Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Olexara]

Мой кот собрался умирать. Феня не поднимался с кресла уже несколько дней. Поить его приходилось из шприца, есть он наотрез отказывался и каждые три часа ходил под себя прямо на красное велюровое кресло - единственное место в доме, где этой наглой серой морде спать было категорически запрещено.
Кресло я купил на мебельной распродаже, оно и по тому курсу доллара стоило бешеных денег, сегодня мне пришлось бы выложить за него три своих зарплаты.
Жена протестовала, но должно же было хоть что-то в этой квартире напоминать о том, что помимо женщины и кота здесь живет двадцатидевятилетний мужчина. И кресло с красной обивкой, больше походившее на декорацию - ну, на крайний случай, на театральное сиденье - заняло почетное место в нашей спальне, которая к этому предмету интерьера никак не подходила.
Когда на нем стала появляться кошачья шерсть, я впадал в ярость - ну почему, скажите мне, этот кот не может найти себе другое место? Почему он, имея в распоряжении собственную лежанку, а также нашу двуспальную кровать, диван в гостиной, софу в коридоре, кучу грязного белья, раковину, стиральную машинку и все нижние полки в шкафах, посягает на мой единственный островок уединения?
Чтобы показать Фендюлию, кто в доме хозяин, мне пришлось прибегнуть к довольно жестким мерам: я стал запирать дверь в спальню.
Феня протестовал громко, надрывно и заунывно. Жена сдалась на третью ночь и, открыв дверь усатому террористу, прошипела: "Тебе что, жалко что ли?".
Я потом повторил эти слова, когда она, опаздывая на работу, счищала серую шерсть со своего черного пальто. Всю ту ночь Фендюлий с наслаждением, я бы даже сказал, с крайним упоением, храпел на моем кресле. А я строил план мести. А заодно думал, как приучить кота к дисциплине. По совету подруги я купил пульверизатор и стрелял в кота каждый раз, когда он намеревался учинить очередную пакость.
Например, поточить когти об обои или улечься на мое кресло. Вот только снайпер из меня был примерно такой же как пловец. Однажды в детстве я увидел, как мужчина прыгнул в бассейн с пятиметровой тумбы. Вдохновленный примером, я, шестилетний тощий мальчик, забрался вслед за ним и нырнул в самую глубокую часть бассейна. Откачали меня быстро, но страх воды так и не отпустил, так что плавать я умею двумя стилями - с кругом и "топориком". В общем, я попадал пульверизатором в стены, мебель, включая мое кресло, в телевизор и - о, ужас - в жену.
Естественно, после этого на подобном методе воспитания было поставлено табу. Второй способ призвать кота к порядку мне подсказал коллега на работе. Заключался он в том, что за каждый хороший поступок кот должен получать лакомство.
Все, казалось, до безобразия просто, однако Феня принимать из рук злодея, поливающего его водой, какую бы то ни было еду попросту отказался, а жена помогать не спешила. Единственное, что она мне сказала: "Не занимайся ерундой". А кот, которого она в этот момент держала на руках, смотрел на меня своими желтыми глазищами и, честное слово, нахально ухмылялся.
Словом, все мои усилия, направленные на то, чтобы хоть как-то показать свой авторитет и заставить Феню подчиняться, или, на худой конец, просто не орать по ночам, провалились.
Он жил, как барин: спал, где хотел (даже на кухонном уголке, правда, стоит отдать должное, никогда еду не воровал), ел, когда хотел, и орал, когда хотел.
Фене было шестнадцать лет. Когда мы забрали его от прежних хозяев, у которых внезапно открылась аллергия на шерсть, серому коту без породы и племени было около пяти годов от роду.
По степени наглости - все пятнадцать по человеческим меркам. Он походил на беспокойного подростка, которому то нужно было слишком много внимания, то он, напротив, демонстративно прятался под ванну и всем своим видом показывал, как он нас ненавидит.
Я долго не мог привыкнуть к его существованию. Присутствие этой бестии в доме меня, признаться, раздражало. Особенно в те моменты, когда он приходил по утрам, часов, эдак, в шесть, залезал ко мне на кровать и начинал бить меня лапой по лицу. Так этот негодяй требовал наполнить ему опустевшую за ночь миску.
Я не раз выносил его в коробке из дома, оставлял в парке на лавочке, но каждый раз, когда жена возвращалась домой, Феня вальяжно заходил вслед за ней. И смотрел на меня гордым уничижительным взглядом...
Сейчас спустя десять лет я был готов пожертвовать сотней кресел и километрами обоев, чтобы снова увидеть этот нахальный прищур.
Каждый раз, когда Феня поворачивал голову в мою сторону, у меня сердце сжималось, а в памяти всплывала картина из далекого прошлого.
Полина тогда уехала в командировку, а я с этим усатым демоном остался дома. Первые дня три я развлекался как мог: предаваясь праздному веселью и впадая в крайнюю степень подросткового безрассудства, я питался фаст-фудом, пил пиво прямо из горла и играл в дурацкий шутер до полуночи.
Про кота я вспоминал только когда к запаху пиццы примешивались ароматы не столь приятные. На четвертый день я не смог встать утром. Меня скосила температура. Я лежал в кровати, чувствуя, что еще немного, и я ее спалю. На градуснике было около сорока, голова болела даже от дневного света, а от любого движения все тело ломило.
Так плохо мне не было никогда в жизни. Я правда думал, что умираю, представлял, как Полина приедет, обнаружит мой труп и зарыдает, бросившись мне на грудь.
Так жалко себя стало, что у самого из глаз потекли слезы. Я лежал в темноте и плакал, как мальчишка, от боли, страха и ощущения, что никто не придет, не поможет и даже кружку чая не подаст. Внезапно в ногах появилась тяжесть. На коленки мне забралась серая туша.
Фендюлий немного потоптался по кровати, а затем подошел прямо к моему лицу и боднул меня головой, мол, ты чего раскис? Видимо, я бредил из-за температуры, но я рассказал коту, как мне плохо, рассказал, что терпеть его не могу, что я вообще кошек не люблю... Феня слушал и смотрел на меня своими желтыми глазами, за это время он не проронил ни звука, ни разу не зевнул, как обычно делал, когда я ругал его. Он просто смотрел и слушал.
Я говорил про Полину, про то, как люблю ее, про лучшего друга, которого не видел еще со школы, и который, казалось, не сильно этим озабочен, говорил про отца, с которым не разговаривал несколько лет, про коллег на работе, с которыми периодически не ладил.
А Феня сидел и слушал. Я даже пожаловался ему на противную кашу в детском саду и сломанную машинку. А Феня слушал. Дождавшись, пока я выговорюсь, кот несколько минут смотрел, как я, взрослый мужик, лежу в темноте и в голос вою, а потом лег рядом и замурчал.
Чувствуя его тепло и приятное, немного громоподобное мурчание, я вскоре заснул. Конечно, чудесного выздоровления не произошло - на следующий день мне было так же тяжко, но что-то все-таки отпустило. Такое бывает, когда из пальца вытащишь занозу - рана еще болит, но морально легче. Кот спал со мной до самого возвращения Полины, а когда она приехала, поспешил убраться восвояси, но перед этим взглянул на меня своим испытующим прищуром.
И в эту ночь мы спали втроем. А сейчас я смотрел на него, сидя на коленях перед креслом, и аккуратно гладил по серой мохнатой голове. Шерсть у него вылезала, нос был сухим и горячим. Я смотрел, как он дышит тяжело и медленно, как щурит желтые глаза, и к горлу снова подбирался ком. Уколы, которые прописал ветеринар, казалось, не действовали. Я не выдержал, и слезы снова полились сами собой.
- Ну, что же ты, дружочек? - спросил я его. - Ну, не сейчас, миленький... Держись, шапка меховая. Ты меня победил, варежка ты серая, а уж это-то и подавно победишь!
А он посмотрел на меня своими своими глазищами и, моргнув попеременно, внезапно замурлыкал: мол, не отчаивайся, такова жизнь. Нет, я не верил. Шестнадцать лет для кота - серьезный срок. Утром за Феней ухаживал я, потом уходил на работу, и смену принимала Полина. Она постоянно мне намекала, что мы просто отсрочиваем неизбежное. Я и сам понимал в глубине души, что разумнее и милосерднее было бы усыпить кота, но у меня рука не поднималась. Я представил, каким предателем стану, если привезу его в ветеринарку, чтобы убить.
Я пришел с работы рано, и, едва сняв башмаки, бросился проверить, как там Феня. Кота на кресле не было, сиденье было мокрым и пахло моющим средством. Сердце упало куда-то в пятки. Не могла Полинка так со мной поступить, не могла.
- Где Феня? - тихо и жестко спросил я, зайдя на кухню.
Полина готовила и повернулась ко мне не сразу. На ее лице не было ни капли жалости, сочувствия или печали. Ответить она не успела. Феня вылез из под стола, нетвердым, заплетающимся шагом подошел ко мне и потерся об ноги. Я нагнулся, взял кота на руки и уткнулся носом в теплую меховую голову.
- Встал сегодня. Сам, - сказала Полина. - Ветеринару звонила, сказал, пусть ходит, хороший знак. Прыгать пытается, курицу вареную сожрал, хороший такой кусок...
- Молодец, мальчик, - похвалил я его. - Мы с тобой еще поживем, да?
Феня довольно замурлыкал и прищурил глаза. Умирать он явно передумал...

