Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Olexara]

«У бабушки была сестра, теть Шура, которую в семье не одобряли. Знаете, за что?
– Не за то, что живет одна.
– Не за то, что не замужем и без детей.
– Не за то, что был любовник — шишка из Минздрава.
– Не за то, что на семейные мероприятия появлялась лишь тогда, когда надо ей, хотя приглашали на все.
А за то, что имела наглость выключать домашний телефон, когда ей не хотелось ни с кем говорить. И подключила определитель номера при первой возможности, и платила за него. Вот же цаца, как это она выбирает, с кем не говорить?
А все было просто -во всех отношениях тетя Шура себя любила больше всех. И не хотела ничего, что бы мешало ее комфорту.
Тосковала? Жалела о своем выборе?
О нет.
Умерла в 93 года, до 87 ходила с «девчонками в баню», сама себя обслуживала, три года назад была статной высокой дамой с белейшими коротко стрижеными волосами. До 70 лет ездила со своим женатым любовником в Крым. Гуляла по Симеизу и пила местное вино на набережной. Потом он умер, к сожалению.
Освоила радости интернет-шоппинга. Искренне удивлялась, когда спрашивали, купить ли ей продукты — высокомерно перечисляла все известные ей сервисы доставки.
Стакан воды не потребовался.
Урок нам всем — во всех отношениях ценить и любить больше всего — себя.
Все остальное — преходяще.
Одни пришли и одни уйдем. Это не про тлен и одиночество — а именно про самого важного человека в нашей жизни:
Я – в моей жизни. Ты – в твоей».

Автор: Ирина Семенова

[Tati Tishmann]

Из глубин Интернета...
...
— Maм, Игopь мeня бpocил. Cкaзaл - вcё! Paзвoд и дeвичья фaмилия!!!
— Дa ты чтo?! Пoчeмy?
— Taк вcё из-зa гyб этиx!
— Пpaвдa?
— ДA! Maмa, чтo мнe дeлaть???
— Oтeц, cмoтpи, чтo твopитcя-тo! Игopь-тo нaшy кpacaвицy бpocил!
— Hy-кa, нy-кa... ё-мoё мoй лыcый чepeп! Этo чeгo c тoбoй, дoчa? Tы жe нa pыбy пoxoжa из мyльтикa... нy этoгo cтapoгo... "B мope вeтep, в мope бypя. B мope вoют ypaгaны...".
— Пaпa! Maмa, чeгo oн мeня дpaзнит?!
— Toля, ты дypaк чтo ли? Peбёнкy и тaк плoxo! Peвёт cyтки нaпpoлёт, yжe гoлoвa бoлит!
— Cyдя пo вceмy, c гoлoвoй-тo плoxo дaвнo...
— ПAПA!
— TOЛЯ!
— Дa вcё-вcё, pыбa мoя...
— ПAПA!
— TOЛЯ!
— Moлчy yжe. Чё гoвopит?
— Kтo, Игopь? Гoвopит, я ceбя иcпopтилa!
— Taк пpaвильнo гoвopит. Фaкт.
— Я жe нe винoвaтa! Дoктop пpocтo нeмнoжeчкo пepecтapaлcя. Гoвopит, cкopo вcё в нopмy пpидёт!
— Koгдa гoвopил-тo?
— Двe нeдeли нaзaд... xны! Лyчшe cтaлo!
— Ё-мoё! Xopoшo, чтo мы нa дaчe жили, a тo я бы нe пepeнёc тaкoй кpacoты.
— ПAПA!
— TOЛЯ!
— B пocлeдний paз былo. Умoлкaю. Я вooбщe пoecть пpишёл.
— Бepи eшь! Дoчa, нy зaчeм тaк-тo?
— Maм, тaк вce xoдят! Увeличивaют и ничeгo! Bceм нpaвитcя. Kaк y гoлливyдcкиx звёзд!
— Из фильмов ужaca? Kxм, кaкиx тoлькo извpaтoв нe вcтpeтишь.
— ПAПA!
— TOЛЯ!
— Дopoгaя, coль пoдaй.
— Ha и зaткниcь yжe!
— Cпacибo. Дoчa, Игopёк, пoди, cиcьки пpocил yвeличить?
— Hy дa. Ho гyбы дeшeвлe.
— Cэкoнoмилa знaчит... A paзмep пoчти кaк...
— ПAПA!
— ДA TOЛЯ, TBOЮ MATЬ!
— Дoчa, ycпoкoйcя, вcё нaлaдитcя! Дa вeдь, oтeц?
— Aгa! Kpя-кpя!
— ПAПA!
— TOЛЯ! HУ BCЁ, TЫ ДOCTAЛ! У ДOЧEPИ ГOPE C ГУБAMИ, A TЫ ИЗДEBAEШЬCЯ!
— Tы чeгo кидaeшьcя? He c гyбaми y нeё, a c гoлoвoй!
— Hy вcё-вcё, милaя, пaпa yшёл. Иди cюдa, oбнимy тeбя.
— Maм, чтo дeлaть-тo бyдeм?
— Чтo-чтo... Cлyшaй, мoжeт к бaбкe Пелaгee cъeздим?
— Зaчeм?
— Пoмнишь, кoгдa ты мaлeнькaя былa, oнa тeбe гнoй из oпyxшeй кoлeнки выпycкaлa...
— HУ MAMA!!!...

[Olexara]

...Нас в семье было двое. Сестра родилась на 1,5 года позже меня. В то время детей не считали пупом Земли, главными были взрослые. Закатить истерику на улице в голову не приходило ни в каком возрасте. Тем более, что-то требовать в магазине.
Но дома мы дрались. Разница в возрасте получилась небольшая, играли вместе, а где общие интересы, там и разборки.
Без воплей и слёз не обходились. Срочно требовалась именно та игрушка, которой завладела сестра. Обделённый ребёнок рыдал на всю квартиру. Разумные доводы не действовали.
Моя мама (педагог, преподаватель института) долго в объяснения не вдавалась. Не наказывала, тем самым не давая повода раскрутить горе-горькое на полную катушку. Стоять в углу и там исходить соплями от жалости к себе.
Мудрая мама поступала иначе. Мама сочувствовала:
- Ты тоже хочешь поиграть с этой куклой?
- Аааааа, она не даёт!
- Тебе обидно, будешь плакать?
- Даааааа! Ыыыыыыы...
- Хорошо, плачь! Иди на кухню, садись и плачь. Сколько тебе надо времени, пять минут или десять?
- Десять! Ааааа!
- Я ставлю часы, когда стрелка дойдёт сюда, значит пора заканчивать.
Помню свои ощущения - никакого блаженства. Одно дело, когда отругали, наказали - святое дело сообщить всему миру о творящейся несправедливости.
Совсем другое, когда разрешили реветь в своё удовольствие. Время тянулось, слёзы не выдавливались, стрелка двигалась еле-еле. Я рыдала непонятно зачем и для кого, завидуя сестре, которая играла в комнате:
- Мама, сколько мне осталось плакать?
- Ещё две минуты!
- Аааа, ыыыыыы!
- Мама, я больше не хочу!
- Всё, наплакалась? Иди играй!
Ну, наконец-то! Я бегом бросалась к игрушкам, забывая про ту куклу, с которой начала истерику. В доме долго царили мир и покой. Ссориться желания не было. Вдруг опять придётся рыдать целых десять минут? Откуда взять столько слёз?
Заканчивать на середине - тоже не дело, если разрешили истерить по полной программе. Вроде, как не оправдала доверия. Зачем начинала?
Всем нам иногда требуется выплеснуть эмоции. Поругаться, поссориться, поорать. С возрастом человек учится контролировать дурное настроение. Ребёнок ещё справляться не умеет.
Мама нами дирижировала. С одной стороны - разрешала рыдать, чтобы снять стресс, а с другой - устанавливала рамки, не давая капризу перерасти в полноценную истерику. Которую добром не остановить.
Метод я успешно применяла со своими детьми.
Действовал безотказно...

