Истории со смыслом. Из жизни, из интернета

[Schastyia]

Однажды, когда я была подростком, мы с отцом стояли в очереди, чтобы купить билеты в цирк. Между нами и билетной кассой была только одна семья. Эта семья произвела на меня большое впечатление.
Было восемь детей, всем, вероятно, младше 12 лет. По тому, как они были одеты, можно было сказать, что у них не было много денег, но их одежда была опрятной и чистой.
Дети вели себя хорошо, все стояли в очереди по два на два позади родителей, держась за руки. Они возбужденно болтали о клоунах, животных и обо всем, что им предстояло увидеть той ночью. По их волнению можно было понять, что они никогда раньше не были в цирке. Это было бы изюминкой их жизни.
Отец и мать гордо стояли во главе стаи. Мать держала мужа за руку, глядя на него, как бы говоря: «Ты мой рыцарь в сияющих доспехах». Он улыбался и наслаждался счастьем своей семьи.
Продавщица по билетам спросила мужчину, сколько билетов он хочет? Он с гордостью ответил: «Я хотел бы купить восемь билетов для детей и два билета для взрослых». Продавщица по билетам сообщила цену.
Жена мужчины выпустила его руку, ее голова опустилась, губы мужчины задрожали. Затем он наклонился немного ближе и спросил: «Сколько Вы сказали?» Продавщица билетов снова назвала цену.
У человека не хватило денег. Как он должен был повернуться и сказать своим восьми детям, что у него недостаточно денег, чтобы водить их в цирк?
Увидев, что происходит, мой отец полез в карман, вытащил 20-долларовую купюру и бросил ее на землю. (Мы не были богаты ни в каком смысле этого слова!) Мой отец наклонился, взял 20-долларовую купюру, похлопал человека по плечу и сказал: «Простите, сэр, это выпало из вашего кармана».
Мужчина понял, что происходит. Он не просил подачки, но определенно ценил помощь в отчаянной, душераздирающей и неловкой ситуации.
Он посмотрел прямо в глаза моему отцу, взял его обеими руками за руку, крепко сжал 20-долларовую купюру и, дрожа губами и слезы текли по его щеке, ответил; «Спасибо, спасибо, сэр. Это действительно много значит для меня и моей семьи».
Мы с отцом вернулись к машине и поехали домой. На 20 долларов, которые дал мой отец, мы собирались купить себе билеты.
Хотя в ту ночь нам не удалось увидеть цирк, мы оба почувствовали внутри себя радость, которая была намного больше, чем когда-либо мог дать цирк.
В тот день я узнала ценность «Давать».
Дающий больше Принимающего. Если вы хотите быть большим, большим, чем жизнь, научитесь Давать. Любовь не имеет ничего общего с тем, что вы ожидаете получить – только с тем, что вы ожидаете дать,– а это все.
Невозможно переоценить важность даяния и благословения других, потому что в даянии всегда есть радость. Научитесь делать кого-то счастливым, отдавая.
Автор: Одри Хепберн

[Olexara]

Вoзвращаясь домой с учёбы, в тeмноте я обо что-то споткнулась и чуть не упала... Под ногами лежала барсетка, слегка прихваченная вечерним морoзцем... Сoдержимое не отличалось разнообразием: несколько визиток из разных казино и десять тысяч долларoв.
В двадцать с небольшим лет воображение рисует картинки - oдна реалистичнее другой: вот кто-то собирал деньги на операцию ребёнку, но деньги пoтеряны и теперь - все умрут; а вот - люди всю жизнь прoжили в коммуналке, наконец, накопили средства и хотели купить квартиру, но не смогут - крах всeх надежд...
Надо было срочно чтo-то делать..!
На следующий день я приoбрела кучу газет и в каждой дaла объявления о нахoдке. Даже хотела позвонить в редакцию «600 секунд», но решила, что сделаю это потом, если не найду владельца по oбъявлениям.
Звонили разные люди: кто-то неправильно указывал цвет находки, кто-то называл не те суммы и не в той валюте, я уже не говорю о названиях казино, визитки из которых были найдены вместе с дeньгами.
Через паpy дней oбъявился настоящий хозяин. По телефону он четко и правильно перечислил всё, что пoтерял, и мы договорились о встрече.
Ко мне приехал не молодoй и мрачный дядя, молча пересчитал деньги, и сказал: «Ну, это… в общем… корoче… спасибо, конeчно…». И, уже ухoдя, тихо добавил: «Дypa какая-то…».
А ещё через нeделю я подобрала на улице потерявшуюся замерзающую собачку. Хoзяева, которые нашлись через две недели, откливнушись на мои объявления в газeтах (алгоритм поиска был уже известен и весьма эффективен), заявились ко мне всей сeмьей – папа, мама, бабушка, двoе детей - с огромным букетом цветoв, конфетами и всё время пытались запихать в карман дeньги.
Они плакали и смeялись одновременно, поочередно целуя и обнимая то собачку, то мeня…
Дoма, после их ухода, ещё долго витали ароматы счастья и кopвалола...))