[Olexara]

Я лежала на сохранении много лет назад, к моей соседке по палате постоянно ездил муж...
Мы были такими молодыми, что нас трудно было назвать женщинами. Но называли: в больнице всех так называли. Мы все ждали рождения ребёнка в палате на двенадцать человек.
Называлось это "лежать на сохранении". И была такая некрасивая Света с большим животом. Ну, у всех был живот, все были не очень красивые -- там ни душа, ни зеркала не было. Но Света была нехороша собой и очень полная, отёкшая.
Палата была на первом этаже. Мужья приходили к жёнам и разговаривали через подоконник. Телефонов не было, и женщины гадали и тревожились: придет ли их муж? Не ко всем приходили. Это понятно; работали все, ехать далеко, на окраину...
И некоторые женщины плакали ночью. В больнице очень грустно. А когда муж всё-таки приходил, они выражали любовь и заботу. И спрашивали: "Ты покушал? Ты нашёл чистую рубашку?".
А к этой Свете ходил рыжий маленький паренёк в кепке. Немножко кривоногий и тоже не очень красивый. И каждый день, каждый день! -- приносил маленькую кастрюльку. Он её привозил, замотав в одеялко старенькое. И в кастрюльке была вареная картошка, ещё теплая. Или суп с макаронами. Тёплый. Он приезжал после работы на заводе, когда часы приёма посетителей кончались. Но мы же на первом этаже были. Он молча передавал кастрюльку Свете, а она ела.
Она и меня угощала, мой муж в армии был.
Потом этот молчаливый рыжий парень ехал с кастрюлькой и одеялом обратно. Часа два надо было ехать. И они почти не говорили. А потом меня выписали.
И эту Свету я лет через пятнадцать снова встретила на улице. Она снова была в положении. И у нее уже было трое детей. И она красивая стала! Полная, но очень красивая. И машина красивая. Дети тоже красивые, она так сказала. И жизнь хорошая, красивая! А за рулём сидел этот рыжий парень, муж. Он остался некрасивым, как та алюминиевая помятая кастрюлька. Но в мужчине главное -- не красота. Главное, что внутри. Как в кастрюльке, в которой картошка оставалась тёплой...
И это тепло не исчезает, даже если ехать два часа. Даже если всю жизнь ехать -- вместе.

Автор: Анна Кирьянова

[Olexara]

Одному мужчине предсказали, что в пятьдесят лет он встретится с главной женщиной своей судьбы. Прошло двадцать лет и предсказание сбылось. Хотя сам человек позабыл о нем. Он работал, достигал, добивался. Заботился о семье, деньги добывал, ездил по командировкам.
С женой он хорошо жил, но как-то мало общался. Как-то не особо проявлял эмоции, он работой был занят. А потом инфаркт случился, к счастью, небольшой. И он занимался здоровьем, лечился. Потом в спортзале, - он по совету врача стал заниматься физкультурой, - увидел в зеркале седого пожилого мужика. И не сразу понял, что это он и есть. Он сам.
И тут он впал в такую депрессию, что просто ужас. Жизнь-то прошла почти, а он и не заметил. Дети выросли и живут отдельно. Жена хорошая женщина. Но тоже они почти отдельно живут, хоть и в одной квартире. Предприятие работает, но понятно, что достигнут потолок. И нет смысла вкладываться, пусть идёт как идёт.
Но вот он вспомнил предсказание и усмехнулся. Ему пятьдесят лет. Какая ещё главная женщина его судьбы? Никого он больше не полюбит, нет в сердце места для кого-то ещё. Да и сердце изношенное, немолодое сердце-то, не любить им надо, а лечить его!
Но, знаете, предсказание сбылось. Через месяц у сына с невесткой родилась девочка. Маленькая такая, крошечная, с жидкими младенческими волосиками и с пальчиками.
Маленькие-премаленькие пальчики, а на каждом пальчике - ноготок розовый, тоже махонький. И этими пальчиками главная женщина судьбы схватила дедушку за палец крепко и держит. Смотрит прямо в глаза и улыбается. Скажете, такие маленькие младенчики не умеют улыбаться? Иногда умеют. Вполне осмысленно улыбаются даже самые крошечные дети, такое бывает.
И всю депрессию как рукой сняло; вот этой самой младенческой крохотной ручкой. Дедушка почувствовал необычайный прилив сил. У него появилась главная женщина судьбы, он это почувствовал. И он начал жить - изо всех сил. Второе дыхание открылось, когда он нашёл свой личный смысл жизни. Теперь есть ради кого дышать, работать, стараться и добиваться. И есть кем любоваться.
Смысл жизни иногда обрести очень просто. Это когда есть ради чего или ради кого жить. Когда есть любовь к чему-то или к кому-то, сильная любовь, настоящая. Когда есть главное в жизни: главный человек или главное дело, ради них и живешь. И сердце исцеляется, возвращаются силы. Но это же слишком просто! Да, очень просто. Потому что в сложном и запутанном чаще всего смысла нет. Пока нас кто-то держит за руку или за палец, мы живем. Так все устроено на земле.
Главный человек нашей жизни держит нас на земле. Даже если его пальчики размером с горошинку, - они и держат.

(Анна Кирьянова)

[Olexara]

ЭТОТ ПАПАША

Она вбежала в квартиру и с порога крикнула:
- Мама, ты где?
- Что случилось? – из кухни вышла мать.
- Денег надо.
- Твой пaпaшка не прислал.
- Он, что совсем oбнaглел?
- Эвелина, вот ты съездила бы и спросила у него.
- Я его никогда не видела и видеть не хочу. Главное, что две тысячи бaксов каждый месяц присылает, - произнесла высокомерно дочь и мечтательно добавила. – Жаль, что в рублях по курcу.
- Тебе на что деньги? – спросила мать и, не дождавшись ответа, пошла на кухню.
- Мама, интересный вопрос? Мне двадцать три года и деньги побольше, чем тебе нужны. – дочь пошла за ней. – Машину немного рaзбила. Пoлтинник нужно послезавтра.
- Ты её уже второй раз за год бьeшь.
- Мама, хватит нотацию читать. Есть хочу!
- Садись!
- Ну, ты мне денег дашь?
- Пятьдесят тысяч не дам. Вот пaпaша твой пришлёт, тогда возьмёшь.
- Мама, он, между прочим, деньги шлёт потому, что я на свeт появилacь.
- Тебе уже давно не восемнадцать, - тут же отреагировала мать. – Скажи спасибо, что я от такого дурaкa тебя рoдилa, честного и, у которого деньги всегда водятся.
- Спасибо, мамочка! – с сарказмом произнесла Эвелина.
- Хоть бы ты быстрее замуж вышла.
- Я ещё не нaгулялacь.
- Она не нагулялacь, - фыркнула Фаина на дочь и добавила. – Посуду вымой! Я сегодня на маникюр записана.
- Мне тоже пора, - дочь стала тщательно разглядывать ногти, опомнившись, бросилась за матерью. – Так ты мне денег дашь?
- На! – достала пятитысячную купюру и сунула дочери.
- Ма-ма! – закричала та.
- Всё, хватит! – и вышла из квартиры, хлопнув дверью.
***
Фаине самой было всего сорок пять, и она тоже любила красивую жизнь. Замуж всё это время не выходила. Боялась, что её бывший деньги перестанет посылать. Ведь они с ним даже расписаны не были. А в последнее время эта бoязнь перерocла в cтрaх переросла. Дочери уже двадцать три, успела и институт окончить, а он всё шлёт:
«Как хорошо, что я тогда, в молодости от нeго зaлeтела! Хоть бы ещё лет пять-десять присылал бы. Эвелинку бы замуж отдать. И самой неплохо бы второго такого «тимошу» найти. Через пять лет пятьдесят исполнится. Нoрмальныe мужики скоро внимaния на меня oбращать перecтанут».
***
Прошло два дня деньги так и не поступили. Эвелина была вне себя от злости:
- Мама, мне деньги нужны, - зaкричaлa она на мать, выйдя утром из своей комнаты. - Сегодня машину забирать надо. А у меня в кармане ни рубля нет.
- Что ты на меня кричишь? – похоже, и мать была сильно разражена по этому поводу. – Езжай к нему и разбирайся!
- Куда езжать-то?
- В областной центр.
- У тебя адрес есть?
- Вот, - она достала откуда-то визитку. – Это адрес его офиса.
- Возьму и поеду, - решительно произнесла дочь. – Всё выскажу этому пaпaше.
- Ты там языком-то особе не мeли. Тебе уже двадцать три, он тебе давно ничего не должен. Совсем перестанет присылать.
- Ладно, разберусь. Мама, деньги на такси дай! Машина-то у меня в ремонте.
- На маршрутке поедешь, - достала деньги. – Вот тебе пять тысяч. Хватит!
Дочь cкрипнула зубами, но деньги взяла:
- Кофе сделай! – грубo потрeбoвала у матери.
***
После обеда Эвелина собралась и поехала в областной центр знакомится с отцом. За двадцать три года мысль об этом знакомстве ни разу не приходила в её голову. Зачем? Ведь деньги всё это время поступали регулярно. Мама все эти годы не работала. Да и сама Эвелина, окончив институт, о работе и не думала. Она не для этого на белый свет родилась.
Приехала. Нашла офис отца.
«Ничего себе мой пaпaшка живёт, - мелькнула мысль. – Похоже, большими деньгами крутит, а нам с матерью всего по тысячи долларов пересылает. Ну, я ему сейчас уcтрою.
И она смело направилась к дверям офиса.
- Вам куда, девушка? – остановил её охранник.
- Мне нужен Тимофей Фёдорович Черкасов, - высокoмeрно произнесла Эвелина. – По очень срочному делу.
Охранник удивлённо посмотрел на неё:
- Девушка, Тимофей Фёдорович умeр полмесяца назад.
- Как это умeр? - возмущённо произнесла Эвелина.
- Он дoлго бoлел…
- А что мне теперь делать? – подумав, сделала круговое движение рукой. - Кто всем эти руководит?
- Его сын, Владимир Тимофеевича Черкасов. А вы, собственно, кто?
- Я – его дочь.
- Извините, но я хорошо знаю, как выглядит его дочь.
- Ну-ка, позвоните этому сыну. Скажите, что пришла дочь Тимофея Фёдоровича Черкасова Эвелина Цветковская.
- Ну, хорошо! – ухмыльнулся охранник и достал телефон.
- Слушаю! – раздался строгий голос.
- Владимир Тимофеевича, здесь пришла некая Эвелина Цветковская, которая утверждает, что она дочь вашего отца.
- Да не может быть? - голос стал насмешливым. – Проводите её ко мне в кабинет!
- Дима, - крикнул охранник своему напарнику. – Проводи девушку в кабинет Владимира Тимофеевича.
***
Эвелина смело зашла в приёмную и, не обращая внимания на секретаршу, открыла дверь в кабинет хозяина офиса.
Во главе стола сидел молодой парень. Рядом с ним – пожилой солидный господин.
- И что тебе надо, сестрёнка? – вместо приветствия спросил Владимир.
- Между прочим, - Эвелина села за стол. – Я такая же дочь Тимофею Фёдоровичу Черкасову, как и ты сын и имею право на наследство.
- Не может быть?! – ухмыльнулся парень и обратился к сидящему рядом мужчине. – Константин Михайлович, как адвокат, объясните нам, что к чему.
- Девушка, вам зaкон зачитать? – спросил тот.
- Нет, Константин Михайлович, - перебил его Владимир. – Объясните нам простыми словам, чтобы даже эта девушка поняла.
- Во- первых, - начал объяснять адвокат. – Нет ни одного дoкумента, где сказано, что вы дочь Тимофея Фёдоровича Черкасова. Далее, вашей фамилии нет в завeщании, которое оставил родитель. Далее, вы не являетесь несoвершеннолетней и нетрудocпособной. И самое для вас пocтыдное, что вы являетесь недocтойной нfcледницей. Последние полгода, Тимофей Фёдорович, которого вы считаете своим отцом, не вставал с постели. Вы хоть раз пришли, наведали его? Вы на его похороны приходили? Вы вообще, хоть раз встречались, с человеком, которого считаете своим отцом?
Эвелина несколько с минуту сидела задумавшись, затем выдaла:
- Ну, ведь как-то я должна жить?
- Сестренка, - с сарказмом произнёс Владимир, – а ты идём ко мне работать техничкой. Будешь в офисе туaлeты мыть. А я буду тебе тридцать тысяч рублей в мecяц плaтить.
- Что??? – Эвелина вcкoчила со стула.
- Отец, на вас истратил полмиллиона долларов, а вы со своей матерью даже ни разу не проведали его, когда он умирал, - он нажал кнопку селектора, тут же зашёл охранник. Владимир кивнул на посетительницу. – Убeрите эту дeвушку отcюда! И чтобы я её здесь никогда не видел!
***
Эвелина зашла в квартиру. Злo бросила свою сумку на тумбочку.
- Ну, что, дочь? – вышла из комнаты мать.
- Отец умeр полмесяца назад. А его сын меня просто выгнaл, как пocледнюю…
И Эвелина зарeвела. Фаина долго смотрела на дочь застывшим взглядом. Вдруг рухнула на кушетку, стоящую в прихожей, и зaвыла в голoc:
- Как мы теперь жить бу-у-дем???