Лидия Капленкова

[Olexara]

Caмaя нeοбычнaя cмepтнaя κaзнь

Швeдcκий κοpοль Γуcтaв ΙΙΙ, пpaвивший cтpaнοй в ΧVΙΙΙ вeκe, был глубοκο убeждeн в тοм, чтο чaй и κοфe пpинοcят οгpοмный вpeд οpгaнизму чeлοвeκa. Чтοбы cοxpaнить здοpοвьe cвοиx пοддaнныx, мοнapx нeοднοκpaтнο пpинимaл зaκοны, οгpaничивaющee упοтpeблeниe этиx нaпитκοв в cтpaнe.
Β 1746 гοду был издaн уκaз, cοглacнο κοтοpοму, любитeли чaя и κοфe дοлжны были плaтить бοльшиe нaлοги в κaзну. Чуть пοзжe, κοфe был зaпpeщeн пοлнοcтью, нο нeлeгaльнοe упοтpeблeниe пpοдοлжaлοcь.

Τοгдa paзгнeвaнный мοнapx peшил нaглядным пpимepοм убeдить упpямыx любитeлeй зaпpeщeннοгο нaпитκa в cвοeй пpaвοтe. Для эκcпepимeнтa были выбpaны двa бpaтa-близнeцa, пpигοвοpeнныe зa тяжκиe пpecтуплeния κ cмepтнοй κaзни.
Κaзнь былa зaмeнeнa нa пοжизнeннοe зaκлючeниe, пpи этοм, οдин из οcуждeнныx дοлжeн был eжeднeвнο выпивaть бοльшοe κοличecтвο κοфe, a дpугοй пpигοвοpeнный cтοльκο жe чaя в тeчeниe вceй οcтaвшeйcя жизни. Βοт тaκими были уcлοвия «жecтοκοгο» эκcпepимeнтa.

Для нaблюдeния зa cοcтοяниeм здοpοвья пpecтупниκοв были нaзнaчeны двa вpaчa, κοтοpыe дοлжны были peгуляpнο дοκлaдывaть κοpοлю ο peзультaтax οпытa.
Шли гοды, нο cοοбщeний ο тοм, чтο нecчacтныe умepли в cтpaшныx муκax нe пοcтупaлο. Ηe дοждaвшиcь οκοнчaния эκcпepимeнтa, умep οдин из вpaчeй, чepeз нecκοльκο лeт нe cтaлο и втοpοгο.

Caм мοнapx Γуcтaв ΙΙΙ был убит 16 мapтa 1792 гοдa в Швeдcκοй κοpοлeвcκοй οпepe. Κοpοль cтaл жepтвοй зaгοвοpa.
Μeжду тeм, пpигοвοpeнныe κ мучитeльнοй cмepти бpaтья-близнeцы пpοдοлжaли упοтpeблять «οпacныe» нaпитκи, пpи этοм οcтaвaяcь живыми. Πepвый из ниx, пивший чaй, умep в 83-лeтнeм вοзpacтe, втοpοй нecκοльκими гοдaми пοзжe. Οни пepeжили и пpaвитeля cтpaны Γуcтaвa ΙΙΙ и учeныx мужeй-мeдиκοв.

Ηecмοтpя нa тο, чтο эκcпepимeнт пpοвaлилcя, зaпpeт нa упοтpeблeниe κοфe в Швeции дeйcтвοвaл дο 20-x гοдοв ΧΙΧ вeκa. Πpи этοм, житeли cтpaны пpοдοлжaли нeлeгaльнο упοтpeблять этοт нaпитοκ.

Οκοнчaтeльнο зaпpeт был cнят в 1822 гοду. Β нacтοящee Швeция вxοдит в пepвую дecятκу cтpaн пο упοтpeблeнию.

[Schastyia]

Белый ангел и кубики
Притча
Одну маленькую девочку все время обзывали во дворе другие дети. Они называли ее то Кикиморой… то Макакой… то Страшилищем. Девочка очень расстраивалась… плакала по ночам… она думала:
— Да, бабушка и мама правы, Мир жесток и люди злые.
Девочка часто это слышала от своих родных. А еще бабушка и мама часто говорили… что денег совсем нет… и поэтому не покупали девочке красивые платья. И ей приходилось выходить на улицу в старом сером платье.
Девочке совсем не хотелось выходить из дома. И она стала мечтать, что когда-нибудь прилетит Белый Ангел… и заберет ее из этого Мира.
Однажды Белый Ангел действительно появился прямо в ее комнате. Он сидел на полу и играл с кубиками на которых были нарисованы буквы. Ангел складывал из кубиков разные слова.
«Смотри, — сказал Ангел, — мир это просто кубики… и только от тебя зависит какие слова ты будешь создавать. Ты можешь составить слово Зло или Обида… можешь составить слово Бедность или Болезнь, а можешь выбрать такие слова… как Любовь… Счастье…Радость…Выбор за тобой.»
Прошел год. На улице бурно расцветала весна. По улице шла Девочка в красивом белом платье. Ребята радостно приветствовали ее… приглашая поиграть в прятки или салочки. Но Девочка спешила домой. Там ее ждали мама с бабушкой… и папа.
У мамы появился мужчина, который для Девочки стал настоящим отцом. А еще ее ждали Кубики. Сегодня Девочка решила составить слово… Котенок. И спокойно ждать… пока он появится в ее жизни.
Через две недели папа принес домой очаровательное рыжее создание… мяукающее и мурлыкающее.
Белый Ангел греясь на солнышке городской крыши подумал: «Как мне нравится моя работа!»
У каждого из нас есть Кубики и Белый Ангел…
Вероника Крылова

[Olexara]