Фapида Aдигамoва

[Olexara]

Что же ты наделал, Коля

- А ты чего лежишь? День на дворе, а ты улегся. Ночью что ли не належался? – Люба с удивлением смотрела на мужа, найдя его на диване в горизонтальном положении. А ведь всего на пару часов отлучалась.
- Да чего-то не можется мне, - поворачиваясь на спину, сказал Николай.
Люба подошла к столу, заметив спешно нарезанные огурчики. А еще на кухонном столе так и осталась стоять начатая бутылка.
- А это откуда? – спросила хозяйка, взяв емкость в руки. Она открыла и понюхала. – Коля, где ты это взял?
- Да где берут? Понятное дело – в магазине.
Она подошла к мужу. – Коля, ты чего наделал?
Николай моргнул, растерявшись от вопроса. Ведь ничего особенного не сделал, всего лишь взбодрился после праздника.
- Чего я наделал? – спросил он, совершенно не понимая жену.
Она тряхнула бутылкой. – Ты зачем это? А?
- Да чего "это"? – не понимал Николай.
- Ох, горюшко… ты понюхай, да на этикетку глянь…
- Ну, что там не так?
- А ты сам не чувствуешь? Ты же только что сказал, что худо тебе… а я и сама вижу: бледный вон какой. Тошнит, поди?
Николай испуганно посмотрел на жену и кивнул. – И правда, чего-то не так… может скорую вызвать…
- Ага, хватился, скорую ему… какая тебе нынче скорая? Пока до нашей деревни доползет… да и не поедут тебя спасать в такую даль. – Люба села рядом и заголосила. – Ой, как же ты не заметил, чего хлебнул… ой, что же я делать буду… без тебя…
- Люба, ты чего? Все так плохо?
- Хуже некуда.
- Так это… давай санавиацию вызовем… пусть спасают меня, а то и, правда, в глазах туман…
- Совсем умом тронулся, какая авиация, ты хоть знаешь, сколько стоит вертолет в воздух поднять…
- Чего делать-то? Мне и впрямь дурно… это чего они мне подсунули? Может таблеточку дашь? – схватив жену за руку, спросил Николай.
- Если только для облегчения твоего ухода, - сказала Люба.
- Какого ухода? Я не хочу уходить…
- Так и я не хочу… а придется… осталось тебе час от силы. Разве ты не знал про такие случаи – раз и нет человека.
Николай попытался подняться. – Да ну, не может быть…
- Лежи, так хоть силы сбережешь, может, подольше протянешь. – Она уложила мужа, накрыв покрывалом. – Ох, сокол ты мой ясный, лежи, а я рядышком побуду. Ты лучше в оставшееся время повинись, вспомни, может, грех какой на тебе…
- Да какой грех, Люба?! Грех, что я гадость эту в себя пропустил… как же не заметил… ох, худо мне…
-Ну, а в прошлом году на юбилее у Сверчковых, помнишь, с Натальей выплясывал…
- Так ты сама меня подтолкнула, сказала, чтобы подвигался…
- Я разрешила, а ты и рад был, когда она тебе глазки строила…
- Да ты что, Любаша, я ведь за всю жизнь ни разу, никогда, мы же вместе, рядышком с тобой, клянусь, одна ты у меня.
- Ой, Коля, и ты один у меня, ой как же я теперь…
Николай, сложив руки на груди, смотрел в потолок. За какие-то минуты осунулся, казалось, похудел. – Всё, Люба, сам чую, что конец пришел… прости, ежели, что не так…
- Коленька, погоди, хоть рассола принесу тебе, напоследок глотни…
- А можно? – спросил муж.
- Теперь, Коля, всё можно.
Люба принесла рассол. – Пей, родненький мой… а хочешь, я тебе бульончика подогрею…
- А хуже не будет?
- Да куда уж хуже?! Похлебай бульона куриного, теперь все можно…
Николай смиренно принимал ложку за ложкой вкусного бульона, позволив покормить себя как маленького. Потом вдруг опомнился.
- Любаша! Твою дивизию! Чуть не забыл! Вот сейчас бы «коньки отбросил», а ты бы и не знала, так бы и не нашла… у меня же заначка…
- Какая заначка?
- Моя заначка! Глянь, там, в сенях, за шкафчиком… иди, глянь.
Через пять минут Люба принесла, завернутые в целлофановый пакет деньги. Это были аккуратно сложенные крупные купюры.
- Коля, это зачем? это куда? или чувствовал, что уже скоро конец и отложил себе?
- Да это я тебе отложил. На день рождения, - признался Николай.
- Мне?!
- Да, Любаша, тебе. Посчитай, там должно быть ровно шестьдесят одна тысяча. Тебе же шестьдесят один через неделю исполнится, вот я и отложил шестьдесят одну тысячу… такой вот подарок от меня.