[Olexara]

У меня сломался ноготь.

Не велика беда, но настроение портит. Женщины поймут.
Сегодня день вообще как-то не складывается: химчистка не успела вернуть платье, которое мне нужно было на вечер, на ремонте не нашла своих счастливых туфель, теперь вот этот ноготь…
Ты злишься на меня, Вселенная?

Я заскочила в ТЦ взять кофе, и заодно заглянула в сетевой маникюрный салон. Говорю, девчат, ноготь, печаль-беда, прям десять минут есть, сделайте, пожалуйста…
И вот сижу пью кофе, правлю ноготь.

Вижу, как к администратору подходит бабушка. Такая опрятная.
Одета скромно, но… продуманно. С шарфиком под цвет шапочки.
Спрашивает:
— А маникюр стоит 299 рублей?
— Да.
— А это с покрытием?
— Нет.
Бабушка отошла. Постояла. Подумала.

Совершенно очевидно: у нее последние триста рублей. И миллион «дырок», которые ими можно заткнуть. Но она — не бабушка.
Она — женщина. А женщина хочет иметь ухоженные руки. В любом возрасте. Она опять подходит к администратору.
— А покрытие стоит 50 рублей?
— Нет, 220.
— Двести двадцать? — бабушка испуганно отпрянула.
Нет, 500 рублей её бюджету не потянуть.
Она решительно поправляет шапочку и идет прочь, прижимая к себе пальтишко.

Как же унизительна бедность. Как же это обидно, когда надо выбирать между нужным и необходимым. Когда побаловать себя — это непредвиденная трата бюджета, прореха, которую потом неизвестно откуда восстанавливать…

Но Женщина. Женщина живет внутри. Она хочет обычных, приземленных радостей, таких, как чистые ногти в форме оливки, хочет нравиться себе в зеркале, хочет быть красивой. Не казаться женщиной, а быть ею.
Нет у женщин возраста, есть состояние души. Состояние весны. Или нет.
Вот у бабушки не хватило на весну пятьсот рублей.
Ну как же так???
Мою руку держит мастер маникюра Гуля. Простите меня, Гуля, я сейчас все испорчу, но…

Я срываюсь с места, бегу за бабушкой, то есть за Женщиной.
За Жен-щи-ной!!!
— Подождите, подождите!!! Не уходите!
Она растерянно оборачивается.
— Пойдемте, пойдемте на маникюр, — я обнимаю ее за плечи, разворачиваю в сторону салона.
— Вы кто? — пугается бабушка.
— Я? Никто. Фея маникюра. Пойдемте накрасим вам ногти…
— У меня не хватит на маникюр с покрытием.
— Хватит-хватит. Там сегодня акция. Каждый сотый клиент получает маникюр в подарок. С покрытием.
— А я сотый клиент?
— Конечно! Сотый! Самый сотый на свете…

Бабушка недоверчиво идет за мной к администратору.
— Правда, что ли, мне в подарок маникюр? — она все никак не поверит своему счастью.
Я стою прямо за бабушкой, показываю администратору деньги и подмигиваю.
Администратор Лена все поняла.
— Да-да, все правильно. Я просто не сразу сообразила. Проходите на маникюр. С покрытием.
— Ой, я в жизни ничего никогда не выигрывала, — лопочет бабушка, сияя от счастья.

Девочки-мастера видели нашу сценку, все улыбаются, говорят бабушке:
— Ну, выбирайте, к кому вы хотите?
Бабуля никак не переживет свое счастье:
— Девочки, милые, да мне все равно. Мне хоть кто. Я ж вижу плохо, маникюр сама себе делаю, а тут прямо так захотелось… и вот какая удача!

Наконец, она усаживается к ближайшему мастеру, а администратор Лена подходит сзади и говорит:
— Я забыла сказать, что вам в подарок и парафинотерапия для рук, — и выразительно смотрит на мастера.
— Поняла, — улыбается и кивает девушка, и приступает к работе.
Бабушка совсем растаяла. Чуть не плачет.

Мы переглядываемся с Леной. Я показываю большой палец вверх. Она смеется и машет рукой. Мол, да пустяки…
Вокруг значительно повысился градус позитива. Запахло весной.
И кофе вкусный. И девочки все красивые. И жизнь прекрасна.
Ну и фиг с ними, с платьем моим утренним и туфлями. Значит, так надо. Не буду вечером нарядной внешне, но внутри я буду сиять счастьем.

Я возвращаюсь к моей Гуле.
— Ну, простите, — говорю я.
— Да, ну что вы, я как в кино сходила, — смеется Гуля.
Я думаю о том, что хочу хотеть быть женщиной всегда.
Да, именно «хочу хотеть».
Хочу, чтобы не иссякла эта потребность — нравиться себе.
Потребность в весне. Потребность в любви.
Нравиться себе в зеркале — бесценно.
Резать овощи на салат ухоженными руками — бесценно.
Ощущать себя красивой, не смотря на штриховку морщин — бесценно.

Мне на телефон приходит СМС. Одно издание, которое недавно перепечатало мою статью, сообщило, что я заработала гонорар.
И указана сумма, равная моему подарку бабушке.
Я показываю смс Гуле. Она смеется, и говорит:
— Ну, надо же! Бумеранг! Добро всегда возвращается.
Я улыбаюсь.
Я прямо чувствую, как Вселенная гладит меня по макушечке, мол, молодец, Оля. И я нежусь от счастья и становлюсь красивой.
Она же все видит, эта наша Вселенная.
И всегда своевременно реагирует. И сегодня Вселенная очень рада за мою бабушку. То есть за мою женщину.
И вместе с нами наслаждается Весной.
Вселенная — она же, кстати, тоже… Женщина!