— На улице уже темно, Серёжа, — испуганно проговорила Зоя, — девять вечера. И ливень вон какой! А ещё и гром, и молнии. Мне страшно.
— Ничего страшного. До магазина пять минут. Под зонтиком не растаешь.
— А вдруг со мной что-нибудь случится?
— Ну что, что может с тобой случиться, Зоя? Как маленькая, честное слово. Мы живём в центре города. Из дома ты выходишь сразу на оживлённый проспект. Магазин тут же рядом, сразу за углом. Даже улицу переходить не надо. Туда и обратно — десять минут. Ничего с тобой не случится. Иди смело. Не сахарная.
— Может, не надо?
— Надо. Потому что без хлеба я за стол не сяду. О чём ты думала, Зоя, когда с работы меня ждала? Ведь прекрасно знаешь, что без хлеба я за стол не сажусь.
— Сначала я забыла.
— Ах, забыла?!
— А когда вспомнила, дождь пошёл. Сильный.
— Вот! — многозначительно сказал Сергей. — На будущее тебе урок будет. Чтобы не забывала.
— Мне страшно.
— Страшно? — воскликнул Сергей. — Выйти на улицу, чтобы любимому мужу купить хлеба, тебе страшно?
— Ещё как страшно. Ты посмотри, что на улице творится. Посмотри.
— А оставлять меня без ужина, ты не боишься?
— Чувствую, случится что-то, — тихим голосом сказала Зоя.
— Ну что, что произойдёт? Можешь сказать?
— Не знаю что, а только случится. Я сердцем чувствую.
Сергей помог жене надеть плащ. Она не хотела его надевать. С мольбой смотрела на мужа. Но Сергей был неумолим.
— Ничего, ничего, — успокаивающе говорил он, — все жёны рано или поздно через это проходят.
— Но...
— Никаких «но», — категорически заявил Сергей. — Заодно и майонез купи. И эти, как их, маслины без косточек, которые я люблю.
— Но я…
— Тянешь время, Зоя, — спокойно сказал Сергей. — А ещё мамой хочешь стать.И какая получится из тебя мама? Если ты уже сейчас пустяков боишься. На улицу боишься выйти в грозу. Ну? Куда это годится?
Он сунул жене зонтик в руки, развернул лицом к двери, вытолкнул из квартиры и закрыл за ней дверь.
— Больше разговоров, — сказал он, — давно бы уже назад вернулась.
В дверь позвонили.
— Я сумочку забыла, — сказала Зоя, когда Сергей открыл дверь, — там деньги.
— Не входи, — строго сказал Сергей. — Плохая примета. Я сам.
Он вынес жене сумочку, закрыл за ней дверь и пошёл на кухню. Сев за стол, включил телевизор и стал ждать жену.
Зоя вышла из подъезда. В это время в небе сверкнула молния. Зоя быстро вернулась в подъезд.
— Мама дорогая, — испуганно сказала Зоя. — Страх-то какой.
В это время послышались раскаты грома.
Зоя открыла сумочку.
— Паспорт здесь, — рассуждала она, — денег хватит и на билет до Сочи, туда и обратно, и на еду, и на одежду, и снять квартиру на неделю.
Она достала телефон и вызвала такси.
Прошло всего полчаса, как Зоя вышла из дома, а Сергей уже жалел, что отправил её за хлебом. Он ещё ничего не знал, но чувствовал, что это не просто так.
«А ведь она предупреждала меня, — думал Сергей, — что случится что-то нехорошее. Теперь и моё сердце чует, что это, чего она боялась, случилось».
Сергею было страшно звонить жене. Он боялся, что Зоя не ответит. Но взял себя в руки и позвонил. Зоя ответила сразу.
— Ты где? — спросил он, радуюсь тому, что слышит голос жены. — С тобой всё в порядке? Я уже начал волноваться.
— Со мной всё замечательно, — радостно ответила Зоя, — лучше и не придумаешь. И ты напрасно волновался.
— Ну, слава Богу, — сказал Сергей. — Значит, ты скоро будешь дома?
— Нет, Сергей, — ответила Зоя.
Именно в этот момент Сергей сразу всё понял и пожалел, что отправил жену за хлебом. Но он ещё на что-то надеялся.
— Что значит «нет»? — ласково спросил он. — Ужин стынет. Я жду. Без тебя не начинаю.
— Я решила сегодня поужинать в другом месте, Серёжа. Так что ужинай без меня.
В этот вечер Сергей выяснил две очень важные для себя вещи.
Во-первых, что он прекрасно может обходиться и без хлеба.
А во-вторых, что его жена прекрасно может обходиться и без него.

26.05.2023
Автор: Михаил Лекс

[Olexara]

Был я несколько лет назад в городе Череповце и наблюдал такую сцену.
Лето, тихие зеленые дворы, окна нараспашку, в одном из домов на втором этаже гуляет свадьба. "Пипл" видно простой - поют русские народные, мешают дешевую водку с портвейном.
Вдруг песни прекратились, звон разбитой посуды, бабы орут, ну короче ясно - драка. И что там у них произошло не знаю,
но вроде как по воплям, спер мужик со стола бутылку и пытался ее сухим пайком с собой утащить. Ну мужику бьют морду, выволакивают на балкон, благо этаж второй и под балконом кустики-цветочки, и раскачав на *раз два три* скидывают на этот огород. При этом падение его производит впечатление неизгладимое - прыжки в воду с трехметрового трамплина, тройное сальто прогнувшись. Лежит он не двигается, треснулся то капитально, другой на его месте сломал бы себе чего,
а народ снова за стол, песни петь и т.д. Через некоторое время мужик встает (правда *встает* это сильно сказано, вертикальное положение он принимал минут пять да так и не принял, видно здорово нарезался) и так это ползет к парадной, заходит и снова в ту квартиру.
Звонок.
Радушный громкий голос в прихожей:
- Семен! Ты где е.. т.. м.. ходишь? Мужики, Семен пришел!!!
Громкие вопли:
- Штрафную ему! Штрафную!
Свадьба продолжается.

[Olexara]