Люба, уронив голову на грудь мужу, зарыдала. – Ой, Коленька, какой же ты у меня хороший! Что же я... такого мужика должна лишиться? Да ни за что!
Она перестала плакать. – Коля, ешь бульон. А я тебе сейчас чайку горячего сделаю…
- Спасибо, Любаша, хоть напоследок побалуюсь чайком, любили мы с тобой чаевничать. – Николай заплакал. – Сколь там мне еще осталось? Глянь на часы, а то может, и чаю выпить не успею…
- Коля, так уж давно время прошло… а ты живой. Слышь, Коля, может, обойдется… а ну встань, родимый, приподнимись, пойдем к столу… вот так. Не штормит тебя?
- Слушай, может и впрямь пронесло. Николай сел за стол, и отведав тарелочку куриного супчика, снова лег на диван.
Послышались шаги.
- Ой, никак кум пришел? – заметила Люба. – Ты, лежи, ты болеешь, а я встречу, спрошу, чего надобно.
Николай от любопытства приподнялся, еще не веря до конца, что ему стало легче. Кум Петр что-то спросил у Любы, и она открыла шкафчик и достала бумажный пакет с мукой. #опусы Николай догадался, что, скорей всего, кума попросила муки, вот и отправила Петра. Пока Люба отсыпала муку, Петр, заметив бутылочку, оставшуюся на столе, открыл ее и налил.
- Погоди, - голос Николая потерялся где-то из-за испуга. Но не успел и шагу сделать, как Петр намахнул эту стопочку, а жена Люба и глазом не моргнула.
- Стой! – Николай босиком кинулся к куму. – Это же отрава!
- Где отрава? – не понял Петр.
- Ой, Коля, да ляг ты уже, тебе отлежаться надо, - сказала жена.
- Ты видела? – спросил он жену. - Нет, ты видела? Ты зачем его не остановила? Ты отравить его хочешь?
- Да не отравится он… и ты не отравишься, ложись уже, болезный.
- Чего у вас тут такое? – не понял Петр.
- Петя, на вот муку и иди домой, тебя там Надежда ждет. – Сказала хозяйка.
- Нет, ну я могу и посидеть, мы вон с Николаем присядем…
- Хватит присаживаться, вы и так три дня сидели, тридцатого начали и по сей день…
Выпроводив Петра, Люба убрала бутылочку подальше в шкаф – от греха подальше.
- Я не понял: это сейчас чего было? Он при тебе пропустил, а ты – молчок. Это значит нормально все?
- Ложись, иди, - сказала жена.
- Нет, я не понял… это зачем было? – Николай, окончательно оклемавшись, наступал на жену, и ей пришлось закрыться в спальне.
Стукнув кулаком в дверь, закричал: - Да ты как могла! Я ведь и в самом деле чуть не помер…
- А нечего было праздновать три дня. Мало тебе было со сватами, с кумовьями, так ты еще «догнал»…
- Я из-за тебя чуть живой был… поверил, что и впрямь палёная…
- Вот видишь, как я тебя «оживила», хоть в пляс пускайся, - ответила жена.
Николай ушел в зал и сел за стол. Люба вышла следом. Он опустил голову и завыл: - Заначка-аааа…. твою дивизию… спалился я…
Люба села рядом. – Ну и чего выть? Никуда не делась твоя заначка…
- Ты не понимаешь… я вот этими руками… вот этими рабочими руками собирал… и спалился.
_____________
До самой ночи Николай не разговаривал с женой.
Когда легли спать, оба оказались на разных краях кровати, а межу ними, хоть КАМАЗ проезжай.
Первой заговорила Люба: - Коль, ну ладно, чего ты… живой ведь.
-Ты у меня праздник украла, - недовольно буркнул Николай.
- Какой праздник, Коля? Праздник уже прошел.
- А день рождения – не праздник что ли?
Люба приподнялась и посмотрела в лицо мужу. – Так это же мой день рождения! Понимаешь, мой!
- А ты чья жена? Ты моя жена. Значит и день рождения тоже мой. Отчасти, мой. Думал, сюрприз будет, при гостях вручу шестьдесят одну тысячу… а теперь…
Люба молча легла, поглядывая на мужа. – Ну, ладно, Коля, я обратно заначку убрала. Ну, хочешь, я вообще про нее забуду? - она придвинулась ближе к мужу, заботливо подтянула одеяло, чтобы не замерз.
Минуту лежали молча. Потом Николай протянул руку, а она, не говоря ни слова, положила голову ему на плечо.
- А вдруг взял бы и в самом деле того… на тот свет отправился бы, - тихо сказал он.
- Да что ты, Коля, разве бы я позволила? Такого мужа как ты я никуда не отпущу, даже на то свет.
Было темно и тихо. Только пёс Кешка изредка потявкивал во дворе, выполняя обязанности сторожа. И лежали они, прислушиваясь, и не знали, что оба улыбаются, довольные, что вместе, что рядом.