Автор: Ольга Савельева

[Olexara]

ПРОСТАЯ ЛЮБОВЬ БЕЗ ГУЧЧИ И ФЕРРАРИ...

Татьяна Пахоменко

Бабушка со стаканчиком кофе сидела на заснеженной скамейке. Пальто из далеких прошлых лет, пуховый платок, валенки.
И выжидательно смотрела она в сторону. Словно ждала кого-то. Через 10 минут на дорожке показался дедушка. В белых валенках, тулупе и шапке-ушанке. А еще в больших очках. В руках пакетик с чем-то. И три больших красных розы.

Он подбежал к той лавочке. Протянул цветы.

Бабушка счастливо вдохнула их аромат. Потом раскрыла пакет. Запах выпечки. Пончики.

И они вместе стали пить кофе. Так радостно глядя друг на друга, даже за руки подержались.

- Вот старперы дают! Мне мой цветы дарит только раз в году на 8 марта! И то, когда вместе идем в магазин и порой на мои же деньги. Причем еще стонет сзади, что мол, вон те подешевле, давай их! И чтобы он мне кофе принес вот так. Ага, разбежался. С работы прихожу - с детьми уроки делаю, готовлю. А он после смены на диван кверху пузом. И все, хоть трава не расти! Поначалу-то да, был период конфетно-букетный. Но он прошел года за два. И чтобы вот за ручку взять. Странные они, эта бабка с дедом! - сказала молодая женщина другой, что гуляла в парке с коляской.

- Это точно. Первый раз такое вижу. Может, они не в себе? Как можно так смотреть друг на друга и с цветочками бегать, когда песок сыплется? Смешно. Хотя с другой стороны... Кать, я им завидую даже. Серьезно. Мой муж никогда так на меня таких взглядов не бросал, - ответила ей подруга.

И они пошли дальше.

Мы гуляли с собакой. И когда подошли ближе, раздались радостные возгласы.

- Ой, ты, какой хорошенький! В одежке! Смотри, Сашенька! Песик какой! В наше время таких не было! Это кто ж такой-то? Да зовут тебя как? - это бабушка.

- И правда! А были бы - я б тебе, Капочка, сразу купил. И мы бы его тоже нарядили да гулять повели! Девушка, хотите пончик? А кофе хотите? У нас термос есть с собой. Стаканчик не предлагаем, вот, можно из крышечки. Мы его сами варим, вкусный очень, - это дедушка.

Да, я хотела кофе. Но еще больше - увидеть счастье. Настоящее. Человеческое. Без игр и прикрас. Без выяснения отношений. В него можно окунуться, даже если оно чужое.

И да, я не могла не спросить. О том, сколько вместе. И как же удается вот так, любить все годы?

- Мы друг друга всегда держались. И чем хуже было, тем сильнее держались. Муж моложе меня. Отговаривали его. Да только Сашенька упертый, в жизни не свернет со своего пути. Когда расписывались, он мне сказал: "Я тебе горы золотые обещать не буду. Простой я человек. Но никогда тебя не оставлю и всегда буду рядом. И больно не сделаю. Потому что если сделать плохо тебе, значит и себе". И работал всегда. Лишь бы я ни в чем не нуждалась. А главное - все мы вместе. Вот за молоком козьим на поселок ездим - на пару. Стираем да развешиваем белье по старинке на улице, тоже вдвоем. Соседи говорят, что время сейчас не то, еще упрут. Ну и что? Мы привыкли так. Чай пьем вдвоем, готовим - тоже. Пенсию получим, списки составим да закупаться идем! - рассказала мне бабушка Капа.

60 лет они вместе. Дедушка скромный, молчаливый. Мол, обычный я. Ничего не сделал такого. Чего ж во мне удивительного? А ведь он делает каждый день обыкновенные чудеса для своей второй половинки.

По словам бабульки, то заколочку для волос ей купит и под подушку спрячет. То помаду принесет. Или сядет да заплетет ей косичку.

- Раньше с одеждой плохо было. Так ткань доставал. Договаривался с портнихой. И такие платья мне шили! Загляденье просто! В санаторий вместе ездили. На море приедем - Саша домики из песка строил, дети за ним строем ходили. А он как ребенок, хохочет, радуется вместе с ними. Он не дарил мне Феррари, бриллианты и наряды от Гуччи. Но я только рада. Потому что у меня простая любовь. Счастье-то в заботе друг о друге. Каждодневной. Много сейчас все хотят. И сразу. Чтобы машины да квартиры. Женихи богатые. Никто и никому не обязан. Вместе надо все наживать, а не бегать за золотыми рыбками! Я когда со своим Сашенькой рядом, такое ощущение, что чистую водицу ключевую пью и напиться не могу! - продолжила баба Капа.

Я немного удивилась познаниями в Феррари и Гуччи. Выяснилось, что у стариков внучка да внук.

Они бабулю просвещают. Один марки машин все показывает, говорит, накопит и будет бабушку и дедушку катать. А другая обещает бабуле кофточку прикупить брендовую.

- Я им говорю, вот зачем мне? Что уж они, молодежь выдумывают. Разве видно на мне, Гуччи это или еще кто? Тут кота подарили. И тоже Гуччи назвали. Вот ведь чудно как! А соседки не могут выговорить, Гуча его зовут. Лысенький кот-то. Мерзнет всегда. Я ему свитер связала, - заулыбалась бабушка.

И попив кофе, мы вместе направились к выходу из парка.

Дядя Саша все отряхивал жене пальто. А она ему шарфик поправила. Попутно разговаривали, что надо бы зайти, купить курочку и пожарить. Да сериал вместе вечером посмотреть.

Глаза их просто лучились счастьем. Потом они взялись за руки и неспешно пошли дальше, помахав на прощание.

Наверное, надо всем пожелать такой любви. Пусть простой. Но настоящей.

[Olexara]

МИСС ДЗЕН

Друг ночью приехал из Воронежа. Расчехлился, сумки закинул и увлёк на кухню чаи гонять. Сна, говорит, ни в одном глазу, пока не расскажу, как доехал, не успокоюсь.

Итак, дальше от его лица:

"Еле успел на поезд, сумки на бегу закидывал, сам чуть носом не проехался по платформе, но успел. Протискиваюсь по коридору и молюсь, чтобы мою нижнюю полку заняли: ненавижу их, всегда езжу наверху, чтоб меня никто не трогал. Молитвы были услышаны: на моей полке угнездился пацан лет десяти, полный, щекастый, ухоженный такой, прилизанный. Рядом мать, сумку его разбирает. На другой нижней полке сидит девушка лет двадцати, в старом свитере, брючках и ярких голубых сланцах. Читает, на возню перед собой ноль внимания. Я взгляд женщины поймал и сказал такой: "Пожалуйста". Мне не жалко полки, но для приличия спросить могли бы. Она фыркнула и отвернулась. Бухнула сумку рядом с девушкой, начала разбирать и ультимативным тоном сказала: "Деточка, я тут расположусь, рядом с ребёнком, ты не против?" Видно, ей тоже выпала верхняя.

"Против..." - раздался полный какого-то внеземного дзена и спокойствия голос.

Дама на секунду опешила, но опомнилась и продолжила разбирать вещи.

"Я должна следить за Мишенькой, вдруг с ним что случится, а сверху слезать долго. Давай не будем ругаться и поменяемся".

"Не поменяемся..."

Я думал, она сейчас начнет говорить, что специально бронировала место заранее, что это не её проблемы и бла-бла-бла. Но нет. Девушка просто повернулась и легла спиной на баул дамы, как на подушку, не выпуская из рук книгу.

Дамочка от неожиданности рванула сумку, освободив место, и мисс Дзен разлеглась на нём во весь рост.

"Скотина малолетняя" - отчётливо пробурчала женщина и, водрузив сумку на столик, полезла наверх. Оттуда она в скором времени очень удачно уронила расческу, угодившую девушке прямо в лоб. Мисс Дзен, не отвлекаясь от чтения, скинула расческу на пол.

Первые два часа пути дама кряхтела, ворчала, демонстративно неуклюже спускалась с полки, чтобы вытереть Мишеньке сопельки и отрегулировать его теплообмен, расстёгивая и застёгивая жилетку. Но вскоре, поняв, что мисс Дзен класть хотела на её мучения то, чем Вселенная её обделила, устроилась наверху и задремала.

Еще пару часов мы провели в относительном спокойствии и даже умиротворении. Я познакомился с Мишкой, развел его на пару партий в морской бой, в дурака - нормальный, в принципе, пацан оказался, только залюбленный. Мисс Дзен читала, отрешившись от внешнего мира.

Вечерело. Дама проснулась и начала сокрушаться по поводу того, что её сыночек, небось, помирает от голода. Миша, недавно вточивший со мной пару сосисок в тесте, недоуменно пожал плечами. Мол, раз мама сказала, значит, и правда голодный.

Как раз тогда судьба увлекла мисс Дзен в уборную. Вернувшись, она обнаружила, что ей оставили небольшой закуток возле окна, а остальное сиденье было заставлено контейнерами, термосом и Мишей. Дама, перехватив ее абсолютно флегматичный взгляд, все же подумала, что, наконец, проняла нахалку, поэтому торжествующе заявила: "Столик внизу, и мы имеем полное право сидеть тут, мы же не всю полку заняли!"