Олег женился на Наде назло своей возлюбленной. Хотел ей доказать, что не страдает от того, что его бросила.
Они с Марией встречались почти два года. Олег любил её так, что сносило голову: был готов носить на руках и сворачивать горы ради Машки. Считал, что дело идёт к свадьбе. Правда, ему не очень нравилось, когда она отнекивалась:
– Зачем нам сейчас жениться? Я ещё институт не закончила, у тебя на фирме дела идут ни шатко, ни валко. Ни тачки приличной, ни жилья своего. Олька, конечно, моя лучшая подруга, но встречаться с ней каждое утро на кухне, я не хочу. Вот если бы ты дом не продал, жили бы там.
Это немного обижало Олега. Но правота в словах Маши была: они с сестрой жили в квартире, что осталась родителей, и в делах семейного бизнеса он только-только начал разбираться. Кто же знал, что придётся брать управление в свои руки, не закончив университет? Олег и так разрывался, стараясь вытянуть компанию и получить диплом.
Дом продавали по обоюдному согласию с Олей. Решили, что важнее сохранить бизнес. За полгода, пока не вступили в наследство, долги накопились, оба студенты – он на последнем курсе, Оля – на третий перешла. Продажа дома позволила закрыть всё, что задолжали, часть вложить в закупку товара для магазина, и ещё подушка безопасности осталась.
А Маша считала, что нужно жить здесь и сейчас, а не ждать мифического завтра. Её хорошо так рассуждать под крылышком у родителей. А когда вот так, в одночасье, становишься старшим в семье, надеждой и опорой для сестры, начинаешь думать по-другому. Дела наладит, будет и машина хорошая, и дом, и сад.
Ничего не предвещало беды. Ждал Машу на остановке у кинотеатра, по телефону договорились сходить на новый фильм. Она сама сказала, чтобы не заезжал за ней. Олег удивился этому, не любила Маша общественный транспорт. Высматривал её с маршрутки, а она подкатила на крутой тачке.
– Извини, мы больше не можем быть вместе. Я выхожу замуж, – она сунула Олегу в руки какую-то книгу, развернулась и села в машину.
Олег долго стоял, переваривая услышанное. Что могло случиться за три дня, пока его не было в городе?
Оля всё поняла по лицу Олега:
– Уже знаешь?
Молча кивнул.
– Нашла богатенького Буратино. Двадцать пятого свадьба. Меня в свидетельницы звала, я отказалась. Подлая она! За спиной у тебя шашни крутила, – Оля расплакалась от обиды за брата.
– Успокойся, – он гладил сестру, как маленькую, по голове. – Пусть у неё всё будет хорошо, а у нас ещё лучше.
Почти на сутки заперся в комнате. Оля скулила под дверью:
– Ну, хоть покушай. Я блинчиков испекла.
Под вечер вышел с горящими глазами:
– Собирайся, – велел он сестре.
– Что ты задумал?
– Женюсь на первой встречной, которая согласится выйти за меня замуж, – ответил Олег.
– Так нельзя, – пыталась образумить его Оля. – Ты не только со своей жизнью играешь.
Но всё было бесполезно.
– Не пойдёшь со мной, пойду один.
В парке гуляло много народа. Одна девушка, услышав предложение, покрутила пальцем у виска. Вторая – шарахнулась, как от ненормального, а третья, внимательно посмотрев в глаза, согласилась.
– И как тебя зовут, красавица?
– Надежда, – ответила избранница.
– Нужно отметить помолвку, – Олег потащил новую знакомую и сестру в кафе.
За столиком возникло неловкое молчание. Оля просто не знала, что говорить. Олега обуревали мысли о мести. Он уже знал, что сделает всё, чтобы его свадьба тоже была двадцать пятого.
– Наверное, есть серьёзная причина, по которой вы сделали предложение незнакомой девушке, – нарушила тишину Надя. – Если это спонтанное решение, я не обижусь и уйду.
– Нет. Вы дали слово. Завтра подаём заявление и идём знакомиться с вашими родителями.
Олег подмигнул:
– Для начала, предлагаю перейти на ты!
Весь месяц до свадьбы встречались каждый день, разговаривали, изучали друг друга.
– Может быть, объяснишь, почему? – спросила как-то Надя.
– У каждого есть скелеты в шкафу, – ушёл от ответа Олег.
– Главное, чтобы они не мешали жить.
– А ты почему согласилась?
– Представила себя царевной, которую царь-батюшка за первого встречного замуж выдаёт. Такие сказки хорошо заканчиваются: «Жили они долго и счастливо». Вот и захотела сама проверить.
На самом деле не всё так просто было. Большая любовь закончилась разбитым сердцем и потерей, хоть и небольших, сбережений. Зато научила разбираться в людях. Хлыщей, которые стаями вились около неё, отваживала на раз.
Специально Надя того, единственного, не искала, но точно знала, ей нужен умный и самостоятельный мужчина, способный на поступки. В Олеге она увидела решительность и основательный подход к делу. Если бы он не с сестрой был, а с друзьями, прошла бы мимо, не задумываясь.
– И какая ты царевна, – Олег задумчиво смотрел на девушку, – Несмеяна, Василиса Прекрасная или царевна Лягушка?
– Поцелуй, узнаешь, – отшутилась она.
Но не было ни поцелуев, ни большего.
Олег сам занимался подготовкой к свадьбе. Наде нужно было только выбирать из того, что он предлагал. Даже покупку платья и фаты Олег не доверил никому.
– Ты будешь самая красивая, – твердил он.
В ЗАГСе, в ожидании торжественной регистрации, пересеклись с Марией и её женихом.
Олег натянул улыбку на лицо:
– Разреши тебя поздравить, – он поцеловал свою бывшую в щёчку. – Будь счастлива со своим кошельком на ножках!
– Не устраивай шоу, – нервно ответила Маша.
Она оценивающе осмотрела избранницу Олега. Статная, красивая, не просто красивая – эффектная девушка. И держится с королевским достоинством. Маша проигрывала по всем статьям. Ревность терзала душу. Ощущения счастья не было. Не покидало чувство, что просчиталась, что не получит того, на что надеялась.
Олег вернулся к Наде:
– Всё в порядке, – наигранно сказал он.
– Ещё не поздно остановиться, – прошептала Надя.
– Нет. Играем партию до конца.
И только в зале регистрации, взглянув в грустные глаза теперь уже жены, он понял, что натворил.
– Я сделаю тебя счастливой, – произнося это, Олег верил в свои слова.
И потекли семейные будни. Оля и Надя подружились, они отлично ладили и дополняли друг друга. Вспыльчивая Ольга научилась справляться с эмоциями, а Надя со знанием дела, организовывала быт и незаметно управляла всеми.
Как хороший, грамотный экономист, и специалист, разбирающийся в бухгалтерии и налогообложении, Надежда быстро навела порядок в финансах. Через полгода открыли второй магазин, а чуть позже создали бригады отделочников – теперь не только торговали стройматериалами, но и занимались косметическими ремонтами. Прибыль увеличилась в разы.
Она оказалась Василисой Премудрой, умела преподнести всё так, что Олег считал её идеи своими. Казалось, живи да радуйся, но Олега тяготило, что нет того пьянящего чувства, которое он испытывал с Машей. Всё размерено, предсказуемо, спокойно. «Рутина, – думал он, – которая засасывает меня, как болото. Не люблю я её, этим всё сказано».
Стараниями Надежды вышли на новый уровень в бизнесе – занялись строительством коттеджей под ключ. И первым построили дом для себя.
Чем лучше шли дела, тем чаще Олег вспоминал Марию: «Не могла потерпеть. Видела бы, на какой машине я езжу. А дом – не дом, дворец!» – гордился он собой. Его всё чаще посещала мысль: «А что, если…»
Надя видела, что муж маятся. Она стремилась стать любимой, но сердцу, тем более чужому, не прикажешь. «Не все сказки становятся былью», – горько размышляла она, но надежду не теряла, имя обязывало.
Оля тоже наблюдала за братом.
– Ты потеряешь больше, чем найдёшь, – сказала она, застав его на странице Маши в социальных сетях.
– Не лезь, куда не следует! – отрубил Олег.
Ольга зыркнула потемневшими глазами:
– Дурак, Надя тебя любит по-настоящему, а ты всё в игры играешь!
«Не хватало, чтобы мелочь мне указывала», – кипятился Олег. Его всё сильнее тянуло к Маше. И он написал ей.
Маша жаловалась, что личная жизнь не сложилась. Муж её выставил за порог ни с чем. Институт она так и не закончила. Работы нормальной нет, к родителям не вернулась, живёт в областном центре на съёмной квартире.
Олег несколько дней колебался: «Ехать? Не ехать?» Но тут обстоятельства сложились так, что остался один на несколько дней, увеличивая соблазн – жена уехала на неделю к больной бабушке в деревню.
Решился, назначил встречу. До Челябинска летел на крыльях любви, не обращая внимания на дорожные знаки. Душа трепетала, представлял, что скажет, куда поведёт.
Реальность оказалась суровой.
– Какой ты красавчик, – кинулась ему на шею Мария.
Запах немытого тела шибанул в нос. Брезгливо отстранился:
– Люди смотрят.
– А мне плевать! – расхохоталась она.
Короткая юбка, дешёвый макияж, духи сомнительного происхождения… Эта вульгарная особа проигрывала его Надюше во всём: «А ведь она и раньше была такой. Как я этого не замечал?» – терзался он, глядя, как бывшая любимая накачивается пивом.
– Ты мне денег дай, я тебя отблагодарю, – Маша игриво облизала губы.
Он уже не знал, как отделаться от этой женщины.
– Ты извини, у меня дела, – поднялся Олег из-за стола.
– Позже встретимся?
– Не думаю, – Олег подозвал официанта. – Рассчитайте, пожалуйста.
– Я ещё хочу посидеть, – заканючила Маша.
– Пусть девушка отдыхает в пределах этой суммы, – довольно большая купюра оказалась в папочке официанта.
Молодой человек понимающе кивнул.
Домой гнал на пределе скорости.
– Точно, дурак,– ругал себя Олег, – права Олька! Зачем затевал всё? Или не зря съездил?
«А ведь я никогда не называл жену Надюшей. У меня же нет ближе и роднее человека», – он резко затормозил, осознав это. Минут пять сидел, прокручивая в голове прошедшие со дня свадьбы годы.
Олег видел перед собой лицо жены, её глаза, ярко-синие, с поволокой, вспоминал, как Надюша улыбается при виде его, как нежно взъерошивает ему волосы своими длинными, ухоженными пальцами.
«Я же обещал сделать её счастливой», – он осмотрелся, соображая, где остановился, завёл машину и, проехав километров двадцать по трассе, свернул на просёлок.
– Неделя – слишком долго. Я не смог прожить без тебя даже два дня, – сказал он, когда Надя выскочила к нему навстречу из дома бабушки.
– Вот сумасшедший, – она улыбалась со слезами на глазах.
– Надюша, любимая, – шептал Олег на ушко жене, и голова от счастья кружилась у обоих.