Татьяна Викторова

[Schastyia]

Моя семья вполне обычная. Так мне казалось лет до 13. А потом я познакомилась с родителями друзей - чем дальше, тем больше было моё удивление. У половины не было кого-то из родителей, у других били, пили, или наплевательски относились к детям. И тогда я осознала, что мой папа, как и мама, вопрочем - особенные.
Мне 5. Соседские мальчишки специально забросили мою летающую тарелку в крапиву - высокую, выше меня. Пожаловалась папе, и он заставил засранцев идти в крапиву, и доставать мою тарелку. Когда они вышли, плача, он им спокойно сказал - "мужчина должен отвечать за свои поступки". А чтоб сгладить все детские обиды, дал нам денег на мороженое.
Прав ли он был? Для меня да. Теперь я точно знала, что папа всегда поможет и защитит.
Мне 10. Мы с младшим братом, и ещё троими детьми, весело ползём по 2х метровому забору, из тонких - см 2-3 в толщину - досок. Вдруг я слышу тихое - "Доча" и вижу внизу отца, который как-то непривычно хмурится. "Дети, всем пора домой, на обед, - говорит мой папа и осторожно протягивает руки - А давайте я вас по очереди сниму, как будто спасаю?". И по одному мы спрыгивали в папины вытянутые руки. Позже он признался, чтоб был очень напуган, поскольку под забором, прямо под нами лежало много битого стекла - молодняк развлекался, разбивая бутылки об доски.
Мне 13. Захожу домой с синяком во всю скулу, драных штанах и куртке. Папа хмурится - "Дралась?". Я комкаю рукав и прячу глаза. "За дело била?". "За подружку, - бурчу, - они её в восьмером одну, а мы мстить пошли". Папа молчит. Потом уже участливо "Получила?". "Угу". "Ну сама-то хоть долбанула?" - он улыбается. "Угу" - улыбаюсь и я.
Папа никогда не поощрял жестокость, но умение постоять за себя - считал очень важным. И я благодарна ему, за то, что он не судил меня, за мои попытки.
Мне 15. Я впервые выпила водки, и меня унесло. Пришла домой пьяненькая, не могу пролезть между диваном и столом. "Мама тебя видела?" слышу с порога. Пьяненко хихикаю, и отрицательно качаю головой. "В душ и спать" - командует папа, и я слушаюсь. Утром смеётся и спрашивает, болит ли голова. Что-то бурчу в ответ, и мне под подушку кладут полтинник на "опохмел".
Папа знает, что больше я так не буду, потому что мне стыдно. Домой под градусом я больше не приходила никогда.
В мои 16 начнутся наши первые ссоры. Тяжелый период, по душам не поговорить, потому что мой папа в принципе не болтун. А я была слишком максималистична. От этого тяжело.
Мне 21. Ночью, во дворе дома на меня нападает наркоман. Я отбиваюсь и инстинктивно зову папу криком. Отец выскочил с железным прутом, нарик сбежал. Я знаю, что потом папа очень переживал, но меня он бодрил и веселил, приговаривая, что я настоящий боец.
Было много обид, было много и хорошего.
Моего первенца он до слёз боялся брать на руки - большие натруженные руки, которыми боялся повредить что-то малышу. Моего мужа поругивает за то, что тот не балует меня, как принцессу) не со злом, а просто бухтит, потому что очень меня любит и я это знаю.
Знаю, и поэтому стараюсь почаще говорить ему "спасибо, папа", "я люблю тебя, папа", "папочка, прости".
Хорошо, что он у меня есть - мой самый обычный, но самый особенный папа...
✒️ FRIKADELECHKA.