Ничуть не смутившись, Мисс Дзен прошла на своё место, уютно устроилась там и устремила свой взгляд в размытую движением бесконечность.

...Под конец ужина Миша, накормленный так, что аж из ушей лезло, решил, что негоже другим голодать, и поделился с Мисс Дзен варёным яйцом. Та, как ни странно, взяла... И тут мать, решив, что "нечего разбазаривать продукты на всякую шелупонь", одёрнула Мишу, приземлив того обратно, и шлёпнула Мисс Дзен по руке.

Вот тут я уж было подумал, что стена невозмутимости рухнет, но снова ошибся: Мисс Дзен вернула яйцо на стол и со словами "Всё ваше" вытерла руки о дамочкину юбку.

Что там началось... Дама как ждала, пока что-то проткнёт пузырь негодования. Размахивая руками, она завела сольную арию "Вокзальнаяхамка, уродканедоношенная!" В своей тираде она как душу изливала, избрав Мисс Дзен первопричиной бед человечества в целом и своих в частности. "Из-за таких, как ты, с*чка, никогда и ничего не идёт так, как надо" Ярость застилала ей глаза, закипал мозг, и, когда контроль над собой был окончательно потерян, дама пихнула Мисс Дзен, да так, что та приложилась головой о стенку, слава Ктулху, хоть легонько.

Пихнула и затихла, с нетерпением ожидая реакции.

"Фас!" - подумал я. Такое стерпеть было уже нельзя.

Если бы Мисс Дзен начала скандалить или распускать руки, образ Самой Невозмутимости навсегда растворился бы в моём сознании. Но она не разочаровала.

Медленно, но вместе с тем неотвратимо она наклонилась к женщине, будто бы собираясь что-то сказать ей на ушко...

И СМАЧНО, МОКРО, ОТ ДУШИ ЛИЗНУЛА ЕЁ, ОТ ПОДБОРОДКА ДО ЛБА, ЧЕРЕЗ ГЛАЗ, РАЗМАЗАВ КОСМЕТИКУ, ОСТАВИВ БЛЕСТЯЩИЙ СЛЮНЯВЫЙ СЛЕД.

ЛИЗНУЛА, КАРЛ!

...Эффект был сокрушителен и мгновенен, как от транквилизатора: дама затихла и принялась кончиками пальцев щупать щеку... Затем сгребла Мишу, закинула его на свою полку и умчалась умываться.

Мисс Дзен вытерла рот салфеткой и изысканно промокнула уголок. Данное действо уже было рассчитано на меня, и, видит бог, я не удержался и похлопал.

За всю оставшуюся поездку дама не проронила ни слова в её сторону. Так же молча они с Мишей покинули вагон на своей станции.

А Мисс Дзен снова углубилась в книгу. Весь её вид говорил о том, что она покинула эту реальность и вернется еще не скоро. Тормошить я её не стал".

© EmKOIIIEK

[Olexara]

В моём подъезде живут две старушки-подружки, Лизонька и Лёля. Одна на третьем этаже, другая на втором. Сначала я познакомилась со своей ближайшей соседкой, Ольгой Петровной. Она, как и я, проживает на третьем этаже.

Как-то раз попросила купить ей продукты: творог, хлеб, сахар, а потом уже я сама стала заходить к ней и предлагать помощь. Называть себя старушка велела Лёля: «Нечего тут дворцовые этикеты разводить» — сказала она строго. Лёле 83 года, по квартире она ходит с трудом (коняшки мои устали, — говорит она про свои больные ноги) и с палочкой. Но порядок в комнатке и в кухне наводит идеальный. И готовит себе горячие супчики тоже сама.

Подружке её, Лизоньке, 79 лет и она в ближайший магазин ходит самостоятельно. То есть, Ольга Петровна, в отличие от подружки, значительно ограничена в жизненном пространстве (на палке далеко не ускачешь, — говорит она), в основном — это территория её квартиры. Но именно Лёля, в день, когда на карту поступает пенсия, приглашает на дом парикмахера и мастера маникюра. Старушкам делают укладку волос и красивые ручки и Лизонька потом, глядя на себя в зеркало и поправляя прядку волос заявляет:

— Господа, а ведь долго же вы ещё не услышите мой голос в хоре дома престарелых!

Ольга Петровна делает мне особенный заказ: купить дорогой кофе в зернах, дорогой чай, шоколад. Сама она звонит в ближайший ресторанчик, заказывает доставку пирожных. И приглашает нас с Лизонькой "на кофэ".

Стол накрывается белоснежной скатертью. Лёля сама мелет кофейные зерна в ручной кофемолке и варит напиток в старинной медной турке. На стол ставится миниатюрный кофейный сервиз: маленький сливочник, крошечные чашечки с блюдцами, серебряные ложечки. В центр стола Лёля ставит расписное фарфоровое блюдо с пирожными. Сама бабулечка надевает длинное платье в мелкую синюю клетку и туфли-лодочки. Лизонька тоже приходит нарядная, с легкой ажурной накидкой на плечах, благоухая ароматом ландыша. Я прихожу с каким-нибудь презентом: коробка зефира или конфет.

Мы сидим в очень уютной Лёлиной кухоньке, вдыхаем бесподобные запахи кофе и корицы. Старушки аккуратненько, не торопясь, серебряными ложечками едят нежные бисквитные пирожные, и маленькими глоточками смакуют кофе, в который добавлена чайная ложечка коньяка. Да, завтра снова обычный день, рутина и дождливая осень на дворе. Завтра рисовая каша на ужин и отварная рыба на обед. А сегодня бабулечки отдыхают, общаются, смеются и наслаждаются пирожными от шеф-повара. Щёчки от капельки коньяка зарумянились, глазки заблестели, лица помолодели.

«Девочка моя, — обращается ко мне Лёля, — когда нас не станет, не забывай, пожалуйста, делать себе праздник! Помни, что ты женщина — одень красивое платье. Люби себя и балуй — иди в хороший ресторанчик, чтобы побыть в уютной атмосфере и покушать вкусную еду. Умей расслабиться и забыть о проблемах — закажи себе бокал вина. У тебя целый месяц будут приятные воспоминания об этом теплом дне, но ещё с тобой всегда будет ожидание следующего маленького праздника. Поверь мне, это очень важно. Ты можешь работать на двух работах, можешь питаться на ходу бутербродами, можешь приходить домой уставшая и падать в кровать без сил, но раз в месяц останови своё колесо и сделай себе хорошо.»

А ведь действительно, когда в дождливый, осенний или морозный, зимний день я вспоминаю эту уютную кухоньку, это доброжелательное общение, этот с любовью приготовленный кофе, этот витающий в воздухе легкий аромат ландыша, на сердце становится тепло и губы трогает тихая улыбка. И хочется, чтобы так было всегда — в следующем месяце, в следующем году и ещё много-много лет...

P.S.: на следующей неделе я повезу моих неунывающих соседок в шикарный ресторан, где работает моя сестра. Она рассказала директору о двух милых старушках и он обещает приличную скидку. Вчера, немного волнуясь, старушки доложили мне, что Лёля пойдет в сиреневом платье, а Лизонька в темно-зелёном, им осталось только подобрать помаду...

Анна Богданова

[Olexara]

Кисель

Через неделю, как меня не станет, придет к двери, Маруся, белый кот. Впусти его, он счастье принесет", — наказал Иван.

Кот не мог звонить в дверь! Однако звонок прозвучал, она могла в этом поклясться! Побежала открывать, не спрашивая. Никого. И тут взгляд скользнул вниз. Внутри все похолодело, сильно забилось сердце. Так не бывает. Или бывает? А она думала, что Ваня бредит. Потом посчитала: аккурат семь дней прошло. Значит, правда. Распахнула дверь пошире, не решаясь взять животное на руки. Кот быстро прошмыгнул внутрь. И бегом в зал. Лег в любимое кресло-качалку мужа и тут же заснул. А Маруся так и продолжала стоять, прижимая к себе кухонное полотенце и вытирая набежавшие слезы…

Она всю неделю прорыдала. На работе взяла отпуск без содержания. Не могла даже на улицу выйти — ноги не держали.

Любимый муж Ванечка, с которым они с детского сада вместе были, вдруг сильно заболел. Здоровый, под два метра, весельчак, у которого в руках все спорилось. Никогда даже простудой не болел. А тут раз — рак. Съел он его за несколько месяцев, не поморщился…

Муж меньше 50 кг под конец весил. Маруся старалась держаться. Все шутила. Что скоро лето. И они поедут на лодке. Будут на том берегу грибы и бруснику собирать. Картошечку запекут. Хлеба пожарят. И в саду дел полно.

Иван слушал и кивал. Словно соглашался. Ручки у него совсем худенькие стали, слабые. Еле дотронулся до ее ладошки и прошептал:

— Как же ты… Без меня-то. Надо придумать что-то. Надо же тебя беречь! Маленькая ты моя, — Иван судорожно закашлял.

— Ну что ты, милый, лежи, нельзя тебе волноваться! Какая же я маленькая? Мне уже 48 лет! — всхлипнула Маруся.

— Не уже, а еще! — попробовал улыбнуться муж.

Он такой был. Добряк с юмором.

Два дня провел в забытье, а потом вдруг открыл глаза и четко так наказал:

— Через неделю, как меня не станет, придет к двери, Маруся, белый кот. Впусти его, он счастье принесет. Скоро ты радоваться будешь!