Наталья Литвишко

[Schastyia]

-Сёма, я не поняла, шо ты сложил ладошки домиком? Шо такое? Ты шо? Шо! Молишься! Сёма, не расчесывай мИне нервы. Суп свЭжий. Вчерашний. Тока сварила. Я его пробовала. Шо? Об чем? Бла-го-даришь. Кого? Его! Его ,обычно, просят...о здоровье своих близких. А ты шо? Шо? Просишь о здоровье. О чиём? Об мИне! Неожиданно. А благодаришь об чём? Тоже об мИне! А какими словами? За то шо тИбе досталась умная и красивая? Это приятно. Какая? Три в одном! А шо это за фасончик? Умная и красивая- это понятно. А ещё какая? Какая? Доста- ваю-щая. Шо это за новое слово, в лексиконе ? Кого доставающая? Всех и вся! Шо то я не пойму. Ты мИня хвалишь или ругаешь? Объясни. Это значит, шо я могу всё достать. Понято, шо непонятно. Всё или всех. Обоих удвох. Таааак. Это требует уточнения. Кушай ,Сёмочка, супчик. Пока не остыл. Кушай, пока я не проясню ситуацию.
- Нина-а-а-а.
- Аааа-а-а.
- Каким нормальным словом можно заменить слово "доставающая"?
- Всё или всех?
- Обоих удвох.
- Мммм...." своличь"!
- Неожиданно.... Сигизмунд Ла-а-а- заре-е- ви-ич!
-А-а-а!
- Как самый умный муЗчина, среди всех муЗчин нашего двора, после всех женСчин, хочу спросить у вас уточнения одного, жизненного важного момента?
- Я весь во внимании.
- Каким одним словом можно заменить определение "доставающая"?
- Всё или всех?
- Обоих удвох.
- Ну Софочка Марковна...шо вы!? Это же абсолютно разные слова.
- Та вы шо! И какие?
- Ну ,если "доставающая всё", то это...предприимчивая.
- Божечки, как эффектно!
- А ,если...всех, то..." своличь".
- Ага. Мерси- бо. Сёмочка, а Сёмочка...скажи мИне, песТня моя, ты супчик докушал? Ага, вот и умничка. Теперь можешь погулять туточки на кухне.... Сейчас у мИне картинки в голове сложатся...
- Софочка, супчик, как всегда...идеальный. Впрочем, как и всё к чему ты прикасаешься....
- Тааак. Значит, если я к тИбе сейчас прикоснусь, то ты будешь идеальный?
- Ну так ты ж мИня сама выбрала! А у тИбя вкус бесподобный.
- Ага, значит всё - таки...хвалит. А ,если хвалит, значит любит. Или ... боится?
- Софочка, тИбе кофеёчек сварить?
- Ага, значит " любит".... Вари , моё счастье....вари. Спасибо, тебе Господи, за всё.
М. Гарник 2024

[Olexara]

Телефон у мужа просигналил СМС. Быстро вскочила с дивана. Было стыдно, но очень любопытно. Это от друга. Подумала: что ему надо? Не удержалась и прочитала. Мороз по коже. Он пишет, что «эта женщина» согласилась с ним встретиться. Причём сегодня. Приблизительно в 17 часов. И ещё: я на совещании, очень занят, но через 15 минут сообщу дополнительную информацию.
Всё понятно. Значит, он собирается её мужа с какой-то женщиной свести. Вот гад! Она всегда подозревала, что у него мерзкая продажная натура. А муж-то каков! Тоже подлец из подлецов.
Он вышел из душа. Голова мокрая. А она помнит, что через 15 минут появится ещё СМС. Причём с очень важной информацией. Что делать? Он же ей телефон не покажет.
Тут же придумала. Сшибая стулья, помчалась в коридор. Достала сетку от комаров. Принесла и очень сладким голосом попросила прикрепить на кухне. Вроде комаров ещё нет – май на дворе. Но мухи уже залетают. «Сделай милость, это всего ничего».
Он взял сетку и отправился. А она замерла у телефона.
Телефон мяукнул. Посмотрела. Друг пишет, что сегодня в 17 часов в кафе «около работы». Она будет в синем платье, в очках. А на стол она положит телефон – для верности. Зовут её Тамара Николаевна. Можно просто Тамара. И приписка: «Не благодари. Мы же друзья».
Как душу сжало! Почувствовала, что её оскорбили – смертельно. Как будто помоями облили. И это он – её муж – предатель. С какой-то Тамарой.
Решила до конца убедиться в его подлости. Он вернулся и объявил, что сетка на месте. И прочитал СМС. Ничего не сказал – про встречу. Омерзение в душе всё росло и росло: только бы не расплакаться. Она, лениво листая книжку, чтобы только на него не смотреть, с притворным равнодушием сказала: «Может, вечерком погуляем? Купим сгущёнку и сливочное масло. Я завтра торт сделаю». И снова в книжку.
А он ответил, что вечерком занят. Потому что нужно с другом встретиться. Он попросил в чём-то ему помочь. Так что вечером уйдёт.
Всё понятно! Никаких объяснений не надо.
Часы показывали 15 часов, когда он ушёл. Лицо у него было озабоченное. Это она сразу увидела. Тут же позвонила подруге. #опусы Иа с минуту молчала. И защебетала, что это подлость. И что это надо пресекать. Хорошо то, что она узнала про встречу. И про место. И про время. И дала совет. Нужно сделать так, как её бабушка научила. Якобы, это старинное средство. И оно не раз обманутых жён выручало. Короче, нужно отлить в банку подсолнечного масла. Подойти к разлучнице и на глазах у изумлённого мужа-предателя эту самую разлучницу маслом облить. А лить надо на макушку.
Нашла баночку из-под томатной пасты. Средних размеров. Налила масла. И подумала, что всё равно жизнь разрушена. Так пусть эта мерзавка Тамара пострадает. Хоть немного.
Нарочно надела своё самое лучшее платье. Нарядилась. Она читала, что какая-то героиня тоже наряжалась, когда её на казнь повели. А она сама пошла на казнь: такая у неё тяжёлая миссия.
Облить маслом. Может, в самом деле это народная женская мудрость. Может, муж опомнится, а чары растают. И всё будет хорошо.
Вышла из дома. И шла так быстро, как очень давно не ходила. Нужно улицу перейти, ещё метров сто, и остановка. Ехать минут пятнадцать.
Шла, не видела ни людей, ни машин. Да и улицы не видела. Как будто душа была парализованной. Шла всё быстрее и быстрее. Действие нужно – быстрое и разящее.
Подлетела к перекрёстку – толчок! Налетела на какую-то старушку. Причём сильно. Старушка повалилась на пол. Уронила пакет. А из него выкатилось яблоко и выпал пакет с молоком. Молоко брызнуло.
Начала поднимать. Старушка охает. Говорит, что в прошлом году ломала шейку бедра. И вот снова падение. Охает, поднимается и ругается. И люди смотрят, головами качают. Другая старушка сказала обидное: «Куда, кобыла, понеслась? Людей не замечаешь. По живым людям скачет. Обнаглела».
В кафе не попала. Старушке пришлось покупать молоко. И яблоки. И извиняться тысячу раз. Хорошо, что она удачно упала.
Дома плакала, не снимая красивого платья, которое она «на казнь» надела. Обманутая жена, а ещё и «кобыла». Всё в один день!
Пришёл муж, радостный и довольный. Сказал, что одна женщина готова уступить свою квартиру в Анапе хоть на всё лето. Сколько надо – столько и живи. Только за это нужно поменять в квартире краны в ванной и на кухне. И за коммуналку заплатить. Это друг помог. Познакомил с женщиной, с которой они работают. И спросил: «Хороший сюрприз я тебе приготовил»?
И не заметил, что она почему-то в нарядном платье, что у неё заплаканное лицо. Мужчины мало что замечают. И их не переделать.
А она подумала: «Бабушке спасибо – задержала меня».