[Olexara]

__________________________________________________ __________________________

[Olexara]

Муж под ногами

Людмила была женщиной видной. Даже на женском предприятии, где работала, мужчины, которых было немного, не могли равнодушно пройти мимо – ее провожали взглядом, по ней вздыхали. Но ее сердце словно было закрыто на замок.
Ее семейную драму знали. С мужем они любили друг друга и мечтали о детях, однако все оборвалось в одночасье. На первом году совместной жизни муж поехал на зимнюю рыбалку и провалился под лед. #опусы Спасти его не удалось, и Людмила как будто похоронила себя заживо.
К ней сватались, подруги и коллеги пытались знакомить с мужчинами, которые, по их мнению, были бы для нее достойной партией. Все было бесполезно. Шли годы, Людмила оставалась одна.
- Роди хоть ребенка, – пытались образумить ее в цеху.
Только качала головой:
- Без любви не хочу.
Ей было за сорок, когда однажды под Новый год возвращалась из гостей. Возле соседнего дома рядом со скамейкой еще издали увидела мужчину, лежащего на утоптанном снегу. А мороз стоял лютый, и она прекрасно понимала, что мужчина замерзнет, если проведет здесь хотя бы несколько часов.
Приблизившись, заметила под головой у него кровь. Скользнув взглядом, оценила и добротную куртку, и весь вид мужчины, по которому сразу было понятно – не бомж и не пьяница. Растормошив его, спросила:
- Что с вами? Что случилось?
- Я упал на льду, поскользнулся, – услышала в ответ глухое, чувствовалось, что слова ему даются с трудом.
Не долго думая, Людмила вызвала «скорую» и осталась ждать ее приезда.
- Кто вам этот человек? Как его фамилия? – спрашивали у нее медики.
- Никто, обнаружила его случайно. Фамилию не знаю.
Очнувшись, фамилию назвал сам потерпевший. Но фельдшер сказал Людмиле:
- И все-таки поезжайте, пожалуйста, с нами. Кто-то должен мужчину сопровождать.
Людмила никуда не спешила, дома никто не ждал, поэтому села в машину без лишних разговоров. Рана на голове Анатолия, так звали мужчину, оказалась небольшой. Медиков больше тревожило сотрясение мозга, полученное при падении, поэтому пострадавшего оставили в больнице.
Назавтра, удивляясь самой себе, Людмила решила его проведать. Анатолий, увидев ее, попытался улыбаться.
- Я потом расскажу вам, что со мной приключилось, – пообещал ей и попросил: – А пока купите мне, пожалуйста, носки, трусы и майку – деньги верну.
- И ты будешь покупать?! – недоумевали в цеху подруги, когда поделилась этой историей. – Зачем тебе бомж?
- Да не бомж он вовсе. Не похоже, – твердила, чувствуя, что не ошибается.
Несмотря на всеобщее неодобрение, купила все, что просил Анатолий, и принесла ему в больницу. После приходила еще, принося что-нибудь из вкусной домашней еды. А перед выпиской мужчина попросил ее присесть рядом и стал рассказывать о том, что с ним произошло.
Он, военный в отставке, встречался с друзьями-однополчанами – была у них такая предновогодняя традиция. Жену предупредил, что вернется поздно.
- Хорошо-хорошо, – скороговоркой ответила она. – Гуляй, сколько сочтешь нужным, я тебя не неволю.
А жена была полностью на его содержании – из-за переездов не работала ни дня, и даже после, когда Анатолий вышел в отставку, а дочь с мужем уехали в Россию, работать не захотела. Собственно, ее никто и не заставлял, всех все устраивало.
Но вернулся со встречи Анатолий раньше, чем обещал, – так получилось. Начал открывать дверь и не мог вставить ключ – закрыто было изнутри. На звонок жена тоже открыла не сразу.
- Ты что, спала? – еще спросил, бросив на нее взгляд и выкладывая на тумбочку в коридоре барсетку.
В этот момент жена метнулась в кухню и сунула мужу в руки ведро с мусором:
- Вынеси, пожалуйста.
- Что за спешка? Вынесу потом, – попытался отказаться.
- Неси сейчас, я разделывала рыбу и так уже воняет.
Делать нечего, развернулся к выходу, но не успел пройти один лестничный пролет, как остановил сосед. Слово за слово, разговорились, когда вдруг стукнула дверь их квартиры и оттуда выскочил его товарищ, застегивающий на ходу куртку. Когда поравнялись, успел его толкнуть и, забыв про ведро, рванул следом, чтобы догнать.
- Возле скамейки поскользнулся и упал, ударившись головой, – глухо произнес Анатолий. – Остальное вы знаете.
Людмила сочувственно молчала, в этой ситуации обычные слова казались неуместными. Молчание прервал Анатолий:
- Сейчас у меня нет ни карточки, ни наличных денег, ни телефона – все осталось на тумбочке в барсетке. Есть только ключ от квартиры, поэтому разрешите от вас позвонить другу, чтобы приехал. Он живет в другом городе, так что буду ждать его на вокзале, где и переночую, а потом решим, как быть дальше.
- Зачем ночевать на вокзале? – неожиданно вырвалось у Людмилы. – Дождитесь своего друга у меня, места хватит.
Ответом был благодарный взгляд Анатолия.
- Ты что, ненормальная?! – налетели на Людмилу в цеху, когда рассказала, что приютила Анатолия. – Ты его совсем не знаешь! Ограбит и концов не найдешь.
В общем, запугали так, что женщина, не доработав смену, отпросилась у руководства и опрометью помчалась домой, рисуя в голове картинки, одна хуже другой.
Анатолий смотрел телевизор. Он уже отремонтировал в кухне кран, который надоел своим капаньем, навесил полочку, что держалась на честном слове, и почистил картошку, чтобы отварить к ее приходу. Людмила не могла поверить своим глазам – вот что значит мужчина в доме. Анатолий ей явно нравился...
- Будешь мириться? – спросил по приезду у Анатолия друг.
- Нет, – помотал тот головой, – подам на развод.
- Тогда поедем пока ко мне, жена не будет против.
- Я подумаю, – сказав, Анатолий взглянул на Людмилу, и она, неожиданно засмущавшись, ушла в кухню.
Мужской план был предельно четким – подкараулив, когда жена Анатолия вышла из дома, друг зашел в квартиру и собрал его вещи. Принес их в дом Людмилы, затем стал поторапливать Анатолия, чтобы успеть к поезду.
Тот не спешил, явно ожидая, что последнее слово будет за Людмилой.
- Зачем вам ехать? – вырвалось у нее. – Здесь еще надо решить столько вопросов, оставайтесь.
Жена надеялась на прощение, умоляя Анатолия забыть все. Он был непреклонен. После развода квартиру разделили, а вскоре, зарегистрировав брак с Людмилой, обменяли две квартиры – его и ее – на большую.
Сидеть дома Анатолий не захотел – устроился на работу на предприятие, где работала Людмила, в охрану. Бывшая жена еще пыталась портить ему кровь, приходя туда, но все было бесполезно. Дочь приняла выбор отца, с удовольствием гостила и гостит в его новой семье.
Людмила с Анатолием вместе двадцать лет. Уже не работают, живут друг для друга. Она и сейчас, несмотря на возраст, красивая и видная, и Анатолий гордится супругой, когда идут вместе.
О прошлом не вспоминают, начав жизнь с чистого листа, но однажды под Новый год Людмила, улыбнувшись, заметила:
- Я всю жизнь должна благодарить Деда Мороза, что мужа под ноги подкинул.
- Я тоже, – не остался в долгу Анатолий, – он вполне мог меня заморозить, но рассудил, что этот мужчина еще не познал настоящего счастья. Счастья с тобой, любимая.
#опусыирассказы
Нина Писаренко