— Ваня! Ты чего говоришь? Как не станет? Ванечка, я не могу без тебя! — заплакала женщина.

Сама решила — муж сильно бредил. К вечеру Ивана не стало.

Детей у пары не было. И бедная женщина места себе не находила. И вот раздался тот звонок в дверь…

Глядя на белого кота, Маруся не могла понять: то ли случайность, то ли муж что-то знал? Из будущего? Но как?

Кот проснулся. Она робко присела рядом. На бездомного не похож. Ухоженный, белоснежный. И то ли ей привиделось, то ли правда — показалось, что кот глазами да повадками на мужа ее походит.

Пошла на кухню, у нее там кисель варился. Кот истошно завопил. Она ему мисочку налила. Иван-то тоже очень кисель любил. Кот все до последней капли вылизал.

— Ишь ты… Кисель, — только и прошептала женщина.

Так кот обрел имя. У Маруси сердце болело в последнее время. И в ту ночь, первую, когда кот пришел, она вдруг проснулась среди ночи и поняла — нечем дышать. Словно тяжесть какая-то. Судорожно стала хватать губами воздух, пытаясь дотянуться до телефона, чтоб скорую вызвать. Да не смогла. Только бессильно сползла на пол.

Последнее, что запомнила — Кисель, быстро подбегающий к ней и заползающий по руке.

Когда открыла глаза, вокруг бушевало утро. Солнечные зайчики прыгали по стенам, догоняя друг друга. Ничего не болело. А в ухо радостно тыкался кот.

Он ее не раз еще выручал.

Однажды Маруся дверь не закрыла, когда половики хлопала. Все равно же в магазин идти. И вдруг та распахнулась и мужик вваливается. По виду неадекватный, глаза дикие. И на нее идет. Она только охнула. А со стенки в коридоре, где шапки лежат, Кисель прыгнул. Незваному гостью почти на плечо, когти выпустив. Тот взвыл, кота скинул да бежать.

Или, когда в очередной раз вспомнив мужа, женщина уснула, а на плите чайник, да полотенце сверху упало. Кот разбудил, когда вся кухня в дыму была. Вопил так истошно.

Маруся ему шлейку купила. И гуляла с ним. Постепенно успокаиваясь. Ее бедное измученное сердце воспринимало Киселя не как животное. А некого посланника от любимого Ванечки.

Летним вечером гуляли в парке. Поздно уже было. Но Кисель ее прямо настойчиво тащил туда погулять. И тут на скамейке Маруся увидела мальчика лет 10. Он сидел и смотрел в одну точку. И такая скорбь была в этой маленькой фигурке, что женщина не выдержала, остановилась. Мальчик плакал. Но увидев ее, вытер глаза и быстро отвернулся.

Она рядом на лавочку присела. Думала, как разговор начать. Вдруг помощь нужна?

И тут Кисель, соскочив с ее колен подошел к ребенку. Замурчал, стал о руку тереться. Мальчик поднял глаза. Синие, несчастные. И робко погладил кота. А тот его все за шею обнимал.

Разговорились они. Ребенок пояснил, что из приюта сбежал. Не может там быть. Хочет домой. А дома нет. И мамы с папой тоже больше нет. Огонь- и все. Он выбрался. Точнее, отец вытолкал в последний миг.

Маруся себя в этот миг жалеть перестала. Подвинулась к мальчику, стала гладить его по голове, рассказывать про мужа, про себя, про кота.

Потом сказала, что проводит его — ищут же наверняка.

И у самых ворот вдруг спохватилась, спросила:

— Как тебя зовут?

— Иван, — просто ответил ребенок.

С утра Маруся уже у руководства была. Стала объяснять, что зарплата у нее высокая, квартира четырехкомнатная, дача. Надо — брак оформит. Маруся даже с соседом на эту тему уже поговорила, тот пообещал помочь с фиктивным браком, если надобность возникнет. Если нельзя усыновить — она может и под опеку взять. Ее, правда, предупредили — ребенок трудный, неконтактный, есть маленькие детки, так что если она хочет, можно их взять.

— Нет. Мне Ванечку надо, — только и ответила она.

И попросила мальчика навестить. Он в игровой у окна стоял. Маруся зашла. С собой у нее булочки были с корицей. А в горле комок, даже позвать не смогла. Только Ваня словно что-то почувствовал — обернулся. И такая радость вспыхнула в глазах!

— Здравствуйте, тетя! А вы как у нас? А где кот? — подбежал.

— Я… к тебе, Ванюша. Вот, приходила к директору. Ванечка, ты у меня жить хочешь? Я знаю, маму никто не заменит. Чужая тетка я. Но… Тебе хорошо будет, обещаю. Ребенок не должен жить в детдоме. Каждого должны забрать домой. Чтобы у всех детей появились мамы и папы. Потому что самое главное в жизни — это семья и дом. Место, где тебя ждут! Ванечка, я тебя всегда ждать буду! — утирая слезы, прошептала Маруся.

— Правда? Вы меня правда заберете? Домой? — ахнул мальчик.

Маруся документы оформила необходимые. Вскоре Иван переступил порог ее квартиры. К нему навстречу выбежал Кисель. Мальчик подхватил его на руки, уткнулся в шелковистую шерсть.

Маруся суетилась, на стол накрывала. И долго сидела у кровати, где беспокойно спал мальчик.

Прошел месяц и Ванюшу стало не узнать. Он перестал вздрагивать, кричать во сне. Ее называл «тетя Маша». И вечерами, когда вместе смотрели фильмы, все держал за руку. А еще смущаясь, просил ему почитать перед сном. Знакомые плечами пожимали: зачем это ей? Жила бы для себя.

Они не понимали, что впервые после того, как мужа не стало, она жить начала. У нее были мальчик и кот. Любимые.

Тем вечером Ваня во дворе на велосипеде катался, да не удержал равновесие, о камень запнулся. Маруся выбежала к нему. И тут мальчик, сидя на земле и протягивая к ней руки, вдруг крикнул:

— Мама! Мамочка!

Маруся обняла его. И ласково зашептала, что сейчас больно не будет, все пройдет. И чуть громче сказала:

— Все пройдет, Ванюша, сыночек! Мама рядом!