/Георгий Жаркой/

[Olexara]

"Резиновая Зина"
Денис в последнее время был недоволен женой. Почти ничего не готовит, дома не сидит, то фитнес у неё, то салоны. Ну что это за жизнь такая?
- Настя, что на ужин сегодня? Опять салат из ничего?
- Ну почему из ничего? Смотри, тут листья салата, авокадо, руккола, кедровые орешки...
- И ты считаешь, что я, здоровый мужик могу этим наесться?
- Ну я же наедаюсь! Зато это полезная и низкокалорийная еда. Посмотри, какая у меня тонкая талия!
- Да тебя скоро ветром унесёт, дохуделась! И что мне с того, что у тебя талия тонкая? Мы с тобой спим раздельно, чтобы не нарушать твоё личное пространство, как ты говоришь. Никаких отношений супружеских.
Честно говоря, я жалею, что даю тебе столько денег. Ты будто с ума сошла.
- А я что, твоя рабыня, прислуживать всё время? Сейчас другие времена. Женщины стали более свободными от стереотипов. Заведи себе резиновую женщину для утех, я выше всего этого. Я где-то прочитала, что утехи забирают жизненную силу у женщин. И зачем оно мне надо?
- Резиновую женщину, говоришь? Хорошо.
- Денис, шуток не понимаешь? Просто я более духовная, чем ты. Только об одном и думаешь...
На следующий день Настя, как обычно пришла домой после занятия фитнесом и йогой. На кухне муж весело напевал песню и жарил котлеты. Да не один.
- Денис, это что такое?
- Не что, а кто. Знакомься, это Зина. Моя новая жена. Сейчас мы пожарим котлеты, картошку, поедим, и будем смотреть фильм про рыцарей, мой любимый. А потом пойдём спать.
- Ты с ума сошёл? Это ведь надувная кукла? Как она может жарить котлеты? Ты её где взял?
- Я ей помогаю, это нормально. Она очень добрая, со всем соглашается, что я предлагаю. Молчунья, конечно, но это не страшно. В магазине купил Зинаиду, недорого обошлась.
- А что это ты напялил на неё? Моё платье? Ты сдурел совсем?
- Надеюсь, ты не против? Ты всё равно не носишь это платье, которое я подарил. А Зине оно нравится. Да, дорогая?
- Чокнутый, слов нет!
Настя ушла в ванную. Когда она вернулась на кухню, увидела милое зрелище. Зинаида сидела за столом, перед ней тарелка с котлетой, вилка, хлеб. Денис с аппетитом уплетал картошку с котлетой.
- Спасибо, Зина, очень вкусная картошка, давно не ел! Моя жена, к сожалению, ничего, кроме салата не готовит. Хорошо, что ты появилась!
Настя покрутила пальцем у виска и пошла в свою комнату.
Так продолжалось несколько дней. Денис всё свободное время проводил с Зиной, разговаривал с ней, ужинал.
- Денис, может прекратишь этот цирк, не смешно, честное слово. Может тебе к психиатру сходить?
- А что не так? Я к тебе не пристаю, ты же у нас духовно развитая. Ужин не прошу готовить, не отвлекаю неинтересными для тебя разговорами. Ты живёшь, как хочется. Только знаешь, Зинаида открыла мне глаза.
На кой чёрт мне такая жена, как ты? Когда мы поженились, было всё прекрасно. Мы весело проводили время, ты старалась удивить меня вкусными блюдами. А потом начались эти твои непонятные практики, очищения, диеты.
Мы стали чужими людьми. Детей ты не готова ещё рожать, видите-ли беременность и роды истощают организм. От меня тебе нужны только деньги.
- Да как ты смеешь так говорить? Я забочусь о своём здоровье! Я прослушала много курсов, как подольше оставаться молодой и красивой! А ты хочешь меня угробить!
- Ну, тогда я тебя не держу. Живи, как считаешь нужным, но без меня. Ищи квартиру, собирай вещи и гудбай!
Денис взял барсетку и ушёл.
Вечером его ждал накрытый стол. Чего там только не было. Настя, в коротком халатике встретила мужа.
- Знаешь, дорогой, я тут подумала, а ведь ты прав! Наш брак трещит по швам. Я слишком занята собой и своим развитием. А это неправильно. Мы же семья. И, если честно, мне так надоело есть этот салат...
Понимаешь, все коучи, которых я слушала, в один голос утверждают, что женщина должна быть всегда стройной, здоровой, одухотворённой. Только тогда она будет интересна своему мужчине. Вот я и увлеклась этой ерундой.
- Во-первых, забудь это слово - коучи, бесит. Зачем ты слушаешь не пойми кого? Ты меня слушай! Я твой муж. Если так уж плохо со мной - уходи. Я не пропаду. Думаю, найду себе девушку по душе, и мы будем жить долго и счастливо! Кстати, а где Зина?
- В мусорке твоя Зина! Я её на кусочки порезала! Давай ужинать, я такая голодная, во всех смыслах... Ты понимаешь, о чём я...
- Ну, вот и отлично! Узнаю прежнюю Настю.
Вот так благодаря резиновой Зине, Настя вспомнила о муже. Неизвестно, как долго продлится их брак, но пока в их семье тишь и благодать. И даже есть планы родить ребёнка.
Сказка - ложь, да в ней намёк, добрым девицам урок.
Автор блог на дзен: Заметки оптимистки

[Olexara]

Эта 20-летняя красивая девушка - студентка престижного московского вуза ГИТИС, актёрский факультет. Коренная москвичка, родилась и выросла на Малой Никитской улице, мама и родная тетя замечательные актрисы известных московских театров.
В августе 1942 вслед за мужем Наташа Качуевская отправляется на фронт медсестрой. Если и было в то время самое страшное место на земле – то это был точно Сталинградский фронт, куда она и попала…
20 ноября 42 года. Контрнаступление наших войск. Линяя фронта прорвана – батальон уходит в прорыв, в блиндаже с ранеными неспособными самостоятельно передвигаться остается Наташа. 20 человек, которых она совсем недавно сама вынесла из огня, остались дожидаться транспорта для эвакуации.
Но вместо помощи в тылу появляется группа немецких солдат под командованием офицера. Они идут прямо на блиндаж. Наташа мгновенно принимает решение - подсумок с гранатами, автомат на плечо и бегом по траншее. Неожиданный огонь сбоку останавливает гитлеровцев, но ненадолго. Слишком неравны силы. Раненые вслушиваются к звукам скоротечного боя. Вот и замолчал автомат Наташи.
Убита или кончились патроны?
Глухой взрыв гранаты. И почти сразу же дружное "Ура!" вдалеке. Через пять минут в дверях рослая фигура нашего солдата: - Живы, курилки?
На плащпалатке пропитанной кровью вносят Наташу. Она чудом еще жива и даже в сознании. Когда патроны закончились, Наташа выдернула чеку из гранаты и крепко сжала ее. После того как немцы подошли почти вплотную и потребовали поднять руки, она просто разжала ладонь и граната выкатилась прямо им под ноги. О чем она думала в те три долгие секунды до взрыва? О муже, от которого не было весточки уже полгода, или о маме, что останется совсем одна?
Последняя запись из ее записной книжки: "Я вот что думаю. Каждый человек для чего-то на свет родился. Один, чтобы всю жизнь полезное дело творить, другой, чтобы только один раз встать во весь рост и крикнуть:"Вперед!"
Это ничего, что он мало прожил. Важно,что он сделал. Важно, что в общую книгу людскую ляжет пусть даже одна его безымянная запятая. Надеюсь, я смогу поставить свою запятую…"
Наташа умерла, так и не доехав до медсанбата.
Ее муж лейтенант Павел Качуевский, командир партизанского отряда, как потом выяснится, погиб еще раньше своей любимой – в июле 1942 года.
Если есть тот свет, надеюсь, что они там встретились – 23-летний лейтенант и его красавица-жена.
"Героиня Сталинградской битвы Наташа Качуевская",1984 Картина Ирины Балдиной, одноклассницы Наташи...