[Olexara]

- У тебя одеждa мятaя.
- Онa у меня всегдa тaкaя. Не склaдывaется кaк-то с утюгом..
- Ужaсно непpиятно нa тебя смотpеть. Пpотивно пpосто.
- Ну не смотpи.
- Кaк "не смотpи"?! Ты тут стоишь! Кaк помойное ведpо в гостиной.
- Ок, смотpи. Но я не пpошу у тебя зaмечaний о моей одежде.
- Ну и что, что не пpосишь. Мне не нpaвится, и я об этом говоpю.
- Ты хочешь pешить свою пpоблему зa мой счёт?
- С чего ты взял?
- Не нpaвится тебе, a измениться должен я. Одежду дpугую носить.
- Эммм... ну, нет, тaк чтоб сpaзу. Носи, что хочешь. Только мне не нpaвится это.
- Хоpошо. Я ношу, что хочу, a ты чувствуешь, что хочешь. Я не пpошу тебя по-дpугому чувствовaть, ты меня не пpосишь по-дpугому одевaться.
- Подожди, тут что-то не тaк..
- Что именно тебе не тaк?
- Почему, если мне твоя одеждa не нpaвится, я не могу об этом скaзaть?
- Потому что всё мое - это личное пpостpaнство. Вход сюдa - по пpиглaшению. Если я не пpошу говоpить, что ты думaешь о моей одежде, a ты говоpишь - то влaмывaешься без пpиглaшения. Это aгpессия.
- Дa ну, кaкaя aгpессия! Ты что!
- Скpытaя. Делaть зaмечaния, дaвaть оценку и сpaвнивaть без пpосьбы - это скpытaя aгpессия. И непpиятные метaфоpы использовaть, тоже.
- Дa не aгpессия это, a бpезгливость.
- Бpезгливость - это фоpмa гневa. Кaк и отвpaщение, пpенебpежение, непpиязнь, непpиятие, paздpaжение. А поведенческое выpaжение этих эмоций - есть aгpессия.
- Чеpт! Выходит, я пpоявляю к тебе aгpессию. Еще и скpыто. Но я не хочу. Почему тaк выходит?
- Потoму, что чувствуешь гнев, a откpыто выpaзить не можешь. По paзным пpичинaм не можешь.
- Но пoчему гнев-то? Откудa?
- Гнев - этo энеpгия, котоpaя "выдaётся" психикой нa твой зaпpос нa изменения. И paз уж онa выдaнa, нaзaд взятa быть не может. И ты, не использовaв её по нaзнaчению, от неё избaвляешься. В фоpме скpытой aгpессии, нaпpимеp.
- А ещё кaк избaвляются?
- Нaпpямую: нaпaдaя физически или веpбaльно. Или в фоpме aутоaгpессии: зaболевaют, теpяют вещи, деньги, влипaют в непpиятности и тд.
- А нa кaкие же изменения мой зaпpос?
Это тебе лучше знaть.
- Кaк мне узнaть, если я не знaю?
- А посмотpи, нa что ты злишься, это и будет ответ. Если злишься, знaчит, хочешь, чтобы было по-дpугому. Спpоси себя: кaк должно быть? А потом нaйди, где в твоей жизни это сaмое "не тaк". И поймёшь, что не чужaя одеждa тебя злит, a то, что хочешь изменить что-то у себя и не можешь.
- Ну дa, чужую одежду сpaзу видно, a свои пpоблемы - нет. Зaпpос нa изменения говоpишь? Пойду думaть. Пpости зa одежду. И - спaсибо тебе.

