро и надежно.
Сейчас этот предмет находится в Государственном историческом музее Москвы.


преобразование jpg

[Olexara]

Дорогой дед мороз, сделай так, чтобы родители меня не пороли.

Молодая женщина вошла в детскую комнату. Было уже поздно, и ее девочкам пора было ложиться спать. Ее маленький сынок давно уже уснул.
- Уроки сделали? - спросила она у них и получив утвердительный ответ, сказала, - зубы чистить и спать. Мишка уже спит, так что сильно не шумите.
- Мама? - тихонько позвала Юля, - а почему мы никогда не писали письмо деду морозу?
- Какое письмо? - мама не сразу поняла, о чем речь.
- Ну как какое, - удивилась ее старшая дочь, - чтобы получить подарки от деда мороза, надо написать ему письмо.
- С чего ты это взяла? - с удивлением спросила женщина.
- Мы сегодня в школе историю про деда мороза читали, нам учительница рассказывала, - ответила Юля.
- Юль, ты такая большая и веришь в такие глупости! - встряла ее младшая сестренка, - даже я знаю, что никаких дедов морозов нету.
- Есть, есть!!! - чуть не плача, повысив голос, ответила Юля.
- Валя, оставь ее в покое и ложитесь спать, - строго сказала мама. И добавила,- а, если Мишу разбудите, ремня оба получите.
-А как же письмо? - тихо спросила Юля. У нее уже навернулись слезы на глазах.
- Письмо напишешь завтра, а сейчас спать!
***
31 декабря, до нового года осталось пару часов. Девочки, Юля и ее младшая сестренка Валя, переодевшись в праздничные платья, стояли возле елки в зале. Елка была не очень большая и стояла возле стенки. В этом году мама разрешила Юле самой наряжать елку.
- Валь, правда, красиво получилось? - спросила она у своей сестры, любуясь своей работой.
- Да, красиво! - согласилась та. И добавила, показав своей сестре язык, - это потому, что я тебе помогала!
- Как ты думаешь, а дед мороз придет? - опять спросила она у сестренки, игнорируя, ее кривляния, - елка, красивая получилась, ему понравится.
- Юлька, тебе уже 10 лет и все еще веришь в деда мороза? - рассмеялась Валька.
- Да, верю! - резко ответила Юля, - и подарки принесет. И на этот раз то, что я хочу. Я письмо ему написала. А ты ничего не получишь, ты ничего не писала, вот!
- Письмо?! Какое письмо? - рассмеялась Валя. И достав из-под елки конверт, начала вскрывать его, - вот это?! Давай, почитаем, что наша Юлька просит у деда мороза!
- Не смей!!! Дай сюда!!! - начала кричать на сестру Юля.
- Попробуй, забери! - ответила Валя, она уже почти открыла конверт.
- Это не твоё письмо и не тебе написано!!! - закричала на Валю Юля и схватив одной рукой конверт, толкнула сестру другой. Валя упала на елку и заревела. Елка упала на стенку и, так и осталась стоять. С елки на пол упало несколько стеклянных игрушек.
- Что случилось?! - на этот шум прибежала мама из кухни. Увидав наклонившуюся елку и ревущую рядом Валю, мама сразу накинулась на Юлю, - мерзавка, дрянь. Ты и на новый год не можешь вести себя хорошо! Что ты наделала? Сейчас гости придут, а у нас елка на полу!
- Это все Валя!!! - закричала Юля.
- Она еще и на младшую сестру все сваливает, бессовестная! - у мамы было странное свойство, всегда находить ремень, когда он был нужен. Или у ремня было такое свойство, попадаться маме на глаза, когда надо было выпороть Юлю. Вот и сейчас в ее руках оказался этот ненавистный ремень, - сейчас ты у меня получишь, мерзавка!
- Мамочка, не надо! Пожалуйста! - заплакала девочка, увидав в руках у мамы ремень, - я больше не буду, правда!
- Не будешь? А чем ты раньше думала, когда толкнула Валю на елку?! - спросила мама, взяв Юлю за одну руку и занося ремень над ее попой.
- Я нечаянно! - Юля вся сжалась от страха в ожидании боли.
- Мама, она специально толкнула меня! - подлила масла в огонь Валя.
- Дрянь! Она еще и обманывает меня! - женщина сильно разозлилась на Юлю. Она потащила девочку к дивану и, буквально бросила ее на него. После этого она задрала подол Юлькиного платья наверх и спустила с нее трусики до колен.
- Мамочка, не надо!!! Прости меня!!! - от страха Юля не могла ни сопротивляться, ни сказать, как все было на самом деле.
- Сейчас ты у меня получишь! - и мама замахнулась ремнем на беззащитную, голую попу Юли.
- Что за шум у нас? - в этот момент в комнату вошел отец.
- Мать, ну ты что?! - спросил он, увидав, что та собирается пороть старшую дочь, - новый год, ведь.
- Да ты посмотри, что она наделала! И ты предлагаешь это просто так оставить?!
- Давай простим ее в честь нового года. Да и будет лучше, если мы все вместе, быстро наведем порядок здесь. Я думаю, что мы еще успеем до прихода гостей.
- Тебе виднее, ты отец! - ответила женщина и убрала ремень в сторону, - вставай, разлеглась тут! Помоги лучше убрать то, что ты тут наделала! - прикрикнула она на свою старшую дочь.
- Да, сейчас, - девочке не надо было два раза повторять. Хотя такого еще ни разу не было. Если кто-то из родителей хотел ее выпороть, то ее уже ничего Юлю не спасало от порки. Она встала, натянула трусики, поправила платье и побежала на кухню за совком и веником.
Новый год прошел без приключений. Дети получили свои подарки. Зажгли бенгальские огни и после полуночи сестренки пошли спать, а взрослые продолжали гулять в зале.
- Валя, дед мороз есть! - шепотом сказала Юля, подойдя к кровати своей сестры.
- Юль, ты опять? - удивляясь, спросила Валя.
- Хочешь посмотреть, что я в письме написала? - не обращая на возмущение сестры, спросила Юля.
- А можно?
- Да! - и она сама начала читать.
«Дорогой дед мороз, я не буду просить у тебя дорогих подарков и игрушек. Сделай так, чтобы родители меня не пороли. Я понимаю, что это очень сложно. Ну хотя бы один раз, чтобы они простили меня и не пороли...»
Юлия Стайнвазен