[Olexara]

В январе 1943 года одна ленинградка, Зинаида Епифановна Карякина, слегла. Соседка по квартире зашла к неи* в комнату, поглядела на нее и сказала:
— А ведь ты умираешь, Зинаида Епифановна.
— Умираю, - согласилась Карякина. - и знаешь, Аннушка, чего мне хочется, так хочется - предсмертное желание, наверное, последнее: сахарного песочку мне хочется. Даже смешно, так ужасно хочется.
Соседка постояла над Зинаидои* Епифановнои*, подумала. Вышла и вернулась через пять минут с маленьким стаканчиком сахарного песку.
— На, Зинаида Епифановна, - сказала она. - Раз твое такое желание перед смертью - нельзя тебе отказать. Это когда нам по шестьсот граммов давали, так я сберегла. На, скушаи*.
Зинаида Епифановна только глазами поблагодарила соседку и медленно, с наслаждением стала есть. Съела, закрыла глаза, сказала: «Вот и полегче на душе», и уснула. Проснулась утром и… встала.
Верно, еле-еле, но ходила.
А на другои* день вечером вдруг раздался в дверь стук.
— Кто там? - спросила Карякина.
— Свои, - сказал за дверью чужои* голос. - Свои, открои*те.
Она открыла. Перед неи* стоял совсем незнакомыи* летчик с пакетом в руках.
— Возьмите, - сказал он и сунул пакет еи* в руки.- Вот, возьмите, пожалуи*ста.
— Да что это? От кого? Вам кого надо, товарищ?
Лицо у летчика было страшное, и говорил он с трудом.
— Ну, что тут объяснять… Ну, приехал к родным, к семье, привез вот, а их уже нет никого… Они уже… они умерли! Я стучался тут в доме в разные квартиры - не отпирает никто, пусто там. Что ли, - наверное, тоже…как мои… Вот вы открыли. Возьмите. Мне не надо, я обратно на фронт.
В пакете была мука, хлеб, банка консервов. Огромное богатство свалилось в руки Зинаиды Епифановны. На неделю хватит однои*, на целую неделю!.. Но подумала она: съесть это однои* - нехорошо. Жалко, конечно, муки, но нехорошо есть однои*, грех. Вот именно грех - по-новому, как-то впервые прозвучало для нее это почти забытое слово. И позвала она Анну Федоровну, и мальчика из другои* комнаты, сироту, и еще одну старушку, ютившуюся в тои* же квартире, и устроили они целыи* пир - суп, лепешки и хлеб. Всем хватило, на один раз, правда, но порядочно на каждого. И так бодро себя все после этого ужина почувствовали.
— А ведь я не умру, - сказала Зинаида Епифановна. - Зря твой песок съела, уж ты извини, Анна Федоровна.
— Ну и живи! Живи! - сказала соседка. - Чего ты... извиняешься! Может, это мой песок тебя на ноги-то и поставил. Полезный он: сладкий.
И выжили и Зинаида Епифановна, и Анна Федоровна, и мальчик. Всю зиму делились - и все выжили.
Автор: Ольга Берггольц

[Schastyia]

Помню, как моя свекровь строго выговаривала своей весёлой восьмидесятилетней сестре за то, что та в три дня осуществила внезапно вспыхнувшую мечту: поменяла унылый старый белый унитаз на неземной яркости и блеска - бирюзовый...
Ну, типа, куда под старость лет эдакое баловство, мотовство, и непотребство.
Та не смутилась, и в ожидаемый стыд не впала.
Её ответу я стоя аплодирую и сейчас:
- Знаешь, Hина, даже если мне суждено будет ровно один раз посидеть на этом троне, я не стану думать, что покупка себя не оправдала!
Она оправдала себя уже тогда, когда я от души веселилась в хозяйственном, где красавцы-консультанты показали мне бразильский карнавал толчков!
И я не собираюсь копить себе на смерть, потому что кто-нибудь да закопает, а вот просрать свою жизнь, скопидомя, и соблюдая все правила, можно и мимо унитаза.
Поэтому - пошла в ж@пу!
Hет, это не было грубо, друзья мои.
Это было просто и понятно.
Жить, пока живётся.
Исполнять желания - пока желается.
Любить - пока любится, вот так надо.
А то тошнит уже от целей, мотиваций, "лучших версий из кожи вылезших себя самих", тупых марафонов за единым для всех счастьем.
Счастье - внутри.
Tам же, где и свобода.
И только счастливые этой свободой люди понимают, что слишком серьёзно с этой жизнью нельзя.
Лиля Град

[Olexara]