Фpедеpик Пеpлз

[Olexara]

Позднее счастье

Звонок среди ночи не сулит ничего хорошего. Это Галина усвоила, когда ещё муж был жив. Часто по ночам ему звонили и вызвали на работу. Ночь прекрасное время для убийства и ограбления. Он работал оперуполномоченным. Погиб, когда их сыну было шесть лет. Сейчас Даниле двадцать восемь.
На экране мобильника высветилось имя сына. Сердце тревожно забилось, сон как рукой сняло.
- Да, сынок, - хриплым со сна голосом ответила Галина.
- Мам. Разбудил? Прости, - голос Данилы звучал возбуждённо.
- У Алечки снова приступ? – беспокойно спросила Галина.
- Да. Мы в больнице. Я решил продать квартиру и машину. Других вариантов нет. У тебя пожить можно?
- Конечно. Только как мы в однокомнатной квартире вчетвером? Постой, не пори горячку. Надо все взвесить. А фонды?
- Времени нет. Вот поэтому и звоню тебе. Приступ такой был, что я думал… Врач сказал, что через неделю будет поздно делать операцию.
- Постой, сынок. У меня другое предложение. Давайте продадим мою квартиру. Она в центре, по стоимости выйдет, как ваша двухкомнатная, если не дороже, - торопливо и сбивчиво озвучила Галина только что пришедшую в голову мысль.
В телефоне застыла тишина.
- Алло, Даня, ты здесь?
- Мам, мы с Настей согласны. Ты тогда жить к нам переедешь. Так, правда, лучше. Справишься? Только быстро надо продать.
- Я постараюсь, - пообещала Галина.
Спать расхотелось. Да и не заснуть. Единственная внучка страдает. Надо всё обдумать, взвесить. Галина встала, накинула халат и пошла ставить чайник.
***
После окончания института Даня устроился на хорошую работу. Галина гордилась умным и красивым сыном. От девушек отбоя не было.
- Только не спеши жениться. Встань на ноги, - увещевала Галина его.
Но кто слушает мам? Данила влюбился, стал рассеянным, задумчивым, вечерами пропадал где-то, а то и ночевать не приходил.
- Когда познакомишь меня с девушкой? – однажды спросила Галина.
Через три дня сын привёл в дом Настю. Худенькая, под прозрачной бледной кожей маленького личика синеют ниточки вен, но огромные серые глаза смотрят дерзко. Галина ахнула, заметив выпирающий живот Насти.
Расписались, посидели все вместе дома с тортом и бутылочкой сухого вина. Вот и вся свадьба. Когда Данила был на работе, Настя из комнаты почти не выходила. Галина как-то попросила её помочь лепить пельмени. Хотела, так сказать, поближе познакомиться, наладить отношения. Настя зашла на кухню, окинула раскатанное на столе тесто своими огромными глазищами.
- На кухне вы хозяйка. – И ушла в их с Даней комнату.
Наладить отношения не получилось. Настя заходила на кухню только поесть, даже посуду не мыла. Галина высказала сыну.
- Мам, не приставай к ней. Стесняется, беременность к тому же, - защищал жену Данила.
Галине Настя не нравилась. И саму её не устраивала роль прислуги при сыне и его жене. Нет, ей не трудно готовить, ходить в магазин, убирать. Что делать ещё на пенсии? Но у сына своя семья. И жена должна быть хозяйкой. А ребёнок появится?
Решила, что жить вместе с молодыми и не вмешиваться в их жизнь у неё не получится. Она разменяла свою трёхкомнатную квартиру, оставшуюся ей от родителей, на две. Сама въехала в однушку, а в двухкомнатную квартиру в новостройке поехали сын с женой. Пусть живут, как хотят.
Через неделю после переезда, Настя родила слабенькую девочку. А в четыре года у Алечки обнаружили сложный порок сердца. Врачи посоветовали прооперировать её в Израиле. Там быстрее, Хоть и дороже. Обратились в благотворительные фонды, но Алечке становилось всё хуже, приступы участились и усилились. Времени на сбор денег не осталось.
***
Галина еле дождалась утра, чтобы начать действовать. Звонила, назначала встречи с риелторами. Всё закрутилось, завертелось в бешеном ритме. Квартиру Галина продала быстро с частью мебели. Остальную раздала и распродала почти даром по друзьям и знакомым. Через три дня отвезла пухлый пакет денег сыну.
Галина не хотела стеснять сына и невестку. Настя у себя в квартире хозяйка. Терпеливо молчать, зажимать себя Галина не привыкла, не сможет, не такой характер.
Она позвонила своей школьной подруге Ирке, попросилась пожить у неё.
- Галка, я бы рада, ты же знаешь. Но у меня только личная жизнь стала налаживаться. Вадим ко мне жить переехал, - виновато сказала подруга.
- Ладно, не переживай, придумаю что-нибудь, - ответила Галина и хотела отключиться, как Ира закричала в трубку:
- Подожди! Галк, у меня дом есть в деревне. Хотела продать, да руки не дошли. Он, конечно, не бог весть что, но жить можно. Печка, колонка рядом. В пятнадцати минутах езды от города на автобусе. Приезжай за ключами.
Когда такси остановилось у сломанного забора и почерневшего дома, Галина подумала, что ошиблась адресом. Как здесь можно жить? Забор упал, одно окно разбито, дранка на крыше местами отсутствовала, дверь покосилась…
Таксист выгрузил из багажника её чемодан и сумки, и уехал. Галина вздохнула и пошла в дом. Поставила вещи посреди избы и впервые за последние дни заплакала. Но что толку реветь? Не захотела с сыном жить, так получи и распишись.
Галина осмотрела дом, нашла в кладовке чудом уцелевшие от мышиных зубов простенькие бумажные обои. Но сначала нужно залатать крышу.
В деревне были разные дома: большие и каменные за высокими заборами, и подлатанные деревянные. Большинство хозяев приезжали сюда на лето и по выходным. Но кто-то жил в деревне круглый год.
В маленьком магазинчике, куда Галина пришла за продуктами, спросила у продавщицы, кто в деревне мог бы починить крышу, вставить стекло в окно и вообще…
- Да Тимофеич, кто же ещё, – охотно посоветовала разговорчивая продавщица Люба. – Он у нас на все руки мастер. Через три дома от вашего живёт. У него забор зеленый. Да вон он идёт. – Люба показала в окно на идущего мимо высокого мужчину в больших резиновых сапогах, в шляпе, надвинутой на лоб.
Галина схватила сумку и бросилась догонять его.
- Тимофеич, подождите! - крикнула она, задыхаясь от бега.
Он остановился и обернулся к ней. Галина думала увидеть старика, но подойдя ближе, поняла, что он ровесник или чуть старше её. Тимофеич, молча, ждал. От его пристального острого взгляда Галина смутилась, торопливо и сбивчиво начал объяснять свою просьбу.
- Через час зайду, - бросил Тимофеич и пошёл дальше.
Галина, растерянно поглядела ему вслед и поплелась домой. Тимофеич пришёл через два часа. Измерил окно, слазил на чердак, заглянул в сарай и, не говоря ни слова, направился к выходу.
- Куда вы? А крыша как же? – испуганно окликнула его Галина.
- За материалом, - бросил Тимофеич, не оглядываясь. – Завтра крышей займусь.
Галина поняла, что с угрюмым и неразгворчивым мужиком будет трудно. Да ладно, лишь бы подлатал дом. Конец сентября, дожди, ночью заморозки бывают.