[Olexara]

- На Новый год положено делать подарки! - сказал я, и внимательно посмотрел на родителей. - Желательно дорогие и приятные!
- Вот как? - удивилась мама. - А я и не знала... - и посмотрела на папу, ища поддержки.
Но папа ее не поддержал.
- Сын прав! - сказал он. - Видишь, он уже становится взрослым...
Я победоносно глянул на маму и постарался вытянуться, чтоб стать повыше ростом.
А папа продолжил, обращаясь к маме:
- ...так что, нас ждут с тобой прекрасные новогодние подарки!
- Правда? - обрадовалась мама.
- Конечно! Раз сын сказал... - папа был серьезен, как никогда.
Я хотел было ответить, что подарки надо дарить только мне, но прикусил язык. Так опозориться перед родными, поверившими в меня, я не мог.
Ситуация... До Нового года десять дней, а денег у меня - рубль с мелочью! Маловато...
Ладно. С деньгами что-то придумаю. Потом. А сейчас важно узнать, какие подарки больше всего обрадуют маму и папу.
- Что можно подарить маме? - спросил я себя.
И честно ответил:
- Не знаю!
Аналогичной была ситуация с папой...
Я - плохой сын!
Что-то горько на душе стало... И я вдруг вспомнил, что никогда-никогда за свои немалые уже десять лет не делал родителям подарки. Нет, мы что-то ненужное и уродливое клеили в детском саду, рисовали какие-то придурочные открытки в школе, но это было не более, чем испорченные плоды урока "ручной труд".
Я долго думал, а потом пошел к маме.
- Мама! - спросил у нее. - А что папа больше всего хочет?
- Чтоб ты всегда был здоров! - сказала мама. А потом подумала и добавила: - И счастлив!
- Это неинтересно... - отмахнулся я, - ты мне лучше скажи, что папа хотел бы получить от Деда Мороза?
Мама задумалась.
- Знаешь, - сказала она, - у папы нет хорошей авторучки. Стыдно смотреть на то, чем он пишет...
Поблагодарив маму, я принялся за папу.
- Па-а, а что мама попросила бы у Деда Мороза в подарок?
Папа тоже подумал, а потом сообщил, что у мамы заканчиваются любимые духи "Красная Москва".
На следующий день после школы я пошел по магазинам. Итоги этого мероприятия меня просто убили. Да, я нашел в магазине "Военторг" на Ленина прекрасную китайскую авторучку с золотым пером! Да, в парфюмерном отделе там же имелись духи "Красная Москва". Но! Авторучка стоила сорок пять, а духи - пятьдесят пять рублей! Где взять такие невероятные деньжищи?
Весь день я ходил, повторяя и повторяя вопрос:
- Что делать?
А ночью мне приснился наш кот Василий, который, расправив усы и хватив валерьянки, предложил:
- Возьми деньги у меня!
С тем я и проснулся, зная, что выход найден.
По-моему, уже когда-то, краснея, рассказывал, что у меня была копилка в виде кота. И я частично методом пожертвований, частично методом прямого вымогательства собирал в копилку деньги на фотоаппарат "Смена". Стоил фотоаппарат сумасшедшие деньги - сто сорок рублей! Но он был больше, чем цель. Фотоаппарат был мечтой заветной!
А теперь предстояло мне расстаться с мечтой.