А сверху, из окна, наблюдал за ними с подоконника кот Кисель…
~~~~~~~~~~~~~~
Татьяна Пахоменко

[Olexara]

ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ

СЫНОК ПРИНЕС В ПОДОЛЕ ИЛИ КАКОВО СТАТЬ БАБУШКОЙ В ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ

– Мам, тут такое дело. Алёна беременна, – сыночек, сидел, опустив взгляд в тарелку.
Я машинально ухмыльнулась, он у меня шутник. Чего ещё ждать от шестнадцатилетнего подростка, как не розыгрыша?

“Ну ладно, меня не проведёшь”, – подумала я.

– А больше никто? Только Алёна? – прищурив глаза, спросила его я.

– Мам, я серьёзно. Моя девушка беременна, – отложив вилку сказал Паша, тяжело сглотнув.
– Что?! – осознав, что сын вовсе не шутит, я просто сорвалась. Слова, которые изливались из меня, словно кипяток из гейзера, писать нельзя, даже пытаться запикать звёздочками не стоит, иначе покажется, что я решила изобразить снегопад, а не рассказать свою историю.
Из цензурной части нашего разговора выяснилось, что срок у Алёны такой, что “немного заметно живот”. Насколько на самом деле уже был виден этот злосчастный живот, я увидела своими глазами буквально через несколько дней.
Звонок в дверь. На пороге незнакомая женщина вместе с Алёной. Как она выглядит, я знала по фотографии, которая стоит на заставке у сына.
– Ну, здравствуйте, – беспардонно женщина вошла в квартиру и поставила перед собой чемодан. – Вот, ваш бычок прыгал, вам и с приплодом разбираться. Нам без надобности все эти заботы. Живите счастливо, – женщина подтолкнула Алёну под локоть, махнула на прощание и закрыла за собой дверь.
Алёна стояла опустив голову и сложив руки на животе, который действительно был уже весьма заметен.
У меня снова вырвалась порция ругательств.
“Чем вы вообще думали!? В интернете недостаточно информации о том, как предохраняться, если уж так сильно припёрло?” – это основные мысли, которые можно озвучить в более или менее приличном обществе.

Ну не готова я была к тому, что стану бабушкой в тридцать восемь. Кто в тридцать восемь думает о внуках? Дети только-только стали самостоятельными. Вот оно время пожить для себя. Не надо бежать с работы, боясь, что опоздаешь к ужину – сами всё разогреют и приготовят. Какие опять пелёнки и бессонные ночи, зубы, колики, сопли?
Об этом мечтают к пятидесяти, но никак не в тридцать восемь.
Наверное, с месяц я думала только нецензурными словами и обращалась ко всему живому и не очень, чтобы узнать – за что мне всё это. Но ответа не было. Как не было и особой радости от свадьбы сына. Свадьба – это громко сказано, конечно. Написали кучу бумажек, что не против этого священного союза, да и претензий Алёна к Паше не имеет. И расписали их в присутствии двух почти бабушек. Не о такой свадьбе сына я, конечно, мечтала, ну да что уже.
Нецензурщина в моей голове куда-то испарилась, когда я с Алёной пошла на УЗИ и мне на мониторе показали мою внучку. Куда делся весь мой праведный гнев – чёрт его пойми. Но с этого дня я стала её ждать. Ждать нужно было до конца февраля.
Но в новогоднюю ночь внучка решила, что не прочь присоединиться к праздничному застолью и попросилась наружу. Раньше срока, слабенькая. Почти месяц под наблюдением врачей.
Пока она набиралась сил и готовилась к встрече с бабушкой, на работе мне подарили футболку и кружку с надписью “Лучшая бабушка в мире” и вручили шуточную грамоту. Так в этой футболке я и встретила из больницы свою внученьку, которая одним своим чёрно-белым изображением на мониторе вернула меня к языку, на котором говорят в приличном обществе.
Так значит суждено было мне в тридцать восемь стать бабкой. Люблю и детей своих и внучку. Главное теперь к пятидесяти пяти в прабабки не переквалифицироваться.
______

История основана на комментариях читательницы, с элементами художественного вымысла

[Olexara]

Я хочу запомнить твоё лицо..

На телевизионной встрече ведущий спросил гостя - миллионера о самом большом счастье, которое он испытал.

Миллионер ответил: «Я прошел четыре этапа осмысления счастья пока не узнал настоящее счастье:

1: Покупка вещей.

2: Покупка самых дорогих вещей, но при этом я понял, что это наслаждение временное.

3: Владение большими проектами: покупка спортивной команды, туристического курорта, но все же я не нашёл то счастье, которое я искал.

4: Мой друг попросил меня внести долю в покупке электрических (движущихся) кресел для детей инвалидов, и я согласившись, сразу внес сумму для покупки.

Затем мой друг начал настаивать, чтоб я пошел вместе с ним и сам непосредственно вручил свой подарок детям.

Я сделал это и увидел неописуемую радость в лицах этих детей, когда они начали передвигаться во все стороны посредством кресел, улыбаясь и играя.

Затем, когда я хотел покинуть это место вдруг один ребёнок зацепился за мою ногу, я попытался освободить свою ногу мягко, чтобы не расстроить его, но он не отпускал мою ногу и настойчиво ловил мой взгляд.

Я наклонился к нему и спросил: ты хочешь о чем то попросить меня? И ответ, который я от него услышал и был настоящим смыслом счастья: «Я хочу запомнить твоё лицо, чтобы узнать тебя, когда мы встретимся в раю и поблагодарить тебя ещё раз!»

[Olexara]

Орлица делает такую интересную вещь. С дерева или куста она отламывает веточку, берёт её в клюв, поднимается на большую высоту и с этой веточкой начинает там кружить. Вокруг самки начинают летать орлы, тогда она бросает эту ветку вниз, а сама смотрит. И вот какой-то орёл подхватывает эту ветку в воздухе, не дав ей упасть, а затем ,приносит её к самке очень аккуратно, из клюва в клюв. Орлица берёт эту ветку и опять бросает вниз, самец вновь её ловит ,и приносит ей, а она опять бросает…
И так повторяется много-много раз. Если на протяжении определенного времени и неоднократных бросаний ветки, орёл каждый раз подхватывает её, то самка выбирает его, и они спариваются с ним.
Зачем она это делает, вы потом поймёте.
Затем они собираются высоко на скале, вьют гнездо из жестких прутьев, и мама с папой начинают выдирать из себя, из своей собственной плоти, клювом пух и перья. Этим пухом и перьями они выстилают гнездо, забивают все дырки в нём, делают его мягким и тёплым. В такое мягкое и теплое гнёздышко орлица откладывает яйца, затем они высиживают птенцов. Когда появляются орлята, (а они приходят на Свет Божий такими маленькими, голенькими, немощными), родители прикрывают их своим телом, пока они не окрепнут. Заслоняют крыльями от дождя, от палящего солнца, носят им водичку, пищу, и птенцы растут. У них начинают расти перья, крепнут крылья и хвост.
И вот они уже оперились, хотя ещё маленькие. Тогда мама с папой видят, что уже пора…
Папа садится на край гнезда и начинает колотить по нему крыльями: молотит, колотит, трясёт это гнездо. Для чего? Для того, чтобы выбить все перья и пух, чтобы остался только жесткий каркас из веток, который в самом начале они сплели и сложили. А птенцы сидят в этом вытрясенном гнезде, им неудобно, жестко, и они не понимают, что же случилось: ведь мамочка и папочка были раньше такие ласковые и заботливые. Мама в это время летит куда-нибудь, ловит рыбку и садится где-то метрах в пяти от гнезда, чтобы птенчики видели. Потом на виду у своих птенцов начинает эту рыбу потихонечку есть.
Птенцы сидят в гнезде, орут, пищат, не понимают, что же случилось, ведь раньше всё было по-другому. Мама с папой их кормили, поили, а теперь всё пропало: гнездо стало жёсткое, перьев и пуха уже нет, и ещё родители сами рыбу едят, а им не дают.
Что же делать? Кушать ведь хочется, надо выбираться из гнезда. И тогда птенцы начинают делать движения, которые они никогда раньше не делали. Они и дальше их не делали бы, если бы родители продолжали с ними нянчиться. Птенцы начинают ползти из гнезда. Вот орлёнок вываливается, такой неуклюжий, еще ничего не умеет, ничего не знает. Гнездо стоит на скале, на отвесном утёсе, чтобы никакие хищники не подобрались. Птенец срывается с этого склона, брюхом по нему едет, а потом летит в пропасть. И тут папа (тот, который ловил когда-то веточки) стремглав бросается вниз и ловит себе на спину этого орлёнка, не дав ему разбиться. И потом, на спине, он поднимает его опять в неудобное гнездо, опять на скалу, и всё начинается сначала. Эти птенцы падают, а отец их ловит.
А отец ловил их, как орел, на свою спину. У орлов ни один орлёнок не разбивается.
И вот в какой-то из моментов падения орлёнок начинает делать движение, которого никогда раньше не делал: он расправляет на ветру свои боковые отростки-крылья, попадая в поток воздуха и таким образом начинает летать. Так орлы учат своих птенцов. И как только птенец начинает летать сам, родители берут его с собой и показывают места, где водится рыба. Они уже не носят её ему в клюве.
Это очень хороший пример того, как нам нужно воспитывать своих детей духовно и физически. Как важно не передержать их в тёпленьком гнездышке! Как важно не перекормить их рыбкой, когда они и сами уже могут её ловить! Но с какой заботой мы должны научить их летать, посвящая этому свои силы, и своё время, и мудрость, и навыки! Не зря самка выбирает самца, бросая веточку. Она же не хочет, чтобы её дети разбились. Выберешь нерадивого папашу без проверки, а потом детей не досчитаешься… У орлов и так птенцов мало, один или два.

[Tati Tishmann]

---------------------------------------------------------------------------------------------

[Olexara]

Отчим

Юльке было семь лет, когда мама впервые привела мужчину в квартиру. После отца алкоголика, который буянил, бил мать, ругался матом, девочка мужчин побаивалась.
Она вышла из комнаты, когда позвала мама.
- Это дядя Толя, он будет теперь жить с нами. Я хочу, чтобы вы подружились.
Юля стояла, надув губы, злилась на маму и хотела расплакаться от обиды.
- Ты меня боишься? Я такой страшный? – спросил мужчина, присаживаясь на диван. – Иди ко мне, будем знакомиться ближе.
Юля робко подошла.
- Дай мне твою ручку, - попросил он, раскрыв большую ладонь.
Юля положила свою крохотную руку, сжав ее в кулачок.
- Не бойся, я хороший, маленьких деток не обижаю, потому что люблю их. И тебя люблю и маму твою люблю. Будем дружить? – спросил он, легонько сжимая ручку Юли.
Девочка кивнула головой и сбежала к себе в комнату.
- Ничего, привыкнет, - сказала Света, мама Юли.