Утром она проснулась от шума шагов над головой. Сначала испугалась, потом догадалась, что Тимофеич залез на крышу. Мешать не стала, хотя любопытство распирало. Он стучал по крыше до позднего вечера. Потом, не заходя в дом, ушёл к себе.
Галина вышла на лицу, отошла подальше и посмотрела на крышу. Все дыры были аккуратно заделаны. На следующий день с утра шёл дождь. Тимофеич пришёл позднее, дал Галине выспаться. Он вставил стекло в окно, поправил покосившуюся дверь. Всё делал молча, основательно, не спеша. Через три дня поднял забор.
А потом к дому подъехала грузовая машина, и молодой водитель свалил у забора брёвна. Галина выбежала, стала спрашивать.
- Дрова это, хозяйка, - приветливо крикнул ей молодой водитель.
На следующий день Тимофеич пилил брёвна посреди двора. Галина вышла из дома, и какое-то время наблюдала за его работой. Под застиранной матросской бугрились мышцы рук и спины.
Вдруг он остановился и посмотрел на Галину.
- Вставай в пару, быстрее дело пойдёт, - сказал он.
Галина хотела возмутиться, но передумала. Взялась за другой конец пилы.
- Не дёргай, плавно тяни, - скомандовал Тимофеич.
- Что за самоуправство? Вы даже не спросили меня, нужны мне дрова или нет. Может, у меня денег нет на них? Может, я уеду завтра?
- Если бы хотела, давно уехала бы. А ты обои новые собралась клеить, крышу попросила починить. Дров мало у тебя, не хватит на зиму, замёрзнешь, - продолжая пилить, сказал Тимофеич.
Галина замолчала, раздумывая, как спросить про деньги.
- Не бойся, не ограблю. Брёвна давно заказал. Часть тебе отгрузил, - сказал невозмутимый Тимофеич, словно услышал её мысли.
Начался дождь. Работу пришлось приостановить. Тимофеич накинул куртку и ушел домой. Но на следующий день он не пришёл. Не показался и на третий. Галина заволновалась, пошла к нему. Осторожно вошла в просторный крепкий дом. Тимофеич лежал в кровати под двумя ватными одеялами. Она потрогал его лоб – горячий.
Галина сбегала домой, принесла антибиотики и парацетамол. Согрела на плитке чайник. Когда Тимофеич проснулся, заставила выпить таблетки и выпить чаю.
Она заглянула в его холодильник, нашла курицу. Через два часа принесла кастрюлю с бульоном, завёрнутую в одеяло. Тимофеич принял помощь без возражений, будто так и надо. Галине показалось, что он не удивился, увидев её у себя в доме. Через три дня он снова пилил и колол дрова. Галина складывала их в поленницу под крышей.
- Всё. Если что, обращайся, – сказал он, надевая куртку и собираясь уходить.
- А деньги? Сколько я вам должна? Вы так и не сказали, – спросила Галина.
- А мы в расчёте. – Тимофеич не уходил, смотрел на Галину.
Под его взглядом она поежилась.
- Что, от мужа сбежала? - вдруг спросил он.
- С чего вы взяли? Муж погиб давно. Я квартиру продала. Деньги на лечение внучки нужны были.
- Вылечила?
- Что?
- Внучку вылечила?
- Да. Ей в Израиле сделали операцию на сердце. Сын звонил, сказал, что скоро вернутся.
Галина и сама не знала, почему всё рассказала этому хмурому и неразговорчивому человеку.
- Квартиру, значит, продала, а жить в Иркин дом приехала.
- А вы её знаете? – встрепенулась Галина.
- Знаю. В одной деревне росли. Я даже влюблён в неё был. А она за городского замуж вышла.
- А вы? Почему на ней не женились?
- Не успел, - просто ответил Тимофеич.
Галина достала зачем-то телефон из кармана. Попробовала включить, но экран не загорелся, зарядка села. Пока искала зарядное устройство, пока подключала к нему телефон, Тимофеич ушёл. Галина еле дождалась, когда сможет перезвонить.
- Мам, ты где? Думал, ты у нас живёшь, позвонил соседям. Никак не мог до тебя дозвониться, - кричал встревоженный сын.
- Я у подруги живу. Всё хорошо. Зарядка у телефона села, не заметила. Как Алечка?
- Отлично! Она улыбается, представляешь? Хочешь с ней поговорить?
Галина услышала радостный голосок внучки и расплакалась.
- Ну что ты, мам? Всё позади, успели, благодаря тебе.
Через неделю они все вернуться домой. Галина тоже собралась в город. Пришла попрощаться с Тимофеичем.
- Совсем уезжаешь или как? – спросил он хмуро.
- Или как. Внучку встречу и вернусь. Соскучилась по ним. А как вас зовут? А то не хорошо как-то по отчеству обращаться.
- Я привык. Звать Георгием. Мама Егором звала. Так короче.
Галина повидала сына, внучку. Алечка поправилась, на щеках появился румянец.
- Мам, может, останешься? – спросил сын, узнав, что живёт Галина в деревне.
- Нет. Не буду вам мешать. Приезжать буду, тут недалеко. А летом возьму к себе Алечку. На свежем воздухе она быстро окрепнет.
- Такси, может, вызвать?
- Не надо, не принцесса, на автобусе доберусь. Ту ехать-то всего ничего.
Галина торопилась домой. Привыкла за последний месяц, даже нашла удовольствие в деревенской жизни. Тихо, спокойно, что ещё нужно на пенсии? По дороге на вокзал накупила продуктов.
Вошла в дом и удивлённо уставилась на букет жёлтых листьев в пол литровой банке на столе. В доме тепло, натоплено.
- Егор… – Догадалась она.
Сварила картошку, помяла её с тушёнкой. Потом пошла к Егору и пригласила в гости отметить успешное возвращение внучки. Тот отнекивался, но всё же пришёл.
Через месяц приехала Ирина навестить Галину. Ахнула, увидев преобразившийся дом.
- Теперь я его гораздо дороже продам, - обрадованно сказала она.
- Ты хочешь продать дом? – испугалась Галина.
- Да. Понимаешь, мы решили с Вадимом расписаться. Я продам дом, мы купим машину, – хвасталась Ира. – Не сейчас, весной. Можешь жить пока.
Но Галина чувствовала, что спокойная жизнь закончилась. Думала, что делать? Неужели придётся всё-таки ехать жить к сыну? Денег на съёмную квартиру нет. Только стали налаживать отношения с Настей. Как бы не испортить.
Помог Егор. Узнал, что Галина хочет уезжать, пришёл уговаривать остаться.
- Ты же мечтала на лето внучку взять.
- Да видно не суждено, - вздохнула Галина. – Мне и самой не хочется. Привыкла здесь.
- Так оставайся. У меня большой крепкий дом. Знаешь, как тут красиво весной? Я беседку в огороде сделаю. Будем чай на природе пить. – Егор замолчал.
Молчала и Галина, не зная, что сказать.
- Я… Мне плохо будет без тебя. – Егор смотрел как всегда прямо, ждал ответа.
- Ты предложение мне делаешь? – в смятении спросила Галина.
- Да. Впервые к жизни.
Галина осталась в деревне. Она не ожидала, что на старости лет станет бесстыдно счастливой. А как может быть иначе в деревне с названием Оборотино? Проблемы и несчастья неожиданно обернулись счастьем. Жизнь потекла дальше, оставив позади беды и печали.
Егор построил беседку. В мае они с Галиной сидели в ней, любовалась цветением яблонь. К появлению клубники сын привёз в деревню Алечку…

©️Галина Захарова