Глаза немного слезились, когда я, расстелив газету на полу, взял с полки копилку-кота. Он был у меня очень и очень долго, больше года, и я привык к нему... Мне казалось, что кот смотрит на меня укоризненно.
Отвернувшись, я ударил по донышку молотком. Слабо, наверное. Донышко не разбилось. Я ударил сильней, потом еще сильней. И... Вместо того, чтоб проделать дыру в донышке, я разбил кота на пять частей! И заплакал.
Потом все же собрал среди осколков рубли, трешки, одну красную десятку и мелочь. Подсчет богатств показал, что уже есть девяносто два рубля. С копейками.
Ближайшие два дня я просто вымогал послать меня за покупками. Еще бы! Ведь вся сдача мелочью, по негласному уговору, оставалась мне. Честно говоря, покупая сахар, я смошенничал, попросив продавщицу тетю Катю дать рубль двадцать сдачи мелочью...
А потом пришел к нам мой дядя Женя. Он погостил, попил чай с родителями, а уходя, вынул пять рублей и сказал:
- А ну, тащи сюда своего кота!
- У меня его нет... - пробормотал я.
- Как нет? - удивилась мама. - Я твоего кота только на днях видела!
- Я его разбил! - и я показал маме обломки копилки, которые зачем-то тщательно сберегал.
- А где деньги? - спросила мама.
- Потратил...
- На что?
- Не скажу!
Почуяв неладное, дядя сунул мне пятерку и поманил за собой.
- Пойдем, проводишь!
- Достанется? - спросил он во дворе.
Я пожал плечами. Было очень-очень обидно!
- Хоть с толком деньги потратил? - спросил он.
- Еще не потратил...
И я рассказал ему все.
- Сколько не хватает? - деловито спросил дядя и, впервые в жизни, погладил меня по голове.
- Уже хватает...
- Тогда вот что, сходи-ка ты в гастроном и купи родителям и себе по пирожному. Это успокаивает! - и дядя протянул мне десятку.
- Пошли вместе! - оживился я. - Нам же до угла по пути!
Но дядя Женя сослался на какие-то дела и остался.
Когда я с пирожными вернулся домой, у мамы с папой был смущенный вид. Они шумно радовались пирожным, но, почему-то, отдали мне еще и по половинке своих... О разбитой копилке больше разговоров не было. Сами осколки копилки тоже пропали.
Ручку с золотым пером и духи я купил назавтра. И спрятал.
Тридцать первого декабря, ложась спать, подарил родителям, перед тем, как они ушли встречать Новый год, авторучку и духи. Они обрадовались, стали благодарить. Это было так приятно!
Утром, проснувшись раньше всех, я глянул под елку. Все-таки и я надеялся на подарок. Под елкой на каком-то постаменте стоял мой копилка-кот, кем-то умело склеенный. Собирать в него деньги, конечно, было уже нельзя, но... Я обрадовался. А потом огорчился. Склеили кота и все! Неужели я больше ничего не заслужил? Я сидел, сдерживая слезы, и думал над тем, что поблагодарю за подарок и виду не подам, что обижен...
А потом я глянул на довольно большой куб, служивший коту постаментом.
Не может быть!
Но это было так. Постаментом коту служила коробка, и я знал, знал, знал, что в ней найду!

© Александр Бирштейн