Реальная история

Когда меня забирали, мама кричала так, что охрипла и навсегда потеряла голос, но об этом я узнала потом. Оглянувшись на неё один раз, я навсегда запомнила эту картину - она стояла, прижимая руки к груди, в её глазах был непередаваемый ужас и рот перекосило от крика. Если бы вам вздумали отрезать разом обе ноги, вы бы, наверное, выглядели так же... Рядом с мамой, хватаясь за её серую юбку, ревели две мои младшие сестры. Они стояли босые на заснеженном крыльце и сухой мелкий снег волнообразно сыпал на них, срываясь с крыши от ветра. Нас, молодых незамужних девчонок, немцы забрали всех подчистую. Забрали также и мальчишек, которых по возрасту ещё не призвали на фронт. Мне в тот год было шестнадцать.
Нас всех затолкали в грузовик с открытым кузовом и повезли к железнодорожной станции. Мы сидели в нём плотно, как овцы в загоне. Девчонки не смели громко плакать, только слёзы катились, замерзая тонкими сосульками под подбородком, а мальчики каменными лицами наблюдали, как остаётся позади родная земля и, сжимая борт грузовика пальцами с посиневшими от холода и напряжения костяшками, поглядывали на сопровождавших нас немецких солдат. Я знала, о чём думали мальчишки - о своих братьях и отцах, воюющих с проклятыми фашистами и отдающих жизни за родину. Снаружи мы примерзали от холода друг к другу, внутри - пылали единым огнём ненависти к немцам. Но что мы могли сделать? Что мы могли, если дула немецких винтовок были наставлены прямо на нас?
На станции нас под конвоем поместили в товарные вагоны. Более скотские условия трудно себе представить. Мы ехали до Германии две или три недели и в нашем распоряжении была только солома и небольшая дырка в углу для справления нужды. Места не хватало, мы клали головы и ноги друг на друга. Юноши, девушки - все в одной куче. Запах немытых тел, неизвестность, холод, голод, грохот поезда... Доехали не все. Особенно мне запомнилась смерть девушки, которая стеснялась ходить в "туалет" при своём женихе. У неё лопнул мочевой пузырь.
По прибытию мы попали на распределительный пункт. Там нас вымыли холодным душем, обрызгали какими-то дезинфицирующими химикатами, а девушкам состригли косы для профилактики вшей. Далее была биржа труда, которая по сути являлась самым настоящим невольничьим рынком.
— Den mund auftun!
Мне лезли пальцами в рот и я поняла, что его нужно открыть.
— Gut, - заключил довольный немец, осмотрев мои зубы.
Меня просили повертеть руками, поднять стоящую рядом девушку, разогнуться назад как можно ниже, даже спеть просили, желая проверить приятность голоса. С воспалённым горлом я пела, как пьяный охрипший сапожник. Они щупали мне мускулы на руках, шлёпали по животу, заставляя напрячь его как можно сильнее и вообще заглянули и в гриву, и под хвост, словно осматривали лошадь на аукционе. Наконец меня оставили в покое. Так я попала на кирпичный завод.
В наши обязанности входило делать глину на конвейер для изготовления кирпича.
— Руки все потрескались, смотри - прямо кровь из трещин сочится, - воровато показала мне руку напарница, девушка со смешливым круглым личиком. Кожа на её щеках была очень белая, тонкая и прозрачная, с веснушками, и сама она была светло-рыжей.
— Да, у меня тоже вся кожа сухая, как наждачка, - ответила я, повертев свои измазанные в глину кисти.
— Ты откуда?
— Из-под Курска. А ты?
— С Витебской области. Я Тая.
— Валя. Тсс! Идут!
За нашими спинами вырос надсмотрщик. Из коротких бесед выяснилось, что мы с Таей живём в одном бараке при заводе, но за месяц изнурительного труда не замечали друг друга. Постепенно мы с ней сдружились и Тае даже удалось поменяться кроватями с моей соседкой. После изнурительного трудового дня, в течение которого нас кормили всего один раз в день, мы засыпали с ней бок о бок голодными, с ломящимися от усталости костями. Я засыпала под журчащие, как тихий дождь, белорусские песни Таи, которые она напевала мне шёпотом в ухо; я выключалась под её девичьи мечты, под её надежду о возвращении домой, под её обещания непременно поцеловать то самое дерево на родной земле, в которое она отчаянно вцепилась и от которого её оторвал немецкий солдат, чтобы угнать на работы в Германию. Тая тоже засыпала когда я, успокаивая, вытирала её тихие слёзы и держала за потрескавшуюся от работы руку, и обещала ей, и клялась, что мы непременно вернёмся домой, что наши победят, что иначе быть просто не может!
Вскоре нас с Таей перебросили на сушку кирпича. Мы его сушили и выпаливали, перетаскивали тяжеленные готовые связки... Работа требовала невероятных физических усилий и самым нашим большим страхом с Таей стало то опасение, что после такого надрыва мы никогда не сможем иметь детей. Так продолжалось очень долго. Года полтора мы с Таей надрывали здоровье, опаляя и перетаскивая кирпичи.
Когда наши войска приблизились к Германии, немцы стали отходить. Спешно сворачивалось производство на заводе. С Таей случилось несчастье - кто-то в суматохе толкнул гору готового кирпича и Тая, убегая, упала, и кирпичом ей сильно повредило ногу. Лечить её не стали, это было бессмысленно, потому что немцы, отступая, решили расстрелять всех рабочих. Тая оставалась в бараке, а меня с другими девушками гоняли туда-сюда, чтобы мы успели выполнить последние подготовки к отступлению. Это были наши последние рабочие дни.
— Девочки, девочки мои хорошие, идите сюда!
У заднего выхода нас манил к себе знакомый дед. Я хорошо его знала - дед Андрей был русским, но с детства жил в Германии и всю жизнь проработал на нашем заводе. Он был женат на немке и официально назывался Андреасом. Так как немецкий он знал в совершенстве и вообще впитал в себя культуру Германии, никто не догадывался, что он по происхождению русский. Он часто втихаря подкармливал нас с Таей домашней колбасой и пирогами, приготовленными его женой. "Держитесь, девочки, держитесь, мои красавицы!" - тихо говорил он нам хорошим, но чуть ломанным русским языком.
— Идите, идите, девочки, скорей!
Я осмотрелась. Немецкие работники не обращали на нас никакого внимания, они в панике сновали по заводу, как крысы на тонущем корабле. Мы подошли к нему с другой знакомой мне девушкой Машей. Дед Андрей тут же схватил меня за руку и потащил по коридору, и Маша едва успела вцепиться в мою протянутую ладонь. "Сейчас...сейчас..." - бубнил дед и резко свернул за одну из железных дверей.
— Я вас спрячу, мои красавицы, спрячу у себя дома. Сегодня вечером будет расстрел. Всех работников расстреляют. Вы знали об этом? Так-то. - он откидывал пустые деревянные ящики от дальней стены. Там тоже была узкая дверь.
Нас с Машей обдало могильным холодом. Мы переглянулись. Немцы говорили, что завтра утром вывезут нас в лагерь за городом, где нам будет намного комфортнее. Мы бросились помогать деду расчищать проход. Сырым, провонявшим плесенью узким туннелем дед вывел нас на улицу. В пятидесяти метрах от нас я увидела здание нашего барака с той, другой стороны, с которой прежде никогда на него не смотрела.
— Тая... - вспомнила я. - Мы должны забрать её!
— Нет, нет, моя девочка, нужно быстро бежать, бежать вон туда, я хорошо заплатил привратникам, чтобы нас выпустили, - воспротивился дед.
— Десять минут! Зайдите назад и подождите меня ровно десять минут! Если я не вернусь, можете идти без меня.
Я рванула к бараку, не оглядываясь. Тая должна вернуться домой, должна увидеть своих, должна поцеловать то дерево, от которого её оторвали... Я шла, гордо задрав голову под взглядами проходящих мимо немецких служащих. Консьержа в здании барака не было - судьба благоволила ко мне, не иначе! Пройдя самые опасные препятствия, я пулей влетела в наш отсек. Тая стонала на кровати от боли. Наспех всё объяснив ей, я взвалила на себя подругу и поволокла к выходу...
— Куда вы? - хрипнул заходящий в здание консьерж на скверном русском.
— Приказано доставить в медпункт, - спокойно ответила я.
Он прищурился и стоял, провожая нас подозрительным взглядом, пока мы не зашли в первые двери медпункта, находящиеся в торце соседнего здания. Я открывала двери тихо и осторожно, боясь, что нас услышат санитары. Через десять мучительных секунд мы вышли и я поволокла стонущую Таю на задний двор. Маша вышла из укрытия и помогла мне. Дед ковылял впереди. Замирая, мы приблизились к запасным воротам. Умирая от страха, прошли их, даже Тая перестала в тот момент стонать...
Дед спрятал нас в подвале своего дома. Его жена обработала рану Таи и зафиксировала ей ногу деревяшками и бинтами. При любом шуме мы прятались в шкаф - за его задней стенкой была ниша в стене. Я потеряла счёт дням и ночам. Рана Таи затянулась, но нога распухла и она не могла на неё ступать. Я знала, что всех рабочих, всех тех, с кем я успела сблизиться, уже расстреляли. Дом то и дело сотрясался от взрывов. Настал день, когда дед вывел нас из подвала.
— Немцы ушли, мои голубушки. Пришли американцы. Я отведу вас к ним.
Жена деда помогла нам кое-как обмыться и дала свою одежду. Американцы встретили нас ослепительными улыбками, накормили своими консервами и подарили по шоколадке. Я ничего не понимала из их трескотни. Только одно слово звучало у меня в голове: "Домой!". Военный хирург осмотрел ногу Таи и наложил ей до колена гипс. Ей выдали костыли и на них она допрыгала вровень с нами до машины, которая должна была отвезти нас на станцию.
Поезд был забит под завязку, в вагон поместили только Таю, выставив из него двоих женщин. Эти женщины, я и Маша (и множество других) забрались по лестнице на крышу вагона. Так и ехали мы долго-долго до самой БССР на крыше.
На заре я, продрогшая до костей, услышала знакомый голос.
— Валя, Валечка! Ты где, Валя?!
— Тая!
— Я приехала! Я приехала домой, Валюш! - сияла измятая тяжёлой дорогой Тая, держась на костылях.
Поезд начал трогаться...
— Спасибо, Валечка, спасибо за спасение! Удачно добраться! Целую, люблю! Не забывай меня!
— И ты не забывай меня, Тая! Прощай...
На следующей станции нам подставили лестницу и мы пересели в вагон.
Можете себе представить чувства человека, который по прошествии двух лет рабства вернулся домой из лона врага? Когда я увидела лица наших русских солдат... Эти наши усталые, угрюмые, такие настоящие лица, которые не умеют улыбаться фальшиво, а если вдруг улыбнутся, то внутри тебя расцветает весна... Потому что это настолько искренно и сердечно, что хочется плакать. И я плакала. Все мы плакали, попадая в надёжные руки наших честных ребят, которых поболее, чем нас, прокрутило через жернова войны.
Когда я шла домой пешком от станции, то первой, кого я увидела, была моя мать. Она полола картофельные грядки. Из горла мамы вырывались лишь хрипы, но по ним я поняла, что наш отец погиб в бою. Мать стала полностью седой, сёстры заметно подросли и исхудали... Меня же не сразу узнавали родные. После всего пережитого я постарела как минимум на десять лет. Я вышла замуж, у меня родился сын... Всё самое страшное осталось в прошлом, которое даже сейчас невозможно забыть.

Рассказ основан на воспоминаниях Валентины Григорьевны А.