Долго Юлькину любовь заслуживать не пришлось. Уже после воскресного выходного, когда они гуляли вместе в парке, ели в кафе мороженое, Юлька прониклась к дяде Толе. Он был веселым и добрым.
После работы помогал делать уроки, читал ей книги перед сном, рассказывал истории.
Юлька уже не могла заснуть без него и каждый раз, когда дядя Толя задерживался на работе, ей казалось, что он больше никогда не придет. Маленькое сердечко сжималось от страха.
Прошел год, Юлька души не чаяла в дяде Толе, но не понимала, почему он не женится на маме и не даст ей свою фамилию. Однажды, не выдержав, с этим вопросом обратилась к нему.
- А когда вы с мамой поженитесь?
- Для тебя так важно это?
У Светы, которая возилась на кухне, внутри все замерло. Она сама уже хотела узаконить отношения, но Толя все молчал.
- Я хочу чтобы вы поженились и я могла называть тебя папой и носить твою фамилию, - со слезами сказала девочка и бросилась к Толе на шею, крепко обняв.
- Ну, если мама согласна, почему нет…, - услышала Света.
- Согласна, она согласна, я знаю, правда мамочка?
Света посмотрела вопросительно на Толю.
- Ну, девочки, приперли к стенке, сдаюсь, - поднял вверх руки Толя.
Они подали со Светой заявление, расписались, нашли забулдыгу бывшего мужа и за небольшую сумму на бутылку тот дал письменное согласие на удочерение Юльки Толей.
Девочка без какой либо просьбы начала называть отчима папой.
Иногда Света ревновала дочь, настолько она была привязана к мужу. Слушалась его и проводила все время с ним.
Когда Юльке исполнилось пятнадцать лет, она уже не просто любила своего отчима, она влюбилась в него, как в мужчину. Постоянно мешала ему оставаться вместе с мамой. Родители думали, что это подростковый возраст, перерастет. Не придали значение поведению девочки.
Однако однажды, когда мама ушла в субботу на рынок, Юля прибежала к отчиму, который лежал в постели и смотрел телевизор. В одной рубашечке она юркнула к нему под одеяло и обняла за шею.
- Что-то случилось? – спросил он.
- А ты не догадываешься?
- Ты о чем?
- Я люблю тебя!
- Я знаю.
- Нет, не так, как в детстве, по-настоящему, как женщина….
Девочка расплакалась и стала целовать лицо Толи. Он выскочил из кровати, оделся и сел в кресло, схватившись за голову.
- Юля, я люблю твою маму и тебя люблю, как дочь. Иначе быть не может. У тебя это пройдет, как только появится первый мальчик. И я прошу тебя, чтобы мама ничего об этом не знала, обещаешь мне?
- Да, мама не узнает… Только мне никто другой не нужен, только ты!
- Я не могу тебе ответить тем же, прости.
- Лучше бы мама заболела и умерла, тогда бы ты был всегда со мной!
- Какие страшные вещи ты говоришь! Уходи к себе и подумай. Нельзя заставить любить другого человека. Никаких чувств, кроме отцовских я не испытываю к тебе, поняла!
- Ненавижу! – сорвалась Юля, оделась и убежала из квартиры.
Толя нервничал, он решил обсудить эту тему со Светой. Света была в ужасе, она не знала что делать.
- Успокойся, отнесись к ней с пониманием, это бывает и это пройдет.
- Вот это твое сюси-пуси с ней всегда, приручил ребенка, - плакала она.
Света сделала вид, что она ничего не знает. Юлька пришла вечером с зареванными глазами. Ушла к себе.
Она замкнулась и каждый день выглядела безрадостной. Школу закончила, поступила учиться дальше. Вскоре привела домой парня. У родителей от сердца отлегло.
- Ты не ревнуешь? – шепнула Юля отчиму с ухмылкой. – Я выйду замуж за него и ты всю жизнь будешь жалеть об этом.
Толя ничего не ответил.
Встречалась Юля с парнем больше года, а потом они пришли вместе и сказали, что подали заявление.
Толя со Светой закатили шикарную свадьбу. Юля была единственным ребенком, общего не получилось по здоровью Светы.
Толе показалось, что Юлька наконец влюбилась. Не могла же она так искусно играть любовь к избраннику.
Когда тамада объявил танец дочери и отца, Юлька прижалась к Толе и прошептала
- Прощай, любовь моя, ты всегда будешь в моем сердце больше, чем папа.
Толя плакал, ему было жалко девочку. Он понимал, что она просто бежит из дома и от всего, что навалилось.
Он купил Юле квартиру и она с мужем там хорошо устроилась. И жили молодые дружно. Только время шло, а Юля не рожала. Она сказала Толе, что рожать от нелюбимого грех.
Сегодня Юле уже сорок. Детей так и нет, с мужем странные свободные отношения, они живут как бы каждый сам по себе и со своими интересами. Толя говорит, что он таких отношений не понимает.
Однако пара всегда весела, в движении и считает, что у них все гармонично.
Дай да Бог. Юля мне по брату приходится приемной племянницей. Красивая женщина, хотя выглядит, как двадцатилетняя девушка. Моложавая и веселая всегда. А что там, в головке у нее, никому не известно.

[Olexara]

«А дочке скажите, что я умерла…»

Моя старая знакомая Татьяна Николаевна, уехав в Москву к дочке, на старости лет осталась совсем одна. Муж умер вскоре после переезда, дочка мать не очень привечала, а чаще корила, что в и без того тесной квартирке она не дает ей устраивать личную жизнь. Дочка словно забыла, что эту квартирку она купила только тогда, когда родители продали свою «двушку» в родном городе…

В итоге Татьяна погоревала, да решилась пойти жить в дом престарелых. Заселившись в это страшное для многих стариков учреждение, она, как мне описывала в своих редких телефонных звонках, словно в далекое прошлое попала. Это когда она замуж вышла да с мужем Иваном в семейном общежитии комнатку получила. За стенами кипели страсти. В общаге родилась дочь Маша. А потом они получили отдельную двухкомнатную квартиру. В общежитии было весело, но каким великим оказалось счастье "семейного одиночества"! Покупка скромных табуреток, кухонных полотенчиков в тон занавесок - все было праздником.
Дочь Маша всегда росла замкнутой девочкой. Трудно находила подружек. Еще сложнее выходило с кавалерами, когда наступило девичество. Умница-красавица, как виделось родителям, а желающих проводить, в кино пригласить, не было. Маша говорила, что ей до лампочки, на самом деле переживала сильно. Из-за этого, наверное, и постаралась пробиться в московский ВУЗ, надеялась там получить хорошую специальность, да и, глядишь, мужа... Однако, даже закончив институт и устроившись на работу, так свое счастье и не встретила. Потому и родители отправились к дочке в Москву. «Лимитчик» Паша, которого дочь привела познакомиться вскоре после смерти отца, матери не глянулся: он производил впечатление неухоженного, махнувшего на себя рукой парня. Но взглянув на приятно взволнованную 35-летнюю дочь, Татьяна промолчала. Паша переехал к ним, но о женитьбе не заговаривал. Татьяна молчала. Конечно, можно было поставить удалого молодца перед выбором: или женись или вон пошел! Ну, уйдет, и будет она опять слушать, как дочь тихонько плачет у себя в комнате. "Помогла" беременность Маши. Пашка, на удивление, сразу сказал: "Ну тогда че... Пошли запишемся." Татьяна его тогда чуть не расцеловала. А он так и жил гостем-потребителем, отсылая часть своей зарплаты в деревню первой семье.
Но теперь он был отцом ее внука, а это уже требовало уважения. Страшно было другое. Не имея причин для авторитета, Павел создавал его искусственно. Чуть что, притворялся обиженным - не тот суп, не так посмотрела, не тот канал по ТВ включила. Он только ключ в скважину вставлял, а Маша уже летела навстречу с угождающей улыбкой: тапки подать, спросить, когда подавать ужин.

Татьяна не жила, а существовала потому, что у зятя прорезался голос, а дочь не уставала ей шептать – «Мама, он же мужчина!». Когда дочь, пряча глаза, заговорила с ней о доме престарелых, не сразу поняла. Дочь заплакала, сказала, что будет ее навещать …

А Татьяна не приюта испугалась. Она не поверила своему счастью, что есть возможность уйти куда-нибудь подальше от этой жизни. Оказалось, если есть "знакомство" - можно. Так 65-летняя Татьяна оказалась словно в общежитии, как когда-то.

Дом старости был не самым страшным местом на свете. Чистота, приветливый медперсонал. Проснулся, умылся, а за тебя уже подумали, что на завтрак подать. И весь день расписан. В просторном холле огромный телевизор, старикам измеряли давление, раздавали лекарства по потребностям. Сначала раз в неделю, потом реже, приезжала ненадолго дочь. Татьяна с грустью видела, что девочка ее постарела и духом угнетена, а как помочь - сама долю выбрала.

Она часами сидела на скамье в соседнем парке, читая. Однажды испугалась - ей в колени ткнулся мордой здоровый пес. Но тут же послышалось – «Гриня, не шали!». Гриня? Татьяна Николаевна заулыбалась. Хозяином Грини оказался крепкий такой старичок, приятно простиранный и отутюженный.

«- У вас заботливая жена» - не смолчала Татьяна. Оказалось, жены давно нет. Старики разговорились. Вернее, Антон Петрович: о сыне и внуках, живущих в другом городе, о своем увлечении выращиванием орхидей. О том, как ведет хозяйство в свои 70 лет. Татьяна промолчала, что "приютская". Он вызвался ее проводить, куда скажет, но она отговорилась. И тогда Антон Петрович назначил ей самое настоящее свидание: «завтра, на этом же месте, в этот же час».

Встречи двух одиночеств стали правилом. Он всякий раз приносил ей шоколадку или апельсин. Они бродили по скверику с Гриней или без него. Она ему многое пересказала, кроме одного - откуда приходит на их свидания.
Однажды Антон Петрович признался, что очень соскучился по пирогам. Не из кулинарии, а из домашней духовки. Спросил, не мастерица ли она и хватает ли силенок у плиты стоять? А Татьяна вдруг заплакала. И мастерица, и ноги держат, а только... сирота она, приютская, хлам ненужный. Решительно поднялась, чтоб уйти и навсегда прервать такое дорогое ей знакомство. Гриня раньше Антона Петровича ее задержал, ухватив за платье…

…К концу лета Татьяна покидала дом престарелых. До радостного дня она не раз успела побывать в доме Петровича и пирогами его побаловать. Он увлек ее орхидеями.

Персонал дома престарелых настоял, чтобы все было торжественно: не каждый день выдают "воспитанниц" замуж. Не важно, что без ЗАГСа. "Молодым" подарили два уютных клетчатых пледа, посидели за столом, на котором стояли пироги, приготовленные Татьяной. Пожилые "девушки", из тех, кто пободрее, наверняка завидовали, но счастья желали от души. На прощание Татьяна сказала: «А дочке скажите, что я умерла. Так всем спокойнее и удобнее будет…».